Глава 1. Храм богини Смерти

    Марота привел в чувство дождь. Его упругие тугие струи больно хлестали по обнаженному телу. Кожа была мокрой и холодной, затылок ломило, видно, он хорошо приложился головой о камень, на котором сейчас и лежал, во рту была сухость, граничащая с горечью. Он приподнял голову и попытался оглядеться, боль в затылке усилилась, в глазах потемнело, и пришлось опуститься обратно. Его хватило только на то, чтобы рассматривать склоненные перед глазами ветви деревьев, переплетенные лианами. Над деревьями виднейся краешек неба, и оно показалось ему смутно знакомым. Он часто наблюдал такое на Керхатоне. Тяжелые тучи ползли по небу, царапая свои свинцовые брюха об обломанные пики скал. Здесь скал не было только деревья, их было так много, как и в мире листагов. Налетел ветер, и на Марота хлынул поток холодной воды с мокрых разлапистых листьев. Душ, устроенный природой ему помог. Он, наконец, смог сесть, правда, прислонившись спиной к камню. Прямо перед ним на куче мокрых листьев сидела Теоклия. На ее колёнях покоилась неподвижная Ламая. Обычно смуглое лицо жены было пепельно-серым, изо рта текла тонкая струйка крови, которую размывал дождь. Руки Ламаи были безвольно раскинуты, Мароту казалось, что она даже не дышит. Ему стало совсем плохо. Лами лишь недавно вернулась к нему, и потерять ее сейчас снова просто не мог. По глазам Теоклии нельзя было понять, жива Ламая или нет. Тео смотрела куда-то мимо него, и во взгляде сочетался страх пополам с безумием.
- Ты чего? - спросил он ее.
- Ничего, а ты чего?
   У Марота мелькнула мысль, что это Тео стукнулась головой, а не он.
- Тео, что с ней? - чуть слышно спросил он. - Что с Лами? Она жива?
- Обморок, обычный обморок, - отозвалась Теоклия мертвым бесцветным голосом.
Но Марот не услышал ее. Он перевернулся на живот и попытался дотянуться до бесчувственной Ламаи.
- Она жива!? - закричал он. - Скажи, наконец, она жива!?
    Крик Марота привел Теоклию в чувство, она осмысленно посмотрела на него, на Ламаю и спокойно произнесла:
 - Совсем оглох! Жива она, жива, только в обмороке.
Сделав над собой усилие, Марот подполз к Тео и аккуратно переложил голову жены Себе на колени. Теоклия усмехнулась.
- Ну что, полегчало? - ехидно осведомилась она.
    Но Марот не обратил на ее тон никакого внимания. Пульс у Ламаи был слабый, но ровный. Она была жива, а остальное значение не имело. Он устроился поудобнее, погладил жену по мокрым волосам и поинтересовался у Теоклии.
- Ты, Тео, у нас знаток миров, так объясни пожалуйста куда это нас занесло? Что это за мир? И где наша одежда?
    До него только сейчас дошло, что он видит. На Ламае не было ее боевой кожаной юбки, да и Тео была без туники. Он оглядел себя, его багряный плащ тоже исчез. Колдун откинулся обратно. Мокрые, голые и неизвестно где!!!
Ламая давно пришла в себя, но продолжала лежать, прислушиваясь к разговору мужа и подруги. Она тоже пыталась проанализировать собственные мироощущения, и этот анализ ее не радовал. Кажется они на Лильяниминаль... Но нет, Лильяниминаль - это в будущем, а сейчас Земля! Уж им-то с Тео известны все «прелести» этого кошмарного местечка.
    Ответить Мароту Теоклия не успела. Ламая подняла голову, обвела глазами окружающий пейзаж и слишком ровным голосом произнесла:
- Мы на Земле. Понимаете на Земле. Да-да, Тео, милая и нами любимая Земля. Замечательный мир наполненный ненавистью, болью и страхом. Но самое главное он - этот мир, физический и техногенный. Теоклия побледнела и издала вопль потрясающей силы:
- Мы не астральные! Роме апе!!! Мы не астральные!
    Марот испугался за рассудок Теоклии, всегда спокойная Тео не могла, не имела права так орать. Ламая скатилась с колен Марота, выражение лица у нее было словно она вот-вот разрыдается.
- Она права, мы не астральные! И... и у меня такое ощущение, будто мы лишились Силы, всей Силы.
    Теперь Марот смотрел на обеих женщин с опаской, но прислушавшись к себе, он понял - от Силы остались жалкие крохи, почти бесполезные остатки. Ламая права, фактически Силы нет. И для полного счастья они еще в физических телах, а значит уязвимы для всего - холода, голода, природных явлений.
А Теоклия вдруг успокоилась и стала меланхолично обрывать лепестки с какого-то цветка, но когда она заговорила у Марота и Ламаи мурашки побежали по телу.
- Это плата - плата за физическое тело. Мы лишились Силы, пусть не всей, но нам дан шанс. Были бы мы астральными, то и цветок сорвать не смогли, а так... В общем, мы должны вернуться. Я хочу домой! – обманчиво - спокойный голос Тео сорвался на визг.
    Первый шок от перемещения и неприятных открытий прошел, и к Ламае начало возвращаться ее обычное ехидство и знаменитая стервозность.
- Еще бы, ведь там остался Юор! - заметила она в пространство, а Марот ощутил себя почти дома.
    Они уже с час сидели в мокром лесу и никак не могли решить что им делать дальше. Дождь продолжал моросить с тошнотворной монотонностью.
Теоклия взглянула на небо, равномерно-свинцовое, без малейшего намека на просвет... От такого света ей стало невыносимо тоскливо. Дома она бы мигом установила нужную погоду, но здесь... Увы, увы, увы...
Этих «увы» набиралось слишком много и по многим поводам. Нужно что-то делать, ибо магам вообще промедление не свойственно, а вот что делать эти маги не знали.
    Ламае надоело сидеть на сырой земле. Она решительно встала и стряхнула с мокрых волос веточки и листья, посмотрела на мужа и подругу и поинтересовалась:
- Не знаю, в какой мы стране, но судя по растениям - это тропики. Тео, в каком месте расположены тропики?
- На половине земного шара, - ехидно информировала та. - Так что сказать, где мы находимся конкретно, я тебе сказать не могу.
- Ну и не надо! Между прочим, там за кустами какое-то строение. Возможно, что там я получу ответы на свои вопросы.
    Ламая направилась к желтевшему за густой порослью сооружению, ее спутникам не осталось ничего, как последовать за ней. Все трое с трудом продрались сквозь лианы и переплетенные ветви. Теоклия запуталась своей гривой в кустах и на поляну вышла последней. Раньше эта поляна была вымощена камнем, но теперь вся она поросла травой и низкорослым кустарником. Каменные плиты местами вздыбились, а кое-где и просто превратились в пыль. Само здание, когда-то было величественным и вызывало трепет, но время безжалостно потрудилось над ним.
Судя по всему - это было культовое сооружение, на что указывали многочисленные, правда, сильно поврежденные барельефы. Сцены, изображенные на желтом известняке красноречиво доказывали, что божество, которому был посвящен храм, не отличалось мирным нравом. Талантливый резчик изобразил картины жестоких жертвоприношений, которые благосклонно принимала женщина с хищной улыбкой.
Разглядывая барельефы, Марот удивленно присвистнул.
- Лами, а она похожа на тебя.
Ламая возмущенно фыркнула.
- Мне никто и никогда не приносил жертвы, и уж удовольствие от них я вряд ли буду получать. История с Громелом кого угодно от них отвратит. Энное число жертв, и он чуть не спятил. Нет уж, увольте.
- Ну что ты заводишься, - примирительно заметила Теоклия. - А улыбка этого божества действительно похожа на твою, когда ты готовишь очередную пакость ближнему своему.
- И это говорит моя лучшая подруга! - с надрывом в голосе произнесла Ламая, и если не знать богиню Смерти, то можно было бы поверить, что она действительно огорчена замечанием Тео.
    Так, шуточно препираясь, они вошли под полуразрушенные своды древнего храма. В развалинах было темно и сыро, поросший мхом пол устилали осколки статуй. Привычная ходить босиком Тео, даже не обратила на них внимание, а вот Марот и Ламая тихо шипели, когда какой-нибудь обломок впивался в их подошвы, не защищенные сандалиями.
    Центральный зал храма был прямоугольный, и из него вели многочисленные двери, видимо в другие помещения. У стены, напротив главного входа располагались остатки алтаря, потемневшего от крови многочисленных жертв. За века кровь впиталась в камень, и тот приобрел неприятный бурый оттенок. В затхлой атмосфере храма до сих пор сохранились миазмы боли, страха и ненависти тех, кого здесь мучили и убивали. Ламая особенно чувствовала это, ведь смерть была ее стихией. А тут смерть дрожала в воздухе, сочилась грязными ручейками по древним камням, здесь все было пропитано смертью. Даже поле битвы после схватки не было так ужасно. Ламая поежилась и прижалась к мужу, ей почему-то необходимо стало почувствовать тепло близкого человека.
- Кошмар какой-то! И какому богу могли посвятить это место? - спросила Тео.
- Не просто богу, - заметил Марот. - А богине! Причем очень похожей на Ламаю. Не злись, дорогая, но ведь это так. Ведь именно с такой улыбкой ты склоняешься над поверженным врагом.
- Над поверженным, но не над страдающим и истязаемым! И вообще, хватит этих подлых инсинуаций! - тон Ламаи был уже не шуточным. - Кстати, вы заметили, что сию пустынную обитель до сих пор кто-то посещает, алтарь-то действенный, может именно из-за этого тут до сих пор пахнет смертью. Ведь божеству продолжают поклоняться. Правда жертвы уже не живые существа, а еда и одежда.
- Так это же здорово, что здесь еда и одежда, - отметил Марот. - Нам как раз это и нужно. Вот если мы еще и оружие найдем!
- Оружие - это неплохо. Мне гораздо легче быть голой, чем безоружной.
    Ламая копалась в ворохе алтарных приношений. Куски тканей были из грубой домотканой шерсти, которая, наверняка, будет натирать кожу. Она отобрала несколько более-менее мягких материалов и направилась к Теоклии и Марспу. Муж выбирал недолго, он схватил рулон привычного для него алого цвета и соорудил себе подобие туники, а на плечи накинул второй кусок, видимо сказалась привычка носить плащ, неизменный атрибут одежды бога Мудрости. Ламая взяла небольшой кусок черной тонкой ткани и обернула будра, завязав верхние углы кокетливым узлом на талии. Теоклия последовала ее примеру, правда подняла ткань повыше, соорудив узел на груди. Теперь они считали себя одетыми с ног до головы.
Несколько зачерствевших лепешек утолили голод, а остальное они собрали в узелок. Эти материальные тела придется постоянно поддерживать пищей и водой, поэтому запас провизии был просто необходим. С водой было намного проще, в этом лесу она было повсюду!
    Марот предложил разделиться для более скорого исследования заброшенного храма, но Ламая воспротивилась, а Теоклия поддержала ее, хотя и не поняла, что так испугало подругу. Но Ламая не могла и самой себе объяснить свой безотчетный страх, просто в этом сооружении ей не хотелось оставаться одной. Марот, чтобы не расстраивать жену учел ее пожелание и женщины отправились в одну сторону, а Марот ушел в другую, войдя в дверь на противоположной стене.
В коридорах было темно, сюда не попадал солнечный свет, но ведьмам это не мешало, ночное зрение было так же привычно, как и обычное. Двигались осторожно, помня о том, как в самом начале коридора Ламая чуть не наступила на клубок змей, спрятавшихся в развалинах от дождя. Своды коридора меньше пострадали от времени, поэтому вода не попадала туда. К их разочарованию коридор заканчивался тупиком, пришлось возвращаться обратно, осторожно обходя потревоженных змей, которые теперь рассерженно шипели, раздувая над изящными головками серебристые капюшоны.
    Ламая с трудом подавляла нервную дрожь. Ей было не просто неуютно в этом храме, ей было откровенно плохо. Вернувшись в зал, Ламая выпросила у подруги кратковременный отдых, хотя Теоклия рвалась в следующий проход. Но посмотрев на Ламаю ничего не сказала, а только присела с ней рядом на каменный выступ.
- Лами, что с тобой?
- Не знаю. Мне здесь плохо, и даже не пойму в чем дело. Ведь и некромантией занималась и убивала, и казнила, а тут... Тео, ведь Марот не знает о нашей связи с этим миром?
- Кажется, не знает, а что?
- Не знаю, но пусть все так и будет. Ты уже поняла где мы?
- Судя по барельефам - это Индия. Одежда... Эти, как их... а сари!
- Да, похоже. А про храм? Ты хоть знаешь, куда нас занесло?
- Не уверена. А ты?
- Да!!! Это храм их богини Смерти - Кали. Совпадение или как?
- Даже и не знаю... Чем она хоть знаменита их богиня?
- Была кошмарно кровожадной и ела собственных детей. Еще отвечала за войну и разрушения.
- Ничего себе!
- Тео, ведь мы знаем, что все эти земные пантеоны богов просто выдумка, а меня колотит, словно тут Кто-то есть враждебный.
- Никого тут нет, но коль тебе так плохо, то лучше посиди здесь, а я исследую остальные проходы.
Ламая взвилась, как ужаленная.
- Нет! Я одна не останусь, я с тобой!
    Теоклия с удивлением посмотрела на подругу. Испуганная Ламая - это нонсенс. Она пропустила Ламаю в проход, выбранный наугад, а сама пристроилась сзади, чтобы видеть ее перед собой и прикрывать тыл, надеясь, что испуг подруги не скажется на ее внимании и осторожности. Однако, она зря надеялась. Видимо, Ламая была совершенно невменяема, и только реакция Теоклии спасла ее от обрушившейся сверху решетки. Ламая растерянно смотрела на возникшую преграду, а Теоклия не знала, что ей делать, то ли отчитать подругу, то ли позвать Марота и пусть воспитанием занимается он. Она не стала делать ни то ни другое. Ламая виновато посмотрела на Тео, и представила, как бы она смотрелась раздавленная пополам, как червяк под решеткой. Богатое воображение помогло прийти в себя, и она подключилась к размышлениям Теоклии о том, как преодолеть это препятствие.
По логике вещей если куда-то закрывают проход, то там должно лежать что-то ценное. Порывшись в памяти, они выяснили, что для земных людей самым ценным являлся желтый металл, называемым золотом, а так же различные драгоценные камни. Для магов, в астральном их существовании и камни и золото были не нужны, если, конечно, не содержали магии. Но теперь, попав в мир, где все продается и покупается - это добро им было просто необходимы. На Земле деньги решали если не все, то очень многие проблемы.
- Ну что, Лами, идем обратно искать Марота?
- А зачем? Позови его.
- Ты уверенна, что мы можем общаться мысленно и на расстоянии.
Лами пожала плечами.
- Не попробуешь - не узнаешь.
    Теоклия прислонилась к холодной стене и представила Марота, а потом попробовала мысленно его позвать. К ее удивлению Марот откликнулся немедленно:
«- Что у вас там произошло? Я постоянно чувствую страх Ламаи. Она в порядке?»
«- Теперь в порядке, ее, правда, чуть не придавило, но по счастью все обошлось. Теперь она приходит в себя и...»
    Закончить фразу Теоклия не успела, ее вдавило в стену взметнувшимся смерчем, Ламая же просто шлепнулась на пол, не устояв на ногах. В мерцающем воздухе четко обрисовалась фигура бога Мудрости, который держал в руках изрядную охапку различных копий, мечей и длинных кинжалов, небрежно, как дрова. Все это добро он свалил под ноги растерявшейся Теоклии, а сам кинулся к жене, помогая ей встать, а за одно убедиться, что все части благоверной на месте.
- Марот, а как у тебя получилось перемещение? Я уже пробовала, так ничего не вышло.
- Когда это ты успела попробовать? - подозрительно спросила Ламая.
- Успела. Но все равно безрезультатно. Так все-таки, что ты сделал?
- Понятие не имею, просто, когда ты сказала за Ламаю, я захотел поскорее оказаться рядом с ней, и у меня получилось.
- А попробуй еще раз, ну вот хотя бы за эту решетку.
- Это под нее чуть Ламая не попала?
 - Угу.
- Вас вообще можно оставить одних!? Лами, ну как же так, ведь такая примитивная ловушка.
- Да она сама не своя в этом храме, - махнула рукой Тео. - Ну, давай же пробуй!
Марот аккуратно опустил жену на каменный пол, и, не сходя с места, предпринял попытку перехода. Воздух засверкал голубыми искрами, силуэт Марота растаял, а через секунду он уже стоял по ту сторону решетки.
- Здорово! - воскликнула Ламая. - Я тоже хочу попробовать!
Она напряглась, представила себя рядом с мужем, но так и осталась стоять, где стояла. Попытка Тео тоже провалилась. Марот, глядя на их старания печально хмыкнул и вернулся обратно без малейшего затруднения.
- Ну и что будем делать? - спросила Теоклия. '
- Вешаться, - рявкнула Ламая, а потом повернулась к мужу. - А ну, радость моя, возьми меня на руки, и попробуй перейти вместе со мной.
Марот понимающе кивнул, приподнял жену и исчез вместе с ней. Переход прошел без проблем.
- Ого! Так можно жить, обрадовалась Тео, и потребовала. - А теперь меня!
- Пожалуйста, - галантно отозвался Марот.
    И Тео, и куча железа были переправлены с той же легкостью что и Ламая. Решив проблему с препятствием, Теоклия немедленно занялась оружием. Вот она любовь всей ее жизни - мечи, кинжалы, ножи. Зная вкусы жены и подруги, Марот предоставил им широкий выбор, как в небольшой оружейной лавке. Ламая с радостью присоединилась к Теоклии, она тоже была неравнодушна к хорошему оружию. Марот снисходительно наблюдал за обеими. Сам он давно выбрал себе длинный кинжал из черной стали с потрясающей отделкой. Вдоль гребня клинка оружейник устроил прорези, в которых были вставлены мелкие жемчужины удивительной чистоты. Кинжал покоился в ножнах из пожелтевшей кости какого-то животного, искусно украшенных тонкой резьбой с растительным орнаментом. Ламая заточенным ноготком провела по ряду жемчужин, отдавая должное вкусу мужа. Для себя она выбрала небольшой кинжал с искривленным клинком, он был выполнен из такого же черного металла, как и кинжал Марота. К кинжалу Ламая добавила короткое стальное копье на веревке, Марот глядя на жену тоже добавил себе вооружения. Он выбрал топор с двумя параллельными клинками. Теоклия предпочла меч-палаш из металла полосатого рисунка с двусторонней заточкой на конце клинка, больше она не взяла ничего. Остальное оружие они оставили там, где его свалил Марот, а сами устремились вглубь коридора.
    Пол коридора постепенно стал идти под уклон, видимо помещение, к которому они приближались, находилось под землей. Продвигались очень медленно и осторожно, памятуя о той решетки, преградившей дорогу в этот коридор. Концом топора Марот простукивал каждую плиту, каждый камень в стене, искал скрытые рычаги, приводящие в действие очередную смертоносную ловушку. За тот путь, что они успели проделать, Марот обезвредил два опасных устройства. Рукоятью топора он поддел незаметную, стелящуюся по самому полу веревку. Перед его носом, с двух сторон свистнули огромные клинки.
- Впечатляет, - отметила, стоящая за мужем, Ламая.
- А если через нее просто переступить, - поинтересовалась Тео. - Что произойдет?
- Станешь проверять?
- Пожалуй, нет.
    Обменявшись замечаниями по поводу новой ловушки, они продолжили путь по опасному коридору. Вторая ловушка была попроще, но не менее эффективна. Когда Марот, в очередной раз, стукнул по каменной плите, та с громким скрежетом отошла в сторону. Если бы кто-то на ней в это время стоял, то угодил прямехонько в черневшую яму, на дне которой покоились кости какого-то крупного животного. Видимо, там держали хищника. Да, и скорее всего он был людоедом.
- Что же можно так тщательно защищать?
- Придем - узнаем.
    Очередную ловушку Марот не стал даже открывать, а просто нашел рьгчаг и перевел его в безопасное положение. Они так и не узнали, что им было уготовано в случае беспечности.
    Коридор неожиданно закончился стеной, на которой крепились подставки для факелов, сами факелы давно истлели и добавились к пыли, мягким слоем устилавшей пол коридора. Марот исследовал стену и пришел к выводу, что она глухая и капитальная. Ламая выразила всеобщее разочарование.
- И все это ради того что бы уткнуться носом в стенку!? Нет, ну где логика?    Наставить столько ловушек ради этого тупика. Не верю! Марот, туг, непременно, должен быть вход, нужно только найти способ, как его открыть.
- Легко сказать найди способ. А кто его искать будет, ты, что ли?
Ламая как-то странно посмотрела на мужа и подругу, а потом заявила:
- Я уже не успею, меня кто-то призывает! - шагнула в сторону, и исчезла.
    От неожиданности Теоклия шарахнулась, и стараясь сохранить равновесие, ухватилась за один из держателей факелов. Под ее весом, железная скоба, которая оказалась рычагом, ушла в низ, и в самом центре стены открылся узкий проход.
Марот с криком кинулся к тому месту, где раньше стояла жена, но, естественно опоздал. Теоклия отпустила рычаг, проход закрылся, а она подошла к другу.
- Ну и где она теперь?
- Ничего не понимаю, кто ее призвал, кто о ней вообще может знать в этом мире? Тео, что произошло?
- Не знаю, но могу предположить.
- Ну, так предположи.
- Марот, не психуй, ничего с ней не случиться, она теперь вооружена, а постоять за себя Лами умеет. Она уже взрослая девочка. А на счет, того куда она исчезла... Помнишь, Ламая сказала, что в храм кто-то приходит и, по прежнему, поклоняется этому кровавому монстру. Этот монстр - богиня насильственной смерти Кали. Ламая у нас тоже богиня Смерти. Наверно кто-то очень верящий пришел в храме, воззвал и вместо их Кали откликнулась наша Лами - Юнвей. Я думаю, что нам лучше посмотреть, что же все-таки в этой комнате, а потом вернемся в центральный зал к алтарю. Наверняка Лами будет там, сюда она все равно вернуться не сможет.
- Логично, и пожалуй ты права. Ну, что открываем эту таинственную комнату. Как это у тебя там получилось?
- Я думаю нужно нажать на обе скобы, и тогда Дверь будет открыта постоянно. Попробуем?
- Конечно.

   
    Джошуа научился ненавидеть с детства. Его карликовый рост был вечной причиной для насмешек, не спасало даже положение отца - старосты деревни. Когда он вошел в возраст мужчины, то его мучения только усилились. Сверстники, и те немногие приятели, которые не брезговали с ним общаться, стали заглядываться на девушек, а они отвечали им взаимностью. Но он и в этом деле был изгоем. Кто же станет встречаться с парнем, если тот достает только до груди самой невысокой девушке деревни.
    Джошуа замкнулся в себе, лелея в мечтах, как отомстит всем своим обидчикам, всем девушкам, которые отвергли его ухаживания. Ведь ни одна не заинтересовалась его внутренним миром, его мечтами и возможностями. Джошуа прекрасно знал, что может удовлетворить любую девушку. Маленький рост вовсе не сказался на его способности быть мужчиной.
    Каждое утро он уходил к заброшенному храму богини ненависти и насильственной смерти, темной богини Кали. Бабушка с детства пичкала его рассказами о кровожадности богини, о ее мстительности и жестокости. С далеких времен их деревня принадлежала к храму. Именно из ее жителей выбирали избранных для жертвоприношений. Давно умер последний жрец темной богини, давно разрушается ее храм, но предания о ней до сих пор жили в дремучих суевериях крестьян. И именно ей стал поклоняться сын старосты, надеясь, что усердные молитвы и приношения помогут ему отомстить.
    А потом он увидел Сарасвати. Она только-только вошла в возраст невесты и считалась самой красивой девушкой деревни. Джошуа решил для себя, что только она, и никакая другая, станет его женой. Воспользовавшись бедственным положением семьи девушки, он фактически заставил отца купить себе жену, а своей богине поклялся, что если Сарасвати полюбит его, то первый мальчик, рожденный в его семье, ляжет на алтарь под жертвенный нож.
    В брачную ночь юная невеста убедилась, что маленький рост супруга, отнюдь не сделал ее несчастнейшей из женщин. Джошуа до утра доказывал ей свою состоятельность в этом вопросе, а сам наверстывал упущенное время.
    Женщины, собиравшиеся у колодца, по началу, сочувственно качали головой, но в скорости округлившийся живот Сарасвати заставил их занять другие позиции. Теперь их интересовал вопрос, кто же отец будущего ребенка. Местные кумушки даже мысли не могли допустить, что этот недомерок способен на что-то такое. А самой Сарасвати было совершенно все равно, она лучилась от счастья и любви, а окружавший ее достаток в семье только усиливал это состояние.
    Джошуа с ужасом ждал рождения ребенка, помня о своей страшной клятве, но когда его жена родила девочку, он расстроился. Долг остался не оплаченным, и он по-прежнему должен жертву Кали.
    После родов Сарасвати еще больше похорошела и на нее всерьез стали заглядываться мужчины деревни, а ее мужа никто за соперника не считал. Давний недруг Джошуа, тот, кто с детства больше остальных преследовал его, кто шутил с ним самые злые шутки, стал действовать решительнее остальных. Он откровенно преследовал Сарасвати и не давал ей прохода. Ее муж, конечно же, заметил это, да и «добрые» люди поспешили уведомить его, но когда сама Сарасвати попросила защиты у мужа, он понял что волноваться не стоит. Она действительно любила его. А Доярам поплатился за свою наглость. Он ответил за все - и за жену, и за многолетние мучения.
    В то утро мужчины уходили на охоту. И впервые с ними отправился Джошуа. Он сдержался, когда Доярам стал задирать его, сообщая сколько мышей способен убить этот малорослый ублюдок. Тогда Джошуа промолчал. Но когда охотники вернулись по домам, то Доярама с ними не было. И никто в деревне так и не узнал, что в тот день впервые за много веков алтарь темной богини окрасился теплой человеческой кровью. И никто никогда больше не пытался задеть карлика, никто никогда не обвинил его открыто в смерти Доярама, но все узнали, кому поклоняется сын старосты. Культ богини Кали возрождался, а это многих испугало.
    Прошло много лет. Джошуа занял место отца. В деревне ему верили и уважали его. Сарасвати, любимая жена, умерла, так и не подарив ему за всю свою жизнь сына. Он выдал замуж дочь, но и та не родила внука. И только и теперь, когда от бремени разрешилась его внучка - родился мальчик. И Джошуа понял, что пора вернуть долг.
    Воспитав и дочь, и внучку в своей вере он легко убедил их в необходимости жертвы, тем более, что мальчик родился хилым и болезненным, в обмен за этого ребенка его богиня подарит им других, крепких и здоровых. Муж внучки пришел в ужас от фанатичной идеи тестя и жены, но ничего не смог поделать. Джошуа крепко держа бразды правления в семье своими маленькими ручками.
    С самого утра ребенок кричал, не переставая, словно предвидел судьбу, уготованную ему прадедом и матерью. Но взрослые не обращали на крики маленького никакого внимания. Отец малыша с вечера запил и прятался в амбаре, чтобы не видеть, как тесть унесет его кровинку, его сыночка. Мальчика завернули в белое покрывало и отправились по едва приметно тропе к храму.
    В храме ничего не изменилось с последнего посещения, если не считать разбросанные приношения, но Джошуа посчитал, что это просто обезьяны приходили за лепешками. Он подошел к разрушенному алтарю, и положил заходящийся криком сверток на самый большой камень, отколовшийся от постамента. Его дочь развернула белую материю, обнажив сморщенное тщедушное тельце младенце, а потом спокойно стала рядом с отцом. Джошуа занес над ребенком ритуальный нож, найденный им много лет назад здесь же у этого алтаря, но рука его дрожала от волнения, и он передал нож дочери. Все проходило в полном молчании, а когда самозванная жрица приготовилась опустить нож, Джошуа призвал свою кровавую покровительницу, придуманной им самим молитвой. И так сильна была его вера, что богиня отозвалась, дабы почтить своим присутствием жертвоприношение.
Воздух над алтарем замерцал голубыми искрами, и в этом свечении возникла фигура полуобнаженной женщины в облаке собственных пышных волос. Богиня была прекрасна. Ее серебряные глаза сверкали от гнева и ярости. Для кровожадной богини она повела себя весьма странно. Даже не коснувшись алтаря ногами, Темная богиня прыгнула на женщину с занесенным ножом, и что-то злобно крича на незнакомом языке, выбила у нее оружие, а сама отвесила ей несколько увесистых оплеух. Люди пали ниц перед разъяренной богиней, в душе недоумевая, почему та не желает принять их добровольную жертву. Однако недовольное сверкание глаз богини ясно дало понять, что такое приношение ей не угодно.
    Ламаю трясло от злости. Эти звери, по недоразумению облеченные в человеческую плоть хотели принести жертву богине Смерти, а именно этой богиней она и являлась, пусть в своих мирах, но это не имело значения. К ней обратились с молитвой, и она вынуждена была откликнуться.
    Она материализовалась в главном храме, и чуть сама не озверела от увиденного. Эти двуногие скоты сделали жертвой младенца! Жертвы богам в Астрале уже проходили, богу Любви - Громелу стали приносить человеческие жертвы, и он чуть не спятил. Замучил собственного сына, издевался над маленькой внучкой. Нет, ей такие сомнительные радости ни к чему. Ламая взяла выбитый нож, и, покачиваясь на носках, размышляла убить ей этих фанатиков, или...
    Она подошла к старику-карлику, опустилась возле него и положила ему руки на виски. Старик вздрогнул от прикосновения ее прохладных ладоней, но даже не попытался поднять головы. Ламаю даже передернуло от омерзения. Все они так, только на детей с ножами и способны! Получив информацию о языке и обычаях данного края, Ламая суровым тоном отчитала поклонника богини Кали.
- Как могло прийти тебе в голову, презренный, приносить мне в жертву ребенка! Кто тебе сказал, что мне нужна человеческая жертва!?
- Но, богиня, - трясясь от страха, проблеял старик. - Я же обещал тебе!
- Не знаю, что и кому та обещал, но мне эти жертвы не нужны!! И не смей больше никогда приходить в этот храм. Иначе я сама себе принесу жертву - тебя! - и она ножом легонько ткнула старца.
    Карлик испуганно заскулил, но вовсе не от обещания богини. Он ей не угодил, и это было страшней смерти. Ламая уловила его мысли и была несколько потрясена. Ничего себе преданность. Нет, естественно убивать она никого не будет, это уж слишком!
- Никогда, слышишь, никогда больше не думай обо мне. Ты прожил жизнь так, как хотел. Твоя жена любила тебя такого, какой ты есть, и это произошло без моего участия, и без участия любого другого бога. Ты мне ничего не должен. Уходи, забери свою семью, и уходи. Навсегда!!
    Старик покорно поднялся с колен, прихрамывая, он подошел к ребенку, завернул его, позвал дочь и внучку пошел прочь. У выхода он не выдержал - оглянулся, что бы первый и последний раз увидеть ту, которой молился всю жизнь. Темная богиня стояла у алтаря и солнечные лучи, попадавшие в храм сквозь пролом, обливали ее мягким светом. Она было маленького роста, на тонкой талии был завязан лоскут черного материала, волосы волнистыми прядями опускались до колен, огромные серебряные глаза смотрели холодно и равнодушно. Джошуа понял, что ей не было до него никакого дела, она даже жертву от него не приняла. Ну что ж, он попытался вернуть долг, но его не приняли и теперь он свободе, свободен от своей клятвы. Прощай темная богиня Кали!
    Ламая недовольно мотнула головой. Ничего себе репутация у здешней богини. Не желает она быть этим монстром в женском обличии! Но не убеждать же в этом деревенских невежд.
    Люди ушли, а Ламая опустилась на камень, на котором еще недавно лежал ребенок, ппредназначенный ей или не ей в жертву. Она сосредоточилась и позвала Марота:
- «Радость моя, как у вас дела? Нашли что-то интересное?» - поинтересовалась Ламая.
- «Ну, если кучу бабских побрякушек можно назвать интересным, тогда нашли» , - раздраженно и разочарованно отозвался муж.
- «Марот, в этом мире за эти, как ты выразился побрякушки, даже мать родную продадут. Так что наберите их побольше, и возвращайтесь в центральный храм из этого хранилища».
- «Слушаемся и повинуемся, хозяйка этих мест».
- «Не смешно. Появитесь, и я вам расскажу о здешней хозяйке».
    Марот и Теоклия появились очень скоро. Тео восседала на руках у своего бога, прижимая к груди два узла, один с едой, брошенный впопыхах Ламаей, а другой, по-видимому, с золотом.
    Ламая разгрузила подругу, и Марот осторожно опустил Тео на пол. Затем она присоединилась к Ламае, которая с интересом перебирала их добычу. Она достала из общей кучи золотых украшений колье в виде лозы дикого винограда, гроздья были выполнены из черного непрозрачного камня, в глубине которого вспыхивали огненные искры. Теоклия приложила украшение к шее Ламаи, щелкнула застежкой, и отошла полюбоваться подругой. Колье красиво сочеталось с импровизированной юбкой Ламаи. Лами попыталась что-то подобрать и ей, но Теоклия с негодованием отвергла все драгоценности.
- Терпеть не могу бесполезных украшений! - заявила она. - В них нет магии, а одеть лишь бы болталось. Не хочу! Ты, кстати, собиралась рассказать, что здесь произошло.
- Да, в обще-то, ничего страшного. Пришел дед, ростом с сидящую классу, и собирался отблагодарить эту самую Кали собственным правнуком за то, что она, якобы, подарила ему счастливую семейную жизнь. Богиня смерти и Разрушения в качестве хранительницы семейного очага! И в дурном сне такое не привидится. Но мало того, что сам явился, так еще и семейство приволок. Что меня больше всего поразило, что мамаша этого младенца не была против. Ни одно животное, так не поступает со своим потомством! Да ну их, сказала, что если еще раз сюда сунется, я его сама в жертву принесу.
- Ну, хорошо, а как он умудрился вызвать тебя?
- Вера, Тео, вера. Она у него беспредельная! Но меня гораздо больше беспокоит, как выбраться из этих джунглей. Из его мозга я вытянула, что их деревня полностью изолирована от большого мира. Нет ни дороги, ни каких других сообщений, возможно именно поэтому и не был разграблен этот храм. До него просто не добрались. Нам нужно самим выбираться из этого захолустья. Если у нас и есть шанс вернуться, то только из цивилизованных мест. Там у Марота больше возможностей для создания врат. Возможно, что мы сможем найти или хотя бы упоминания о них.
- Ты права. Нужно выбираться, но в какую сторону нам идти?
    Словно ответом на ее вопрос с неба прозвучал смутно знакомый гул. Ведьмы кинулись прочь из храма. Ламая на бегу кричала что-то о самолетах, но Марот не понял что это такое, а просто охваченный порывом Теоклии и жены, рванул за ними.
В небе, на северо-запад, удалялась сверкающая в лучах точка. Ламая испустила вопль.
- Нам туда, в ту сторону, куда улетел самолет!
- Что такое самолет? - пытаясь успокоить Ламаю, спросил Марот.
- Это такая летающая машина. Она может пересекать огромные расстояния.
- Телепортация?
- Бензин. Ламая, приди в себя. Нет никаких гарантий, что он направляется на аэродром. Мы можем блуждать недели и месяцы пока куда ни будь выйдем. И перестань, наконец, орать!