Вдоль по проспекту

Иду по проспекту. А навстречу – Арсений. А, может, и не он, но очень похож. Несколько лет я его не видела. Волосы серебряным ореолом обрамляют лицо и уходят назад, собранные в хвостик. Почему такой седой? Рановато вроде бы. Фигура всё так же по-юношески нескладная, пожизненно видно такая фигура. Рюкзак за спиной, это тоже пожизненно. Посмотрела я на него. А он – на меня. И я быстренько глаза опустила. А, вдруг не он? Чего пялиться? А если он?  Что он про меня подумает?
Я совсем забыла, что душа его затерялась где-то в недрах моей души, придавленная сверху сонмом других душ, загруженных туда позже. Я прислушалась: шевелится ли она там? Да, шевелится. Но уже не тревожит. Ну, пусть и сидит себе тихо…

Пусть что хочет, то и думает, решила я и пошла дальше.

Посмотрела я на небо: а там – радуга поперёк чёрной тучи. Причём с обеих сторон её – фиолетовые полоски. Над красной тоже фиолетовая. Приглядевшись внимательно, я заметила, что между красной и верхней фиолетовой полоской втиснулась ещё одна почти незаметная радуга в обратном порядке….

И никто этого дива не видит кроме меня, все идут в землю уткнувшись.
Я шла и всё время смотрела на радугу, а она таяла, таяла, и очень быстро растаяла. Так жалко.

Потом гляжу – Тамара идёт. Я чуть не проскочила мимо. Сначала я машинально глянула на неё, и она на меня глянула, потом, когда я отвернулась от неё, до меня дошло: это же Тамара! А Тамара в этот момент тоже отвернулась, подумала, наверное, что я её видеть не желаю.
Тогда я снова посмотрела на Тамару. И она на меня снова посмотрела.
- Тамара, привет! – говорю, - я всегда воспринимаю эти случайные встречи с Тамарой как с ангелом. Так она прекрасна душой и лицом.

Поговорили мы с Тамарой о пустяках и разошлись.