Глава XII Масть на масть
- Ничего-ничего, столица! – подбадривал Слава. - Судя по твоей удачливости - тебя ждёт утомительный курортный роман!
Друзья расхохотались сибирским альтом.
- Сейчас выиграю - ставлю штуку! - Катала изобразил азарт.
Пошерудил в брючном кармане, выудил купюру, бросил на песок.
- Поддержим Москву? - подмигнул другу рябой.
На шулерский «архангельск» легли два честных, переместились на покрывало.
- Насдавали-то... - Герман разыграл досаду, глядя на мелочь с некозырным валетом.
- Тебя за язык никто не тянул, - радовались нефтяники, заботливо расставляя тузов.
Но партию выиграл катала.
- Фортуна переменчива, - сгрёб деньги победитель, - наконец-то, и мне повезло. Угощу-ка вас на прощанье! Где здесь ближайшая пивнушка?
- Лучше дай нам отыграться, - озадаченно чесал репу Слава.
- Пиво у нас есть, - Данила достал из сумки по банке.
В душе шулер радовался разгорающемуся ажиотажу - два буровика на алтарь всепоглощающей алчности. Ночные страхи испарялись за привычной работой.
- Ладно, давайте последнюю партейку, - Герман выложил тысчонку, объяснил косным взглядам, - чтобы быстрее отыгрались...
Два «архангельска» накрыли сверху.
Сдававший катала и в этот раз не поддался.
- Не грустите, мужики, - сделал уходящий вид шулер. - Масть на масть не приходится.
- Погоди, - схватил за руку Вячеслав. - Ещё одну.
- О-о, ребят! Чуйствую, пока не проиграю честно заработанное - не отпустите.
- Чур, сдаю я, - раззадорился Данила.
Карты ветром разлетелись по игрокам.
- Вини - дурака сменили! - воскликнул Слава в лихорадке азарта.
К концу партии Данила сидел с полной колодой на руках. Катала сжимал четыре, лишь грамотный заход рябого мог спасти игру. Вячеслав зашёл с валетов. На бубнового легла бубновая дама, на червового – червовая. Сибиряк занервничал, но выложил трефового. Дама крестей покрыла юношу. Герман прикрыл дьявольскую улыбочку последней картой. Рябой с плеча кинул пикового валета, как шашкой рубанул.
- А козырной дамы у тебя нет! Я считал карты. Раньше вышла!
Катала дождался, когда умолкнут последние отголоски неумолимого триумфа, обнажил спрятанную ухмылку:
- Ты просчитался.
Пиковая дама, по ходу партии ловко выуженная из отбоя, покрыла валета.
- Не может быть... - Слава даже зажмурился, отказываясь верить.
- Теперь буду звать тебя, Германн, с двумя «н»! - рассмеялся шулер и привычным движением смёл деньги.
- Почему «Германн»? - рябой впился в лукавый прищур карточной женщины, надеясь отыскать загвоздку памяти.
- Пушкина читал? Чайковского слушал?
Слава налился кровью, как бык, готовящийся разорвать матадора, прохрипел:
- Ещё одну.
Подошла дородная баба с мальчиком лет пяти, прошипела:
- Всё проиграть хочешь?
- Уйди, - буркнул сибиряк.
- Только не говорите мне, что нефтянику жаль пары тысяч, - благодушно улыбался Герман, достал карамельку из штанов, протянул мальчугану.
- Что сказать надо? – вторая половина говорила раздражением.
- Спасибо, - малыш мучился с обёрткой.
Мамаша схватила за руку, увлекла к морю.
- Ещё одну, - вновь прохрипел рябой.
Катала полыбился, но убедившись в отчаянности противника, достал из кармана пять тысяч. Купюра сложилась с предыдущим выигрышем.
- Ладно, выигрывай и забирай.
- Э-э нет, хлопцы, я в такие игры не играю, - отказался Данила, - и тебе не советую, Слав. Что ты в бочку лезешь?
Рябой выуживал деньги из портмоне, насобирал мелочь из отдельного кармашка, пересчитал:
- Трёхсот рублей не хватает, простишь?
- Не вопрос.
- На этот раз я выиграю. Мне всегда везет на крупных ставках, - Вячеслав подобрел в воспоминаниях о былых успехах.
Но прошлое разошлось с настоящим, как день и ночь. Катала выиграл без шансов для противника.
- Ничего не поделаешь, братишка, - ехидство играло на лице шулера, артистические пальчики подгребали банкноты в аккуратную стопочку.
На волосатой руке, взявшей пачку купюр, щёлкнул замок наручников.
Катале загородил солнце сорокалетний мужчина с сединой, запутавшейся в черных волосах. Из-под густых бровей жёг огонь серых глаз.
- Поздно вольтовать, Герман, колода у меня.
- Чеснок?! - шулер раскрыл рот. – Что ты здесь делаешь?
- Специально по твою душу приехал.
Павел защёлкнул вторую руку игрока.
- Мог бы не приезжать, я б не обиделся, - смирился пойманный.
Павел поднял Германа за плечи, обратился к вставшим картёжникам.
- Граждане-товарищи, разрешите представить - Штерн Герман Витальевич, широко известный в некоторых кругах карточный шулер.
- Ах ты! – «бык» всё-таки бросился на окольцованного матадора.
- Спокойно! - упредил капитан. - Обойдёмся без самосуда. Желаете написать заявление?
- Обязательно!
- А таким хорошим парнем казался, - сплюнул Данила, зло вспомнил, – Генрих.
Начала собираться толпа зевак. Прибежал Вангелис, издалека завидевший сыр-бор. Примчались сибирские жены, заохали, запричитали. Дети разделили женские чувства – пискливо заплакали. Нефтяники увещеваниями и криками заставили замолчать.
- Дамы с детьми могут продолжить отдых, а мужчин прошу за нами, - пригласил Чесноков.
В тиши кондиционированного кабинета поверх раскрытого ноутбука Александраки рассматривал пойманного, как юннат редкого жука. На капитанском столе лежала стопка денег, носовой платок, скомканная визитка и пяток конфет – вынутое содержимое брючных карманов задержанного. Павел неспешно раскладывал письменные принадлежности. Из папки вылез чистый лист, услужливо прилег перед милиционером.
- Всё, Герман, отгулялся! Теперь будешь чифирить... из алюминиевой кружки. Надо было ехать дальше.
- Это ты меня так мягко послал? – повёл бровью катала. - На три буквы?
- На четыре.
- В смысле?
- В смысле - в Сочи. Но для тебя Сочи теперь автоматически трансформируются в другие четыре - Зону.
- За один раз много не дадут, - сделал плохую мину шулер.
- У меня ещё три заявления... Так что... Как ты там говоришь, масть на масть не приходится?
- Как знать, может, у меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться.
- Не круто ли берёшь? Такие слова подошли бы дону Карлеоне, а не мелкому мошеннику.
- Обижаешь, начальник. Твой командир меня выше ценил… Как, кстати, поживает Макаров?
- Умер два года назад.
- Жаль. Хороший мужик был.
- Хватит мне зубы сверлить, - Павел пересчитал купюры, пометил в протоколе, окинул оценивающим взором арестанта. – Не сопрел в чёрных туфлях?
Катала развёл руками.
- Снимай.
- Начальник, может, прикажешь до трусов раздеться? И так до отделения в одних плавках вёл.
- Надо будет – прикажу. Сам заначки из-под стелек достанешь или помочь?
Шулер снял обувь, демонстративно поставил на стол перед следователем. Морщась от едкого запаха, капитан извлёк две аккуратно вмятые пачки, пересчитал. В протокол вписалась новая запись о материальных ценностях.
- Где багаж кинул?
- Всё своё ношу с собой, - заиграла улыбка деда Мороза.
- Не скажешь, понятно. А я уж обрадовался, решил - мой старый знакомый покинул Калтыг, неделю ни слуху, ни духу. Впрочем, теперь тебе многого не надо – долгая дорога и казённый дом. Там и обрастёшь новыми вещами, там твой талант будет к месту.
- Так что насчет? – перевёл грустные стрелки пойманный.
- Насчет чего?
- Насчет сделки?
- У тебя всегда был туз в рукаве. Но чем ты можешь быть полезен в Калтыге? Ума не приложу.
- А ты приложи.
Павел бросил ручку на стол:
- Понять не могу, Герман, «радио» не слушаешь? Не нашлось доброго человека подсказать? На кой здесь остановился?
- Люблю сыгрануть по-крупному... ты знаешь, начальник.
- Это тебя и подводит. Замахиваешься на шапку не по Сеньке.
- Так что, сыгранём?
- С тобой?! Играть?
- Я про сделку. Тебе - звездочку на погон, мне – свободу.
- Герман, ты знаешь, я по-итальянски не Копенгаген. Есть что сказать – говори, нет – не заикайся. Заика-геолог.
- Я знаю, кто убивает и насилует детей.
Капитан досадно крякнул в сторону, взялся за протокол, сквозь писание удосужил:
- Вообще-то, наоборот. И уже поймали.
- Как поймали?!
- Молча.
- Не может быть! Такого человека.
- Какого человека? Обычный таксист.
Ёрш жестких волос встал на дыбы, пуговки глаз мерцали по углам, на загорелом лице собралось соображение. Герман ударил пальцем о палец:
- Такой сутулый, с выдвинутой челюстью?
- Наконец-то, - следователь перестал писать. – Опознал дружка. Это ж он тебя к бабке устроил, царствие ей небесное. Дашь показания против него?
- А он в отказ пошёл?
- Какой ты проницательный, - съёрничал Чесноков. – Как нам только удаётся тебя ловить?
- Каша правду говорит. Он всего лишь соучастник, помогал прятать трупы.
- Каша – это его прозвище?
- Вообще-то, Кашалот, но я сократил.
- И кто ж насильник?
- Сначала договариваемся, потом вскрываемся.
- А если педофил – это ты?
Катала закашлялся от неслыханности подозрения.
- Начальник… ну ты...
- Герман, я тебя давно знаю, поэтому не верю, - хитро прищурился Павел, - не верю, что это ты педофилировал. Также не верю, что ты - мокрушник. Но ты даже не вздрогнул на «царствие небесное», значит, знаешь, что мертва. А убили бабку сегодня ночью.
- Убили?!
- Вот сейчас хорошо изобразил. Как умеешь, естественно.
- Я, действительно, заходил к ней ночью. Она уже была мертва, лежала на кровати, я щупал пульс...
- В котором часу?
- Часа в три-четыре.
- Зачем? Героем-любовником ты никогда не был, да и старушка не в том возрасте.
- Выбежал на утреннюю пробежку.
- И в спортсменах не числился. Значит, твоих пальчиков там полно. Загремишь ещё и за убийство, на зоне респект и уважуха, но и срок длиннее. Зачем приходил к бабке?
Герман вздохнул:
- Гнались за мной. Этот любитель детей вместо того, чтобы собрать денежки, натравил борзых.
- Ты его шантажировал, что ли?
- Какой ты проницательный, начальник. Видимо, поэтому и удается меня ловить.
- И кто он?
- Сначала договариваемся, потом вскрываемся.
Капитан развернул скомканную бумажку.
– О, как! Александраки, Тодадзе ещё у нас в обезьяннике?
Вангелис кивнул.
- Гражданин Штерн, что вас связывает с гражданкой Популией?
- Ничего. Разок перекинулись в картишки, оставила визитку, снова приглашала.
- На сколько ты её хлопнул?
- Не помню.
- Знаешь, что она погибла?
- Как погибла?! Хотя немудрено, они при мне уже нюхали какую-то дрянь. Передоза?
- И здесь хорошо сыграл. Артистище!
- И её смерть на меня повесишь?
- Нет. Я просто посажу тебя в камеру к её папочке с братками и шепну, мол, этот малый последний, кто видел твою дочь живой.
Герман почесал подбородок, потёр глаза:
- Ну, порвут они меня на запчасти, дальше что? А маньяк, может, прямо сейчас очередного мальчонку приласкивает.
Капитан откинулся на спинку кресла, досадуя на невозможность расколоть бесплатно, впился глазами в мошенника:
- Говори.
- Какие гарантии?
- Чистосердечное признание, помощь следствию и не отдам на растерзание.
- Э-э, начальник, баланду в уши другим будешь заливать. Этого мало.
Чесноков глянул на Александраки в углу, наматывающего науку.
- Если информация, действительно, важная, - понял с полувзгляда грек, - уверен, начальство пойдет навстречу.
Павел продолжил:
- Надеюсь, деньги не все прокутил, сможешь расплатиться с жертвами?
- Это твоя забота.
- Наглеешь, друг ситный, - нахмурился капитан, потеряв инициативу. - Ты просто что-то слышал?
- Видел, как тебя.
- И показания дашь? Не западло?
- Уж больно не хочется возвращаться на нары. Да и сам виноват – нечего было гончих засылать.
- Говори, если поможет, всё сделаем.
- Если гарантируешь, что всё будет по-твоему, по «чесноку»…
- Гарантирую. Кто убийца?
- Верю на слово. Не заставляй меня разочаровываться в людях. Поклянись Макаровым! – пойманный наслаждался нужностью.
- Хватит устраивать прогоны, либо базарь, либо нет! – милиция теряла терпение.
Катала помялся, набивая цену, выдал:
- Гонорин Фёдор Игнатьевич.
- Это кто такой?
- Ах да, начальник, ты ж тоже нездешний.
- Заместитель мэра, - подсказал побледневший Вангелис.
Шулер выложил всё без утайки, закончил словами:
- ...Да и мне под вашей крышей пока будет спокойней.
Перед Германом легли чистый лист и ручка.
- Пиши, что сейчас наговорил. Александраки, проследи.
- Я уже всё записал, - лейтенант включил аудиозапись допроса. – Слово в слово. Сейчас обработаю, распечатаю и на подпись.
Четыре глаза смотрели на грека, как жуки на редкого юнната.
- Хорошо, - вернулся из озадаченности Павел. - Заодно собери заявления у пострадавших, наверное, давно написали.
За стеклом Кашалота допрашивал майор Петров. Чесноков навёл справки среди подглядывающих – командиры уединились в кабинете главного для выработки новой тактики раскола. Капитан влетел к начальству.
- Пётр Степанович! Сергей Тихонович! Прошу прощения, что врываюсь, но дело срочное.
- Что у тебя, Павел Сергеич? – пригласил Егоров.
- Похоже, ваш задержанный не врёт. Он всего лишь соучастник.
Капитан вкратце изложил.
- Старую ищейку новым трюкам не обучишь, - ухмыльнулся полковник, - но своё дело знает. Что скажешь, Сергей Тихонович?
«Правая рука» начальника УВД рассудительно взвесила все «за» и «против»:
- О таком человеке мы и думать не могли - лицо вне подозрений, ставленник Москвы. Но, раз так, надо брать. Хотя очень не хочется ругаться с центром.
- Нам не привыкать, - вздохнул Деркач. - А тебе, Павел Сергеевич, поди не терпится самолично поучаствовать в задержании?
- Да уж хотелось бы. Я ж приложил голову. И вот ещё что. Я обещал отпустить Штерна. С выплатой всем пострадавшим за наш счёт. Хотя можно и его немного ошкурить. При нём обнаружено шестьдесят три тысячи девятьсот семьдесят рублей. Наверняка, ещё заначил на хате.
- Выплатим за счёт экономии отдела, - решил Деркач. – Пару тройку месяцев без премии перебьёмся, Сергей Тихоныч?
- Конечно. Какие вопросы?
Полковник решительно встал:
- Я к прокурору.
Продолжение - http://www.proza.ru/2014/09/03/490
Свидетельство о публикации №214090200702
Великолепно написана тактика раскола!
Спасибо, Андрей!
Ирина Голыгина 02.02.2015 12:37 Заявить о нарушении