Загадай желание. Глава 4

Глава 4

- Здорово, чувак, заходи!
Гарри очень рад видеть своего друга в целости и сохранности. Он раскрепощен и весел, чего нельзя сказать об Энтони.
(Опустим подробности расставания нашего героя с его подругой на одну ночь. Даже он сам не поведает своему лучшему другу, чем закончилась эта маленькая экстатическая интрижка).
Уже знакомая берлога Гарри обставлена с максимально возможным изыском: никакой грязи, посреди гостиной выставлен большой круглый стол и мягкие «винтажные» стулья в стиле середины двадцатого века, а в воздухе витает аромат домашней пищи. Лазанья, с изысканностью и теплотой приготовленная Вандой. Изображает хозяйку дома. Ну ничего, имитация и лицедейство – главные достоинства современного человека, и Ванда – не исключение.
- Энтони, дорогой, давно не виделись! – Выпятив пятую точку, и уставившись в мультипечь с такой сосредоточенностью, словно волк выжидает кролика, притаившегося в норе, Ванда приветствует гостя. Ярко-красные локоны спадают на едва прикрытый радужно-кислотным топом бюст. Генная терапия и скальпель творят чудеса! – Присаживайся, я сейчас подойду.
(Что ты здесь делаешь, придурок? Разве не помнишь, что было в прошлый раз? Хочешь снова быть третьим? Мне казалось, твоя задница тебе еще дорога!)
 - Только не говори, что она вновь собралась меня кому-то сосватать, - вздыхает Энтони, рухнув на стул. Все же здесь самое место дивану, где он, кстати? Приютился в углу, как сирота, и кресло с ним на пару.
- Конечно, нет! – хохочет Гарри. Чист и выбрит, благоухает тяжелой туалетной водой. Мускус… (Как же воняет! И это жужжание музыкальной системы просто убивает… Парень, вали отсюда, пока не поздно!) – Просто воскресный ужин с друзьями. Остальное на твое усмотрение.
(Беги, говорю! Ты же знаешь, случится какая-то херня!..)
- Заткнись!.. – сдавленно шипит Энтони, пытаясь привести себя в чувства. Все-таки прямой диалог с самим собой несколько необычен для здоровых незакомплексованных людей.
- Чего?
- Можно пива?
- Конечно, чувак. Тебе как обычно?
- Нет. Сегодня ягодное, любое.
- Что-то с тобой не так, Энтони, - нахмурился Гарри. Пухлая рука опустилась на плечо гостя. – Расскажешь?
- Нет. Принеси пива, пожалуйста.
- Окей…
«Хозяйка» извлекает из печи истекающее соком с блестящей корочкой блюдо и направляется к гостю. Не по-женски мощные руки душат Энтони в объятиях, а силикон немилосердно давит на спину, Ванда действительно рада его видеть, и лишь старый опыт удерживает ее от того, чтобы поцеловать гостя в щеку. Она уже успела почувствовать, как холодные мурашки пробежали по его телу и тут же отпрянула.
- Только не напивайтесь раньше времени, сегодня Гарри обещал вести себя культурно, - воркует Ванда блестящими, налитыми губами. – Верно, сладкий?
- Всего по бутылке, клянусь, - смеется Гарри и подсаживается к своему другу. Его возлюбленная удаляется. – Чувак, будь проще. Покажи людям, какой ты на самом деле, и не придется корчить из себя обиженного гения.
Энтони принимает бутылку, одним движением срывает крышку и делает хороший глоток.
- Вы все как будто сговорились, - выдохнул он. – Всех тянет состроить из себя философа и нравоучителя. Гарри, неужели ты не в курсе, что люди не меняются?
- Во-первых, если у всех вокруг одно мнение относительно тебя, то к этому стоит прислушаться. А во-вторых, да, я знаю. Куда река ни течет, она рекой и останется. Но вот задать новое направление для деятельности я тебе все же порекомендую.
- Звучит как проповедь в храме Дао, брат. Ты подсел на эту хрень для узкоглазых?
- Не меняй тему, Энтони, - вздохнул Гарри. Он смотрит на своего друга детства и понимает, что что-то с ним не так. Может, не стоило его угощать той дурью? – Что с тобой? Я видел, как ты смотрел на Марию, ни за что не поверю, что тебе не понравилось.
- Какая разница? Я ни черта не помню.
- Но потом, когда ты отошел, что-то пошло не так?
- Как обычно, брат. Однодневный перепих, пусть даже с такой девушкой, не насыщает душу.
- Теперь ты ударился в духовность и метафизику! – Гарри тычет в него пальцем, а в глазах растерянность.
- Я серьезно, Гарри. Ты никогда не думал, чем мы занимаемся? Зачем?
- И причем здесь душа?
- Притом, брат, что любое занятие должно приносить удовлетворение. Мы с тобой программисты, так? Мы задаем контуры и наполнение материальным вещам. Мы набиваем глотки нашим покупателям всяческим дерьмом, экологически чистым и безопасным, но все же. И нет числа всему тому, что мы вытворяем. Понимаешь? Мы, мать их, волшебники! Самые настоящие!
- Стой-стой-стой, Энтони, я не улавливаю сути.
- Просто дослушай. Мы ведь творим вещи из воздуха. Ладно, не совсем так, но свободная конвертация энергии в материю – это вполне можно назвать магией. И мы кормим этой дармовой магией людей за вполне материальные деньги.
- Электронные, - уточняет Гарри.
- Не важно! – хмурится гость. – А к чему это? Мы можем всю Вселенную переделать в то, чего недостает нашему телу. Да можно было бы устроить общечеловеческий коммунизм, если бы «Рейнбах» позволили! А как насытить душу? В обществе тотальной сытости невозможно наполнить брюхо смыслом. Ни жратвой, ни шмотьем, ни дурью, ни бабами – ничем!
- Энтони, послушай, - Гарри всерьез испугался за своего друга, - я прекрасно понимаю, у тебя отходняк, только не надо удаляться в такие дебри. Как придут остальные, можешь задвинуть им парочку своих теорий о человеческом всемогуществе, им понравится. Только не загоняйся, прошу тебя.
- Но, брат…
Прозвучала мелодичная трель и Энтони подавился собственными словами. Ванда спешит к двери. На голографическом экранчике радостно салютуют незнакомцы и через мгновение трое неизвестных заходят внутрь.
- Ванда, дорогая! – громогласно хохочут две близняшки, обхватив хозяйку за шею. За ними молча протиснулся затянутый в синтетическую куртку с люминесцентными вставками парень, небрежно махнув Гарри.
- Тамара, Джина! – смеется Ванда, пытаясь сбросить с себя две пары татуированных цветочными узорами рук. – Господи, успокойтесь, вас не было всего две недели. Привет, Скалли!
Смахнув вороную челку, гость пожал ей руку и направился к столу.
- Ребята, потерпите минуту, мы скоро придем, - сказала хозяйка, направившись куда-то в соседнюю комнату.
- Скалли, знакомься, это Энтони, - сказал Гарри, хлопнув гостя по сияющему синим плечу, - мой коллега, брат и вообще шикарный чувак. Энтони, это Скалли, ди-джей в «Поднебесной», тоже крутой парень и, - хозяин чуть понизил голос, - всегда знает, где достать чего-нибудь домашнего.
- Хай, - буркнул Скалли, мертвой хваткой вцепившись в руку Энтони (Даже не буду намекать, о чем это говорит. Сам догадаешься?).
- Хай, - ответил Энтони. – Гарри, включи что-нибудь потяжелее, от этой кислоты крыша едет.
Хозяин молча глянул на Скалли. Тот великодушно кивнул. Гарри щелкнул парой кнопок на униинструменте и невнятный электронный шум сменился более привычным уху Энтони индастриал-металом.
- Хочешь чего-нибудь прохладительного? – спросил Гарри.
- Я думал, мы сразу перейдем к «горячему», - сказал ди-джей, вынув из-за пазухи зеленоватую бутылку без этикетки.
- Господи, Скалли, где ты это достал? – воскликнул хозяин дома.
- Известно откуда, - усмехнулся Скалли. – Максимальная очистка, синтетика пополам с натуральными компонентами. Посмотри на цвет.
Гарри и Энтони вгляделись в странные переливы несмешивающихся жидкостей в бутылке. Словно ночник она переливалась мягким светом, поблескивая странными желтоватыми песчинками.
- Это… что? – спросил Энтони.
- Коктейль «Дон Хуан», если ты в теме, - сказал ди-джей. – Рецептура строго конфиденциальна, в Сети ее не найдешь. Вдарит как надо, можешь быть уверен.
- Чего?.. – Парень жалобно застонал. – Га-арри-и…
- Да-да, я понял, - сказал Гарри. – Извини, брат, сегодня не получится. Нашему другу малость не везет с этим делом, давай потом.
- Тогда предлагаю продолжить вечер в «Поднебесной». Хозяин недавно обновил транкобар, всякого облегченного дерьма там навалом.
- Хорошая идея! – Гарри с надеждой посмотрел на своего друга, и он лишь тихо кивнул, сделав глоток из своей бутылки. – Прекрасно! Надеюсь, все прекрасно понимают, что работу никто не отменял, а потому предлагаю отдохнуть так, чтобы ноги донесли нас до кровати без последствий.
- Верно, я сам уже не сплю третьи сутки, - согласился Скалли, - на одних транках и держусь.
- Не злоупотребляй, брат, недосыпание убьет тебя быстрее морфия. Девчонки, где вы там?
- Уже идем! – донеслось из спальни сквозь безудержный поток смеха и тихой ругани.
Скоро растянулось до конца бутылки пива, и не раньше, не позже все уселись за стол. Ванда разложила приборы и принялась угощать друзей своей стряпней. Бутылка Скалли так и осталась невостребованной, зато близняшки усиленно налегали на красное сухое вино, стреляя одинаково голубыми глазами из-под идентичных высветленных челок.
Разговоры ни о чем утомляли Энтони с каждой минутой все больше и больше, хотя лазанья и скрашивала эти бесконечные мгновения мушиного жужжания. Единственный информативный момент состоял в том, что беловласые близняшки оказались танцовщицами в «Поднебесной». Изредка вклиниваясь в общую беседу, он посматривал в глаза близняшкам и Скалли. Их зрачки то сужались, то расширялись в каком-то неведомом ритме, речь меняла темп. Все встало на свои места, когда он увидел голубоватые искорки на сетчатке ди-джея. Нейроинтерфейс, только и всего, господа гости общались на два фронта, реальный и виртуальный. Многозадачные куклы современности. Пару раз Тамара и Джина обратили на Энтони внимание, толи подмигнув, толи дернув бровью в синхронной судороге. И тут ему в голову пришла замечательная идея.
- Как думаете, чем отличается человек от животного?
Перехватив внимание слушателей, парень немного повеселел, гости и хозяева навострили уши.
- Ну… это просто, - начала Джина, а может быть Тамара, Энтони не запомнил, кто есть кто. – Человек разумен.
- Любой зверь с индивидуальным сознанием может считаться разумным, - усмехнулся Скалли, заметно оживившись. – Обезьяны способны считать, а слоны – рисовать. Творчество и логика – основные признаки разума.
- Так ты тоже философ? – рассмеялась Ванда. – Тебе повезло, Энтони, сегодня ты явно не помрешь со скуки!
- Боже, опять разговоры о смысле бытия и прочей лаже, - вздохнула вторая близняшка, отпив вина. – Неужели вам не спится спокойно без всех этих смыслов, целей?
- Нет, серьезно, давайте поговорим! – поддержал Гарри. – Наш Энтони тот еще философ, порой заслушаться можно. Что ты имеешь ввиду: физические, умственные отличия или что-то поглубже?
- Нет, в общих чертах. Так сказать, по сути. В чем главное отличие человеческой природы от той же обезьяньей, слоновьей, муравьиной? Уровень интеллекта сразу отбрасываем, Скалли уже доказал, что не мы одни способны строить из себя гениев. И да, Скалли, ты забыл упомянуть дельфинов.
- И тюленей, - добавил ди-джей.
Первая близняшка на секунду замерла, тут же выдала свою версию:
- Человек решил, что он – мера всему сущему.
- Джина, больше тебе не наливать, - сказала вторая, отобрав у нее полупустой бокал и мгновенно осушив его. Что ж, теперь Энтони понял, кто из них кто.
- Да брось ты! – усмехнулась Джина. Она уже порядком разомлела от выпитого, и никого не стесняясь взяла со стола бутылку и сделала глубокий глоток. – Ну как, я угадала?
- Очень близко, милая. – Энтони лучезарно улыбнулся. Внутренний голос не мешал ему, он вторил его словам. Дьявол одолел его – он вошел в кураж! – Хотя мы не можем спросить дельфинов, считают ли они себя мерой всех вещей, но предположение хорошее. Давайте рассмотрим что-то более конкретное, неоспоримое.
- Не существует неоспоримых вещей, - сказала Тамара. Ей были явно не по душе столь пространные беседы, но вино еще не вдарило ей в голову так, как сестре, и она очень старалась держать себя в руках. Достав из кармана кожаной курточки пачку сигарет, она предложила их собравшимся. Все отказались, и она закурила. – Неоспоримо лишь Дао, потому что его нельзя измерить.
- Неточная цитата из «Дао-дэ-цзин», - сказал Скалли. – Еще мой дед говорил, что узкоглазые завоюют весь мир, но чтобы таким образом… Кто-нибудь в курсе, как вообще философия позитивного безразличия проникла в нашу культуру?
- Интернационализация, ничего больше, - быстро сказал Гарри, едва не сбив ногой бутылку «Дона Хуана», притаившуюся под столом. – Так к чему ты ведешь, Энтони?
- К очень простой мысли, - сказал парень, проглотив последний кусок лазаньи. – Главное принципиальное отличие человека от животного состоит в умении определять назначение вещей. И создавать для себя «костыли». Образно, конечно. Чем обычно занимается любой зверь? Он отращивает шерсть, когти, становится сильнее и выносливей, подстраивается под окружающую среду. Или погибает в естественном отборе. Даже если его действия как-то сместят баланс в природе, мать Земля не ощутит особых неудобств. А почему? Потому, что все действия животного сводятся к естественным алгоритмам существования.
Энтони отхватил большую долю восторга со стороны Джины и Скалли, так увлеченно его слушал только Гарри в полутрансовом состоянии сознания пятничных заплывов. Тамара лишь потушила сигарету в остатках вина и закурила еще одну. Даже Гарри и Ванда, казалось, вздохнули с облегчением. Растягивая минуту триумфа, Энтони продолжил:
- Но человек, конечно же, венец творения! Он не подстраивается, не собирается становиться сильнее. Он создаст себе «костыль». Меч вместо когтей, автомобиль вместо быстрых ног или телепорт, если уж совсем опостылит куда-то перемещаться самостоятельно. А также компьютеры и информационную сеть, дабы свести все реальные усилия тела и разума к минимуму. По идее, это должно освобождать огромное количество времени, верно?
Никто не ответил, но парень не обратил на это внимания.
- Очень много. Человечество создало свои, особенные условия, максимально комфортные и достаточно свободные, чтобы не задохнуться в бесконечном муравейнике. Ему не нужно бороться, достигать, Господи, вообще заботиться о материальных благах! «Рейнбах» позаботилась об этом на ближайшую тысячу лет вперед, добра и счастья ее акционерам. Мы уже заменили собой природу, держим ее в клетках, как напоминание о добром прошлом и образец для новых товаров. Что-то меня ведет в сторону, так что перейду к сути. Как вам живется в этом мире? Сытом, добром, понимающем, удобном? Я заметил нейроинтерфейсы в ваших глазах, милые, и у тебя, Скалли. У вас наверняка куча свободного времени, на что вы его тратите?
- Удобно строить из себя Торквемаду, да? – усмехнулась Ванда. – Ну что, ребята, кто бросит вызов нашему великому инквизитору?
- Я, - бросила Тамара. – При всем уважении к твоей эрудированности, ты слишком много болтаешь о пустом. В мире надо просто жить и принимать реальность как должное. Скалли, ты спрашивал, как даосизм стал таким распространенным? Потому, что он удобен. А разговоры о «вечном» пусты по сути своей.
- Если смотреть с позиции твоего любимого Дао, - вставил ди-джей, - болтовня о шмотье и сплетни ничуть не содержательней. Да и правильно заметил Энтони, с доступом в Сеть каждый может сыграть философа.
- А в разговорах о «вечном» есть свое великолепие. – Энтони кивнул Скалли и пожал ему руку. – Их можно продолжать бесконечно и открывать все новые интересные вещи. И вы все же не ответили, как вам наша объективная реальность?
- Никак, - выдохнула Тамара.
- Очень даже интересная, - сказала Джина, наклонившись к Энтони. – А свободное время можно тратить на са-мо-со-вер-шенствование. Йога и цигун все еще в моде. Или можно писать стихи.
- Неплохо-неплохо, а как насчет прозы?
- А ты пишешь прозу?
- Собирался на днях начать, да что-то ничего в голову не идет.
- Мне больше нравится поэзия, - промурлыкала девушка, - любой стих можно положить на музыку и танцевать в свое удовольствие. Танец – лучшее проявление человеческих чувств, как мне кажется.
- Честь тебе и хвала, дорогая! – Энтони радостно похлопал в ладоши, близняшка разразилась тонким, почти детским, радостным смехом. (Присмотрись хорошенько, может быть это спасет тебя от уныния. Внимательно посмотри на ее шею, на шею, придурок! Видишь что-нибудь подозрительное? Ничего. Хотя, остальное не на виду, так что можешь еще немного потерзать себя сомнениями). – Ну с Джиной мы определись, я тоже перед вами открыт, как на ладони. Кто еще желает исповедаться?
- Кухня, - Ванда присоединилась к беседе. – Надеюсь, никто не скажет, что часы, проведенные у плиты, прошли даром? Учтите, я приму любую критику. На этот случай у меня всегда готова новая чистая сковорода.
- Пустые тарелки говорят сами за себя, дорогая, - улыбнулся Гарри и поцеловал ее в губы. – Верно, ребята?
- В целях сохранности моей черепной коробки соглашусь с Гарри, - усмехнулся Скалли, подобрав вилкой остатки ужина и расправившись с ними. – Хорошо, у нас в компании обнаружились поэтесса, талантливый повар и начинающий писатель. Мне повезло больше, моя работа – мое хобби, так что ди-джей – мое призвание, этим я живу и в этой области совершенствуюсь. Кстати, хотите послушать новый трек? Буквально вчера скомпилировал.
Гарри открыл доступ к стереосистеме для коммуникатора Скалли. Едва слышный на заднем плане тяжелый рок сменился ритмичным трансовым битом. Через какое-то время (Всего десять секунд. Слабак.) сознание Энтони и всех собравшихся поплыло, на них накатывали волны беспричинного счастья. Аудионаркотики плавно влились в музыкальную индустрию, подумал парень, прищурив глаза от прокатывающейся по телу щекотки. Музыка напрямую вливается в ваше тело, напрягая, стимулируя и лаская нервную систему ультразвуковыми сигналами, и плевать все хотели на эстетство и высокий вкус – вы все равно поймаете ритм, утонете в нем, получите чисто физическую дозу удовольствия. И только потом, когда успокоится сердце и прояснится голова, вы оцените, какой наркотик вам по душе. К чему это… Просто процесс «раздражитель-реакция». Может, и весь процесс мышления тоже сводится к этому?
- Энтони, чувак, очнись! – смеялся Гарри, хлопая его по плечу. Видимо, он впал в слишком глубокий экстаз, ибо стол был уже убран, а гости собрались на прогулку. – Продержись еще вечер, я замолвлю за тебя словечко перед Винсентом.
- А… - Голова мгновенно прояснилась. Винсент Крамп, начальник, старший программист… – К черту Винсента! Пойдем гулять!
- В «Поднебесную»! – воскликнули близняшки.
- В «Поднебесную»! – согласился Энтони, вскочив со стула.
Его рука легла на талию Джины, та даже не думала сопротивляться. Скалли и Тамара посмотрели на них снисходительно, как на маленьких детей, а Гарри и Ванда многозначительно перемигивались. Какая прелестная ловушка, подумал Энтони. Нельзя наполнить душу бабами… Может и нельзя, ну и черт с ним! Завтра на работу, вот там можно вволю почувствовать себя дерьмом. А сейчас, видит Бог, если он есть – я утону в этом прекрасном тумане сиюминутной жизни.
С этим девизом в голове он принял от Скалли бутылку и сделал хороший глоток вязкой, приторно-горькой жижи. «Дон Хуан» не заставил себя долго ждать.

***

Оглушительный ритм врывается в уши, «Поднебесная» раскрывает свои жаркие объятия. Светомузыка атакует глаза лазерной канонадой, искусственный дым плывет в полумраке, словно туман над болотом, где собрались на шабаш ряженые в маски и шкуры колдуны и ведьмы.
Восточные тона повсюду. Голографические иероглифы плывут над неистовой пляшущей толпой, охранники, затянутые в кимоно, и пляшущие на пьедесталах нео-гейши, обозначенные сияющими драконами на телах и люминесцентным бельем.
Скалли убегает в сумрак, в отделенную полупрозрачными окнами VIP-ложу, обещая вскоре вернуться. А пока бармен, здоровенный негр с татуированным африканскими веве лицом, разливает гостям в микроскопические стопочки прозрачную жидкость без запаха, рассыпая мелкую пыль транквилизаторов. «За счет заведения» - произносит он, подмигнув близняшкам. Те в ответ посылают ему воздушный поцелуй, и бармен спешно уходит навстречу другим клиентам.
Энтони заливается соловьем перед Джиной, вываливая на нее тонны философской маразматики, путая имена, даты и прочие малозначимые вещи, но девушка слушает его с блеском в глазах, покусывая губы и водя накрашенным ногтем по краям стопки. Тамара молча потягивала дурманящее питье, ища взглядом Скалли и вздыхая после каждого глотка. Гарри и Ванда не дожидаясь остальных пригубили свои напитки и отправились в бушующее море толпы, обливаться потом на забитом под завязку танцполе.
Спустя полтора десятка цитат и несколько взаимных комментариев, Энтони и его новообретенная подруга выпивают на брудершафт. Раствор мгновенно всасывается в кровь, туманя сознание парня, и он целует Джину в губы. Она срывается с места, хватает его за руку и уводит его танцевать.
Жесткие волны сотрясают мироздание, в висках стучит в такт музыке, длинные пальцы скользят по плечам и бедрам Энтони, и он не остается в долгу. Он никогда не умел танцевать, но в мерцающем сумраке всякая добровольная эпилепсия выглядит завораживающим танцем. Джина приближается к нему и отдаляется, ненадолго, чтобы снова сойтись. Парень чувствует аромат ее духов, густой, дурманящий, он почувствовал даже сквозь непроницаемую пелену пара и запах десятков разгоряченных человеческих тел.
Пролетают лица, время тонет в бесконечном бите, ди-джей не собирается давать гостям передышки. Гарри и Ванда мелькают тут и там, Энтони, пьяный от общей композиции удовольствий, улыбается им, как идиот, и они отвечают ему тем же. Джина все плотнее прижимается к нему, он ощущает на своем лице ее дыхание. Все ближе, с каждым ударом музыки в мозг, он тянется к ее лицу, вдыхая аромат ее волос. Их глаза на мгновение встречаются.
Электронная искра скользит по радужке, и девушка оборачивается на лестницу в VIP-ложу, увитую декоративными фонтанами-драконами. Она улыбается Энтони и уводит его за собой. Скалли отчаянно размахивал руками, пытаясь выманить Гарри и Ванду с танцпола. Наверняка униинструмент Гарри сейчас разрывается, подумал Энтони, проскочив за прозрачную дверь. На секунду ему почудилось, что он оглох. Глухая тишина наполняла залитую мягким красным светом ложу, лишь пол дребезжал под ногами.
- Ну и долбежка! – усмехнулся Скалли. – Хосико совсем с катушек слетел, надо его уволить!
- Да брось, прекрасная музыка, - сказала Тамара, упав на блестящий кожаный диван, - не все же ловить трипы от твоих треков.
- Нет, твои треки лучше, Скалли, - сказала Джина.
- Спасибо, дорогая.
- Ну что, ребята, накрывайте стол! – раздалось в дверях.
Запыхавшийся Гарри ввалился внутрь, придерживаемый Вандой. Словно прочитав его мысли, вслед за ними вошел андроид-официантка, неся в руках широкий поднос. Подождав, пока все займут свое место, композитная азиатка разложила на прозрачном столике тарелки с суси, роллами, белый глиняный кувшин и комплект квадратных масу.
- Черт, а разве они не напутали японскую кухню и китайский антураж? – спросил Энтони.
- Интернационализация, чувак, привыкнешь, - усмехнулся Гарри и, не дожидаясь никого, схватился за палочки и бросил в рот кусочек сырой рыбы. – Интернационализация, синкретизация и прочее межрасовое дерьмо всегда в моде.
- Гарри, фу! – Ванда ударила его по плечу.
- Прости-прости, больше не буду. Что ж, ребята, пока мы еще способны стоять на ногах, предлагаю разделить бутыль этого замечательного… нечто и восславить сегодняшний день за классный оттяг.
- Поддерживаю, - сказал Скалли, разливая пахнущий толи сыром, толи грибами напиток. – Энтони, ты как, еще жив?
- Живее всех живых! – Джина лежала у него на плече, беспрерывно улыбаясь и поглаживая его по руке. Прихватив на тот же манер Скалли, Тамара оскалилась ей в ответ, на что девушка просто показала ей язык.
- Гарри, чего же ты наврал, что он слаб на стимуляторы? Больше никогда не поверю тебе на слово.
- Эй, не надо гнать на меня, наш Энтони полон сюрпризов! Дамы и господа, - Гарри едва не расплескал содержимое своей стопки, - я не мастер произносить тосты, так что просто выпьем за удачную встречу! Пусть веселье длится столько, чтобы не жалко было сдохнуть!
- За веселье!
Как оказалось, это было саке. Весьма специфическое пойло, но в сочетании с суси и приятной компанией бутылка ушла за считанные минуты. Потом пошла вторая, и всех уже начало клонить на прилечь больше, чем на танцевать. Парни кормили девушек «с рук» и подливали рюмку за рюмкой, а те в свою очередь без перерыва болтали и смеялись, заводя тон беседы. И как-то незаметно на стол выплыла знакомая бутылка без этикетки с блестящим содержимым.
Глоток за глотком, тост за тостом, Энтони и не заметил, как его реальность вновь начала плыть. Он чувствовал звук на вкус, цвета обострились настолько, что резали глаз, и алый полумрак превратился в залитую пламенем неоновую печь. Он тонул в окружающей его сказке, тело трясло от невыносимого жара, хотелось сбросить с себя одежду и бежать вперед, к чему-то сияющему впереди. Сияют глаза из-под белой челки, он устремляется к ним, гладкая влажная плоть скользит в его руках. Поцелуи переходят в движение, сливаясь в прыгучем и нестабильном потоке времени. Энтони пробует на вкус упругую грудь, не желает прекращать это сладостное томление. Язык цепляется за стальное колечко, и прекрасное создание, примостившееся у него на ногах, жарко вздохнула.
Диван рядом с ним, словно намазанный маслом, блестит в волнах света и качается. Затянутый в черное Скалли прижимает к себе расхлестанную Тамару. Она держит Джину за руку, тяжко дыша в такт скачке. Энтони кажется, что он смотрит в кривое зеркало. Близняшки синхронны и одинаковы, а ди-джей словно кривое отражение его самого. Ему становится страшно.
Джина хватает его за голову и впивается в него так, что становится больно. Она кусает его, царапает шею и грудь коготками, ускоряя темп сексуальных качелей. Голова Энтони похожа на вулкан, готовый взорваться в любой момент и оросить окружающее пространство жгучей мыслью, фонтаном безымянных чувств и горячих образов. Давление нарастает, он уже не помнит себя от переполняющего плоть и разум сумасшествия.
Еще немного, еще чуть-чуть! Наступает взрыв! Он рычит, не замечая ничего вокруг, сладостная нега разливается по телу, словно сироп. Странная тьма охватывает его со всех сторон, глаза медленно закрываются в наступившем блаженстве. Джина прижалась к нему, обдавая жаром его ухо. Скалли и Тамара делают все то же самое, и Энтони вновь становится смешно и жутко.
Он смеется, как сумасшедший, и Скалли подхватывает этот безумный, бессловесный мотив счастья. Девушки вторят им, даже не понимая, что происходит, а может, и понимая. Кто может прочесть мысли женщины, да еще в таком состоянии?
Ледяное копье пронзает Энтони насквозь. Очень простая, но жуткая мысль убила в нем все наслаждение – где Гарри? Куда он ушел? Что с ним случилось? Тошнота подкатила к горлу с такой силой, что он не церемонясь сбросил свою наездницу на диван, и не поднимая штанов побежал в уборную.
Едва сдерживая накатывающий ком, он распахнул одну из дверей. Уборная уже была занята. Парень поднял глаза на засевшую там парочку.
И ком вырвался наружу.
Не помня себя от страха, Энтони побежал из клуба прочь. Внутренний голос уже не критиковал и не давил на него. Он кричал и смеялся, заходясь так жестоко и страшно, что Энтони не решался лишний раз вдохнуть столь необходимого воздуха. Бафомет, чертов Бафомет! Он вертелся у него перед глазами, обгоняя и не уходя прочь из головы. Бафомет ласкал Гарри, и его друг, лучший друг, стонал и кривился от удовольствия, как дешевая шлюха. А демон налегал на него сзади силиконовым бюстом, затянутым в радужно-кислотный топ.
«Кадык, нельзя было смотреть на кадык!» - кричал Энтони про себя, раскидывая прохожих. Он бежал из «Поднебесной», сам не зная куда. Полицейские дроны щелкали объективами, пытаясь заснять явно невменяемого нарушителя. «Монстры, вы все монстры! Чудовища в человеческой шкуре! Не видать вам счастья, упыри! Никто вам не поможет, природу нельзя обмануть. Гарри, ублюдок, как же ты не поймешь, что Марс не способен ничего изменить? Как ты можешь любить это фальшивое нечто?! Все фальшивы! Тоните в своей чертовой сытости!».
Добежав до автостоянки, Энтони не удержался и рухнул на чью-то машину.
Нет, не рухнул.
Шум взлетающего авто явно давал знать, что его сбили. Он думал об этом, пока летел в открывшуюся дверь ангара, ведущую наружу, в бесконечную пустоту меж небоскребов. Как все удачно складывается. Боли он не чувствовал, лишь смотрел, как пролетает над ним бескрылая вереница транспорта. Сбивший его ублюдок уже вовсю улепетывал куда-то вдаль, скрывшись за поворотом. Лишь ночное небо над головой да тихий свист ветра в ушах развлекают его в последние минуты жизни на земле. Он упадет на нижние уровни, да так, что раскидает на весь квартал, если повезет.
(Так и заканчивается история нашего незадачливого героя. Светлая ему память.
Всем спасибо за внимание!)