К проблеме эвтаназии и вседоступности хосписов

    Олена долго, не двигаясь, смотрела на зеркально гладкую и спокойную поверхность озера. Берега озера были покрыты травой и окружены устремляющимися вверх соснами. Пейзаж, как будто вынесен из сказки. А сама Олена чувствовала себя героиней с картины Васнецова «Аленушка».
    Олена воспринимала поверхность озера в качестве зеркала, пройдя сквозь которое, можно было попасть в иное измерение. Что она неоднократно и проделывала в своем сознании. В этой реальности, до озерной глади, ее сопровождала постоянная боль, тянущая, резкая, тоскливая, которая низводила волю к жизни к нулю, уничтожала малейшую потребность жить. Боль снять было невозможно.
      Но иногда сознание, устав от разрушающей жизнь боли, как будто под воздействием наркотических средств, начинало игру в ирреальность. Олена как бы проникала сквозь поверхность водной глади, оказываясь в некоем заозерном зазеркалье. Там было хорошо, тревожно, немаленькая семья со своими печалями и радостями, то же небо, но другие чувства, накал эмоций и интересов.
      Как же красива земля с таким цветовым разнообразием трав, цветов, листьев деревьев и кустарников! А небо в своей сини, темной тревожности, пурпурном предчувствии опасности, как тянуло оно к себе! И Олена летела на облаках, жила в мире разнотравия в качестве маленькой феи – так было в заозерье. Небо было объединяющим элементом системы Олениной жизни: именно оно переворачивалось в озере, отражаясь в нем и притягивая в водное пространство.
      С каждым разом все трудней было возвращаться из заозерья, там был ОН, здесь есть сын… Но сознание, душа все больше перетягивали в тот ирреальный, но, как казалось, лучший мир. А кто может сказать, что человеку надо точно? Окунись только в семью, пожалеешь, что не проявил иные способности, окунись в работу, пожалеешь, обязательно, об обратном, пусть иногда, но пожалеешь. Попробуй при современных скоростях и претензиях общества к человеку соединить все возможное, получится винегрет, а это – недолговечное соединение элементов, быстро прокиснет. Вот и ищет человек некоего восполнения недостаточности приозерной реальности в притяжении заозерного мира.
        Олена  искала выхода, но боль преследовала, не отпускала, лишала последнего желания вернуться в жизнь приозерья.
        Какая-то сила приказывала, тянула уже не только сознание, но и тело, опираясь на подспудно, бессознательно, жившее желание. Олена входила в озерный омут чувств, воды легко, свободно расступались, окружая теплом и уютом. Она знала, что заозерье, пусть ненадолго, но теперь и будет постоянной реальностью.