Страшилка из прошлого

Моё возвращение домой, было окутано тяжёлыми мыслями о прошлом.
Совсем таки недавно - двадцать два года тому назад, я ехал в этом поезде, по тому же привычному маршруту - домой.
Являясь в то время - студентом ****ого университета, я возвращался к родителям в Тверь. Откровенно скучая, я не знал, чем занять себя в ближайшие десять дней. Поэтому мой взор, направленный в сторону пейзажа за окном, был далеко не радостный.
Матушка, как обычно, встречала меня со слезами на глазах и заботливыми расспросами о моём житие-бытие. Отец лишь сухо кивнул в мою сторону, узнав, что мои оценки за этот год, были ничуть не лучше прошлого.
Но не успели мы сесть за обед, как маменька рассказала о приезде некой молодой особы в поместье барона  Д****.
- Екатерина Михайловна, чрезвычайно приятная женщина, - сообщила она мне - Совсем недавно вернулась из Парижа к своему дядюшке. Говорят, что она вышла замуж за некого французского дворянина, и уехала с ним во Францию. Но к сожалению, Бог недолго дал ему пожить на этом свете, и вскоре она вернулась в Россию. Сейчас Екатерина Михайловна гостит у Д****, но в ближайшие дни собирается отправиться в Петербург. Мы можем увидеться с ней завтра на прогулке, Володенька. Я уверена, что она будет очень любезна с тобой.
Я быстро согласился. Молодость захватывала меня полностью, и уже тогда, я рисовал себе радужные картины, когда встречусь с этой таинственной дамой.
На следующий день, маменька несколько изменила свои планы, отправившись "ненадолго", к одной подруге.
Оставаться наедине с отцом мне не хотелось, поэтому я решил совершить прогулку по парку "Воксал".
Медленно бредя по маленькой дорожке, я наслаждался красотой парка. Совсем неподалёку, здесь должен быть заброшенный театр, которым пугали местную детвору.
Спеша к этому зданию, я ощущал, как моё сердце взволнованно бьётся в груди, вспоминая отголоски детских лет.
Театр уже находился в некотором запустении: стёкла в некоторых окнах были выбиты, а черепица с крыш - начинала сыпаться.
С лёгком грустью, я смотрел на некогда роскошное здание. В детстве мне нравилось проходить мимо него и слушать "бабкины рассказы" про то, что там обитает множество разной нечисти: леших, упырей, привидений и прочей нечисти.
Неожиданно упавший кусок штукатурки, напугал рядом стоящую со мной девчонку.
- Ой, батюшки, - перекрестилась она, отходя от старой развалюхи - Господи, страх-то какой!
- Вы, испугались? - поинтересовался я, подойдя к ней. Испуганно обернувшись в мою сторону, она кивнула головой.
На вид, ей было около шестнадцати лет. Белокожая, с ярко-рыжими волосами и голубыми глазами, она была маленьким солнышком в этом парке. Худенькая, небольшого роста, девчушка больше была похожа на ребёнка, нежели чем на девушку. Её яркие веснушки, усыпавшие остренький нос, придавали её виду детскую игривость.
Клетчатое платье плотно облегало её фигурку, а бант, вплетённый в её волосы, свободно развевался на ветру.
- Я боюсь такие заброшенные места, поэтому стараюсь их обходить стороной.
- Так Вы, не местная? - поинтересовался я у неё.
- Совершенно верно, - искренне улыбнулась мне рыжая незнакомка - Я прибыла сюда с барыней, она приехала в Тверь навестить своего родственника.
- И где же Ваша барыня? - спросил я, прелестное созданье, озираясь по сторонам. Но она лишь весело рассмеялась, и ответила мне:
- Она здесь, в парке. Просто встретила свою подругу детства, и отправилась к ней в гости. А мне велела вернуться в поместье, и приготовить ей платье. Она сегодня собирается навестить ещё одних друзей.
Я не столько слушал, сколько любовался этой великолепной девушкой. Лёгкая, непосредственная - как неокрепший птенец в гнезде.
- Как же зовут Вас? - спросил я её, отчего она чуть зарделась. Рыжие волосы так прекрасно гармонировали с её румянцем, однако её глаза на миг потускнели.
- Когда жила с родителями, кликали Мусей, а как уехала с барыней за границу - Марией Алексеевной.
- Муся, - нежно произнёс я её имя, пробуя на вкус - Можно я буду называть Вас, Муся?
Она чуть хмыкнула, прищурив правый глаз.
- Зовите. А Вас, как звать? - искренне спросила она, отчего я почувствовал прилив гордости, и хотел похвалиться своей глупой юношеской гордости.
- Владимир Анатольевич.
- Очень приятно, Владимир Анатольевич, - протянула Муся свою хрупкую ладошку, которую я тут же сжал в своих пальцах.
Я решился проводить мою новую подругу до поместья, поэтому я любезно предложил ей свою руку, как светский щеголь, но она отказалась.
- Поставите себя в неудобное положение, - пояснила она, и мы направились к дому, где проживала её барыня.
Во время нашей прогулки, я расспросил Мусю, где именно она проживала за границей. Девушка рассказала, как она со своей барыней побывала во Франции, в Германии, и даже в Англии. Сама она была из крепостных крестьян, в двенадцать лет отданная в услужение некой девице Екатерине. Та впоследствии вышла замуж за иностранца и уехала во Францию. Живя с французом, счастливая жёнушка изъездила весь свет, возя с собой свою служанку.
Я пытался узнать имя её хозяйки, но Муся скромно отмалчивалась. Однако эта история стала напоминать мне маменькин рассказ.
В свою очередь, чтобы развеселить юную девчонку, я принялся рассказывать ей всякие небылицы о здешних местах. О всяких приведениях, монстрах и прочей чепухи, что мне рассказывали в детстве. Муся испугано вжимала голову в плечи, и в то же время, девушка наслаждалась красотой русских сказок. Я нередко останавливался, думая что она боится моих страшилок, но Муся просила продолжения, несмотря на то, что ей было страшно.
Вскоре мы с ней простились. Я возвращался домой, преисполненный надеждой, что когда-нибудь вновь увижу Мусю. Тогда я рисовал себе в мечтах, что все десять дней проведу в обществе очаровательной скромницы, но тогда я ещё не осознавал, чем мне может обернуться эта детская любовь.
Уже дома, маменька сообщила мне, что вечером к нам придёт Екатерина Михайловна. Отец лишь неодобрительно крякнул на это заявление, но матушка не обратила на это вниманья.
Я собирался встретить гостью, но из моей головы никак не уходил образ прелестной Муси, которая занимала все мысли.
Часы били пять часов. Именно тогда к нам в дом пришла высокая дама в чёрном траурном платье. У неё были резкие черты лица, и холодные голубые глаза. Внешне, ей можно было дать двадцать пять лет, но в ней уже была видна некая женская строгость и требовательность, которой обладали пожилые женщины.
- Екатерина Михайловна, рады приветствовать Вас, в нашем доме! - радостно воскликнула матушка, кланяясь гостье.
- Благодарю, - сухо ответила дама, чуть наклонив голову - Я рада навестить друзей своего дядюшки. Мария Алексеевна, - обратилась она к своей компаньёнке, которая стояла за её спиной - что же Вы стоите, как неживая? Будьте любезны, поздоровайтесь, и преподнесите подарок, что я жалую друзьям своего дядюшки.
Из-за спины Екатерины Михайловны, робким взором, на меня глядела...Муся. Всё то же клетчатое платье, яркий бант в волосах, но радости на её лице я не увидел. Словно вся искра в ней пропала, с появлением Екатерины Михайловны.
Робко протянув моей маменьке подарок, она почтительно поклонилась нам, и встала напротив своей барыни.
Вечер был испорчен. Маменька без конца расспрашивала Екатерину Михайловну о её замужестве за границей, однако мне казалось, что эта надменная дама не столько рада посетить "друзей своего дядюшки", сколько рассказать о своём превосходстве. Отец во время ужина, лишь неодобрительно хмурил брови, и кусал нижнюю губу. Я же сидел напротив Муси, и изредка бросал на неё пламенные взгляды. Но она, казалось, не замечала всего этого. Скромно уткнувшись носом в тарелку, она сидела вся бледная и грустная.
Я надеялся поговорить с Мусей завтра, но новость Екатерины Михайловны меня словно громом поразила.
- Завтра утром, я и Марья Алексеевна покидаем Тверь. Возникли неожиданные обстоятельства, и я вынуждена раньше времени покинуть Вас, и отправится в Смоленск.
- Ах, какая жалость! - воскликнула маменька, всплеснув руками - А мы так надеялись, что Вы по дольше задержитесь у нас в Твери. Ведь мы с Вами, так сильно сдружились. К тому же, Ваш дядюшка. Я надеюсь его самочувствие улучшилось за эти дни?
- Конечно, - ободрительно кивнула головой дама - Ему уже намного лучше, и доктор прописал ему больше находиться на свежем воздухе, не так ли, Марья Алексеевна? - спросила она Мусю.
- Да, Екатерина Михайловна, - тоска и грусть в её голосе готовы были разорвать моё сердце.
Муся покидает меня. А ведь мы только едва успели познакомиться. Я был в полном отчаянии. Мне хотелось перемолвиться с ней несколькими словами, но во время всего ужина она не на шаг не отходила от своей барыни.
Лишь уже прощаясь с нами, Муся торопливо сунула в мою руку сложенную бумажку. Я тут же спрятал письмо, надеясь его прочитать после их уезда.
Едва коляска Екатерины Михайловны скрылась, я тут же кинулся в сад, и трясущимися руками развернул записку.

"Владимир Анатольевич, не желтейте того, что уже не вернуть, - гласило её письмо - Я была благодарна за эти несколько минут, что Вы подарили мне. Несмотря на то, что Ваши рассказы о страшных чудищах пугали меня, я была рада, слышать Вас голос. Вы словно вернули меня в ту пору, когда я была маленькой девчонкой и весело резвилась, слушая по ночам бабушкины сказки. Вы напомнили мне о том времени, когда я не была увезена далеко от своей Родины, в неизвестные страны. Поэтому наша встреча не случайна. Вы словно принесли мне лучик счастья, в мой тёмный мир, где теперь главенствует этикет и манеры. Спасибо Вам за все, Владимир Анатольевич, и прошу, вспоминайте хоть иногда маленькую Мусю, которой Вы подарили добрую сказку, о потерянных временах".