Онейромант

Глава I: Я вернусь в твоих снах
  Сеня прильнул ухом к двери и внимательно прислушался. Слышно было плохо - шум дождя заглушал голоса, однако отец явно о чём-то громко спорил с архицелителем. Вообще-то тот был не архицелителем, а главврачом, просто Сене нравилось называть обычные вещи (главврач, конечно, не вещь, но это ещё надо доказать) красивыми словами - так было таинственней. К примеру, он называл кока-колу "эликсиром тьмы", а школьную библиотеку - "либрариум схолар" (Он не знал латыни, так что его можно простить. Мало кто разбирается в латинской грамматике в девять лет). Спустя некоторое время, когда оба собеседника умолкли, мальчик робко постучался и зашёл в кабинет. Отец с серым, как пепел, лицом, сидел у окна, перед ним на столе стоял пустой стакан и не менее пустой графинчик. Архицелитель сочувственно кивнул Сене, хлопнул отца по плечу, взял графинчик со стаканом и вышел. Отец невидящим взглядом уставился за окно, на дождь.
- Она любила стук капель по крыше... - глухо произнёс он.
- Мама? - спросил Сеня. - А почему... любила? Она... уже... Уже?
- Ещё нет... Ещё где-то около двух недель. Или месяц, - отец как-то странно всхлипнул, резко встал со стула и упёрся лбом в оконное стекло.
- Папа... - Сеня подошёл и, не зная, что делать, неловко уткнулся лбом ему в бок. - Я к ней пойду. Можно сейчас?
- Иди. Она не спит, наверное. Тебя пустят. Иди.
  Сеня поглядел отцу в лицо и вздрогнул. На прошлой недели он тайком смотрел ночью по телевизору фильм про зомби - так вот, папа сейчас выглядел чуть ли кандидатом на ключевую роль в фильме подобного жанра. Мальчик вздохнул и вышел за дверь, не оборачиваясь - чересчур страшно сейчас было смотреть на отца.
Пройдя по коридору, Сеня свернул к лестнице и взбежал наверх. Палата, в которой лежала мама, находилась под самой крышей - там было темно, тихо и сыро, поэтому про себя он называл этот этаж "сумеречные чердаки".
Сеню пустили к маме без проблем - она ждала его. Сеня любил читать, поэтому его память при виде матери услужливо подсовывала избитые литературные клише: "измождённое лицо", "восковая кожа", "руки, похожие на бледных пауков", "голос, напоминающий о шелесте осенних листьев" и так далее в том же роде. Если говорить просто - она выглядела очень скверно.
- Сенечка... Как ты? - прошептала она и с видимым усилием подняла руку, чтобы коснуться его щеки. Её рука была, само собой, "холодной, как прикосновение могилы" - услужливо подсказала память.
- Я нормально, мам, сегодня в школе получил высший балл за сочинение. Но это... это так, мелочи. Тебе больно?
- Нет, - покачала головой мама и грустно улыбнулась.
- Даже если и больно, ты всё равно не скажешь... - Сеня уткнулся лицом в её ладонь и погладил маму по запястью.
- Как папа?
- Он... он скоро прийдёт, наверное. Он о чём-то с врачом ругался.
- Надеюсь, они смогли договориться... Ты ведь знаешь, что я скоро умру? - спросила мама и её глаза вдруг стали глубокими, как колодцы. По крайней мере, Сене так показалось.
- Да, - с трудом выговорил он. - Мам, не бросай меня и папу. Пожалуйста...
- Я не могу больше, славный мой. Я слишком устала. Я почти не могу спать без лекарств. Я верю, вы справитесь без меня. Я ведь всё равно буду рядом.
  Сеня вспомнил, что в каком-то сериале после этой фразы мать ткнула пальцем в грудь главному герою и сказала: "Я всегда буду в твоём сердце".
- В моём сердце?
- В твоих снах, милый. И в сердце, конечно, тоже.
- В смысле? Ты будешь мне сниться? Но ведь это будешь не ты! Это будет просто сон, и всё!
- Нет, - загадочно улыбнулась мама и её лицо будто озарилось изнутри радужным светом, а глаза на мгновение обрели цвет васильков - как раньше, до болезни. - Я немногое знаю о снах, но одно я знаю точно - мёртвые могут являться во сне живым. И я верю, что мне хватит сил, чтобы проскользнуть сквозь преграду между нашими мирами. Я не оставлю тебя.
  Сеня подумал, что мама уже немного не в себе. Хотя... Если кто-нибудь и мог бы делать подобное, то именно его мама. Она всегда была очень необычной. Раньше Сене казалось, что она - волшебница или фея под прикрытием. Как она умела читать сказки... Будто бы ты всё видел своими глазами, и мог даже вдохнуть воздух Тридевятого царства или загадочные ароматы рынков Багдада.
- Солнышко, я должна пока что попрощаться с тобой. Я знаю, что умру этой ночью, и ветер с дождём унесут мою душу в далёкие пределы - туда, где не был никто из живых.
- Но папа говорил... Что врач сказал, что ты ещё около месяца... - Сеня сглотнул слёзы и вопросительно уставился на мать.
- Нет, сегодня ночью. Ты поймёшь потом. Я чересчур устала страдать. Не грусти, всё равно мы вскоре увидимся. Я просто сброшу это тело, как одежду - а что толку грустить о старой, изношенной одежде?
- Ты не старая! - возмутился мальчик.
- Я - нет, а тело - да.
Сеня понял, что с мамой всё-таки совсем неладно.
- Иди, Сенечка. Позови папу и врача. Я тебя люблю, - мама с приглушённым стоном приподнялась и поцеловала его в лоб.
- Я тебя тоже... - Сеня всё-таки не сдержался и заплакал.
- Иди, милый. И ещё... Возьми с собой мою подушку, ладно? - она вытащила из-под головы ту самую подушку и дрожащей рукой протянула её сыну. Сеня взял подушку без лишних вопросов - сейчас ему трудно было говорить.
- Иди. Мы скоро увидимся вновь..
  Сеня поцеловал мамину руку и покорно отправился прочь из "сумеречных чердаков", сжимая подушку в руках. На тёмной лестнице он пересёкся с отцом и архицелителем. У отца было такое выражение лица, будто он собрал всю свою волю в кулак для того, чтобы совершить что-то ужасное.
- Пап... мама...
- Я знаю, - тяжело ответил отец. - Иди вниз и подожди меня там, возле кабинета.
  Сеня молча кивнул и быстро побежал дальше, вытирая на ходу слёзы.
  А дождь шумел, как ни в чём не бывало. Дождь и так был грустный.
***
  Было уже давно за полночь, когда отец вернулся. Сеня услышал, как он запер дверь и тихо зашёл на кухню. Потом зашумел электрочайник. Сеня долго в своё время думал над тем, как можно красиво обозвать электрочайник, но ничего удобопроизносимого придумать так и не смог.
Стоило ли сейчас беспокоить отца? Мальчик прижал ухо к стенке и прислушался. Даже через шум чайника было слышно, что отец плачет.
"Значит, мама уже умерла", - подумал Сеня и сел на кровать.
Он никогда не видел и не слышал, чтобы отец хоть как-то подобным образом выражал свои чувства. Максимум, чего от него можно было ожидать - это то, что он напьётся и с угрюмым лицом будет слушать музыку или сидеть на балконе и разговаривать с кактусом.
Сеня даже не знал, будет ли хорошей мыслью пойти к нему на кухню. "Вряд ли я смогу ему чем-то помочь. Тем более, он, наверное, думает, что я уже сплю. И ему уж точно не понравится, если я увижу, как он плачет. Он мне всегда говорил, что мужики не плачут, да".
Нужно было ложиться спать. Завтра пятница, и нужно будет идти в школу. "Папа точно не сможет меня отвести, так что сам утром соберусь и на троллейбусе доеду. Бутерброды себе сделаю, деньги на дорогу и чай возьму из копилки".
Спать совсем не хотелось. На сердце было тяжело и тревожно, да и за отца Сеня переживал. "Быть может, он не знает, что мама умеет приходить во сны? Да, наверное. Он вряд ли в такое вообще поверил бы. Не, ну это же и в самом деле невозможно". Мальчик покосился на подушку, принесённую из больницы. Он положил её на кровать рядом с подаренным мамой медвежонком. Семён немного смущался того, что до сих пор спит с игрушкой, но теперь, после смерти матери, он уж точно будет держать медвежонка при себе.
"Хм, тётя Света, когда к ней сон не идёт, пьёт какие-то лекарства. Нужно глянуть, что есть в домашней аптечке". Сеня бесшумно выскользнул в коридор и на цыпочках прокрался в ванную. На полочке стояла аптечка с кучей лекарств в баночках, пластинках, капсулках и так далее. "Как же оно называлось... То, что тётя пила... Ладно, гляну в комнате, а то вдруг отец в ванную зайдёт".
Сеня заграбастал аптечку и снова заперся в комнате. После долгого перечитывания инструкций он таки нашёл то, что искал. "Донормил! - радостно подумал мальчик. - Сейчас я спокойно засну и увижу маму во сне!"
***
  Проснулся Семён от того, что его тормошил бледный, как небритая смерть, отец.
- Ты вообще в своём уме?! - рявкнул он. - Я проснулся, захожу к тебе, а ты не подаёшь признаков жизни, и, вдобавок, рядом с тобой валяется куча лекарств. Тоже, что ли, умереть решил?!
- Прости, пап, я просто хотел заснуть. Никак не получалось, и я решил что-нибудь в аптечке глянуть, - Сеня резко сел и протёр глаза. - Который час?
- Уже два часа дня. Я тебе не раз говорил: к аптечке не лезь сам. Максимум - йод, зелёнка и пластырь. Ты меня напугал страшно, - отец поморщился и положил руку на лоб. - Чувствуешь себя как? И что тебя угораздило выпить?
- Вот, - Сеня протянул таблетки, - их твоя сестра пьёт. Я видел, когда вы меня у неё ночевать оставляли.
- Мда... - отец повертел в руках упаковку и развернул инструкцию.
- А чего ты не на работе? Ой, я школу пропустил! - воскликнул мальчик и бросился к ранцу. Тело было ватным, ноги подгибались и голова болела, поэтому броситься получилось плохо.
- Я... проспал, - отец побледнел ещё сильнее и сжал в кулаке пластинку снотворного так, что она треснула. - Стой, а ты когда спать лёг?
- Пап, я слышал, как ты пришёл. И что ты на кухне... - Семён не завершил и начал запихивать учебники в портфель, стараясь не встречаться взглядом с отцом. - И про маму я уже знаю. Что она уже...
Отец тяжело вздохнул и опустил глаза.
- В кого же это ты такой умный да наблюдательный у меня выдался... В школу сегодня идти уже нет смысла - не успеешь, да и ты ещё в себя не пришёл полностью. Иди сюда, - папа обнял сына и молча погладил его по голове.
- Она мне так и не приснилась. Она обещала, но я никаких снов вообще не помню. Совсем...
- Рай - страшное место, оттуда не возвращаются, а я очень надеюсь, что она попала именно туда. Очень.
- Я тоже. Она была хорошей.
- Лучшей. Именно поэтому я на ней и женился.
  Некоторое время они просто сидели рядом, но затем отец со словами "извини, мне нужно приготовить тебе завтрак" отправился на кухню и начал грохотать посудой.
  Семён с грустью глянул на медвежонка и подушку, а затем направился в ванную.
***
  После обеда-завтрака отец на скорую руку привёл себя в порядок и отправился в больницу, оставив Сеню одного. На улице было совсем мерзко, поэтому гулять идти не было толку, да и не хотелось. Мальчик занялся уборкой, а затем от нечего делать начал смотреть телевизор. По одному из каналов как раз рассказывали, что в какой-то стране - то ли Голландии, то ли Германии (Семён не расслышал, так как выходил в этот момент на кухню) - есть отель сна. Там подушки набиты каким-то специальным гелеобразным наполнителем, благодаря чему они адаптируются под форму головы, в окнах между стёклами есть прослойка инертных газов с целью полной звукоизоляции; а вечером, перед сном, клиентов угощают тёплым молоком с печеньем. "Дельная мысль! Нужно будет сегодня что-нибудь такое сообразить на ночь глядя", - подумал Сеня, выключил телевизор и начал расставлять семейные фотографии на полочках в хронологическом порядке - на обратной стороне папа педантично указывал даты.
  Эх, мама... Само собой, своя мама всегда кажется лучшей из лучших, но мама Семёна действительно была исключительной личностью. Бывают такие люди, будто бы сотканные из горного тумана, запаха полевых цветов и лунного света - загадочные, хрупкие, прекрасные и совершенно нездешние. Сеня уже давно свыкся с мыслью о том, что мама в любой момент может умереть - после того, как она заболела, мать с каждым днём становилась будто бы всё прозрачнее и тоньше, словно растворяясь в сумерках. Казалось странным, что мама и папа вообще поженились - папа был совершенно другим. Отец был воплощением надёжности, здравого смысла и романтика в нём отсутствовала практически напрочь. Или он просто хорошо скрывал её? Скрывал, наверное. Сеня как-то слышал, как папа читал маме по памяти гумилёвского "Жирафа" с такой выразительностью, что даже училка русской литературы могла бы ему позавидовать.
  Так странно... Сейчас мамы уже нет, и мало что вообще напоминает о том, что она в принципе существовала. У неё почти нет фотографий, нет даже школьного альбома, будто бы она проскользнула сквозь жизнь, не замаравшись об неё.
  Семён протёр пыль с подоконника и вышел на балкон, чтобы полить кактус. Кактус звали Мозиллой, его папа когда-то утащил с работы домой. Когда у отца на душе было особенно скверно, он брал с собой бутылку пива, запирался на балконе и разговаривал с кактусом. Или с котом и кактусом одновременно.
Вечером папа вернулся с грудой еды из МакДональдса, вкратце сообщил о том, что и как с похоронами, и заперся на балконе. Судя по количеству пива, которое он захватил с собой, он планировал там сидеть ещё где-то две недели.
Семён решил, что тёплое молоко с печеньем будет неплохим дополнением к шести гамбургерам, двум чизбургерам, литру "эликсира тьмы" и какому-то подозрительному салату, поэтому всё-таки подогрел молоко, выпил его, сгрыз печеньку и со спокойной совестью лёг спать, азбукой Морзе пожелав отцу спокойной ночи.
  Дождь продолжал шуметь за окном, убаюкивая и напевая о том, как здорово ненастной ночью укрыться тёплым одеялом и погрузиться в объятья Морфея. Объятья Морфея? Это так банально... Сеня представил себе Морфея из "Матрицы", пытающегося догнать его и обнять. Затем Морфей резко побелел, зарос щетиной и стал похож на папу. Эх, так здорово было когда-то всей семьёй в парк аттракционов сходить... Папа как раз вернулся из командировки, зарос самой настоящей бородой, и они с мамой решили сводить сына на "американские горки". Мама тогда ещё была в очень красивом платье цвета осенних листьев... Осень... Дождливая осень... Нельзя даже выйти на качели в парк...
Семён катался на качелях. Дождь прекратился, а на небе сияли два солнца - одно белое, а второе жёлтое. Мама сидела на лавочке и читала какой-то роман Донцовой. Улыбнувшись, она отложила книгу и подошла к Сене.
- Привет, милый. Как ты?
- Мам, папа скоро приедет? Вы обещали пойти со мной на колесо обозрения!
 Мама внимательно посмотрела на Сеню своими васильковыми глазами и медленно произнесла:
- Сыночек, ты спишь. Я пришла, как и обещала.
 Семён вздрогнул и проснулся. Он весь был покрыт испариной, а сердце бешено колотилось.
- Это всего лишь сон... только сон... Но я должен его досмотреть.
 Некоторое время поворочавшись с боку на бок, мальчик снова крепко заснул.
  На этот раз он очутился на берегу моря. Где-то впереди были видны башни исполинского песчаного замка. Сотни рабочих безуспешно пытались построить мосты, соединяющие песчаные и воздушные замки, но песок рассыпался, и толку с этого не было.
"Я должен им помочь! У меня где-то был лак для волос..." - подумал Сеня и начал шарить по карманам. Вдруг что-то в кармане его укусило за палец.
- Ай! - воскликнул мальчик и запихнул палец в рот.
- Болит? - донёсся голос матери сзади.
- Мама! - Семён обернулся и увидел её. Она шла по воде, а рядом с ней бежал котёнок, похожий на оживший кактус.
- Да, я здесь. Нас окружает много чудесного, правда?
- Ага. У тебя есть лак для волос? Он нужен строителям - они зафиксируют песок.
- По-моему, он был у тебя в рюкзаке.
- Но у меня нет рюкзака! - возразил Семён, ощупывая спину.
- Ты просто представь, что ты видишь сон, и сделай так, чтобы он появился. Во сне всё так просто... - мама засмеялась и взмыла к облакам. Котёнок бодро полетел за ней.
Мальчик сосредоточился, и спустя мгновение прилив вынес на берег рюкзак с надписью "Wella".
"Сон... Может, я и самом деле сплю..." Как только Сеня об этом подумал, рюкзак выпустил лапки и две клешни, после чего ехидно ими клацнул и уполз назад в море.
- Мама! - осенило его. - Ты действительно здесь! Действительно ты!
- Да, солнышко. Я же обещала, что приду, - мама опустилась на песок и обняла Семёна.
- Но почему ты вчера не пришла? Я так тебя ждал...
- Я пыталась, но там были заморочки с, грубо говоря, КПП и ты, вдобавок, выпил снотворного, что вовсе не облегчало мне задачу. Больше не пей без присмотра взрослых никаких лекарств, хорошо? - мама внимательно посмотрела на сына и помахала перед его носом пальцем.
- Хорошо, я обещаю. А как ты... там? И вообще, где ты теперь?
- Ох, милый, живым этого знать не положено. Ты просто не сможешь подобные вещи должным образом понять.
- Ладно, я так и думал, что ты скажешь что-нибудь в этом роде. Мам, а как ты летаешь? Я редко летаю во сне!
- Хочешь, я тебя научу? Видишь, там, далеко, воздушный замок? Мы с тобой полетим туда и поможем строителям...
И они полетели, а котёнок пустил корни и расцвёл пышным великолепным цветком посреди знойной пустыни.

Глава II: Последняя осень
  На похоронах не было ничего особенного. Людей было много, но Сеню подобное скопление народу чуть ли не впервые за всю жизнь не раздражало - может, из-за того, что все вели себя очень тихо и его самого никто не трогал. Отец вяло отбивался от соболезнований, а Сеня сидел на лавочке под можжевельником, прячась от дождя. Было очень забавно видеть тело мамы - теперь мальчик понимал, что она имела в виду, когда говорила про "изношенную одежду". "Жаль, что папа не знает того, что знаю я", - подумал он и задумчиво уставился на серые облака. Как только маме подобное удалось? Семён и раньше слышал про то, что во снах людям являлись умершие родственники или ангелы, но он думал, что это неправда - отец говорил, что это были лишь образы, порождённые игрой воображения спящего. Может, так оно и было? Но мама была такой настоящей... Хм, как же проверить, не создана ли она им самим? Точно! Нужно спросить у неё что-нибудь, что сам Семён в реальной жизни не знал, а потом, проснувшись, проверить, правда ли это! "Этой же ночью так и сделаю! Если у неё снова не возникнет проблем с КПП, конечно..." - воображение тут же нарисовало в голове образ ангела в солдатской форме, которому мама пытается незаметно передать пачку сигарет и коньяк.
  Потом они с отцом вернулись домой и пообедали. Папа покормил кота, выпил зверскую дозу того самого "Донормила" и лёг спать. Сене спать пока что ещё не хотелось. Поэтому он вытащил мифологический словарь, включил компьютер и залез в Интернет.
  "Раз уж спать пока не хочется, поищу хоть что-нибудь про смерть и сны", - подумал он и взялся за научно-исследовательскую работу. К вечеру узнать довелось достаточно много нового, но наиболее примечательным фактом было то, что греческий бог сна Гипнос был братом греческого же бога смерти Танатоса, их даже Джон Уильям Уотерхаус на одной картине нарисовал. Ещё Семён провёл интересную параллель между некромантией (в классическом смысле - предвидение будущего при помощи призраков) и феноменом вещих снов, совместив это с явлением умерших во снах. Получалось так, что сновидения были связующим звеном, объединявшим мир мёртвых и мир живых. Ну да, сон, по сути, малая смерть. Даже Спаситель воскресил умершую девочку, сказав ей: "Девица, проснись". И в какой-то ролевой игре про призраков те могли управлять снами и предвидеть грядущее, какие-то там Арканосы чего-то там.
Напряжённая умственная деятельность привела к тому, что спать захотелось даже раньше, чем обычно.
И это было здорово - засыпать с ощущением того, что сейчас ты приобщишься к чуду.
***
- Мам, я решил на всякий случай проверить, действительно ли ты настоящая. Только не обижайся, ладно?
- Конечно, Сеня. Меня, напротив, восхищает твой научный подход. Ты очень умен, особенно как для ребёнка своих лет.
- Когда апостол Фома потребовал у Спасителя доказательств того, что это действительно Он, Тот ответил не так, - Семён улыбнулся и перепрыгнул на соседний мыльный пузырь.
- Суть была та же. Он сказал: "Подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим". Настоящее чудо не боится себя доказать и не будет робко прятаться за отговорками. Так как ты хочешь проверить?
- Расскажи мне что-нибудь, о чём знает только папа. Тогда я, когда проснусь, спрошу у него и проверю.
- Эх... - мама помрачнела и грустно вздохнула. Небо померкло и начало затягиваться облаками. - Ты когда-нибудь слышал про эвтаназию?
- Краем уха в новостях. Добровольное самоубийство с целью прекращения страданий, да? Стой... Ты хочешь сказать... Ты сама себя убила?! - Сеня в ужасе уставился на мать. Земля вздрогнула, и исполинский карточный домик на горизонте начал рушиться.
- Нет. Не сама. Меня папа убил с моего согласия. Видишь ли, он считал. что если я сама это сделаю, я буду занесена в категорию самоубийц и попаду в Ад, поэтому решил взять убийство на себя. Самое обидное то, что так вышло ещё хуже.
- Почему? - Сеня провёл по поверхности мыльного пузыря, который превратился в ледяную глыбу.
- Я попала в Ад, потому что всё-таки являюсь самоубийцей, а папа обречён на Ад, так как никогда не раскается в своём поступке - он убеждён, что поступил правильно.
- Но ведь... Тебе же постоянно было очень больно! Разве Бог не понимал, что ты больше не могла этого выдержать?!
- Раз я ещё не умерла, значит могла. В "Основах социальной концепции Русской Православной Церкви" говорится. что "Церковь, оставаясь верной соблюдению заповеди Божией: Не убивай, не может признать нравственно приемлемыми распространенные ныне в светском обществе попытки легализации так называемой эвтаназии, то есть намеренного умерщвления безнадежно больных (в том числе по их желанию)". Бог милосерден, но закон превыше всего, - глаза матери на мгновение сверкнули холодным стальным блеском. - Мне папу жалко. Я-то знаю, что его ожидает, а он даже не может этого представить.
- Я скажу ему... Скажу, чтобы покаялся. Ты ведь не держишь на него зла, верно? - мальчик поёжился из-за пронизывающего ветра.
- Не держу, конечно, я же сама на это согласилась. Но я его знаю. Он не раскается. Заявит что-нибудь вроде: "Раз она попала в Ад, то я буду там вместе с ней, а Рай мне без неё не нужен", и в очередной раз напьётся до чёртиков.
- Да, наверное. Что же тогда делать? Тебя можно как-то оттуда вытащить?
- Нет, конечно. Что же это за Ад тогда? Ад - вечен, иначе это уже было бы чистилище.
- А-а, так вот почему тебя не пропустили тогда через КПП...
- Нет, там не в этом дело. На протяжении трёх дней я ещё могу оставаться на земле и являться в твоих снах, а затем я отправлюсь на Суд, итог которого уже известен. Настоящие проблемы с КПП будут после того, как я уже окажусь в Аду. Врата Ада были сломаны Спасителем после Его смерти, но выбраться оттуда на краткий срок можно только с позволения властей и только по очень важному поводу.
- Мда, что тут скажешь... - Семён угрюмо опустился на покрытый инеем мраморный пол и начал обрывать лепестки засохшей розы.
- В принципе, у меня была мысль насчёт того, чтобы собраться с теми ребятами, которые были онирами при жизни и затем попали в Ад, и организовать что-то вроде гильдии. Есть же гильдия мёртворождённых младенцев, и ничего...
- В смысле - онирами?
- Так у греков назывались божества сновидений. Я - вполне обычный человек, просто была одарённым сновидцем при жизни. Само собой, я не одна такая. Когда-то я познакомилась через интернет с группой людей, которые тоже имели опыт осознанных сновидений, и мы в шутку нзвались онирами. Ты про Фредди Крюгера фильм смотрел?
- Да, а... Ага!
- Что?! Ты смотрел "Кошмар на улице Вязов?! В свои девять лет?! Ладно, проехали. Не пристало мёртвой матери наезжать на ребёнка. Суть в том, что при помощи особых психических искусств из Ада можно выбраться, хоть это и рискованное дело.
- Ну так попробуй!
- Да... Что это за звон колоколов? - спросила мама и потёрла уши.
Сеня открыл глаза и пошарил рукой по ковру возле кровати.
- Это будильник, чтоб его... Ладно, надо завтракать и как можно быстрее дождаться вечера. И вытащить отца с балкона.
На всякий случай мальчик накрылся головой с одеялом и попытался уснуть снова, но он был чересчур взволнован тем, что удалось узнать этой ночью.
- Ладно... - пробормотал он через пятнадцать минут. - Доброе утро, мир яви...
***
Отец, само собой, уже сидел на балконе. Он не курил (бросил после рождения сына), но всё равно каждое утро выходил на балкон и смотрел на облака - если они были. Сегодня небо было безоблачным, что после недели практически непрекращающихся дождей не могло не радовать.
"И вот что я унего спрошу? Как это вообще сформулировать? А вдруг он к смерти мамы никакого отношения не имеет? Как это тогда будет выглядеть? Но я должен спросить. Должен узнать, действительно ли это мама", - подумал Сеня и открыл дверь.
- Доброе утро, папа, - сказал он и робко подошёл к отцу.
- Привет. Нормально спал? - отец выглядел уже получше, чем вчера или, тем более, позавчера. Только тёмные круги под глазами вызывали у Сени беспокойство.
- Можно у тебя кое-что спросить? Только спокойно выслушай, хорошо?
- Когда это я тебя неспокойно слушал? Говори давай, - отец вытащил бутылку с водой и начал поливать цветы на балконе.
- Мне сегодня снилась мама.
- Мне тоже, - папа помрачнел и поскрёб подбородок.
- Она сказала, что она - не сон, что она - настоящая. И я подумал: как это проверить?
- Ну? И что?
- Я решил спросить у неё что-то, что можешь знать только ты. И она сказала... сказала, что... ну, понимаешь...
Папа нахмурился и скрестил руки на груди.
- Не мямли. Всё равно это только сон.
- Он сказала, что ты её... как бы это... эвтаназировал.
Отец посмотрел на Семёна так, как изрядно нажравшийся молоток-коммунист мог посмотреть на фашистские гвозди.
- Тебя врач сказал?! Я ему оторву... - он явно еле сдержался, чтобы не сказать, что именно он главврачу оторвёт, поэтому Сеня предположил, что отец имел в виду язык.
- Нет, мне мама сказала. Так это правда! - Сеня радостно улыбнулся и обнял сбитого с толку отца. - Это была действительно настоящая мама, не сон!
- Эээ... Ты серьёзно? - пробормотал папа и его лицо на мгновение обрело совершенно детское выражение. - Да?
- Да! Я бегу жарить яичницу! - Сеня вприпрыжку побежал на кухню, перепугав кота, который бросился под диван.
***
После того, как Сеня пересказал отцу последний разговор с мамой вживую и содержание бесед с ней во сне, тот молча уставился в окно и лишь изредка отхлёбывал глоток чаю. Спустя некоторое время он тихо спросил:
- Ты хочешь, чтобы я поверил в то, что твоя мама является после смерти тебе во сне, что она попадёт в Ад и я вместе с ней, так?
- Ага, - кивнул Сеня и погладил кота. Кот довольно зажмурил глаза и задремал.
- Ты хоть понимаешь, как это звучит? Почему тогда орды мертвецов не шастают по моим снам, к примеру? Или почему моя мать ко мне не являлась после смерти? И ни у кого из моих знакомых подобного не происходило?
- Не знаю, пап. Может, дело в том, что необходимо сочетание исключительной силы воли, специальных навыков и разрешение от небесной канцелярии? Или что-то в этом роде? - Сеня почесал затылок и пожал плечами.
- Честно говоря, подобное вполне в стиле твоей мамы, она ещё давно серьёзно интересовалась сновидениями и всякой сверхъестественной белибердой. Хотя мне проще было бы поверить, что это тебе врач рассказал про... Ну, ты понимаешь... С другой стороны, я тебе верю и мне очень хочется, чтобы то, о чём ты рассказываешь, было правдой. Сейчас, минуту... - отец поднялся из-за стола и ушёл в спальню, а через пару минут вернулся со стопкой тетрадей и книжек.
- Вот, глянь, - сказал он и поставил всё это на стол. - Это - "Онейрокритика" Артемидора в пяти томах, это - "Толкование сновидений" Фрейда, это - сонник Миллера, это - книги Кастанеды, а это - её онейроскрипты.
- В смысле? - спросил Сеня и пододвинул к себе тетради.
- Она в них записывала сны. И рисовала даже.
Мальчик раскрыл одну из тетрадей наугад.
"XXV.IX.X. Сон №1. Я иду по улице, закутанная в одеяло. Встречаю Е. В., она отдаёт мне книги по демонологии, якобы написанные Агриппой. Я открываю одну из них, но страницы пусты и обгорели по краям. Я понимаю, что демон вырвался на свободу из книги и вселился в Е. В. Та видит мою реакцию и превращается в высокое четырёхрукое существо с витыми рогами в чёрных одеяниях..." На соседней странице был рисунок того самого демона, сделанный гелевой ручкой.
- Она мне никогда об этом не рассказывала... Она же вела записи снов уже... - Сеня полистал страницы и нашёл самую раннюю дату, - уже шестнадцать лет! И молчала!
- Мама говорила, что онейроскрипт - это очень личное дело, и поэтому не стоит его показывать посторонним. А! Помнишь ловец снов, который висит у тебя над кроватью? Это она сама сплела, чтобы защитить твои сны.
Сеня с зачарованным выражением лица листал тетради. "Я вскакиваю на спину дракона...", "В этом сне я действую в роли наблюдателя...", "Не помню мелодию, жаль, она была прекрасна...", "Первый удачный сеанс группового сновидения...".
- Пап, она за нашими спинами жила совершенно другой жизнью... Ты хоть догадывался?
- Да, но я думал. что это просто чудачество, одно из многих. Ты бы видел, как мне за ней однажды пришлось по карнизам гоняться...
- Я помню, она рассказывала. О! Здесь и списки музыки есть! "Эту мелодию можно использовать для настройки на сон о детстве... Под эту музыку мы с Петей первый раз поцеловались..." - Сеня смутился и закрыл онейроскрипт.
- У неё где-то был блокнот с контактами её друзей-сновидцев. Она ухитрилась превратить сон в искусство... Ладно, я должен бежать на встречу. Зайди к соседке, она обещала, что угостит тебя пирогом с чаем, а то я по части готовки не мастер, сам знаешь, - папа поцеловал Сеню в лоб и ушёл в коридор одеваться.
***
  Отец к вечеру так и не вернулся - позвонил и предупредил, что задержится у друзей. Семён вышел покататься на качелях возле дома, а затем засел за чтение маминых онейроскриптов. Некоторые сны мама записывала каким-то шифром, поэтому мальчик не мог их прочитать. "Нужно будет потом как-то с этим разобраться", - подумал он. Вдобавок, все имена мелькавших во снах реальных людей, кроме Сени и его отца, она записывала инициалами.
Сеня встретил первые признаки сонливости, как долгожданный дар. "Ура! Я ложусь спать!" - заявил он коту, после чего залез под одеяло и включил на CD-плеере "музыку для сказочных грёз №4" - она ему понравилась больше всего.
Дрёма переплеталась тонкими нитями с волнами мелодии, и вскоре Сеня погрузился в сон.
- А что ты видишь, когда я просыпаюсь? - спросил Сеня у мамы и сделал резкий скачок влево, почесав дракона за ухом.
- Когда ты просыпаешься, твой сон сворачивается, словно закрываются лепестки цветка, и я оказываюсь в пустоте, в которой можно увидеть сны других людей в виде разноцветных точек - будто звёзды.
- Ух ты! - мальчик спрыгнул с дракона в кучу осенних листьев, а зачем побежал с мамой наперегонки к качелям. - А ты можешь входить в чужие сны?
- Да, но не всегда. Каждый сон защищён будто бы скорлупой, прочность которой зависит от множества факторов, главным из которых, впрочем, является сила воли спящего. Твой сон защищает сделанный мной ловец снов, но из-за того, что ты спишь на моей подушке и из-за той связи, которая установилась между нами тогда, когда я носила тебя под сердцем, проникновение в твой сон не является для меня проблемой, - мама взбежала вверх по покрытому золотистой листвой клёну и уселась на ветке, улыбаясь, как Чеширский Кот.
- Подумать только... А много таких, как ты?
- Мёртвых сноходцев или живых ониров?
- Живых ониров. Хотелось бы хоть с кем-то ещё увидеться.
- Я тебя как-нибудь заведу в сон Афанасия Петровича, он из тех, кого я знаю, наиболее опытный. Живёт где-то в Китае, но во снах мы с ним часто пересекались. У него первое осознанное сновидение было в пять лет, а сейчас ему уже около сотни, и всё это время он совершенствовался в Ремесле.
- Ничего себе!
- Да, а ещё он...
Внезапно мама замолкла. Всё вокруг начало меркнуть и выцветать, а затем поднялся ветер, который разметал осенние листья и превратил их в пыль. Земля вздрогнула и по ней зазмеились трещины.
- За мной пришли. Просыпайся скорей! Ты ещё не готов увидеть их! - закричала она.
- Нет, я тебя не брошу одну! Мама! - сын бросился к ней, задыхаясь от непонятной тяжести.
- Прости, милый, - у матери в руке появился старинный пистоль, и она выстрелила в Семёна.
Мальчик резко проснулся и вскочил с кровати.
- Сволочи... Я вам такое устрою... Я прийду в Ад и выверну его наизнанку! И заберу её оттуда, ясно?!
Сеня в бешенстве бросился к компьютеру, включил его и набрал в поисковике слова "осознанное сновидение".

Глава III: Тот, кто стоит за вратами полуночи
  Отец закрыл дверь в спальню и положил на кухонный стол маленький потрёпанный блокнот в кожаном переплёте с вытесненным на обложке закрытым глазом.
- Кажись, тут её записи телефонов, адресов электронной почты, номеров аськи и прочих контактов народа, с которым она общалась по поводу сновидений. Ты что, так и не спал?
- Я не могу заснуть, зная о том, что сон будет пуст без неё. Мне нужно научиться входить в чужие сны, как она, тогда я найду Афанасия Петровича, а он уже расскажет, что можно сделать, - Сеня потёр кулаками покрасневшие глаза и зевнул.
- Так, расслабься и иди спать. Я сам просмотрю блокнот и выпишу тебе всё, что может быть важным в данный момент, - отец включил электрочайник и засыпал заварку в кружку. - Смотри, для того, чтобы наловчиться в этом вашем Ремесле, тебе необходимо СПАТЬ, верно? Так иди и спи. Сегодня я тебе разрешил не идти в школу, но завтра тебе нужно быть там обязательно - со смертью мамы жизнь не заканчивается. Объяснительную записку для учительницы я положил тебе на стол в детской. Сейчас сварю тебе какао и пинками буду загонять тебя в постель.
- Хорошо, пап. Знаешь, так странно думать, что завтра я пойду в школу, а там никто даже не догадывается про миры снов и то, что где-то в Китае живёт таинственный дедушка Афанасий...
- Ну... Знаешь, может, сновидцы вроде тебя и твоей мамы есть на каждом шагу, просто "обыденные" люди, вроде меня, не станут в это верить, поэтому те и молчат.
- Хм... Может быть. А ты будешь заниматься Ремеслом?
- Нет, - отец грустно улыбнулся, - это не по моей части. Я нечасто вижу сны, а если и помню с утра что-то, то это всегда оказывается какая-то бытовая мишура. Может, для того, чтобы ходить по снам, нужны какие-нибудь врождённые склонности, не знаю.
- Но ведь все люди видят сны! Значит, и ты можешь чему-то необычному научиться!
- Вполне может быть, - отец поставил кастрюльку с молоком на газ и залил свой чай кипятком, - но для этого мне прийдётся потратить значительно больше времени и усилий, чем тебе. Зато я куда лучше, чем ты, разбираюсь в ремонте компьютеров, к примеру. Каждому - своё.
- Наверное... - Сеня отодвинул подальше "Искусство сновидения" Кастанеды и положил лоб на сложенные руки.
Само собой, он не заметил, как задремал.
Вокруг колыхалось кисельное море. Радом с Сеней проплыла кисельная барышня с накладным хвостом. "Это вовсе не то, что Вы думаете," - надменно заявила она и ударом хвоста выбросила его на сушу.
Мальчик судорожно вдохнул воздух и некоторое время лежал на сахарном песке, смотря в далёкое звёздное небо.
"Я сплю!" - внезапно подумал он и подскочил. Ради интереса он посмотрел на свои руки. На руках мелкой сыпью моргали крошечные глазки. Сеня вздрогнул от ужаса и проснулся.
Вокруг было темно. Судя по всему, папа отнёс его в кровать, когда он заснул на кухне. Сеня на всякий случай ощупал руки, чтобы убедиться, что с ними всё в порядке. К счастью, никаких глаз на руках не было.
"Мне кошмары уже давно не снились..." - подумал он и голова сама повернулась к сплетённому мамой ловцу снов. Ловец висел на положенном ему месте, но наплетённые на рамочку нитки лопнули. Судя по их истрёпанным концам, они то ли сами порвались от натяжения, то ли их вообще кто-то перегрыз. Сеня пододвинулся поближе, чтобы рассмотреть, что с амулетом не так, но тут пробившийся сквозь облака лунный луч осветил огромного мохнатого паука, который сплёл паутину прямо в самой рамочке.
Сеня инстинктивно отпрянул и заорал. Спустя пару секунд в комнату ворвался отец, сжимая в руке лопаточку для блинчиков. По взгляду сына он сообразил, что дело в пауке, молча положил на сервант лопаточку, снял с крючка ловец снов, бережно схватил паука двумя пальцами и отнёс его на балкон. Потом он вернулся и включил настольную лампу в детской. При виде тёплого жёлтого света Сене сразу стало спокойнее.
- Просто паука испугался или приснилось что? - спросил отец и сел на кровать рядом с мальчиком.
- И то, и то. Первый раз кошмар видел за последних лет... Лет пять, наверное...
- Это из-за ловца, мне кажется. Со смертью матери он потерял силу. Сейчас покажу... - Отец выскочил на кухню и вернулся с маминым блокнотом. - Смотри, тут отдельный раздел про ловцы снов... Вот! История ловцов снов... Ловцы оджибве... Кытгьем... Техники плетения... Сумеречный узел... Ага... "При плетении Ловца Снов для своего сына я использовала завязку на собственную Паутину Жизни... Я использовала свои же волосы для установления симпатической связи... После моей смерти, вероятно, вплетённая мной рахакане (ментальная материя, из которой состоят сны - см. стр. 112) рассеется, оставив пустую оболочку..." Тут, конечно, сложно что-то понять, но суть в том, что после её смерти оберег стал просто обычной вещицей. Любопытно то, что нити в нём лопнули и в материальном мире.
- Да уж... - Сеня закутался в одеяло и сел рядом с отцом. - Мне теперь будут сниться все кошмары, которые я "недосмотрел" за пять лет?
- Не думаю. Судя по записям твоей матери, сны состоят из очень зыбкой и эфемерной материи, поэтому "аккумуляция кошмаров" вряд ли возможна - они чересчур быстро развеиваются. Ладно, успокойся и ложись спать. Ещё только полночь, - отец погладил Сеню по голове, встал с кровати и забрал с собой на кухню лопатку для блинчиков, оставив настольную лампу включённой.
Сеня вышел в гостиную, нашёл кота и потащил его к себе - с котом было как-то спокойнее. Шурф (так кота назвала мама - она говорила, что это из-за того, что кот был белым и невозмутимым) флегматично что-то промурлыкал и свернулся калачиком у Сени на животе. Луна снова скрылась за облаками. Всё вокруг погрузилось во мрак, и лишь лампа тихо сияла, заливая своим светом столешницу. Странно было то, что возле лампы не вился мотылёк или какая-нибудь муха. Они всегда летят на свет, разве нет? Особенно во время дождя... Сеня встал с кровати и подошёл к окну. Струйки воды стекали по стеклу, а где-то вдали сияли огоньки города. Внезапно один из огоньков погас. Затем - ещё два. Темнота начала надвигаться, поглощая улицу за улицей. Сеня резко обернулся. Настольная лампа начала мигать, а затем её сияние начало тускнеть. В окно резко ударилась огромная, размером с собаку, белёсая муха. Сеня попятился ближе к лампе. Муха настойчиво скребла лапками по стеклу, но затем её что-то схватило и утянуло вниз. Все огни за окном погасли, и лишь лампа за спиной мальчика продолжала тлеть тяжёлым багровым светом.
"Я сплю!" - Сеня схватился за эту мысль и попытался сбросить с себя удушающие оковы сна. Ничего не получилось. "Ладно, будем рассуждать здраво. Если я не могу проснуться, значит, я могу попытаться воспользоваться шансом и выбраться из свой скорлупы сна. Хм... Попробую-ка я дойти до границы сна, а затем - прорваться сквозь неё!" Мальчик выкрутил лампочку и сжал её в ладони. Свет стал немного ярче. "Так, свет защитит меня. Выйду через подъезд, а затем взлечу выше облаков и найду выход из сна".
Сеня нажал на дверную ручку и вышел в коридор. В коридоре было темно, а из спальни родителей доносился отчётливый запах гниения. "Так, если я пойду туда, то по законам кошмара должен увидеть разлагающийся труп мамы. Она откроет глаза и заявит что-нибудь вроде "это ты виноват... ты не уберёг меня..." и набросится на меня. Пойду-ка лучше на лестничную клетку". Сеня свернул налево и вышел в подъезд. Дождь проникал через крышу и стекал тоненькими ручейками по ступенькам. Сеня поднялся в воздух и соскользнул вниз, стараясь не намочить ноги. Свет лампочки играл бликами в потоках воды и отражался в стенах.
Выскользнув на улицу, мальчик поднялся метра на два над мостовой и осмотрелся. Вокруг было темно, лишь тяжёлый сумеречный свет пробивался сквозь облака, окутывая переулки причудливыми тенями. Ряды проржавевших машин тянулись вдоль мрачных улиц. Холодный дождь стекал по спине и вязкими каплями срывался с кончиков пальцев. "Так, мне нужен зонтик", - Сеня сосредоточился и попытался вынуть зонт из воздуха. С третьего раза получилось, но дождь проел дыры в ткани и за несколько мгновений превратил каркас в ржавую пыль. "Ладно, попробуем другим путём..." - Семён зачерпнул свет лампочки и соткал из него сияющий зонт. Лампочка начала светиться сильнее. "Ага, чем больше света ты отдаёшь, тем сильнее сияешь. Любопытно..." - он раскрыл зонт и взмыл выше. Тёмный город расстилался под ногами, как огромное раздавленное насекомое.
  Сеня посмотрел на облака и начал лететь к ним. Тёмные тучи свивались и растекались, как чернила в воде. Сеня распорол облачный покров зонтиком и взлетел ещё выше. Вокруг вились облачные щупальца, словно бы танцуя какой-то странный завораживающий танец. Сеня остановился и пригляделся. Из далёкой тёмной глубины медленно надвигалась какая-то фигура в балахоне. От неё веяло чем-то зыбким и забытым, но древним и жутким. На Сеню нахлынул необъяснимый ужас. "Это часть моего сна... Ничто из моего сна не может мне навредить..." - твердил он, но почему-то в эти слова совсем не верилось. "Да? Тогда почему ты не можешь проснуться? - прошептал влажный голос в его голове. - Ты знаешь чересчур многое... Не дело живым лезть в дела мёртвых". Тонкие изящные щупальца грациозно извивались, истекая из темноты в щелях балахона. Они будто почуяли Сеню и начали робко тянуться к нему, дрожа, словно от холода. Сеня шарахнулся назад и нечаянно выронил лампочку. Она ухнула в дымную бездну и погасла. Зонтик развеялся в то же мгновение.
Тени вокруг начали сгущаться, а фигура в балахоне неспешным шагом продолжала приближаться. Самым странным было то, что она была одновременно и невыносимо страшной, и невыносимо прекрасной. Лёгкие струящиеся очертания, таинственный и загадочный танец узких сплетающихся линий...
  Сеня сосредоточился и рванул вверх. Он летел очень долго, и даже вроде бы оставил фигуру далеко позади, но ужас всё равно сжимал сердце стальными тисками. Вокруг по-прежнему была бездна ледяных теней, которым не было конца.
"Почему я не могу дойти до границы сна?" - подумал Сеня и устало повис в клубящемся тумане.
"Потому что сон беспределен. Помнишь, что сказало чудовище Атрейо, когда он хотел на драконе долететь до пределов Фантазии? Фантазия бесконечна... - ответил влажный голос из сгущающейся за спиной мальчика тьмы. - Ты не уйдёшь от меня. Ты можешь бежать веками, но я неотвратим, как заиндевевшая вечность".
Тонкие блестящие, как обсидиан, щупальца, начали обвиваться вокруг рук Семёна. От их прикосновений по телу растекался мертвенный холод, сбивавший дыхание.
Разум мальчика будто расслоился. Какая-то часть корчилась от невыносимого, первобытного ужаса, но словно бы над ней парил бесстрастный наблюдатель, который равнодушно отметил: "Если у сна нет пределов, тогда можно идти вглубь него".
Точно!
  Сеня на мгновение стряхнул с себя цепи, сковывавшие разум и тело, и легонько ударил костяшкой пальца по воздуху. От места удара по всем направлениям реальности сна зазмеились трещины, которые оплели фигуру, закутанную в чёрный дым. Затем всё вокруг осыпалось бесшумными осколками, и сон свернулся, как бутон цветка в ускоренной обратной сьёмке.
Ужас исчез, будто растаял на ветру. Семён висел в пустоте, испещрённой мириадами радужных огней. Он никогда не видел ничего прекрасней.
Рядом парил невозмутимый кот Шурф.
- Привет, Сеня, - довольно заявил он. - Идём за мной, я отведу тебя в Феодрим.

Глава IV: Феодрим
- Ты разговариваешь? Ты всё видел? Что это было? Почему я не мог проснуться? И что это за Феодрим? - затараторил Сеня, размахивая руками и отчаянно пытаясь переместиться поближе к коту.
- Мальчик мой, ты непоследователен, - поморщившись, произнёс Шурф. - Давай по порядку. Я же не могу ответить на все вопросы сразу, просто возложив тебе на голову цветок лотоса...
- Ладно. Что это было за существо, с которым я боролся?
- Это... Хм, мы его называем "Тот, кто стоит за вратами полуночи". Это морфеан. Морфеаны - это существа, зародившиеся в мирах снов и существующие за счёт поглощения рахакане сновидцев. Понимаешь, каждый сновидец излучает специфическую ментальную материю, из которой формируются сны. Поскольку эта материя - рахакане - излучается разумом, она по определению обладает специфическим сознанием. При определённых условиях - к примеру, если сновидец безумен - его сновидения обретают собственную волю и начинают шастать по чужим разумам. Есть три наиболее распространённых типа морфеан: Тот, то стоит за вратами полуночи, воплощающий ужас перед неизвестным, Внемлющая пустоте сердец - она олицетворяет страх небытия, и Испивающий Предначертания - персонификация бессмысленности жизни. Давай дальше.
Сеня потёр лоб и нахмурился.
- Почему ты раговариваешь и кто ты вообще?
- Я - голем. Не тот, который бушевал в Праге, конечно. Афанасий Петрович создал меня из собственной рахакане и отправил защищать тебя по просьбе твоей матери. Поскольку для того, чтобы быть достаточно стабильным, мне необходима была привязка к материальному миру, я поговорил с твоим котом и слился с его сознанием. Помнишь лампочку в своём сне? Это был я, специфическим образом оформленный твоим воображением. Моя цель - доставить тебя в Феодрим.
- А что это такое?
- Поскольку сны - вещь очень непостоянная и зыбкая, сновидцы столкнулись с необходимостью стабилизации отдельных участков сна, в которых можно было бы общаться, не беспокоясь за свою шкуру. Каждый сновидец, как правило, имеет огромную власть над тем, кто является гостем в его сне, поэтому пришлось искать "нейтральную территорию". Оказалось, что люди, которые в бодрствующем мире погружены в кому, убрели куда-то далеко в мир снов, а их психический ландшафт является достаточно статичным, чтобы использовать его в данных целях. Могущественные сновидцы создали из инертной рахакане Цитадели Грёз, которые стали использоваться, как убежища. Цитадель Грёз, созданная Афанасием Петровичем, называется Феодрим - "феод" плюс "сон" на английском. Безграмотное словообразование, но моему творцу звучание понравилось.
"Какой монологичный голем, - подумал Сеня, - даже перебивать как-то не хочется".
- А почему морфеан пришёл именно в мой сон?
- Ой, Семён, тут может быть несколько причин. Во-первых, те, кто впервые видят осознанное сновидение, очень сильно "фонят" и могут привлечь этим разных тварючек. Во-вторых, это такое себе испытание, проверка на то, способен ли ты выйти в общее пространство снов. Я, кстати, именно поэтому активно не вмешивался. В-третьих, кто-то мог его за тобой прислать.
- А что было бы, если бы он меня... ну, съел, наверное...
- Ты сошёл бы с ума и стал бы для него источником пищи.
Мальчик содрогнулся.
- Да ладно тебе, я знал, что ты всё сможешь сделать наилучшим образом, - утешил его кот. - Давай, иди за мной.
- Я не могу, - неловко улыбнулся Сеня. - Я уже пытался к тебе приблизиться, но у меня ничего не получается.
- В общем пространстве снов нужно перемещаться просто усилием воли, - назидательно отметил голем. - Попытайся.
Мальчик сосредоточился и оказался рядом с довольным Шурфом.
- Отлично! - заявил тот и поплыл вдаль, к радужным огонькам.
- Эй, постой! А долго туда лететь? Мне же ещё завтра в школу, я не могу проспать целые сутки! - спохватился Сеня и отчаянно замахал руками.
- Человек способен увидеть длинный сюжетный сон, в котором он проживает целую неделю, за несколько мгновений. Так что ты можешь не переживать - ты проснёшься в то же время, что и обычно, и спокойно пойдёшь в школу, - ответил кот, помахивая хвостом.
- А как меня разбудят? Я вообще смогу услышать будильник?
- Сейчас - нет. Когда твой разум находится в общем пространстве сновидений (кстати, мы называем его Атхеам), тебя могут разбудить только специальные препараты, разработкой которых занимается одна секретная австрийская фирма. Если захочешь восстановить чувствительность к раздражителям материального мира, тебе прийдётся снова "закутаться" в собственный сон. Афанасий Петрович объяснит тебе, как это делается.
- Ага, ясно, - кивнул Семён и поплыл за котом дальше. - О! А откуда ты знаешь, куда лететь? Тут же все огоньки похожие.
- Голема и его творца соединяет крепкая ментальная связь. Знаешь, это как будто ты где-то положил, к примеру, мобильный телефон, и чётко помнишь, где он находится, - попытался объяснить Шурф, но Сеня его не совсем понял. "Ну и ладно. У меня тут и так такой ворох мистических откровений, который некоторым людям даже и не снится. В буквальном смысле", - подумал мальчик и довольно улыбнулся.
- А почему мой папа не может сновидеть так, как мама или я?
- У него чересчур косное сознание. Бывают такие люди - они крепкие, чёткие, надёжные, верят во что-то, но так всё рационализируют, что их скорлупа сна становится настолько прочной, что из неё никак не выберешься. Правда, проникнуть в их сон извне тоже практически невозможно, так что им почти никогда не снятся кошмары, к примеру.
- Рационализируют? Ты же, наверное, знаешь про дневники моей мамы, там чуть ли не настоящие научные исследования. Да и Афанасий Петрович, я так понимаю, очень умный и последовательный человек, разве нет?
- Да, но они рационализируют по-другому. Знаешь, между ними такая же разница, как между магом и секретарём обкома партии. Центр тяжести твоей жизни или жизни твоей матери расположён в снах и грёзах, а твоего отца - в чести и долге. Для того, чтобы истинный мечтатель мог свободно творить, рядом с ним должен быть тот, кто защитит его и поддержит. Пока твоя мама писала стихи и плела украшения из бисера, твой батя тяжко пахал на работе, чтобы у тебя и неё было, за что жить. А она, в свою очередь, была тем, ради чего он жил. Так вот.
  Сеня промолчал и задумался. Вокруг проплывали радужные сгустки света, в которых можно было мельком увидеть летящих драконов, тёмные лабиринты, заваленный бумагами офис и прочие образы снов других спящих. Вдруг его взгляд зацепился за один из огней, в котором к маленькой девочке, зажавшейся в угол, медленно подкрадывались отрубленные руки, вылезшие из морозилки. Девочка плакала и что-то кричала, но сквозь скорлупу сна было плохо слышно, что именно.
- Шурф, постой! Мы должны ей помочь! - закричал Сеня, указывая пальцем в сторону сна девочки.
- Мальчик мой, в мире живёт около семи миллиардов людей. Значительная их часть сейчас спит, и их сны ты видишь вокруг себя. Мы не можем помогать всем направо и налево, даже с учётом особенностей течения времени в Атхеаме. Этот сон не повредит ей, так как порождён её собственным воображением, а не силами морфеан. А вот тебе, если бы ты вошёл в её сон при условии, что она умеет управлять сновидениями, кошмарные образы смогли бы причинить вполне ощутимый ущерб. О, посмотри, она сейчас проснётся от ужаса! Любопытное зрелище.
Взволнованный мальчик уставился в радужное сияние. Руки набросились на девочку, и в этот момент похожий на мыльный пузырь огонёк сновидения вспыхнул белым светом, свернулся в точку и погас.
- Красиво, правда? - флегматично заметил голем и поплыл дальше. Сеня двинулся за ним.
Через какое-то время (сложно было сказать, через сколько именно) они оказались возле исполинского мыльного пузыря, сквозь пламенную оболочку которого был виден сказочный замок, состоявший из десятков вознёсшихся к небу изящных башен невообразимой высоты, сделанных из витражного стекла и шёлка.
Кот скользнул поближе к скорлупе Цитадели Грёз и смешно нахмурился, сосредотачиваясь. Семён хихикнул, но понял, что голем пытается связаться с творцом, поэтому не стал мешать. Шурф мотнул головой и позвал его за собой, а затем легко просочился сквозь преграду. Мальчик последовал за ним и очутился среди облаков, пахнущих ванилью и корицей. Вдали виднелись башни, к которым бодро семенил кот, периодически перескакивая с облака на облако. Вокруг было тихо и спокойно, лишь из окна одной из башен доносилось прекрасное женское пение. Сеня понял, что не сможет вспомнить музыку, кода проснётся, и огорчился, но затем заслушался и с лёгким сердцем полетел к замку. Оказавшись рядом, он впорхнул в одно из окон вслед за котом. Сквозь стены пробивался мягкий свет, расцвечивая всё вокруг великолепными красочными узорами. Мальчик мягко опустился на ковёр и пошёл вперёд, вертя головой по сторонам. Пройдя через галерею, увитую плющом с блестящими, как бензиновая плёнка на луже, листьями, он оказался в огромном зале, залитом светом, струившимся сквозь огромные витражи высотой в десяток человеческих ростов. В дальнем конце зала, возле камина, в котором пылал золотистый огонь, в кресле-качалке сидел закутанный в плед старик с густыми и необычайно косматыми бровями, которые гармонично дополняли длиннющую седую бороду. Об его ноги тёрся довольный кот-голем. Рядом стоял столик с заварочным чайником, печеньками, бутербродами и блюдечками с маслом и джемом.
- О, Семён! Добро пожаловать в Феодрим! - радостно воскликнул Афанасий Петрович и поднялся навстречу гостю. - Садись и выпей чаю, а заодно и познакомимся.
Сеня робко сел на мягкое кожаное кресло и улыбнулся.
- У Вас тут так здорово... Прямь, как в раю.
- Ой нет, мальчик мой, в раю куда лучше! У меня был опыт клинической смерти, я видел. Тебе сколько сахара? - спросил старик, разливая чай по чашкам.
- Три ложечки, пожалуйста. Я так рад Вас видеть... А что это за пение из одной из башен доносится?
- А-а, это Эльжбета. Мы с ней давно познакомились во сне. Она и в материальном мире потрясающе поёт, но в Феодриме она может играться со звуковыми и световыми эффектами, да и диапазон голоса значительно увеличивается. Красиво, правда?
- Да, очень, - Сеня поблагодарил Афанасия Петровича и размешал сахар. - А насколько давно Вы познакомились с моей мамой?
- Хм, по меркам бодрствующего мира - лет десять, наверное. Потрясающая женщина, очень одарённая. Пожалуй, одна из лучших виденных мною сновидцев. Я надеялся сделать её своей преемницей, но, увы, не вышло. Жаль, что у неё с посмертием так грустно получилось.
- Я должен её освободить, - сказал Семён, уставившись на печеньку в форме зайчика.
- Ты знаешь, я с трудом представляю, как это возможно сделать, - огорчённо произнёс старик. - Если бы не Война Грёз...
- Какая война?
- Ладно, ты бери бутербродик, а я тебе всё расскажу. Смотри, мир имеет четыре "этажа" - материальный, астральный (ох, не люблю астральщиков, они почти все - такие бестолковые...), ментальный и духовный, об этом ещё Плотин говорил. Мы, сновидцы, действуем на ментальном уровне. На духовном же уровне ведётся борьба демонов и ангелов, а также святых и всяких инферналистов. Их битва за судьбы Мироздания эхом отражается на более низких "этажах", принимая на ментальном уровне форму Войны Грёз. Понимаешь, именно Война Грёз сейчас является ключевым моментом для всего мира в целом. Ты в курсе иудео-христианского мифа, так?
- Э-э... Ну да. Адам, Ева, дьявол и прочее, да?
- Да-да, именно оно. Так всё и обстоит, будем идти от этого. Давай сравним существ и числа. Представь, что могущество существа мы выражаем определённым числовым показателем, к примеру, у тебя он равен пяти, у меня - шестидесяти, у ангела - пятнадцать тысяч и так далее. Само собой, в данной модели коэффициент могущества Бога равен бесконечности. Люцифер, как известно, стремится стать Богом, и был низвергнут за попытку покушения на Божественный Престол, то есть Божественный статус. Люцифер - самое могущественное из творений Господа, предположим, что его показатель мощи равен, например, шести миллиардам. Но при этом что ему, что тебе до Бога, до есть до бесконечности, бесконечно далеко. Логично?
Сеня кивнул. Почему-то ему стало тревожно.
- Люцифер - обладатель интеллекта, потенциал которого мы с тобой не сможем даже представить. Он не дурак и не стал бы предпринимать попытку стать Богом, если бы у него не было шансов на успех. Он выяснил, что в мире снов возможно всё - как помнишь, Бог погрузил Адама в сон, чтобы вытащить у того ребро, то есть, мир снов существовал ещё тогда, до Грехопадения. И он решил слить воедино мир снов и мир яви, а затем стать Богом этого нового мира.
- С ума сойти, - поёжился мальчик. - Но Бог вовремя вмешался, так?
- Архангел Михаил, если быть точным. Бог чересчур ценит свободу воли. Сатану с его приспешниками изгнали из высших духовных сфер. Как думаешь, каким образом он проник в Эдем, чтобы искусить Еву, если вход туда ему был воспрещён?
- Через сон Евы! - осенило Сеню.
- Точно! - довольно улыбнулся Афанасий. - Мир снов связывает разумы животных и людей в единую сеть, что является следствием того, что и животные, и первый человек были созданы из земли. Никогда не думал, зачем демонам искушать людей?
- Э-э... Ну, из злобы, наверное...
- Это во вторую очередь. Демоны - существа необычайно рациональные, злоба для них имеет мало значения. Бог является источником энергии всего сущего. Люцифер и его падшие ангелы отсекли себя от этого источника энергии и обрекли себя этим на небытие. Но человек создан по образу и подобию Божиему, поэтому является аналогичным источником энергии, только слабее. Инверсировав полярность энергии (любовь - ненависть, верность - гордыня и так далее), демоны начали питаться излучениями людских грехов и страстей. А Ад, в свою очередь, - всего лишь здоровенный энергетический реактор для них. Когда людей стало больше, демоны инициировали создание морфеанов, а морфеаны начали поголощать ментальную энергию сновидцев для своих создателей. Поэтому мы занимаемся борьбой с морфеанами и защищаем сны и Атхеам всеми доступными нам способами, и это мы, собственно, и называем Войной Грёз.
Сеня представил, что его маму кто-то использует, как батарейку, и в нём вспыхнул гнев.
- Я хочу сражаться вместе с Вами против них. Научите меня Ремеслу, пожалуйста, - сказал он и посмотрел в радужные глаза Афанасия Петровича.
- Конечно, Семён. Давай я тебя пока что "закутаю" в твой собственный сон, ты проснёшься и пойдёшь в школу, а завтрашней ночью мы начнём. Идёт?
- Да, спасибо, - Сеня допил чай и поставил чашку на стол. Внезапно сильный порыв ванильного ветра выкинул его из окна и вышвырнул сквозь радужную плёнку Феодрима в расцвеченную огнями пустоту. Рядом с ним появился старик Афанасий и положил кончики пальцев ему на виски.
Сеня шёл по пустыне. Кое-где рос колючий кустарник, а ослепительное голубое небо пышало жаром. Мальчик осмотрелся по сторонам и вздохнул.
Зазвонил будильник, и он проснулся.
Серый утренний свет уже окутал комнату. Кот дремал, лёжа на портфеле. На кухне отец тихо бряцал кастрюлями, разогревая борщ.
- Привет, Шурф, - улыбнулся Сеня и почесал любимца за ухом. - Идём завтракать!

Глава V: Пир душ
- А потом я попал в замок из радужного стекла, где живёт Афанасий Петрович! - продолжил Семён, бурно размахивая руками. - А ещё... Ещё мой кот - это голем!
Макс, сосед по парте, скептично поднял бровь:
- Ты хочешь, чтобы я поверил в весь этот бред? Что ты можешь входить в чужие сны? И кот твой вроде бы не из глины...
- Он из рахакане, - отмахнулся Сеня, - давай я сегодня просто-напросто войду в твой сон и тебе всё докажу.
- Жду с нетерпением, - хмыкнул Макс и продолжил решать уравнение.
После звонка Семён собрал рюкзак и отправился домой, раздумывая на ходу о предстоящей ночи. "Интересно, если так легко доказать, что сноходцы существуют, то почему о нас практически никто не знает? И что именно скажет Афанасий Петрович по этому поводу?" Почему-то мальчику казалось, что тот скажет оставить всё, как есть, и не понтоваться сверхъестественными способностями перед теми, у кого их нет. "Старики - они все такие занудные... Но Афанасий, конечно, особенный... Ладно, поживём - увидим".
Когда Сеня проходил возле песочницы в своём дворе, он заметил, как из песка начал подниматься размытый человеческий силуэт. Вздрогнув, он тряхнул головой и увидел, что ничего такого в песочнице нет. "Померещилось, наверное..." - подумал мальчик и зашёл в подъезд.
Закрыв дверь, он плюхнулся на диван и бросил рюкзак в угол комнаты. Подумав, Семён всё-таки поднялся и отправился на кухню заваривать чай. Когда электрочайник начал шипеть, Сеня отчётливо услышал, как за шумом чайника раздаётся низкое женское пение. Словно бы звук закипающей воды был эхом чьего-то голоса. Но как только он прислушался, голос исчез.
  Мальчик нахмурился, залил кипяток в кружку, а затем снова включил чайник, ради интереса. Теперь голоса слышно не было.
  На сердце вдруг внезапно стало тревожно, но Сеня попытался не обращать на это внимания. Он устроился на диване, включил телевизор и начал перещёлкивать каналы. Застрял на парочке мультиков, посмотрел их, а затем решил поискать что-то познавательное, вроде канала "Дискавери". В процессе поиска обнаружил интересный канал, которого не находил прежде - NGST-tv. По нему как раз шёл анонс какой-то передачи про быт вавилонских царей, поэтому ему стало интересно, что будет дальше. После рекламы на экране под заунывную мелодию появилась надпись "Норготан, пожиратель снов: миф или реальность? Авторское расследование." Диктор - молодой прыщавый парень, который страшно шепелявил, начал вещать о том, что в племени шияо, представители которого проживают в Южной Америке, верят в злого духа по имени Норготан. Когда-то это был великий шаман, исцелявший болезни и изгонявший скверных демонов, но однажды он заключил договор с ними с целью обретения бессмертия. Он умер во сне, и поэтому его дух затерялся в мире грёз. Для того, чтобы выжить, шаман начал поглощать сны и души других людей, и таким образом он уже много лет откупается от смерти, скрываясь от неё в радужных лабиринтах.
"Вам, уважаемые телезрители, эта история может показаться бессмысленной легендой, но ведь Вы-то, Семён, знаете, что это не так..." - внезапно холодным мёртвым голосом произнёс ведущий, глядя прямо Сене в глаза и хищно улыбаясь.
Мальчик вздрогнул и проснулся. Он лежал на диване, по телевизору шли новости, а остывший чай растёкся большой лужой по ковру. Чертыхаясь, Сеня вскочил, побежал на кухню, схватил салфеток, набросал их на ковёр и, пока они впитывали влагу, включил утюг (в бытовом плане он всегда вёл себя немного странно...). Отутюжив ковёр, Семён вздохнул, заварил новую порцию чая и крепко задумался. После того, как он убедился при помощи Яндекса, что племени шияо и телеканала NGST-tv не существует, мальчик окончательно успокоился и решил, что это был просто сон.
Дверь скрипнула, и в комнату зашёл отец. Он выглядел уставшим, как и всегда после работы, но улыбался. Сеня бросился ему на встречу и обнял его, радостно хихикая. Папа немного пощекотал его, а затем вытащил из авоськи зефир в шоколаде и пару йогуртов.
- Ты перекуси, а я пока что себе кофе сделаю, а то что-то сонный совсем... - он зевнул и отправился на кухню. Сын бросился за ним, схватил чайную ложечку и отправился в главную комнату уплетать йогурт. Вскоре с дымящейся кружкой в руке зашёл отец, сел на диван и начал грызть зефиринку. Спустя несколько минут он задумчиво произнёс:
- Сеня, ты видел маму во сне, верно?
- Да, - кивнул мальчик, облизывая ложку.
- Я тут подумал... Давай пойдём за ней, а?
Семён уставился на отца в ужасе. Тот выглядел совершенно серьёзным.
- Ты... Ты предлагаешь совершить... самоубийство?
- Да, - совершенно обыденным тоном подтвердил папа. - Мы знаем, что она попала в Ад, что есть жизнь после смерти, что мёртвые могут странствовать по миру снов... Теперь мы можем со спокойной совестью умереть и быть с ней вечно, не так ли?
- Да, но...
- Не переживай, я выберу какие-нибудь толковые медикаменты, мы с тобой заснём мёртвым сном и отправимся за ней. Ты же знаешь, я выберу самый надёжный способ.
Сеня внезапно представил, как отец гигантским топором отрубает ему голову.
- Но тогда ведь мы не сможем ей помочь...
- Это сейчас мы не можем помочь, а вот после смерти мы с ней будем по одну сторону баррикад! - папа оживлённо взмахнул надкушенной зефиринкой и отхлебнул ещё кофе.
- Сеня, не верь ему! Это Троянский Сонь! - раздался из-за спины тревожный голос Афанасия Петровича.
- Что?! - мальчик обернулся и увидел за спиной старца, переливавшегося всеми цветами радуги. - Троянский Сонь? Я сплю?
Зефиринка в руках отца рассыпалась на кучу личинок, которые поползли по его руке. Афанасий что-то прокричал, и на папу рухнул потолок. Затем дедушка схватил Сеню за шиворот, и всё вокруг исчезло в многоцветном вихре. Спустя несколько мгновений они оказались в витражном зале Феодрима.
Старик устало вздохнул и сел в кресло. Сеня тоже плюхнулся на кресло-качалку и помотал головой.
- Что за Сонь-то? И спасибо, что меня вытащили...
- Не за что, милый, - сердечно улыбнулся Афанасий Петрович. - Троянский Сонь - это один из способов проникновения в чужой сон. Твой разум создаёт множество образов, из которых состоит сновидение. Другой сновидец выбирает один из этих образов, сливается с ним, и оказывается внутри твоей скорлупы сна, не проламывая её.
- Ага... А что это был за сновидец?
- Не знаю... Быть может, это даже был морфеан, я не могу сказать точно.
- Ой, это было жутко! Но что им от меня нужно?
- Не знаю... Может, всё дело в остаточном излучении? Или ты их чем-то заинтересовал... Нужно придумать для тебя убежище, чтобы ты смог спать спокойно.
- Действительно. Я не смогу жить, если даже во сне меня будет подстерегать безумие или смерть, - вздрогнул Сеня.
- Знаешь, есть один вариант... Ты, наверное, не знаешь, про Убежище Любящей Матери, так ведь? Ты сможешь спрятаться внутри меня... Я защищу тебя от зла и врагов, тебе просто нужно будет довериться мне.
- Ну... Мама доверяла Вам, и я доверяю тоже. А что нужно сделать?
- Мне нужно тебя съесть, - улыбнулся дедушка. - Так это будет выглядеть со стороны, но на самом деле твой разум просто окажется внутри моего, а затем ты проснёшься уже под моей защитой.
- Звучит забавно, - хихикнул Семён. - Хорошо, я согласен. Что мне сделать?
Афанасий Петрович открыл рот, и он начал расти, пока его нижняя челюсть не оказалась на полу. "Заходи", - каким-то непонятным образом произнёс он.
От него пахло ванилью и корицей.
Сеня вдохнул запах и пошёл вперёд. Он уже почти переступил сквозь зубы, но тут взглянул вверх, надеясь ещё раз взглянуть в радужные глаза старика.
Они были чёрными. И очень, очень голодными.
Мальчик содрогнулся и отпрыгнул назад.
- Это Вы - Троянский Сонь! Вы замаскировались под дедушку Афанасия!
Всё вокруг расплылось, как чернила, и из тёмных облаков соткался призрачный человеческий силуэт.
- Ты чересчур догадливый... - произнёс он, вздохнув. - Старик каким-то образом исхитрился рассказать тебе про меня по телевизору. Ладно, придётся съесть тебя силой....
- Нет, - выдохнул Сеня. - Норготан, ты - в моей власти, потому что ты - в моём сне! - мальчик сосредоточился и силуэт загорелся ярким белым огнём.
- Я всегда оставляю запасные ходы... - пророкотал пылающий образ, и исчез.
Рядом возникли Шурф и Афанасий Петрович.
- О, ты молодец! Как мы за тебя переживали! Он поставил заслон и мы не могли напрямую к тебе пробиться, пришлось посылать видение! - затараторили они, перебивая друг друга.
- Но кто это? - недоумённо спросил Сеня. - Он же не может быть шаманом... Или может?
- Нет, послание при передаче несколько исказилось. Это - просто очень старый призрак-сноходец, первый раз упоминания о нём встречаются в работах средневековых Видящих Сны, - объяснил старик, поглаживая бороду. - Мы с тобой об этом через пару дней поговорим. Мы хотели тебя предупредить о самом важном: тебе нельзя настолько часто видеть осознанные сны. Разум чересчур устаёт, из-за чего у тебя во время бодрствования могут появляться галлюцинации или сбиваться концентрация. Мы тебе почтой выслали ловец снов, я его собственноручно сделал, он тебе заменит тот, который после нападения морфеана утратил силу. Ближайшим временем Норготан тебе не будет угрожать.
- Ага, вот почему мне всё это мерещилось... Хорошо, хорошо. Я и так очень устал.
- Тогда мы уходим, ты отдыхай, а через пару дней мы наведаемся в твои сны, - белый кот лизнул Семёна в щёку, а затем они с Афанасием исчезли.
Сеня открыл глаза и попытался понять, где он находится. Взгляд послушно сфокусировался, и мальчик увидел на столе возле дивана чашку с чаем. Он был ещё тёплым.
"Ну вот, я не спросил, как мне доказать Максу, что я - сновидец..." - сокрушённо подумал мальчик, и включил телевизор. - "Ничего, потом узнаю. Папа где-то через час должен вернуться..."

Глава VI: Наездники
  На следующий день Сеня, вернувшись из школы, обнаружил у себя на столе картонную коробку. Он был ещё зол на Макса, который весь день ехидничал и называл его "лунатиком". Данное прозвище было не совсем уместным, но Семён сегодня на уроке естествознания ухитрился заснуть и обслюнявить парту.. Раздосадованный натурогностик (так мальчик называл учителя естествознания) тоже обозвал его "лунатиком", поэтому новое прозвище уже укоренилось в массовом сознании одноклассников. Почему? Тогда уж логичнее звучала бы кличка "Соня" или "Слюнявчик"... Но логика не особо удачно держит позиции в массовом сознании, чему примером является политика. В принципе, "Лунатик" звучит куда приятнее, чем два последних варианта, так что бессилие логики в данной ситуации было Сене только на руку. Вырвавшись из зыбучих песков размышлений, мальчик вскрыл посылку и с довольной улыбкой выудил оттуда подарок Афанасия Петровича. Тот был завёрнут в шёлковый покров жемчужного цвета. К ткани была пришпилена записка, написанная жутко корявым почерком: "Имя моё - Лабиринт Предрассветных Туманов. Не давай солнечным лучам погубить мою силу". Сеня положил свёрток в ящик стола, плотно зашторил окна, затем вытащил подарок и включил настольную лампу. В отличие от маминого или тех, которые Семён видел в интернете, ловец снов был не плоским, а круглым. Тонкие шёлковые нити сплетались с серебряной проволокой в умопомрачительно сложный сферический узор, в котором взгляд вяз, как в иле. Покрутив в руках паутинчастый шар, завороженный Сеня всё-таки взял себя в руки, спрятал ловец снов под кровать и пошёл на кухню заваривать чай.
Через пару часов вернулся с работы отец с двумя килограммами пельменей. Жизнь налаживалась.
  Эту ночь, как и шесть последующих, мальчик проспал крепко и без сновидений. Он уже даже начал сомневаться в реальности Норготана и дедушки Афанасия, но мурлыкающий Шурф и висящий над кроватью Лабиринт напоминали ему об истинном положении вещей.
А потом выпал снег. Буквально за пару дней зима вступила в полную силу. Глядя на метель за окном, Сеня мечтательно улыбался - ведь снег предвещал каникулы, а на каникулах можно спать, сколько влезет, и даже больше.
  Однажды ночью к нему постучался отец. Сеня как раз игрался с котом и с удивлением открыл папе - обычно тот просто приоткрывал дверь и спрашивал, можно ли зайти. Отец был гладко выбрит и аккуратно подстрижен, чего после смерти матери за ним не наблюдалось. Вдобавок, на нём был безупречно выглаженный костюм, что в одиннадцать часов вечера выглядело совсем уж противоестественно. Шурф навострил уши и настороженно уставился на вошедшего. Сеня последовал его примеру.
Это был кто-то другой. Вместо обычной доброй хмурости лицо отца отображало крайнюю сосредоточенность: брови сдвинуты, челюсти сжаты, а глаза были холодными и ясными, как пепельное небо.
- Семён Петрович, Вы позволите мне присесть? - спросил гость властным жёстким голосом.
- Да, - кивнул ошарашенный мальчик. На всякий случай Сеня ущипнул себя за руку и попытался усилием мысли сбросить на отца шкаф. Это явно был не сон, поэтому Сеня от греха подальше попятился к окну.
- Меня зовут Константин Сергеевич, я позаимствовал телесную оболочку Вашего отца, чтобы побеседовать с Вами, - произнёс вошедший, присаживаясь на табуретку.
- Ааа... Э-э-э... - Сеня взмахнул рукой, имея в виду "что это ты сделал с папиным имиджем".
- Я предпочитаю одеваться получше. Поэтому не отказал себе в удовольствии привести носителя в порядок - ему же лучше..
Сеня поёжился - он не понял имел ли в виду этот странный гость под одеждой костюм или же его папу.
- ...Я - один из Наездников. Мы, как и сновидцы, работаем на ментальном уровне, но, в отличие от вас, мы не погружаемся в изменчивые пучины Атхеама. Мы сфокусированы на реальном мире. Одевая чужие тела, мы совершаем нужные поступки и делаем мир лучше.
- Как? - недоуменно пожал плечами мальчик.
- Вселяясь в политиков, мы произносим за них нужные речи и подписываем нужные документы. Мы делаем скульптуры и пишем картины, проектируем здания и убиваем тех, кто оскверняет лик Земли. И так далее.
- Что-то не очень хорошо у вас получается, - хмыкнул Сеня. - Мир явно далёк от идеала.
- Без нашего вмешательства было бы ещё хуже, - нахмурился Константин Сергеевич. - Нас чересчур мало. Для того, чтобы быть Наездником, необходимо обладать недюжинной силой воли и редкой ясностью мышления. Но не в этом суть. Я хочу поговорить с Вами о Радужном Старце.
- Это Вы так Афанасия Петровича называете? А, ну да... Да, он радужный, точно. А что?
- Не знали, что его зовут Афанасий Петрович. Запомним... Дело в том, что он задумал недоброе, и хочет вовлечь Вас в это. Он уже рассказывал Вам о Гибернариуме?
- Нет, - в очередной раз удивился Семён. - Это какой-то волшебный предмет?
- Не совсем, - покачал головой гость. - Это новый формат мира. Он наверняка рассказывал Вам о том, что считает иудео-христианскую модель мироздания истинной. Да, это так. Миллиарды людей, избравшие другие религии, обречены. Но я не об этом. Он умолчал о том, что считает, что Бог стал другим. Вы никогда не задумывались о том, насколько Бог Ветхого Завета, Бог Нового Завета и Бог нынешний отличаются друг от друга?
- Но Он же вроде бы всегда один и Тот же... И Он вообще един, Он не может меняться.
- Так должно быть. Но Иисус не низвергал дожди из огня и серы на города и не приказывал медведицам растерзать тех, кто Его распинал. А про наше время я вообще молчу. Почему Корей, Дафан и Авирон вместе с родственниками были низвергнуты в бездну лишь за то, что принесли чуждый огонь в Скинию, а сейчас ни один ангел с огненным мечом не явится, чтобы защитить жертву насильника или ребёнка, над которым издеваются старшеклассники?
- Я... Я не знаю, - растерялся Сеня.
- Я тоже. И никто не знает. Но пути Господни неисповедимы, и не нам, в ничтожестве нашем, роптать на Его Промысел. А Радужный Старец решил взять инициативу в свои руки и погрузить мир в колдовскую дрёму. Помните сказку о Спящей Красавице? Там колдунья усыпила замок - всех людей, животных в нём, и даже ветер и огонь в каминах. Он планирует то же самое, но в планетарном масштабе. Когда люди спят, они творят меньше зла.
Мальчик встряхнул головой и для надёжности ущипнул себя ещё раз. Более феерического бреда он ещё не слышал. Но... Это было бы в стиле Афанасия Петровича. Тут не поспоришь.
- Этот мир он планирует назвать Гибернариумом. Представьте себе спящие города, погружённые во мглу. Плющ обвивает небоскрёбы, а автострады заросли мхом. Тишина будет властвовать в нём - ведь спать будут и ветер, и море, и земля... Остановятся заводы, а ржавчина изъест машины и корабли.
"Наверное, это будет красиво," - подумал Сеня, но промолчал.
- Но это нарушает право человека на свободу воли. Поэтому Старцу нельзя воплощать свой замысел в жизнь.
- Но гипноз тоже нарушает свободу воли, разве нет? Но почему-то гипнотизёров не убивает молнией...
- Прекрати мудрствовать, - властно оборвал его гость. - Ты знаешь, что это идёт вразрез с Естественным Порядком Вещей. День должен сменяться ночью, люди должны просыпаться и засыпать, ветер должен дуть, а огонь должен гореть. Если бы у людей не было свободы воли, то не было бы великих грешников и убийц, но не было бы и великих святых, творений искусства и прочих хороших вещей. Мир должен быть, причём БЫТЬ на полную катушку. Таков Замысел.
Сеня задумался и почесал затылок.
- Да, в чём-то Вы правы. Но разве нормально в таком случае отбирать у людей тела?
Константин одобрительно хмыкнул.
- Вообще-то нет, но раз мы это умеем, то мы должны использовать этот дар во благо. Ладно, мне пора идти. Отец проснётся с мигренью и не будет ничего помнить. До встречи, - он кивнул мальчику, поднялся и вышел из комнаты.
Сеня посмотрел отцу вслед и выключил настольную лампу. Спустя пару минут из-за стены донёсся папин храп.
"Мне нужно будет о многом расспросить Афанасия Петровича..." - подумал Семён, засыпая.

Глава VII: О дивный спящий мир
Сеня медленно брёл по океану зыбкого хрусталя, рассеянно глядя на окутанный дымкой каскад горизонтов вдали. Сообразив, что он спит, мальчик посмотрел на свои руки, расколол скорлупу сна и сосредоточился на далёком огоньке Феодрима. Через некоторое время он проник сквозь радужную сферу и влетел в главный зал замка Афанасия Петровича.
- Добрый… день? Ночь? В общем, здравствуйте, - улыбнулся он старцу, приземляясь в кресло возле камина.
- Привет, Семён, - кивнул Афанасий, разливая чай по чашкам. – Ты чем-то встревожен?
- Ко мне приходил один из Наездников, он вселился в моего папу, и рассказал, что Вы якобы собираетесь усыпить весь мир и сделать из него Гибернариум, - смутившись, сказал мальчик. – Это правда?
- По сути – да, - кивнул старик, подвигая чашку к гостю. – А что не так?
- Ну… Это же противоестественно, - пожал плечами Сеня. – Усыплять весь мир… Зачем Вам это?
- Знаешь, мне невыносимо скучно, - пожаловался дед. – Мне больше ста лет, я – самый могущественный и опытный сновидец из всех, кого я знаю. У меня есть в мире яви жильё, еда и Интернет. У меня была семья, но моя жена умерла, а сын сдал меня в дом для престарелых, потому что не хотел со мной возиться. Я видел настолько прекрасные и настолько жуткие сны, что большинство людей их даже не могут представить. Я знаю, что вскоре умру, но мне всё равно кажется, что я прожил жизнь зря. Вроде есть и потомки, и на квартиру с машиной заработал, и по миру поездил, но это всё кажется таким мелочным… Я видел Кутул, Город Семнадцати Башен, столицу сумасшедших пророков, и красота его столь велика, что не может удержаться в бодрствующем разуме. Я помню его похожие на зазубренные когти обелиски из синего обсидиана, его мозаичные мостовые, покрытые засохшей жертвенной кровью, фосфоресцирующие пурпурные узоры на стенах тёмных домов и порфирную мглу, что укутывает его улицы перед рассветом чуждого багряного солнца. Я помню россыпь иных звёзд на алом небосводе и золотистые вспышки молний, когда бури неведомых миров кроят измерения, как голодные лезвия. Я видел, как поющие прокажённые медленно бредут по его узким улочкам, я созерцал диски трёх лун, каждая из  которых способна свести с ума, но каждая – по-своему. И звенели его одержимые демонами колокола, а облачённые в красное жрецы безымянных богов раздавали из корзинок лица – и пусть никто не уйдёт обиженным… В сплетении языков зелёного огня я мог бы танцевать, пока его слепящее острые грани свежуют меня, но время идёт теперь в разные стороны, а мрак расцвечен тысячью оттенков горечи и нерождённых, нерождающихся возможностей, пожирающих одна другую, пока не останется лишь трепещущая тень Всего. Нет теперь ни крови, ни судьбы, ни дыхания – и даже в небытии мне не обрести покой, ибо покой – это состояние, а в этой возносящейся бездне нет ни состояний, ни процессов – лишь то, для чего никто никогда не придумает названий…
- Что? – в ужасе спросил мальчик. Ему показалось, что старец окончательно тронулся.
- Шучу, - отмахнулся Афанасий. – Это я к тому, что по сравнению с миром снов явь кажется чересчур тусклой, унылой и обыденной.
- Но в мире есть много прекрасного, - запротестовал Сеня. – Саграда ла Фамилья, Сфинкс и пирамиды, океан, фьорды Норвегии…
- Покажи мне в мире яви башни высотой до облаков, единорогов и кристаллических драконов, - скептично перебил его дряхлый сновидец. – Вот не надо мне тут расписывать красоты мира, ограниченного тремя пространственными измерениями и одним временным. Так вот, я скоро умру, но мне хочется перед смертью сделать что-то из ряда вон выходящее.
- Вы действительно думаете, что у Вас может получиться усыпить весь мир? – вскинул бровь Семён и сделал глоток чаю. – Мне кажется, что Бог этого не допустит.
- Конечно же, не допустит, - сварливо сказал дед. – Но Он хотя бы вмешается. Знаешь, уж лучше разгневанный Бог, чем отстранённый и далёкий. В моменты гнева Он хотя бы рядом. Так дети проказничают, лишь бы привлечь внимание своих родителей, которые заняты только работой.
- Но Он наверняка вмешается незаметно, это более в Его стиле, - подумав, отметил мальчик. – У Вас просто откажет сердце или сиделка в доме престарелых перепутает лекарства, например.
- Мне важна не форма, а сам факт Его вмешательства, - сказал старик, погладив бороду. – Мне очень обидно, что эпоха чудес, когда святые и пророки воскрешали мёртвых, исцеляли наложением рук, останавливали бури и выходили невредимыми из огненной печи, уже в прошлом. Почему Он нас бросил или перестал действовать прямо?
- Не знаю, - вздохнул Семён. – Знаете, а ведь моя идея вытянуть маму из Ада наверняка тоже изначально провальная. Не мне тягаться с Его законами…
- И то верно, - поднял чашку Афанасий Петрович. – Так выпьем же за бессмысленные затеи!
Мальчик чокнулся с ним чаем и сделал очередной глоток.
- Но как можно попасть за грань между жизнью и смертью?
- Всё очень просто, - махнул рукой старик. – Заходишь в сон человека, который умирает во сне – и ты оказываешься там, куда ты хочешь попасть. Но учитывая то, что ты хочешь навестить Ад, тебе нужно войти в сон одержимого демоном человека.
- А что, им что-то снится? – Сеня в страхе поёжился.
- Ооо, дорогой мой, ты даже не представляешь… - покачал головой мудрец. – Всё дело в том, что мозг человека не способен выдержать разум демона, поскольку те намного умнее и опытнее нас. Им более 13 миллиардов лет – таков возраст Вселенной. Это будто бы пытаться залить в стакан море. Поэтому бОльшая часть сознания тёмного духа перемещается в подсознание одержимого человека и всплывает на поверхность во время сна. Просыпаясь, бесноватый забывает то, что видел, потому что бодрствующий разум просто не может воспринять увиденное.
- Всё это кажется настолько… больным… - потёр виски юный сноходец. – И Наездники, и Гибернариум, и сны одержимых, и жестокие законы Бога…
- Да, дорогой мой, как же я тебя понимаю, - похлопал его по плечу Афанасий. – Но это всё логично. Люцифер не поднял бы бунт, если бы у него не было шансов. В мире снов возможно практически всё. Именно поэтому сновидения являются ключевым пунктом его замысла. И уже из этого следует всё остальное.
- Я не хочу жить в таком мире, - поморщился Семён. – Куда проще не задумываться о всём этом, просто быть добрым…
- …Молиться, поститься и слушать радио «Радонеж», - подхватил старец. – Ну да, конечно же. Только вот сможешь ли ты жить жизнью обычных людей? Это то же самое, что прозреть и пожелать снова стать слепым только из-за того, что ты увидел труп сбитой машиной собаки. Мир состоит не только из незабудок и радуг, что поделаешь.
- Нет, с меня хватит, - махнул рукой мальчик. – Был рад пообщаться, но я должен идти.
Он по наитию вытащил из памяти сон о хрустальном океане, закутался в него, окружил себя каскадом окутанных туманом горизонтов и проснулся.
***
- Ты уверен, что поступаешь правильно? – спросил отец у Сени, когда тот бросил в костёр очередной мамин онейроскрипт. В лесу было темно и холодно, повсюду лежал снег, и только пожирающий исписанные мелким почерком страницы огонь был источником тепла.
- Нет, - вздохнул бывший сноходец, - но я точно знаю, что есть вещи, к которым людям лучше не прикасаться прежде времени. Я хочу побыть обычным – ходить в школу, дёргать девочек за косы, вырасти, курить от тебя тайком в подворотне с товарищами, пойти на работу, купить машину, съездить в Таиланд, завести жену и детей и не вспоминать больше про сны нерождённых младенцев, сбегающих от Смерти в лабиринт сновидений философов и прочее в том же духе.
- Хорошо, - усмехнулся папа, почесав небритую щёку. – Порой проще просто смириться с порядком вещей, чем пытаться выбить врата Ада и шляться по разумам спящих. Идём домой, я попробую спечь яблочный пирог. Он почти наверняка подгорит и будет практически несъедобным, но вдруг?
***
Спустя много лет облысевший и почти беззубый Семён Петрович, сидя на лавочке в Центральном парке Нью-Йорка, задумчиво посмотрел на играющих на берегу реки внуков и отложил газету.
- Ты знаешь… - тихо сказал он лежащему рядом с ним золотистому ретриверу. – Вроде было у меня всё: и машины, и слава, и женщины, и дом на Манхэттене… И дети есть, и внуки, и даже правнук недавно родился… Я видел Тибет и Филиппины, объездил всю Европу и даже один раз покорил Эверест. Но мне скучно, так скучно… Что, если бы я тогда решил иначе? Быть может, я бы разгадал тайны Вселенной или создал бы свой домен в разуме какого-то коматозника? Или сражался бы с морфеанами на грани между сном и смертью? Что, если я не поступил мудро, а просто струсил? Эта недосказанность, незавершенность, меня просто терзает изнутри. Где-то рядом, под закрытыми веками, меня ждут восемь миллиардов миров, Наездники и странники-сноходцы, прекраснейшие грёзы и чудесные открытия, а я… А я всё это отверг, чтобы просто быть обычным. Поступил ли я правильно?
Но пёс только проскулил что-то невнятное в ответ.

Картинка: Dreamscape by lllaurore.