Подарок на дороге

   Прямая стрела автострады послушно стелилась под колеса коричневой BMW. Ровные, словно постриженные, поля пшеницы и овса начинали отливать желтизной. Колосья от дуновения ветра прогибались, потом поднимали грузные головы, создавая впечатление морских волн.
   Черное море мое… - пропел Глеб, усмехнулся и снова запел: - Желтое море мое…
   А желтое море поля мерно покачивалось, проплывая мимо окон несущейся из пункта «А» в пункт «Б» машины, покачивалось и усыпляло. Глеб тряхнул головой, чтобы разогнать сон. Густая, русая волна волос послушно качнулась. Включил кондиционер на полную мощность. Холодный воздух быстро заполнил машину, проскользнул по спине, прикрытой тонкой тканью рубашки.
   - Да, хорошая дорога – это хорошо, - заговорил сам с собой водитель, - но опасно, особенно, если с тобой в машине нет никого. Великое дело попутчик, еще лучше наши разбитые российские дороги. На них уж точно не заснешь, не сможешь. А вообще то, отец умудрился уснуть и на колдобинах. Вот тихоход, всю жизнь ездит «два пирожка в час».
   Беседовать со своей персоной тоже занятие скучное, оппонент возразить не может, нет у него возможности и высказать свое мнение, потому что его мысли вам хорошо знакомы до мелочей. Потому Глеб замолчал, включил радио. Из автомагнитолы потекла симфоническая музыка. Поискал что-нибудь повеселее. «Веселее» всего оказались «Новости часа». Бодрый юношеский голос вещал о взрыве на Котляровском кладбище в Москве.
   - Бандитизм растет и ширится, есть о чем поговорить в радиоэфире, - пробурчал Глеб себе под нос.
Далее эфир наполнили сведения об очередных расправах и разборках в криминальном мире.
- Не новости, а «Катастрофы недели», - горько усмехнулся Глеб, - вообще-то, это не катастрофы… Назвать надо передачу «Бандиты недели» или «Разборки часа». Правильнее было бы.
   Бурчание самому себе тоже дело скучное, и Глеб занялся созерцанием окрестностей. Привычный сибирский пейзаж был там и сям подернут осенью. Порыжевшие некошеные луга плешинами лежали меж березовыми и осиновыми колками.
    «В лесу уже грузди пошли», - с грустью подумал молодой мужчина. Вспомнилось, как школьником он почти каждый день бегал за грибами. Мать ворчала на него, но грибы старалась переработать все. Учительница сельской школы, она не могла себе позволить выбросить то, что принес сын. Потому на кухне далеко за полночь еще гремели кастрюли.
   С детства знакомые запахи далекого и недостижимого дома пролетели тихой тенью…
   Видения прошлого были прерваны появлением новенькой девяносто девятой. Машина летела, как на крыльях, казалось, что ещё немного и она оторвется от шоссе. Тонированные стекла придавали машине безглазый вид.
    «Братки быкуют», - хмыкнул про себя Глеб, хотел прибавить скорость, но азарт догонялок не появился. «Старею».
   Девяносто девятая пошла на обгон. Опустилось боковое стекло, и кто-то из пассажиров показал ему руку, собранную в горсть с выдвинутым средним пальцем.
   Два года назад это бы не прошло браткам безнаказанно, но сейчас Глебу было ровным счетом плевать на тех, у кого все мысли в этом жесте. Успел увидеть через открытое окно пассажиров, и среди них Дэна, которого несколько раз встречал в компании своего одноклассника Сегора. «Шестерки, для дела нужны», - пояснил тогда Сегор.
    «Лада», обогнав «BMW», резко ушла влево, едва вписавшись в поворот. Из-под колес полетел гравий.
   - Дураков не сеют, не жнут, они сами родятся, - ругнулся Глеб, сбрасывая скорость.
   Под дорожной насыпью промелькнул железный штырь с наваренным на него автомобильным рулем, у подножья яркий букет цветов.
   - Что-то в последнее время слишком много стало памятников вдоль дороги, пожалуй, надо где-нибудь остановиться, да кофейку попить.
   Прикинул, что скоро будет деревенька с новодельными придорожными харчевнями. «В Журавлях остановлюсь, - подумал он. – Девчонок проведаю, и поесть надо, а то в Новосибе будет некогда».
   После крутого поворота заканчивалась лесополоса, и открывалась абсолютная равнина. «Ровная, как стол. Жить здесь - тоска, глаз положить некуда. Не-е! Лучше наших гор и тайги ничего нет», - ухмыльнулся водитель.
   Далеко впереди на обочине стояла белая иномарка. «В наше-то время, да на обочине в одиночку… Или браток, или дурак».
   Девяносто девятая притормозила, встала впереди. Из нее вышли бритоголовые парни, обступили машину, один из них открыл дверцу и заглянул в салон… Между сильными накачанными телами заметалась женская фигура.
   - Ну, беспредельщики! С бабами только воевать могут…
   Глеб сбросил скорость и тихо подкатил к группе людей на дороге. Открыл бардачок, достал из него травматический пистолет. «Н-да-а-а! Не сильно. А что делать?» Посажалел про себя он о том, что не оформил еще разрешение на боевое оружие. «Травматика хороша только ворон пугать, а против братков и пушки мало. Ну да ладно! Господь не выдаст, эти свиньи не съедят».
   - Что, братаны, забавляемся? – спросил он, выходя из машины.
   - Ты чё крутой такой? – повернулся к нему здоровенный парень в золотой цепью на шее, - Катись, а то щас здесь и положим.
   Худощавый Глеб против пяти «качков». Он представил себе картину боя, счет получался не в его пользу.
   Из салона белой машины выбрался парень в синей олимпийке, в руках тяжелая спортивная сумка.
    «Вот курица, - разозлился Глеб, - деньги в сумке, да еще и без охраны».
   - Девушку оставили в покое, - спокойно сказал Глеб.
   Да внешне он был спокоен, и только руки, заложенные за спину, выдавали напряжение: бугры мускулов напряглись и натянули дорогую ткань рубашки.
   - Ты чё безбашенный? Те чё надо, - пошел на Глеба браток с золотой цепью, - те она кто?..
   - На землю, суки, всех покрошу, дрыгнуться не успеете, - тихо произнес Глеб.
   …На братков смотрело вороненое дуло пистолета. Аргумент увесистый и потому парни покорно ткнулись носом в землю.
   Хозяйка машины, прихрамывая, кинулась к Глебу, нырнула за его спину и затаилась, словно мышь.
   - Руки на голову, стреляю без предупреждения.
   - Ты, козел, знаешь, на кого пошел? – запыхтел владелец золотой цепи, попытавшись встать. - Ты теперь не жилец, мы тебя уроем, на куски порвем.
   - Лежать, шестерка, - рявкнул Глеб и через плечо обратился к спасенной, - а ты с седушки телефон мне дай.
   Трясущимися руками девушка открыла переднюю дверцу «BMW» схватила телефон. Большая «труба» крутнулась в тонких ладонях, но Глеб успел подхватить её. Нашел нужный номер, в «трубе» пищали долгие гудки. «Возьми трубу, возьми трубу», - как заклинанье повторял про себя Глеб. На том конце раздался слегка осипший голос: «Але».
   - Здорово, Сегор, это Глеб.
   - А-а.
   - Дело у меня к тебе интересное.
   - Говори, не тяни резину.
   - Не твои ли братки тут на дороге озоруют? Девушку мою обидели.
   - Знаешь, что мои?
   - Хочешь перетолковать?
   - Дай «трубу»…
   Глеб подал мобильный девушке: «Отнеси им». Та, припадая на ногу, осторожно приблизилась к лежащим людям, положила телефон на землю и стала ногой подталкивать его к руке одного из них.
   Здоровенный «качок», лежа на животе, держал «трубу» около уха, и время от времени что-то буркал в неё, потом встал с поднятыми руками, оставив телефон на земле.
   - Ладно, всё, замяли, - сказал он миролюбиво, - ну, ошиблись, чё сразу-то не сказал. Опусти ствол. Пошли, братва.
   Нехотя парни поднимались с земли, с опаской поглядывая на противника, попятились.
   …Девяносто девятая, резко развернувшись, выскочила на противоположную полосу. С ходу начала набирать скорость, быстро удаляясь.
   Глеб подошел к машине, бросил пистолет в бардачок, достал пластмассовую бутылку с водой и стал с жадностью пить По спине текли холодные ручьи пота.
   - Спасибо вам, - робко заговорила девушка, - я не знаю, что бы со мной было… я вам заплачу…
   - Зачем на трассе остановилась? Машина заглохла? – не слушая ее спросил парень.
   - Почему заглохла? У меня машина новая.
   - А чего тогда встала?
   - Кофе попить.
   Глеб поднял валяющуюся на обочине сумку, прикинул на руке ее вес и спросил:
   - Кирпичи везёшь что ли, миллионщица?
   - Какие кирпичи – деньги…
   - Курица мокрая, - взорвался Глеб, - это кто тебя учил таскать с собой деньги?
   - Я за товаром еду.
   - Она за товаром едет… Ты знаешь, сколько вас не доехало?
   - Только слышала…
   - Почему одна?
   - Муж заболел, а больше не с кем.
   - Что при смерти лежал, и не мог поехать?
   - Почти… Что вы на меня кричите? Я же сказала, что заплачу вам за услуги…
   - Вот дуру на мою голову послала судьба, - потишал Глеб, глядя на челночницу. - А чего хромаешь? Ногу покалечили?
   - Каблук сломался.
   - У неё еще и каблук сломался, ну ты даешь, - прыснул парень.
   Между двух машин на пустой трассе хохотали два человека: складываясь пополам, обнимаясь и толкаясь, они начинали осознавать: только что судьба протянула им спасительный волосок, отделивший их от небытия.
   - Тебя как зовут, бескаблучница? – всхлипывая от смеха, спросил Глеб.
   - Наташа.
   - Хороша Наташа, да не наша.
   - Почему, не наша?
   - Так моя тетка говорит. А у неё на все случаи жизни, свои присказки. Ладно, Натали, собирай свои деньги, да поехали.
   - Мне бы себя в порядок привести.
   - До «Журавлей» доедем, там разберемся. Кстати, ты куда едешь?
   - В Новосибирск, на Гусинобродский.
   - По дороге, значит. Поедем, сильно на хвост не садись, но и не отставай.
   Коричневая «BMW» и белая «Toyota» медленно двинулись на запад. Водитель «BMW» старался не газовать, чтобы спасенная не влетела еще в какую-нибудь дорожную передрягу.
   Ему нравилось, что «Toyota» не прижимается к его «хвосту» и не отстает. Чувствовалось, что Наташа не  первый год за рулем и не относится к разряду «баба за рулем – страшнее динамита».
   Потянулись серые избы перестроечного поселка со звучным названием – Журавлево. Нескончаемой лентой одной улицы, вытянутой вдоль автомобильной трассы, вилось поселение человеческое. Жители когда-то зажиточного села, сегодня выживали тем, что кормили челночников несущихся за дешевым товаром в богатый город Новосибирск.
    «До Журавлей с божьей помощью добрались», - подумал Глеб.
   Он свернул к одному из ярко раскрашенных вагончиков, стоящих в конце поселка. Вышел из машины и, облокотясь на открытую дверцу, наблюдал, как паркуется новая знакомая.
    «Лучше бы на швейной машинке брюки мужу шила, да носы детям вытирала, - беззлобно подумал он. – Эх, девчонки, девчонки… А туда же в дорогу дальнюю и одна».
   Наталья сидела в машине, закрыв глаза.
   Чтобы не тревожить женщину, Глеб пошел к маленькому базарчику с деревенской продукцией: молоко, сметана, творог, малосольные огурцы, выпечка…
   - Покупай, мил человек, - заговорила с ним старушка-продавец, молоко свое, хорошее, а огурчики только вчера посолила.
   - Что ж ты, бабушка, сидишь на солнцепеке? – расстроено взъерошил Глеб светлую копну волос. – Неужто дети или внуки не могут тебя заменить?
   - Эх, сынок, - запечалилась старушка, - дочка-то моя учительницей работает. А в школе денег не платют. Вот и подалась она горемычная в Ленинск. На рынке там торгует. Детишек с собой взяла на помочь. Ну и зять то на работе, а то к ей в Ленинск с Новосибирска товар везет. Замотались вовсе уж.
   Махнула горестно рукой.
   - Ты бери, сынок, бери огурчики. Свои, доморощенные. Я же детям помочь хочу. Зятю-то тоже не платют, а работу справляют. Вот мы и живем на мою пензию. Когда зять кого подвезет, где дочка наторгует.
   Сложила огурцы в полиэтиленовый пакет а, увидев синюю купюру, вздохнула:
   - Где же, сынок, с миллиона я тебе сдачу-то наберу?
   - Я здесь часто езжу, - засмеялся Глеб, - вот и буду у вас брать продукты на эту сдачу.
   - Дай Бог тебе здоровья! - запричитала бабушка. – Не всех еще жизнь-то покорежила. Дай Бог твоей семье счастия…
   Старушка осеклась. Она смотрела куда-то за Глеба. Тот мгновенно сгруппировался, резко повернулся: кулаки сжаты, руки согнуты в локтях…
   В двух шагах от него стояла Наташа. Глаз почти закрылся под наливающимся громадным синяком. Исцарапанные лицо и руки покрыты грязью. Порванная блузка, завязана сбоку узлом. Женщина расстроено прятала лицо.
   - Переодеться-то не во что? – спросил Глеб.
   В ответ виноватое потряхивание головой.
   - Ладно, пойдем в трактир. Умоешься. А то вон бабушку напугала.
   Молодая женщина брезгливо глянула в сторону неровно выкрашенного вагончика с крикливым названием «Успех». Глеб перехватил взгляд.
   - Неказисто? Это правда, зато готовят вкусно. Проверил на себе.
   Тяжело вздохнув, Наташа покорно последовала за ним.

   Придорожное заведение общепита сумасшедших девяностых было разделено на две части. На одной половине располагалась тесная и жаркая кухонка. На другой, рассчитанной на посетителей, стояли четыре столика, к каждому из них прилагались по четыре пластмассовых стула. На столе салфетки, бутылка кетчупа, солонка и блюдо с хлебом.
   К стене прибит простой деревенский умывальник, а рядом электросушилка для рук.
   - Девчонки, привет! - заулыбался поварам Глеб. – Кто у нас сегодня на смене? Надюшка красавица, что-то я тебя давно не видел. Где пропадала? Поди влюбилась? А я уж хотел тебя замуж взять.
   - Прям уж, замуж взять, - зарделась пышная молодайка в белом поварском колпаке. – Кушать-то что будете? У нас сегодня пельмешки вкуснячие. Сами делали.
   - Давай твои пельмешки. Но на двоих. Я сегодня с подругой. Ты же меня не ревнуешь?
   - Тоже, Глеб, скажешь. Чё я тебя ревновать-то стану?
   Пока парень трепал язык с поварихой, Наташа, как смогла, привела себя в порядок: умылась, причесалась, подмазала сливу синяка кремом. Глеб по-хозяйски взял женщину за подбородок, рассмотрел лицо, покачал головой.
   - Надюшенька, у тебя в морозилке лед есть?
   - Я вам в лимонад уже кинула, - отозвалась повариха.
   - А ты мне еще в тарелку насыпь. Примочки будем делать, видишь, я своей подружайке фингал под глаз посадил.
   - Нечего врать, - резко отдернулась Наталья, - и никакая я тебе не подружайка… Раскомандовался…
   - Что с синяком поедешь?
   - Поеду! Какое тебе дело?
   - Да никакого. Твой фингал, тебе и носить.

   От мешочка со льдом она все-таки не отказалась. Морщилась от боли, прикладывала и ненавидела себя за то, что какая-то повариха из задрипанной деревни по-матерински жалеет её, а русоволосый то ли бандит, то ли балабол беспардонно распоряжается её жизнью.
   Пельмени оказались на удивление по-домашнему вкусными, чай необыкновенно душистым и сладким.
   Стало жалко себя. Вместо того, чтобы сидеть сейчас дома, читать книжку сыну, лепить пельмени (и чего они дались), она торчит в забегаловке с синяком.
   Слезы потекли в тарелку, добавляя соли в наваристый бульон.
   - Ну, не расстраивайся, - погладил ее по плечу Глеб, - все пройдет и забудется. Может тебе сто грамм налить?
   - Ты, что раскомандовался? – слезы мгновенно просохли. – Надо будет, я сама решу: выпить мне или нет.
   Серые глаза спасителя смотрели на нее с такой жалостью, что вновь захотелось плакать.
   - Что же тебя, такую красавицу муж одну отпустил? Опасно ведь.
   - Работает, - коротко бросила вновь обретенная спутница, уткнувшись в тарелку.
   - День и ночь и без выходных?
   - Ну не все же такие свободные как ты…
   Женщина говорила скороговоркой и не поднимала глаз.
   - Поня-я-ятно. Сидит бугаина на твоей хлипкой шее, а ты его урода кормишь. Да ещё, поди, и на пиво даешь.
   - Тебе какое дело? Хочу и кормлю…
   Глеб бросил вилку, откинулся на стуле и с грустью посмотрел на Наташу.
   - Эх, девчонки, девчонки, как же вас жизнь-то побила. Тянете жилы, чтобы денег заработать, детей поднять, мужика напоить. Денег-то заработаете, и сгорбатитесь. Никому не нужны будете старые и больные.
   - Жалельщик нашелся. Ты что-ли другой, вон какую пушку с собой таскаешь? Такой же бандит, как и  те!
   Спутница смотрела зло. Хотелось прибить этого нахала. У самого поди в каждой избе по жене, а туда же в добрые. Трепач, бабник… Обида рвалась из души.
   - Вы все одним миром мазаны. Только бы диван давить, да водку жрать. Помочь некому, а как о доходах речь, так всё поделить надо, – криком исходила женщина, выплескивая на незнакомца все свои думы и обиды.
   И вдруг осеклась… Глеб смотрел на нее с таким состраданием, что сердце защемило. Наташа вскочила и побежала к выходу и даже на прощание не кивнула головой.
   - Да и лешак с тобой, - пробурчал Глеб и двинулся следом.
   Сел в машину, включил зажигание.
   - Таких гневных в базарный день пучок – пятачок.
   Коричневая иномарка медленно двинулась по дороге. В зеркало заднего видам маячила неподвижная «Toyota». Рядом с ней, сгорбившись, стояла хозяйка.
   - Тьфу ты, канитель! - ругнулся Глеб. - Навязалась на шею.
   Он остановил машину и начал сдавать назад.
   - Ты чего стоишь, - рявкнул он, выскакивая из машины.
   Наташа обернулась и подняла на него глаза полные слез.
   - Я свои ключи тебе в барсетку кинула.
   - Зачем? – оторопел Глеб.
   - Напугалась. А с тобой не страшно.
   - Глупенькая ты моя. А если б я не вернулся?
   Он сгреб худенькое плачущее создание, прижал к себе.