Вспышки. Часть первая

Пролог

Сейчас уже и не вспомнить, зачем, для кого и почему я начал всё это писать... То есть, зная себя, я могу предположить, что просто хотелось зафиксировать то, что пока ещё помню, но не знаю зачем, но полной уверенности в подобной мотивации у меня нет. Мне не хочется ни определять истинные причины, ни хоть как-то конкретизировать и структурировать текст и я считаю, что я имею на это право. Можно просто не читать или читать и не уточнять. Принимайте, как есть, в общем.
Моменты текста не являются не только мемуарами, но и воспоминаниями чьими-то это назвать невозможно.
Я свыше полтора десятка лет прожил в райончике, который считался одно время одним из самых неблагополучных в городе. Я свыше десятка лет трудился на профессии, которая давала мне десятки новых встреч и знакомств с очень-очень разными людьми с разных уголков СССР в сутки при желании. Я очень много поездил по бывшему СССР, по деревням Сибири, по разным почти закрытым местам той страны.
Видел много, много думал, много общался.
В тексте этой книги почти нет прямых привязок ко мне, всё вокруг и около. В ней нет чётких моментов, за которые я готов обосновать подробности и ответить на все вопросы. В ней не только истории людей рядом, около и случайных, в ней есть и моменты из моей жизни, не достойные оформления в целый рассказ, но оставившие след в памяти. Имена, фамилии, клички в тексте перетасованы и оторваны от реальности там-сям. Это - авторское решение, позволяющее мне выводить из под упоминания людей, которые пока живы, живы их родственники и упоминание их в нелицеприятном ключе не сделает хорошо никому. Текст не имеет глав, не имеет чётко выраженной очерёдности, не имеет логики повествования, может продолжаться до тех пор пока жив я. Карасятник.
***
Батя приехал пока Сергей был в школе. Сергею было тогда десять лет. Батя с утренней электрички приехал в деревню и сразу же пошёл на охоту. Чё уж так ему горело... Сергей пришёл со школы около полудня, увидал батину сумку и сразу же спросил у бабушки, где отец.
Не поевши, бросив портфель, схватил кусок хлеба, фляжку и нож (как необходимый набор), кинулся на огород, впрыгнул в свои узенькие детские беговые лыжи "Марий Эл" и побежал по лыжне отца. "Догоню!". Ну, возле березника уже (около трёх километров от деревни) потянуло позёмкой...
Он остановился, подумал, но решил, что успеет догнать. Добавил скорости...
Спасло его, по сути, что батя, как это часто делают охотники, вышел на свой путик с наступлением метели и ускорился к дому. Увидел узкие детские лыжи, догнал сына и они вернулись домой.
Что было бы, если бы он так не сделал - альтернативная история.)
***
-Гусь, вот ты мне объясни, вот почему вы с Мамедом - вполне нормальные азера, с которыми мы можем нормально общаться, а у нас дома едущие от вас черножопые обезьяны, которые ничё не понимают, пока им в лобешник не впорешь?
-Гы, старшина! Ну, вот сам подумай... Живёт в деревне у нас дед, да? А тут у него пять детей родилось. Он троим дома построил, дочку замуж отдал, пятый с ним живёт... Рождается шестой. Куда?
-****ь... Ну, в соседнюю деревню, не?
-Там своих хватает.
-В город!
-В городе я, моя мамка-врач, батя-инжинер. Зачем там этот калхоз?
-И?
-И он едет к вам, старшина. Эта вот азерская обезьяна калхозная едет к вам. Понял?
-Гусь, ты чё? Он же сородич твой!
-Хы, старшина, ты Байшева за сородича считаешь?
-Выродок этот... И?
-Я смогу с ним общаться, с вашим азерком, но... В общем, старшина, как только ты про Байшева поймёшь, ты и меня поймёшь.
***
-Дядь Жень!
-А?
-А, зачем вы пьёте?
"Трумэн" (он же "студер", он же "крокодил", он же ЗИЛ-157) нещадно болтало по лесовозному тракту. Смурый деревенский мужик очень сильно похожий внешне на Сергея Есенина смотрел в окошко над кабиной вперёд. Сергей сидел сбоку на дощатой лавке и просто ждал, когда они уже приедут на станцию. Они были в кузове вдвоём. В кабине ехала ещё ветеринарша с козлёнком. Машина ходила по графику, но когда водила Петька был трезвый. Сегодня всё совпало.
Женька повернулся и долго посмотрел на Сергея, сделав несколько глубоких затяжек папиросой.
-Эх, Серёга, Серёга... Как бы я хотел сейчас оказаться на твоём месте и спрашивать у себя, зачем я пью...
Я не скажу тебе "Подрастёшь, поймёшь!". Но, мне нечего тебе ответить. Ты не пей, Серёга, если можешь. Посмотри на меня и не пей.
***
Вообще, уголовный мир Королёвки был очень пёстрым и разнообразным. Даже трудно с ходу вспомнить, представителей каких статей УК там не было. Но больше всего было ворья и, позже, автоугонщиков.
Ну, а чё "Интеллигент"? "Интеллигент" был вор-рецидивист по "краже госимущества" (89-я, кажись). Насколько мне известно, крал с сейфов в разных учреждениях методом взлома. Странно, что я не знаю уверенно, "в законе" он был или нет. Как-то это вот ничем не подтверждается, хотя мелюзга местная упорно считала, что он именно "в законе". Ну тёрлись там у него урки такие, что смотреть жутко. Ну, видал я там и тех, кого постреляли в 90-х у "Грампластинок" при самой громкой разборке тех лет. Но, вот уверенности у меня нет... В любом случае, он был какой-то жутко авторитетный вор из "синих". Да, конечно, совершеннейший социальный паразит.
Батя мой уголовников всех мастей терпеть не мог и, если и общался, то с разными самогонщиками, "шоферами-убийцами" и прочими алиментщиками. "Интеллигента" он тоже терпеть не мог и много раз меня ругал даже за то, что я с ним разговариваю.
Я разговаривал, да... Собственно, ни о чём особо преступном, как бы кто ни думал. О бабах, о драках, о дружбе (смешно, да?).
"Интеллигент" однажды увидал, как я дерусь. Я улыбался при драке всегда, но пока был малой, иногда терял улыбку. Он сказал потом, что нужно за собой следить и не терять. Он сказал, что это - очень качественный психприём и что мне нужно его развивать.
Ну, вообще, он мне на прутиках и палочках показал, как ломаются почти любые замки... Я никогда не занимался кражами, но ситуации, когда замок нужно было сломать не криминально мне встречались в жизни. Помогло.
Я как-то просил его научить играть в карты. Он отказался и убедительно заявил, что лучше бы этого не делать вообще. Я не послушал конечно позже...
Нам завидовали соседние улицы и открыто говорили, что мы - крутые, потому что у нас живёт вор. Сейчас это кажется бредовеньким, но тут была обычная такая сермяжная правда. Дело в том, что именно у нас на улице почти не было ни серьёзных краж, ни вообще серьёзных преступлений. Весь этот трущийся и живущий там воровской мир не гадил там, где обретался. То, что участие "Интеллигента" в этом процессе неоспоримо - для меня нисколько не сомнительно.
Вообще, я не жалею, что с ним общался. То есть, ничему дурному я не научился у него совершенно.
Ну, а то, что вор-рецидивист не может быть кем-то хорошим, так то я согласный, чё уж там...
Я же к уголовным статьям имел отношения в довольно узком спектре. "Изготовление", "ношение", "нанесение". Ну и, если подумать очень и сильно захотеть, то можно было бы "бакланку"(она же "хулиганка", она же ст.206), но это очень уж с натяжкой.
***
Сергея отец взял на рыбалку первый раз в семь лет. Ужас таёжной речки с комарами величиной с ноготь и крапивой в два роста тогдашнего Сергея впечатлил. Вообще, компания пошла немаленькая. Батя, дядька, два братца двоюродных и Сергей. Если учесть, что в речушках местных метра три-четыре максимально в ширине и в каждой "яме" трётся всего пара небольших харьюзков, то это было через чур. Но, отчего-то так вот собралось... Дошли до "мельницы" (там действительно была когда-то мельница, но на тот момент уже не было ничего), а там этакая здоровенная "лужа", одна на пару километров туда-сюда, и полянка небольшая на берегу. Как это принято на тех речках, снасть едет в кармане, а на берегу срезается удилище и к ней снасть привязывается. Ловят в основном на червя, комара, муху, ручейника.
Сергею отец срезал удилище, всё объяснил, оставил бидончик и наказал сидеть на берегу и ловить рыбу. Первого гольянчика ему выловить помогли, а потом все потопали вдоль речки туда-сюда. Отец, правда, бродил неподалёку, то и дело маяча на горизонте.
В общем, самое замечательное было в том, что они все четверо поймали чуть больше, чем он один, сидя на месте. Пять гольянов и три небольших хариуса - улов для семилетнего ребёнка, сидевшего часик под атаками комаров на одном месте, более, чем неплохой.
Когда остальные вернулись, его убедили, что для того, чтобы закрепить успех нужно сточить подсоленного выпотрошенного гольяна. В принципе, ничего необычного, он и позже их ел без ущерба для организма...
***
Саша по кличке "Полковник" (любил косить под царско-офицерскую тему) был персонажем довольно любопытным. Он был безусловно талантлив. Руками мог рисовать, точить, лепить и строить чё угодно в ну очень высоком качестве. Трудно передать все его способности, но, скажем, он был единственным, кто собрал дома дрелью, наждаком и напильником простецкий многозарядный пистолет на три патрона. Вполне рабочий, я с него стрелял. Я делал всё больше однозарядки и ножи точил всех фасонов.
Был у Саши недостаток. Саша был врождённо криминален. То есть, его постоянно интересовали криминальные темы всех типов. Общаться с ним было небезопасно и я прекрасно понимал, что рано или поздно стабилизация сашиного состояния выйдет из под контроля.
Одно время он рисовал фальшивые тысячи. Были такие тёмные сначала... От руки, карандашами. Ну и сдавал их кому попало, естественно.
Конкретно попал "Полковник", когда на очередной пьянке подговорил придурошного только что дембельнувшегося ВДВ-шника грабануть притащенного из похода за очередной литрой перса, который на своё горе оказался ментом. В общем, не было меня там. Ушёл я раньше, спел пару песен с батей и подружкой и лёг спать дома. А мента того тот ВДВ-шник взял и зачем-то убил. Восемнадцать ножевых, ага. Пятнашечка оприходовалась, посколь вышку отменили.
Ну, а "Полковника" за соучастие в убийстве и вооружённом разбое на восьмёрочку закрыли.
Самое тоскливое, что меня поутру по подозрению убойники взялись разрабатывать. Ну, там, послужной армейский список и репутация не самого спокойного перса поспособствовали. Правда, съехали с темы быстро. И свидетели были, и следы собачка совсем в другое место увела...
А "Полковник" откинулся. Заходил, ага. А потом ушёл и пропал. Из не очень достоверных источников слухи были, что наскрёб он на свой хребёт всё же и где-то ему его сломали-таки.
***
Азимов и Разимов были просто двумя узбеками, которые умели очень хорошо класть камни, кирпичи и прочий шлакоблок, штукатуря его потом. Служили со мной в части, с которой я увольнялся. Один был большой такой и похожий на Кинг-Конга, неразговорчивый даже среди узбеков. Второй небольшенький такой, вёрткий, каратист. Причём, каратист весьма серьёзный. Я как-то с ним бился пару раз и оба раза разошлись "по нулям". Не то, чтобы я супербоец, но в армии мог многое и был куда тяжелее того узбечонка и без жира. "Кинг-Конг" мне как-то в спарринге не попадался, но, думаю, что я бы его слил без особых проблем.
Интересны эти два узбека были тем, что склали и отштукатурили в части почти всё и ходили всегда парочкой. К дембелю многие мутили и расшивочки гусарские, и альбомчики, и прочие понты. Альбомы этим двоим делал наш рукодельник с моего взвода Виталик. Под серьёзный магарыч, конечно же. Ну, делал и делал... Он многим делал. Но! "Кинг-Конгу" он забабахал калечку промеж страниц с рисунком. В общем, на рисунке некто с погонами младшего сержанта (как у "Кинг-Конга") с чуркой вместо головы. Но, самое чудесное, что под этим подписано "Человек-чурка".
Уходили эти двое первой отправкой. С водилой замполита, писарем штабным и "другом семьи" бабы начштаба. Вся моя бронегруппа уходила второй.
По дивизии был приказ - уезжать только в гражданке. Очень было неспокойно там тогда...
Нас по выходным даже вывозили на базар в Марнеули, чтобы купить гражданских шмоток. Все купили. Хотя, тогдашние бабки за "контрактную службу" были и, скорее, смешными очень, но на простецкое турецкое шмотьё за полгода хватало.
Когда уходила первая отправка моя бронегруппа стояла на дороге у Цалки. Уехали узбеки так, что мы не видели.
Через три дня с их Узбекии вопросили их родители к командованию части, отчего их узбецкие воины не прилетели в солнечную Узбекию, раз деньги на самолётики были высланы.
Командование выразило солидарность в непонимании.
С части они выезжали в гражданке.
Позвонили, посвязывались с дивизией, с полком... В общем, видали этих клоунов парни из тифлисских частей в клоунской гусарской, всей в акселях и значках камке в Тифлисе.
Чё было дальше мне не известно.
Я уезжал довольно скучно под поезд на Ростов. В гражданке, с боевым ножом за пазухой.
Да, по причёске видно за километр.) Но, я уехал без приключений.
***
Февраль. 1983-й год Иду из школы. Полдень примерно.
Выворчиваю из-за угла дома и вижу такую картину. Вокруг лавочек первого подъезда ходит жирная голая тётка в одних тапках, машет руками и орёт: "Козёл! Пидарас! Да пошёл ты!". По снегу ходит, по сугробам почти. Я стою и тупо на это смотрю.
Я первый раз тогда видел полностью голую женщину.
Это была Лида-Дурочка. Жила она на первом этаже моего дома.
Эпизод два. Я с приятелем и подружкой сижу на лавочке возле своего подъезда. Сидим, курим, трещим...
День, солнышко, птички щебечут... Я в полном здоровье, только недавно давил взрослых бойцов руками.
Из подъезда выходит Лида и говорит: "Хули тут расселись? Блатные что ли?". Мы сидим, улыбаемся. Лида медленно из-за спины достаёт здоровенный такой самопальный ножик зоновский, типа столовый. Я так плавненько встаю и смещаюсь на центр, тихонечко кидаю своим спутникам: "За лавку!".
Всё происходит быстро и я лишь фиксирую эпизоды.
Лида ломится на меня в прямую штыковую атаку, я ухожу с линии и смещаюсь. Она меняет линию атаки и продолжает делать выпады ножом. Я пытаюсь понять, что происходит, но не контратакую.
Ухожу влево вниз, ныряю, как учили и бью мыском со всей дури ей в подмышку. После этого обычно валится вся рука и всё выпадывает, но она меняет позицию и наотмашь чертит этой своей резалкой мимо моего бедра. Я падаю в самую низкую стойку и бью снизу кулаком в локоть. Она перехватывает нож левой и машет сверху вниз колющим. Я ухожу на предельных дистанциях иу бью ей в щиколотку с развороту. Уронил. Прыгаю и сразу наступаю на кисть. Слышу хруст, но мне не жалко.
Пинаю нож, отпрыгиваю. Кто-то уже вызвал машину. Приехали, её увезли.
Узнаю, чуть позже, что пока я служил, она отрезала по пьянке голову "Официанту" (одному из приятелей моего отца).
Её взяли основательно через полгода. Они штурмовали вчетвером хату первого этажа. Она опять кого-то убила. Приехали на "санитарке" и вынесли окно. Говорят, двоих она выкинула сначала...
Здоровая была. Пила мало, но под бухом тварила так, что только ныряй.
***
Самое интересное в Грузии - хлеб. Да, архитектура, всякие блюда, обычаи... Но, самое интересное - хлеб. Лаваш тоже, но хлеб интереснее.
Когда Андрюхе присылали нормального такого харьковского копчёного сала, мы трескали его с этим хлебом. Когда мне присылали черемшу и горлодёр - с ним же. Там же продавался персиковый джем очень недорого, шёл с местным хлебом "на ура". В общем, хлеб там был изумительный. Очень недорогой, но по вкусу наших пирожных почти. Сколь я знал парней своего потока, хлеб местный ценили выше всего.
Я пытал одного биджучка (биджо - мальчик (груз.)) на тему, чё они с хлебом мутят. Получается так, что просто много кукурузной муки, и всё. Странно. Я так пробовал, не вышло.(
***
Михаил сбежал из деревни как и почти все парни его поколения, через армию. С армии остался недолго в Полтаве, потом на Дальний Восток уехал... Мотало его по стране лет пятнадцать. Было в нём такое нечто, не то, чтобы цыганское, но этакое "перекати-поле". Как он часто говаривал брату: "А я никогда за копейки работать не стану!". Так и было. Он всегда работал на очень оплачиваемых работах. То аврально корабли чинил, то рыбу добывал на островах, то ГЭС-ы строил, то ЛЭП-ы в тайге. Вкалывал непрерывно и очень много. Правда, пока всем этим занимался, умудрился поджениться и пару детёнышей изготовить, квартирку в городе получить. Всё бы ничего, но от всего этого схлопотал он инвалидность по жёсткому радикулиту. Какое-то время чинил телевизоры, от резкой смены образа жизни начал депрессировать... Ну, пил-то он почти с детства, но одно дело пить и работать и совсем другое - пить на инвалидности, сидя дома. Жена, привыкшая к большим деньгам, собрала детей, бросила его и уехала туда, где ей хоть и пришлось работать, но можно было отвязаться от мужа, внезапно ставшего обузой.
Утром пришли друзья и налили "синявки", чтоб похмелился. Сердце встало, "скорая" не успела.
***
Самое отвратительное из нарядов было, это - наряд по верхнему КТП. По парку было проще, если попадался нормальный дежурный. Но, туда ставили обычно молодых лейтёх и, как правило, путёвых. По нижнему КТП наряд был вообще лафовый, бо там не было почти движения через ворота. Верхнее КТП - главная калитка и ворота штаба воинской части, заступали туда дежурными в основном не ниже капитана. Плюс был только в том, что казарма рядом и поспать первую часть ночи можно было быстро и на койке, а не на пойми чём, как в парке или не тащиться минут пятнадцать, как с нижнего КТП.
Полночи и весь день на ногах. Калитка "щёлк-щёлк". Ощущаешь себя то ли привратником каким, то ли швейцаром в кабаке. Улыбаться, правда, не просят, но "честь отдавать" приходится, конечно.
Днём вообще суета туда-сюда, ночью поспокойнее. Но, ночью просто жутко хочется горячего чаю. Как?
Всё оказалось не шибко и сложно. Самое главное было, это - притащить в кармане шинели кружку. Заварка, кипятильник вполне легко в карманах таскались, а кружка была объёмной и выпирала.
Над калиткой шёл провод к светильнику перед крыльцом, который был под напряжением именно ночью. Ещё там была небольшая антресоль на кирпичах, под самой крышей прохода от крыльца, мимо смотровых окон дежурного, к главному плацу. Хреново было, что антресоль кружку не держала. Пришлось искать гвозди и кусочек фанеры. Скрытный монтаж полки под крышей крыльца занял две ночи. На вторую же ночь были аккуратно подрезаны по изоляции провода и сделана точка подключения кипятильника. Сам кипятильник у толковых бойцов входил в технический переносной комплект необходимых предметов. Если кто не в курсе, это - несколько лезвий для бритвенного станка, смотанных через спички нитками и подключенных к проводам поочерёдно. Помещение устройства в воду и постановка под напряжение проводов приводят к закипанию воды. Устройство крайне электроопасно в неопытных руках.
На третью ночь уже можно было пить чаёк без особых хлопот. Приходилось только прислушиваться, чтоб не вышел дежурный и поглядывать на плац, а снаружи опасность была отделена закрывающейся калиткой.
В то время в Грузии буквально за копейки можно было купить "чай горный". Навороченную "элиту" можно было достать, но через знакомых в Тифлисе. "Купцом" тогда баловались многие, бо с алкоголем репрессии были связаны совсем нешуточные, а заварка хорошая в Грузии всё-таки водилась даже для бедных солдат.
***
Тогда "кошак" был главным ЦПХ района. "Кошак" - сокращение от КШК, но так называли все. Ходили туда обычно за тем, за чем ходят в ЦПХ.
Идём с автоугонщиком Балдером вдвоём. Он тогда уже отсидел маленько по малолетке и был такой весь на понтах и при базарах. Я такой весь как всегда.
Навстречу двое, рослые, крупные. Рулят лоб в лоб.
-Парни, есть закурить?
Я привычно расплываюсь в улыбке.
-А не курим мы, парни.
-Да?
У того, что напротив меня в руке щёлкает "лисА". Крупная такая, громкая.
Я спокойно так протягиваю руку и говорю: "Дай глянуть!".
Он весь как-то теряется и замирает. Потом берёт себя в руки.
-Ну, вот ещё!
-Да ты чё, чё жалко, что ли? Кстати, а вы кто такие, я вас чё-то тут не видал раньше. Я - "Лис", это - "Балдер".
Они совсем стухают. Тот, что напротив меня всё-таки собирается с мыслями и силами.
-Юрик. Краб. С "Шубы" мы.
"Шубой" звалось речное ПТУ, довольно непрезентабельное, но почти совершенно "мужское" и набитое деревенскими освоителями города, хоть и энергичными, но простоватыми и наивными. Впрочем, попадались и там отличающиеся экземпляры. но редко.
Юрик всё же дал мне посмотреть "лису" после того, как я крутанул на кисти свой нож и очень дружелюбно продемонстрировал его со всех сторон. "Лиса" оказалась так себе, с "серебрянки", но понтовитая. Я ему порекомендовал её продать и сделать себе нормальный нож.
Мы не стали друзьями, но при встречах здоровались и трещали при встречах о том, о сём довольно по-приятельски потом.
***
Иван и Альбина жили тем, что ездили в геологические экспедиции. СССР занимался геологоразведкой много и спрос на данный труд был постоянно. Иван трудился обычным рабочим, а Альбина рекрутировалась поварихой. Она была литовка. Была замужем за военным, родила сына, потом начала бухать и военный с ней развёлся, лишил её родительских прав и выгнал с дома. Иван был детдомовский, по какой-то программе получения жилья детдомовцами получил "гостинку" ещё когда они только строились и ту Альбину подобрал к себе. Ездили они каждый год на пять месяцев сезона, а потом остальные семь месяцев бухали и бездельничали. Собственно, зарабатывали очень недурственно, если учесть, что всю зиму сытно ели и пили даже при довольно не низких ценах на водку при "перестройке".
Как-то приезжал к ним побухать какой-то то ли бригадир, то ли мастер той самой геологической партии. В общем, начальник какой-то. И рассказывал на лавочке у подъезда, что Иван - работник уникальный и его все очень ценят. Он утверждал, что тот Иван выкидывал из шурфа грунт на шесть метров вверх. Ему не все верили, но он клялся и божился.
Они умерли оба в начале 90-х, когда никому не стали нужны геологические рабочие, а ничего иного они не умели, или не хотели ли... Да и привыкли, наверное, к режиму питья спиртного "семь через пять месяцев". В партии геологической "сухой закон" же был.
Сейчас, когда я слышу или читаю разного рода осуждения пьющих людей через "а кто им заливал?" или "что, по-иному нельзя было досуг проводить?" я сразу же вспоминаю Ивана и начинаю моделировать варианты.
Вот, копаешь ты от рассвета до заката шурфы шестиметровые пять месяцев... Шых-шых-шых...
А потом приезжаешь в город и - в филармонию! А оттуда - на балет! И в институт на вечернее отделение, а потом - на каток кататься! И опять в конце апреля в шурфы и ших-ших-ших... Реалистично, чё.
***
Сергей пошёл шишкарить один. Щадящий режим шишкаренья под деревней выполнялся рискованным методом поветочного сбивания. Бить колотом считалось недопустимым, поскольку кедры возле деревни считались чем-то, типа общего огорода. Обычно ходили вдвоём. Один лазил, второй собирал. Тот, что собирал, одевал мотошлем и пару фуфаек, чтоб шишкой не побило. Да и вывозить было проще. Один мешок на руль, второй за спину заднему седоку мотоцикла. Можно не привязывать.
Но, в тот день все куда-то поразъехались и взять в компанию было некого.
Как раз за недельку до того он подарил своей тогдашней подружке очередной свой нож. Нож был так себе, но красивый. С "серебрянки", с эбонитовой ручкой инкрустированной камушками стеклянными с брошки старой. Ни на что серьёзное он не годился, бо сталь была слабая, но колбаску порезать, человека пырнуть или попонтоваться вполне годился. Однако, подружка его выпросила и это было в чём-то даже хорошо.
Не ходить без ножа в лес - это было правило, не имеющее исключений. Складничок и топор ножа не заменяли и Сергей взял номерной магазинный нож двоюродного братца.
На третьей примерно кедре это случилось. Кедровая сосна - дерево предельно коварное. Ветки у него ломаются совершенно неожиданно и непредсказуемо. Тонкая вполне может держать, а толстая сломаться. Всё из-за фактуры древесины.
Он уже у вершины обстукивал ногой ветки, когда под рукой обломился толстенный сук. Перехватился и сломал второй. Вниз летел, хватаясь за сучья и ломая их собой. Пробил целую "дорогу" в сучьях. Но, они и затормозили падение, поэтому ничего особо не повредил, кроме того, что слегка порвал самодельную маскуху. Встал, отряхнулся, порадовался тому, что не повредился и тут только увидал, что ножа нету в ножнах. Братец купил на удивление неудачный ножик без блокирующего хлястика на защёлке.
Он перерыл под деревом почти всё. Ножа не было. Начал вспоминать, был ли он до того и не потерял ли он его раньше. Поискал под теми кедрами, что обтряс раньше. Ничего. Начало немного потряхивать от безысходности. Что может быть отвратительнее, чем потерять чужую вещь, да ещё и регистрированную?
Нож он нашёл часа через три, когда уже начало смеркаться. Он лежал плашмя на разветвляющейся ветке, метрах в трёх от земли, на кедре, с которой он падал.
***
На покосе было страшно только первые года три. Да, придти чуть ли не с рассветом и впахивать чуть ли не до заката после городского бытия, это было очень непривычно и трудно. Трудно было даже не просто работать, а то, что голова не знала, чем заняться в монотонности физического труда.
Потом он научился занимать голову мысленным пением знакомых песен.
Когда у тёткиного мужа получалось приехать на комбайне и скосить большую часть ровной части покоса, это было счастье. Счастьем было и когда бабушка договаривалась с кем-нибудь о конных граблях.
Метание зарода было вообще полным счастьем, поскольку финализировало жуткую эпопею покоса.
Приятным было и то, что на уборку картошки он не попадал, поскольку в сентябре уже учился в городе. Садить же картошку в начале июня было нетрудно и даже интересно. Садили всей деревней один огород, пока хозяйка готовила стол. Потом ели, взрослые маленько пили и шли на следующий огород. Огороды, правда, были соток по 30-40, но коллективно это было быстро довольно.
***
-Серёга, пойдём, чё покажу!
-Да, мне некогда... Надо ещё две грядки дополоть.
-Да, потом дополешь! Там надо сейчас идти. А то... Пойдём!
Они с Тимохой сели на мотоцикл и съехали к въезду в деревню. На въезде дорога шла этакой возвышенной "бровкой", а с обоих сторон от неё были небольшие спуски, метра два высотой и покатые. С одной стороны было нечто, типа болотца, а с другой этакая котловинка, которая после осадков была мелкой лужей, а в сухое время потрескавшейся площадкой.
Сейчас на этой площадке лежал почти вверх колёсам "Беларусь" 50-ка. Кабина была наполовину смята, вокруг растеклись соляра и масло.
-Опаньки... И как он так вот?
-Вовка Дунаев бухой ехал с "сорок три гектара" и кувыркнулся.
-А он где?
-Выполз и домой покандёхал.
Трактор спокойно долежал до следующего дня. Тот самый Вовка Дунаев на утренней машине укатил куда-то. То ли на станцию, то ли ещё куда.
Лежал трактор и на третий день.
-Серёга! А давай его сделаем?
-В смысле?
-Ну, восстановим и покатаемся.
-А как?
В обед отчим Тимохи приехал домой на 75-ке и привычно оставил её тарахтеть за огородом. Пошёл домой, поел, засадил стаканягу и лёг вздремнуть.
Они на 75-ке зацепили тросом "Беларусь" и поставили его на колёса. Кабину скрутили ещё когда он лежал вверх тормашками и её оставалось только скинуть. Был немного помят руль, но не критично. Довольно быстро 50-ку уволокли буксиром в лесок на пригорочек за деревней и вернули 75-ку на место. Отчим Тимохи даже не чухнул, что её брали.
Ремонт занял два дня. Старыми огнетушителями на мотоцикле возили масло и соляр с МТС-а. Доступ к ним там был свободный, но, чтоб не светиться лишний раз, ездили почти ночью. Пришлось брать хитрые консультации у пары человек так, чтобы они не догадались, зачем именно. Через два дня "Беларусь" стоял теоретически готовый к запуску на пригорке за тимохиным огородом. Дёргание за шнурок "пускача" результата не дало. То ли навыка не хватало, то ли "пускач" не доделали. Тимоха сказал, что заведёт с толкача. Скатился, пробуя включать передачи, но не завёл.
На следующий день, в обед, опять той же 75-кой отчима затянули "Беларусь " на горку и продолжили эксперименты. И оно получилось! С третьего затаскивания на горку он завёлся. Проплевался и заработал нормально минут через пять. Тимоха поехал отгонять 75-ку и встретил его как раз отчим. Надавал пинков, выслушав какие-то глупые отмазки, типа "прокатиться хотел" и уехал на работу.
После первого запуска трактор заводиться с горы стал идеально. Очень поздним вечером, лесными дорогами, они съездили на МТС и заправили его полностью, взяв ещё и в огнетушители.
В совхозе трактор никто не искал (как и того Вовку Дунаева). Почему так, сейчас я не могу сказать, но так было.
Сергей с Тимохой на том "Беларусе" ездили очень далеко на рыбалку, по грибы и просто катались. Бензин для мотоцикла постоянно приходилось искать, а тут топливо было неограниченно и огорчало только, что света на тракторе не было и ночью ездить было очень трудно и рискованно. Ехал он 45 км/ч, что было выяснено при помощи спидометра мотоцикла.
Как всегда, к сентябрю Сергей уехал в город учиться. А Тимоха до конца сентября на том тракторе катался по выходным, приезжая со станции, где деревенские учились в недельном интернате. Искать его начали только в начале октября. Нашли, конечно...
Никто наказан не был. На том история и закончилась.
***
Андрюхе из Харькова прислали сало. Нет, даже не так... САЛО! Копчёное. Запах, после вскрытия посылки стоял на весь этаж казармы.
Немедленно были высланы посыльные за хлебом, поставлена банка с водой кипятиться под чай.
Вкушали мы горячий грузинский хлеб с копчёным хохлятским салом благоговейно.
-Гусь, Мамед! Кому лежим? Угощайтесь же.
-Э, старшина... Ну, нельзя нам, сам же знаешь!
-Так, под крышей не видно же!
Парни засмеялись.
-Нет, старшина. Не будем. Чайку плесните, и от хлеба не откажемся.
-Чечен, сало будешь?
Вообще, "чечен" был ингуш, но ввиду труднопроизносимости имени его звали либо по фамилии - Эгиев, либо - "чечен". Ну, прикрутилось так...
-Нэт.
-Чё, брезгуешь, морда ингушская?
-Алах не вэлит свынья есть.
Потом был развод. Потом был отбой. В казарме осталось меньше половины состава взвода.
Ночью Сергей проснулся от грохота. Уже метнулся кто-то включить свет...
"Чечен" жрал сало из андрюхиной тумбочки, стоя возле неё на коленях. Без хлеба, его мы съели весь. Мы просто ржали с той картины, что открылась при свете. Азеры его пинали. Вдвоём и ногами.
-Гнида! Ещё аллахом прикрывался! Крыса подлая!
В целом, никто сильно не пострадал.
***
Сергей сидел на берегу и смотрел на Абаканскую протоку. Костя, с погремухой "Красота", раздевался.
Он был пару лет одноклассником Сергея. Потом его в спецшколу какую-то перевели, вроде... Потом он мелькал на улице, но, вроде, нигде уже не учился. Интересен он был тем, что был необычайно смазлив на лицо. Природный блондин, тонкие и аккуратные черты лица. Только вот, глаза... В общем, неприятный взгляд.
Отец у него был шнифер, мать - воровка на доверии. Тоже очень смазливая, кстати. Они регулярно садились-выходили, а Костик жил с бабушкой.
Было первое мая, было пасмурно и пробрасывало снежок. Протока уже вскрылась, но по ней плавали не мелкие льдинки.
Костя поспорил с беспризорниками, сбежавшими с детдома, которые жили в подвале одного из домов, что переплывёт Абаканскую протоку туда и обратно. На литру водки поспорил.
Он разделся, посмотрел на прикрытые одеждой две бутылки "Пшеничной" и с разгону влетел в воду. Думаю, то, что берег пляжа был очень пологий, было только хуже....
В общем, протоку он переплыл. И назад приплыл. Высосал с горла полбутылки водки и оделся. Самое странное, что он даже не закашлял потом.
Позже Костик отсидел то ли три, то ли четыре раза за кражи и, по непроверенным слухам, был убит на зоне в каких-то воровских разборках.