Лёшка Михалёв

В доме пахло хвоей от ёлки, на которой мигали огоньки. Трёхлетняя девочка с голубыми глазами, глядящими удивлённо на мир, подбегала к лесной красавице, гладила веточки и что-то шептала ей по секрету. Отец привёз ёлку из поездки и почти весь вечер устанавливал в переднем углу. Потом повесил на неё гирлянду из разноцветных лампочек, заявил: «Да будет свет». Огоньки стали подмигивать маленькой девочке, а она хлопала в ладоши и смеялась.
Отец был машинистом. Мать ещё накануне говорила, что в этом году отцу повезло: на Новый год он будет дома. Это известие всех обрадовало. Бабушка достала коробку с игрушками и, что-то напевая, развесила их по веточкам. 
- Игрушек маловато, - вздохнула мать.
- В самый раз, - возразила бабушка. – Сейчас грецкие орехи в фольгу завернём, конфеты повесим, да ещё мандарины, и можно Деда Мороза на праздник завтра приглашать.
- Ула! – закричала девочка.
- Сонька, чего разбушевалась? – спросила бабушка. – Спать пора, а ты всё прыгаешь возле ёлки.
Девочка вздохнула, а потом положила фантик под ёлку и посмотрела на потолок. Ей показалось, что там сияют звёзды. Она зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, звёзды куда-то исчезли.
- Там, - девочка показала на потолок.
- Бегают тени, - продолжила бабушка. – Сны пригоняют. Быстрей ложись, а то опоздаешь к раздаче.
Сонька улыбнулась. Бабушка каждый вечер сообщала ей, что если вовремя не ложиться спать, можно опоздать к раздаче снов. Сонька представления не имела, кто и как раздаёт сны, но торопилась лечь в постель.
А ночью она попала в сказочную страну, где среди снежного пространства стояла огромная ёлка, а на небе чудесные представления устраивало разноцветное сияние.  А потом огромные хлопья снега закружились вокруг ёлки. Соньке показалось, что они исполняли танец. А может, просто водили хоровод? И вдруг летящая по небу звезда осветила пространство. Стало светло, как днём. Соня вдруг вспомнила слова бабушки, что желание, загаданное в это время, обязательно исполнится. То ли звезда сама исполняет желания, то ли уносит в неведомую страну, где всё возможно. Бабушка не рассказывала об этом. Девочка растерялась: она не знала, что загадать. А звезда медленно сделала круг над ёлкой, засмеялась и исчезла.
Девочка проснулась с ощущением праздника.
- Я видела, как звёздочка смеялась в небе, - объявила она.
- Точно, - вдруг спохватилась мать, - про звезду забыли.
- Она ещё в том году разбилась, - напомнила бабушка.
- Коль, - крикнула мать.
- Да слышал. Вырежу из картона, покрашу и привяжу к макушке. Лучше прежней будет и не разобьётся.
Потом бабушка отправилась варить холодец, отец – снег чистить во дворе, дед кроликов кормить, мать – занялась преображением комнаты: повесила новые занавески на окна, достала скатерть с вышитым орнаментом из еловых веточек. Вымыла полы и облегчённо вздохнула.
Сонька играла в куклу, иногда подбегала к окну, расписанному морозом, забиралась на стул, проводила пальчиком по стеклу, словно создавала свои узоры, что-то шептала и вновь бежала к игрушкам.
- На улицу хочешь? – спросила мать.
Сонька промолчала.
- Одевайся, и дуй во двор снег чистить, а то отец до ночи торчать там будет. - Мать  вручила дочери деревянную лопатку, сделанную отцом, и слегка подтолкнула в спину: - Иди-иди.
Девочка посмотрела на валеночки, потом на мать.
- Галоши не нужны. Там морозно.
Девочка не двигалась с места.
- Ладно, давай сюда ногу. Вот же настырная.
Девочка улыбнулась, притопнула ножкой и сказала:
- Полядок. Спасибо.
- Учись «р» говорить. Рычи, что ли. Надо бабку Лизу попросить, чтоб научила тебя.
- Ладно, - согласилась девочка.
   Вечером мать собирала на стол, и тут кто-то постучал в дверь, потом слегка приоткрыл её и просунул в щель красный мешок.
- Кого это нам Бог послал? Неужто Дед Мороз? - мать улыбалась.
Рука, положившая мешок на старый комод, скрылась за дверью. Сонька застыла на месте в ожидании чуда. Бабушка крикнула:
- Входи, коль с добром к нам пожаловал.
Заскрипела дверь, словно хотела сообщить что-то очень важное. Но вместо Деда Мороза Сонька увидела Его. Вокруг него было сияние. Его глаза светились, а сам он улыбался.
- Знакомьтесь, это мой новый помощник, Лёшка Михалёв. Недавно из армии пришел... и холостой, - сказал отец.
Сонька зажмурилась. Потом вновь открыла глаза. Лёшка продолжал «сиять».
- А у нас невеста есть. Смотри, какая глазастая. Нравится? - спросила мать.
- Конечно, - Лёшка, подошёл к Соньке, подхватил на руки и сказал: - Принцесса. Такие только в сказках бывают.
- Я здесь живу, - сообщила Сонька. – А это наша ёлка.
- И ёлка красивая, - похвалил Лёшка.
- Чего не женишься? Перед армией женился бы, и своя невеста уже бегала бы по дому, - не унималась мать.
- Не, рано, погулять ещё надо. Да и невеста у меня уже есть. Вот она, - он слегка отстранил девочку от себя и пристально посмотрел ей в глаза.
Щёчки девочки заалели. Она была счастлива. Лёшка вытащил из мешка шоколадку и протянул Соньке:
- Это тебе. Дед Мороз просил передать.
Девочка посмотрела на Лёшку и улыбнулась.
- Чего молчишь? – спросила мать.
- Дед Молоз и так всё знает. Он занят, у него много дел.
- А Лёшку, что передал тебе подарок, не надо благодарить? – спросила мать.
Сонька вопросительно посмотрела на Лёшку.
- Не надо, - вдруг заявил Лёшка, поставил Соньку возле ёлки, взял с комода мешок и стал одаривать остальных от имени Деда Мороза.
Сияние вокруг Лёшки росло. Сонька даже протянула руку, чтобы прикоснуться к необыкновенному свету, но потом передумала. Ей показалось, что в их маленькой комнатке стало теплее и светлее с появлением Лёшки.
- Ну, что? За стол пора садиться. Надо старый год проводить, - предложил отец.
Сонька не знала, как провожают старый год. Она подбежала к окну, влезла на стул и стала махать рукой в окно, чем насмешила взрослых. Ей тоже стало смешно.
- Ну что? – спросила бабушка. – Проводила?
- Ага.
- Тогда садись за стол.
-  Сейчас, - пообещала она. - Лёшка, - позвала Соня, - я хочу тебе подалить звезду, котолая смеётся.
- Нарисовала? – спросил он.
- Нет. Она на небе живёт. Я её во сне видела.
- Вот незадача, - почесал затылок Лёшка. – Как же я её достану?
- Тебе не надо её доставать. Тебе надо её отыскать.
- Как? – спросил Лёшка.
- Не знаю, - пожала плечами девочка. – Может, она сама тебе покажется.
- Зачем ему твоя смеющаяся звезда? – спросила мать.
- Она же ладость далит, - сказала Сонька.
Про исполнение желаний Сонька промолчала. Радость – важнее, она была уверена.  К тому же во сне ей кто-то сказал об этом. Или это уже после пробуждения было? Ощущение радости она вынесла из сна. Праздник начался задолго до пробуждения: со смеха неведомой звезды.
- Спасибо за подарок, - произнёс Лёшка.
- Я знала, что тебе понлавится.
- Садись за стол, фантазёрка, - улыбнулась бабушка.
Сонька не слышала, что говорили взрослые, но когда все встали под бой курантов, что раздавался из старого радио, она закричала:
- Ула!
- Лимонад пей, - сказал Лёшка.
Сонька взяла стакан с лимонадом и вдруг произнесла:
- Чтоб мечты сбывались.
- Устами младенца, - засмеялся отец. – Ладно, пусть сбываются.
Лёшку почему-то пугал не по-детски серьёзный взгляд трёхлетней девочки. Она молча наблюдала за происходящим. Иногда ему казалось, что перед ним некий маленький мудрец, от которого ничего невозможно скрыть: насквозь видит, всё понимает и молчит. И тогда он начинал хвалить хозяек за умение так вкусно готовить. Он был искренен. Бабушка и мать гордо расправляли плечи. Отец и дед соглашались с Лёшкой. А Сонька радостно хлопала в ладоши. А потом Соньку уложили спать.
- Праздник удался, - это первое, что она услышала, когда проснулась утром.
Кто это произнёс, Сонька не поняла.
- Ещё бы посуду кто вымыл, да со стола убрал и – точно,  случился бы праздник на нашей улице, - вздохнув, сказала бабушка.
- Не ворчи, - сказал дед, - я воды нагрел. Помогу. Вот и таз принёс.
Это было так необычно, что Сонька воскликнула:
- Новый год плишёл!
- Точно, - засмеялась бабушка. – С чудесами в решете.
- Почему в лешете? – спросила Сонька.
- Чтоб быстрей падали на нас. Одно уже свалилось, - она посмотрела на деда, держащего таз.
А через неделю после Нового года Лёшка  принёс отцу какую-то книгу.   
- Сонька, - позвала мать, - твой жених в гости пришёл. Встречай.
Девочка вновь увидела сияние вокруг гостя и радостно всплеснула руками:
- Здолово-то как! – каждый понял по-своему её восклицание, но никому не пришло в голову, что оно относится к сиянию, которое видела девочка. - Ты чего так долго не плиходил? – спросила она.
- Дела, работа, - вполне серьёзно объяснял он.
Мать не удержалась:
- Жениться тебе надо, - напомнила она. – Двадцать три уже?
- Скоро будет.
- Девушка есть? - допытывалась мать.
- Да встречаюсь с одной.
- Ну? Зовут как? – спросила она, словно от этого знания могло что-то измениться.
- Татьяна.
- Ну, чего пристала к человеку? – вмешался отец. – Ему учиться надо.
Сонька с благодарностью посмотрела на отца.
Лёшка сел на стул возле окна, посадил девочку себе на колени. И вдруг всё отступило на задний план. Где-то продолжала суетиться мать, расставляя тарелки, отец помогал ей, они говорили, но всё это было где-то там, а здесь были только они вдвоем: она и её жених Лёшка Михалёв.
Она прижалась к его груди, обняла маленькими ручками и прислушалась к биению его сердца. Она знала, что он ощущал в это мгновение то же, что и она. Девочка подняла голову и посмотрела в его светящиеся глаза.
- Не женись, - попросила девочка,- дождись меня. Я же твоя невеста.
- Ты маленькая ещё.
- Ну и что? Я выласту. Ты только подожди. Тебе будет холошо со мной, как сейчас. Я вижу тебя...
- Когда ты вырастешь, я стану старым. Зачем тебе старик? Ты встретишь молодого человека. Тебе сейчас сколько лет?
- Четыле сколо будет.
- Ну вот, до восемнадцати тебе еще четырнадцать лет расти. Раньше я не смогу жениться на тебе. А мне тридцать семь будет, старик.
- Ты не будешь сталым. Я знаю. Я могу видеть, если очень захочу, - вдруг сообщила девочка. - Когда мне будет восемнадцать…
Лёшке стало не по себе. Он не хотел знать, что будет, когда ей исполнится восемнадцать.
- Ты ещё не все буквы выговариваешь, красавица.
- Все, - возразила девочка, - одну только не выучила. Но я обязательно выучу, - пообещала она. – Я посталаюсь.
Лёшка промолчал, потому что вдруг ощутил, что нельзя шутить с этим необычным ребёнком. Соня с благодарностью посмотрела на него. Другие вообще не обращали внимания на произношение Сони: ребёнок же.
Возможно, она бы и дальше продолжала говорить «л» вместо «р», если бы не Лёшка. Мать забыла про обещание попросить бабушку Лизу позаниматься с Сонькой. 
- Бабушка Лизуня, научи меня выговаливать все буквы, - попросила она после ухода Лёшки.
- Да ты все их и выговариваешь, кроме одной: «эр». Ты знаешь, как рычат звери? – спросила бабушка.
- Нет...
- Р-р-ры... – зарычала баба Лиза.
Соне стало смешно.
- Р-р-ры, - повторила девочка.
- Ну вот. Я же говорила ей, что бабушка научит, – мать пробубнила что-то себе под нос и отправилась заниматься своими делами.
Рычать Сонечка научилась, а вот что делать дальше с этим рычанием мать не спешила объяснять. И тогда она напомнила ей:
- Я научилась...
- Молодец, - сказала мать, - а теперь забудь «л». И везде, где раньше говорила «л», говори «р». Поняла? – спросила она.
Дочь кивнула и подумала: «А что же сами не забыли про букву «эл»? Им можно её произносить, а мне – нельзя?» Но решила не спорить, памятуя о важности нового звука. Она долго молчала и вдруг радостно запрыгала, подумав, что всё так просто.
- Бабушка Ризуня, бабушка Риза, - закричала она, но, увидев, что бабушка смеётся, уже тише повторила: - Бабушка Риза, отведи меня к моей подружке Надюне.
- Ты звук «л» забыла? – спросила бабушка.
- Да, - радостно сообщила внучка.
- Вот незадача, - вздохнула она. – Придется учить заново.
Соня ничего не понимала: то забудь, то вспоминай. Так чего же ей делать?
- Ладно, одевайся, - сказала бабушка.
Сонечке нравилось бывать у Ладневых. Тётя Наташа всегда радовалась, когда соседская девочка приходила к ним. Она черпала вдохновение от общения с племянницей и её подружкой. Надина тётка выжигала картины на фанере, рассказывала интересные истории, а дети в это время рисовали на больших листах цветными карандашами. Иногда она играла вместе с ними в жмурки, придумывала новые игры. Дом у Ладневых был просторный, с огромной русской печью.
Время в гостях пролетело незаметно, пора было собираться домой. На улице шёл снег. Тётя Наташа помогла Сонечке завязать шарф.
- Ну вот, готова, красавица. Сейчас за тобой придут.
Соня посмотрела на свои валенки и вдруг испуганно воскликнула:
- А горошки где?
- Какие горошки? – опешила тетя Наташа.
- Мои.
- Как они хоть выглядят?
- Как-как? Чёрные.
- Куда ты их положила?
- Никуда. У порога оставира, - чуть не плача, сообщила девочка.
- Давай поищем.
Тетя Наташа заглядывала во все углы и вздыхала:
- Знать бы хоть как выглядят твои игрушки.
- Это не игрушки, это горошки.
- Может, мы потом найдём, в следующий раз заберёшь свои горошки, - предложила тётя Наташа.
- А как я пойду без них?
- А что ты с ними делаешь, с этими горошками?
- Ничего. На варенки надеваю.
- Это бусы из горошин? - допытывалась тётя Наташа.
- Нет. Это гороши, - терпеливо объясняла Соня. – Вот, - она вытянула ногу. – Сейчас мои варенки без горошек. Без них я промокну, меня будут ругать.
Тетя Наташа смотрела на Сонины валенки, разводила руками и вдруг рассмеялась.
- Поняла. Ты про галошки говоришь.
- Ну да, - облегченно вздохнула Соня, что её наконец-то поняли, - про них.
- Я их к печке поставила, чтоб просохли и тёпленькие были. А почему ты их горошками стала звать. Ты же правильно говорила?
- Я букву «эр» сегодня выучира.  Звук «л» надо забыть и говорить вместо него «р», вот я и говорю.
- Солнышко, чудушко... Не надо забывать звук «л». В одних словах он есть, в других – нет. Это хорошо, что ты выучила новую букву, но не забывай и старую. Ты слушай, как говорят взрослые. Ты разберёшься, ты поймёшь, ты умненькая, - и, вспомнив, как искали чёрные горошки, улыбнулась.
Сонечке казалось, что время тянется бесконечно долго. Она ждала Лёшку, чтобы сообщить ему радостную новость: она сдержала обещание и теперь говорит правильно. Но он почему-то не спешил приходить. Отец периодически передавал приветы от него маленькой «невесте». Сонька приняла то, что есть. Раз передаёт привет, значит, помнит о ней. А это самое главное. Повода для беспокойства нет. Наступило лето.
- Завяжи мне хвостик, - попросила Сонька бабушку. – Быстрей! А то не успеем.
- Куда? – опешила бабушка.
- К приходу Лёшки.
- А разве он обещал прийти? Тебе эту новость сорока на хвосте принесла?
- Нет. Он идёт к нашему дому.
- Ты слышишь, Катерина? – спросила бабушка.
- Слышу. Коля с утра предупреждал, что Лёшка забежит за инструментами, - сказала мать Сони.
- Я думала они в поездке, - протянула бабка.
- Нет, у них выходной. Но за Колей посыльный прибегал. Консервируют паровозы. Инженеры без Коли никак не могут, - Соня ощутила гордость в голосе матери.
- А девка-то откуда знает про визит Лёшки?
- Слышала, должно быть, - ответила мать.
Соня слушала их и удивлялась: бабушка спрашивает у матери вместо того, чтобы спросить у неё. Странно, Сонька будто стала невидимкой для них. Она вздохнула:
- Я вижу его, - попыталась объяснить Сонька, но женщины очередные «фантазии» ребёнка предпочли не слышать.
Сонька протянула бабушке ленточку и напомнила:
- Хвостик. Быстрей. Он уже у калитки.
- Кто?
- Лёшка. Хвостик не умеет бегать.
Бабушка засмеялась. Завязала бантик. В дверь постучали.
- Успели! – запрыгала Сонька и побежала за матерью в сени.
- Невестушка! – услышала бабушка восклицание Лёшки. – Здравствуй!
Он подхватил девочку на руки.
- Тороплюсь, сейчас инструменты возьму и побегу, - сказал он.
- Ты не побежишь, а пойдёшь.
- Верно, - согласился Лёшка.
Мать протянула чемоданчик:
- Вот.
Лёшка посмотрел на Сонечку и, поставив на пол, произнёс:
- О, да у тебя новая причёска.
Сонечка улыбнулась и дотронулась до бантика.
- Всё, человеку идти надо, - напомнила мать, потому что Лёшка так и не взял инструменты.
Сонька ощутила раздражение матери.
- Очень красивый бантик, - сказал Лёшка.
- А чемоданчик, что я держу? – спросила мать.
- Извини, но бантик лучше, - засмеялся Лёшка, попрощался и ушёл.
А Сонечка побежала в комнату, достала с комода зеркало и, глядя в него, сказала:
- Очень красивый бантик.
Пролетело лето, наступила осень. Как-то мать поинтересовалась, почему Лешка не заходит к ним в гости.
- Некогда ему, - объяснил отец. - Его на учёбу направили. Парень способный, я характеристику ему написал. Хватит ему в помощниках ходить. Из него отличный машинист получится.
Соня верила в способности Лёшки, радовалась за него и одновременно огорчалась. Она не встревала в разговор взрослых. Узнав, почему Лёшка не появляется так долго, быстро успокоилась. Правда, теперь у отца был другой помощник, о котором он не любил рассказывать. А может, отец тоже скучал по Лёшке?
А однажды отец, вернувшись из поездки, сообщил матери, что Лёшка, наконец, решил жениться на своей старой подружке Таньке.
- Вчера заявление подали, - сказал отец.
- Молодец! – воскликнула мать. – Давно пора было жениться. Надо будет им что-нибудь купить в подарок. Свадьба всё же. Передашь. Только вот чего купить?
- Ещё месяц до свадьбы. Придумаешь, - успокоил её отец.
- А ты у Лёшки намёками выясни, чего им надо, - посоветовала мать.
Взрослые продолжали обсуждать предстоящее событие. А сознание маленькой девочки никак не могло переварить услышанную информацию: её Лёшка женится. И без того огромные глаза Соньки стали ещё больше, и вдруг она закричала:
- Нет! А я?
Этот вопрос по-детски наивный вдруг испугал отца. Он уловил в нём не детскую боль.
- Как он мог? Он же мой жених, - она повернулась к матери и схватила её за платье. - Это ты виновата! Это ты говорила ему, чтобы он женился! Что ты наделала? Как ты могла?
Девочка рыдала, уткнувшись в подушку, родители растерянно переглядывались. Мать, склонившись над Сонькой, попыталась успокоить:
- Я же шутила. С маленькими все шутят. Жених, невеста, это всё в шутку...
- За что? – почти простонала девочка.
И в этом вопросе было столько боли, что родителям стало не по себе. Рыдания готовы были перерасти в истерику, когда вмешалась бабушка. Она села рядом с Сонькой, погладила внучку по спине и тихо сказала:
- Это пройдёт, милая, пройдёт. Боль не может быть вечной. Кто сказал, что всё должно быть так, как мы хотим? Мир жесток. Я тоже любила молодого человека, а он женился на другой. Для меня тогда день стал ночью. Я тоже рыдала, но от моих рыданий ничего не изменилось. 
Родители слушали бабку Лизу и думали, что её исповедь перед маленькой девочкой – абсурд. Но как ни странно, Сонька стала успокаиваться, обняла бабку и уже почти спокойно спросила её:
- Как он мог?
- Ты не об этом думаешь. Это его жизнь. Ты должна радоваться за него и за себя.
- Как?
- В твоей жизни уже случилось чудо.
- Но он женится на Таньке, - вновь всхлипнула Сонька.
- Женится, - подтвердила бабушка и вытерла внучке слёзы.
- А я?
- А ты будешь учиться жить без него.
- Ба-а-а, - вновь заголосила Сонька, уткнувшись бабке в грудь.
- Поплачь, милая, поплачь, - приговаривала бабушка, гладя внучку по спине.
  После Сонькиной истерики почти год о Лёшке Михалёве дома не говорили. Может, и говорили, но не при Соньке. А однажды отец пришел с работы и тихонько сообщил матери, что жена у его бывшего помощника ждёт ребёнка. Месяцев через восемь родит. Он не называл имени, чтобы дочь не поняла, о ком идёт речь.
Девочка затаила дыхание. Она боялась, что родители вообще перестанут говорить о Лёшке. И тогда она ничего не узнает о нём. Сонька сделала вид, что ничего не понимает, что её не интересует разговор родителей. Она продолжала укладывать куклу спать. И мать поймалась на её уловку.
- Пригласи их к нам в гости вместе с Татьяной, - предложила мать.
- Не придёт он. Я ему рассказал про истерику...
- Да ладно, она уже забыла его.
Но Сонечка не забыла Лёшку. А потом вновь наступила зима.
Как-то вечером Танька – троюродная сестра Сонечки, которая была лет на восемь старше её, пригласила  проехаться на лыжах. Сонечке было около шести лет, но на лыжах она стояла уверенно. Любила кататься с горки, что была возле их дома сразу же за переездом.  Ребята делали небольшой трамплин, с которого она умудрялась прыгать не хуже их. Старенькие лыжи с мягким креплением и со столь же старыми палками Танька осмотрела критически. 
Она никогда раньше не приглашала Соньку на лыжную прогулку. Скорее всего, ей было скучно одной. И она решила взять кого-то за компанию, но свободной оказалась только Сонька.
- Ходишь нормально? – спросила она. – Пойдёшь со мной на пару?
- Ага, - сказала девочка.
- На лыжах, кукла. Не на ногах, - засмеялась Танька.
- Я же ответила тебе, - обиделась Сонька.
- Маршрут простой: по лугам к водокачке, а там по лыжне сделаем круг и вернёмся. У матери я тебя отпросила. Под личную ответственность. Понятно?
Соня радостно закивала. Танька забыла только сказать, что маршрут до водокачки и обратно составляет три километра, а круг по той самой лыжне – это ещё километр. Но даже если бы она и сообщила эту информацию Сонечке, вряд ли бы она оценила её. А мать не спрашивала, как долго они собираются кататься на лыжах.
- А выдержишь? – спросила Танька.
- Ага. Я сильная.
По дороге до водокачки Сонька на своих маленьких лыжах со странным упорством старалась не отставать от Таньки.
- Молодец! – хвалила её Танька, но все же спрашивала: - Может, помедленнее пойдем? Не устала?
- Нет.
А вот уже по тому самому пресловутому кругу Сонька шла гораздо медленней, Танька убегала вперёд, возвращалась и снова убегала. Таким странным образом они дошли снова до водокачки.
- Ну, вот, еще немного, и мы дома, - сообщила Танька.
А Соня посмотрела вперёд, где простиралось безбрежное белое поле. Она думала не о сложности пути, а о том, что где-то там стоит её Лёшка Михалёв. Он должен увидеть, как она выросла, какой сильной и смелой стала. Танька уверенно заскользила вперед, а Сонька из последних сил заковыляла за ней.
- Давай посидим немного или полежим на снегу, посмотрим на звезды, - попросила вдруг девочка Таньку, - я устала.
- Нельзя, замёрзнуть можно. Ляжешь, уснёшь и не проснёшься. Надо двигаться.
- Я не замёрзну, мне жарко, я вся мокрая.
- Тем более, - сказала Танька, - сразу заледенеешь. Надо двигаться. Мы пойдем чуть помедленнее. За мной! Раз-два, раз-два. В темпе, в темпе. Сейчас откроется второе дыхание и станет легче.
- А какое оно, второе дыхание? – спросила Соня.
- Когда откроется, узнаешь. Двигайся.
Сонька из последних сил переставляла ноги и всё ждала, когда же у неё откроется это чудесное дыхание. Потом она представила себя на Северном полюсе. Как идёт по снежной пустыне, по звездам ищет дорогу.
- А ты знаешь, какие звезды над нами? – спросила она Таньку.
- Большая Медведица, Малая Медведица... Еще Полярную звезду знаю, - сообщила  Танька и как-то неопределенно взмахнула лыжной палкой. – Ты на палки опирайся, полегче станет.
- А кто там живёт? – спросила Соня.
- Где?
- На звёздах.
- Не знаю.
- Тань, а у меня открылось второе дыхание?
- Сейчас, ещё немного.  Дай-ка свои лыжные палки, сейчас я продену их. Вот так, круг за круг.
  Она соединила палки и, приказав Соньке крепко держаться, потащила вначале по снежному полю, потом в горку при въезде к дому, периодически ослабляя натяжение и заставляя Соньку двигаться самостоятельно, после чего вновь везла её по лыжне. Сонька обернулась.  Ей показалось, что Лёшка сейчас появится на той самой лыжне, по которой они только что шли вместе с Танькой. Он обязательно услышит её второе дыхание, которое открылось и придало ей сил. Но она не успела разглядеть Лёшку, потому что Танька «потащила» её с удвоенной скоростью, словно на санках, к дому, а поднявшаяся метель закружилась в неистовом танце.  Танька открыла калитку во двор и попросила:
- Ты особо не распространяйся, что мы ездили дальше водокачки.
- Хорошо, - сказала Соня, – а второе дыхание? – спросила она, глядя Таньке в глаза.
- Открылось. Иначе бы мы с тобой до дома не добрались. Я бы пошла с тобой в разведку, - вдруг заявила Танька.
Соня не поняла последнего заявления Таньки, а попросить объяснить, постеснялась.
- Наверное, это она так похвалила меня, - подумала Сонька и успокоилась.
Мать увидела пылающие щеки дочери, зажатые в руках лыжи с палками, и  улыбнулась. Она помогла снять мокрую одежду, развесила её на веревку возле печки, а дочь с восторгом сообщала, что у неё открылось второе дыхание.
- Я теперь сильней вдвойне.
- И какое оно? – спросила мать.
- Какое, какое? Вот такое, - и Сонечка стала усиленно дышать, чем рассмешила мать.
А потом она пила тёплое молоко с чёрным хлебом и с восторгом сообщала бабушке, что такого молока и хлеба она ещё никогда не вкушала. Откуда вылезло это слово, она не задумывалась. 
Время летело, как сани Деда Мороза перед Новым годом. Так говорила бабушка. Соне это сравнение понравилось. Хотя ей казалось, что время тянется бесконечно долго.   Но спорить с бабушкой она не решалась, потому что Дед Мороз за одну ночь успевал побывать везде. Возможно, у бабушки был свой отсчёт времени. Или у взрослых оно шло по другим законам.
Соня не считала дни. Она жила от события к событию. А иногда их было так много, что трудно было понять, сколько времени прошло. Правда,  она  среди этой круговерти событий всё же желала увидеть Лёшку и  не желала одновременно. Она не могла понять, что с ней происходит. А когда Лёшка так и не пришел в гости со своей женой, Сонька почему-то обрадовалась.
В конце июля отец сообщил матери, что у Лёшки родилась дочка, что они снимают комнату по улице Садовой, дом семь. Девочка всё слышала, но внешне никак не отреагировала. Мать сказала, что сошьёт что-нибудь для их дочки. А вот как она передаст подарок, Соня не расслышала. 
В сентябре Сонечка пошла в первый класс. Через две недели, в солнечный сентябрьский день учительница вывела их на урок физкультуры на лужайку, которая находилась за школой. Урок начался с веселой игры в кошки-мышки.
И тут из дома, возле которого они играли, вышла женщина и попросила не шуметь, потому что её малыш только что уснул, а окно в сад открыто. Крики  и возгласы детей могут его разбудить.
Девочка посмотрела на открытую калитку и замерла. Там было написано: «ул. Садовая, д. 34». Она вспомнила Лёшку. И эти воспоминания были похожи на вихрь в ясную погоду. Учительница, поговорив с женщиной, повернулась к детям:
- У нас сегодня урока физкультуры не будет. Возьмите портфели и можете быть свободны.
Соня ходила в школу по другой улице. Она подошла к учительнице и спросила:
- По Садовой улице можно дойти до моста?
- Да. Эта улица идёт параллельно улице Ленина. Только здесь не ходят троллейбусы и автобусы, да и машины редко ездят. Но обе эти улицы упираются в мост, за которым  ты живёшь.
- Спасибо, - сказала Соня.
Неожиданно пришло решение освоить новый маршрут.
Она посмотрела на одноклассниц:
- Кто пойдёт со мной? – спросила она.
Три подружки, жившие рядом с Соней, пошли вместе с ней. Дорогой она сказала, что где-то на этой улице живёт её знакомый.
- Ты к нему в гости пойдёшь? – спросила кареглазая Юля.
- Не знаю. Мне кажется, что я уже всё это видела. Я видела эту улицу, эти дома, видела, как мы шли и разговаривали. Я знаю даже, что произойдёт дальше.
- И что же произойдёт? – любопытная Вера с торчащими в разные стороны косичками озвучила вопрос, словно висевший в воздухе.
Они подошли к колонке. Соня медленно повернулась и увидела дом номер семь. В её глазах замерла растерянность. Она остановилась. Подружки окружили её и притихли.
- Вон в том доме живет мой давний знакомый, - она чуть, было, не сказала мой жених, Лёшка Михалёв.
Она сделала паузу.
- Я постучу в дверь, которую откроет его жена с грудным малышом на руках. Она решит, что я его крестница и даже обрадуется вначале. Он дома. Но он попросит её сказать, что  после поездки спит...
Она ощутила грусть. В пространстве было что-то, соединившее тогда и сейчас... Девочка с тоской посмотрела на дом и отвернулась, решив идти дальше. Но тут Юля преградила ей путь:
- А как мы узнаем, что всё, что ты только что сказала нам, правда? А может, ты всё придумала? Надо проверить. Пошли. Сейчас узнаем, видела ты это или нет.
Юля взяла Соню за руку и почти потащила к дому номер семь.
- Пусти, - Соня вырвалась, поставила портфель возле колонки и только после этого в сопровождении «свидетеля» направилась к дому. Вера и маленькая худенькая Надя замерли в тревожном ожидании возле своего поста.
Они видели, как Соня поднялась на «парадное» крыльцо и постучала в дверь, которую открыла женщина с грудным ребёнком на руках. Она ждала объяснений. Соня улыбнулась:
- Здравствуйте. Михалёвы здесь живут?
- Да. А ты Лёшина крестница?
- Нет. Я дочь Николая Николаевича, его друга. Я хотела увидеть вашего мужа...
- Я сейчас узнаю, выйдет ли он к тебе, - сказала женщина.
Соня почему-то слышала и видела всё, что происходит у них в комнате, будто находилась рядом с ними, хотя продолжала стоять на крыльце их дома. У Лёшки прошел такой страх, когда он узнал о её присутствии, что Соне стало жаль его. Он попросил жену сказать, что устал после поездки и спит. Жена ушла. А он тихонько подошёл к окну и сквозь тюлевую занавеску посмотрел на крыльцо, туда, где стояла девочка... 
Женщина повторила слово в слово то, что совсем недавно Соня говорила подружкам. Дверь закрылась. Девочка ещё раз бросила взгляд на окно и увидела, как Лёшка в страхе отпрянул от него. Она забыла про «наблюдателя», стоявшего внизу. У Юли  от страха сердце учащённо забилось, глаза заблестели. Она даже слегка попятилась, когда за хозяйкой дома закрылась дверь, из-за которой послышался плач ребёнка.   
Соня спустилась с крыльца и вдруг почувствовала такую легкость, словно освободилась от чего-то, что долгие годы тяготило её. Ей показалось, что она могла бы пролететь до колонки над землёй, но не сделала этого, чтоб не напугать ещё больше подружек. Она поняла, что сильнее Лёшки, что она...
Пространство «свернулось» за её спиной. Она ощутила радость освобождения. Она знала, что Лёшка стоит возле окна и смотрит из-за шторы ей вслед. Сонька улыбалась. Только теперь она поняла, что когда-то ей советовала бабушка. Она желала Лёшке счастья. Она ощущала себя взрослой. Все воспоминания, переживания, связанные с Лёшкой остались будто там, за невидимой стеной, возле его дома, в сентябрьском солнечном дне, чтобы Сонька могла спокойно жить дальше.
Она не помнила, как оказалась возле колонки, как подняла с земли портфель. Девочка не слышала даже, как «очевидец» подтвердил  правдивость её предвидения. Не видела восхищения в глазах подруг. Её это больше не интересовало.
Подружки ещё какое-то время вспоминали о необычных историях, слышанных от взрослых, пока не закончилась улица Садовая, и они не вышли к мосту, за которым пути их разошлись в разные стороны, чтобы через одиннадцать лет привести Соню в исходную точку.
Кем пишутся наши судьбы? Почему они сводят и разводят людей? Для чего? Какой смысл во всём этом? И есть ли он вообще? И как увидеть точки, соединив которые, высветится судьбоносная линия? И сколько таких линий, обнаруженных нами и не обнаруженных, важных и не очень? Но любая из них имеет причину, по которой зародилась, и следствие, тянущееся иногда сквозь нашу жизнь. 
Как-то летом, когда Сонечке исполнилось восемнадцать лет, она оказалась в гостях у Серёжки, молодого человека, с которым дружила её подруга. Что заставило Соню согласиться на это приглашение, когда она Серёжку почти не знала, трудно сказать. И уж тем более она не знала, что он жил в частном доме номер шесть на улице Садовой.
Милая компания молодых людей и девушек сидела на крыльце, когда случайно взгляд Сони упёрся в колонку, ту самую колонку на Садовой улице, возле которой одиннадцать лет назад она стояла с подружками. Ей стало не по себе.
Она подумала, как так могло получиться, что она всё это время не вспоминала о Лёшке? А её одноклассницы словно позабыли о странном эпизоде. Они никогда не говорили о том, что произошло тем сентябрьским днём, будто кто-то вычеркнул это событие из их памяти. Это не было похоже на случайность.
Мысли унесли её в прошлое. Она перестала слышать друзей Сергея. И в какой-то момент Соня стала свидетелем необъяснимого явления: огромный прозрачный шар опустился на пространство вокруг старой колонки, и в нём девушка увидела себя и трёх своих одноклассниц в тот момент, когда Юля объявила, что всё, сказанное Соней, правда.
Девушка повернулась к шумной компании: понимают ли они, что происходит? Её растерянный взгляд никого не насторожил. Она осознала, что никто, кроме неё, не видит этого странного шара с детьми внутри. Эпизод из прошлого каким-то неведомым образом проявился в настоящем.
Соня подошла поближе к колонке. За её спиной – настоящее, перед ней – прошлое. Она ощутила в себе страстное желание прикоснуться к белокурой девочке с огромными голубыми глазами. И одновременно было некое знание, что она там, в тот момент, не нуждается ни в какой поддержке. Что мудрости и силы в той девочке не меньше, чем в ней сегодняшней.
Девочка спокойно подняла портфель с земли. Подружки настороженно наблюдали за её действиями.
- Это ещё что, - защебетала Юля, переключив всё внимание на себя.
Соня улыбнулась.
- Я слышала от соседки, - почти прошептала Юля, - что есть люди, которые смотрят в воду и видят там, что должно случиться. Ей такая женщина предсказала, что муж ногу сломает.
- А мне бабушка говорила, - вмешалась Надя, - что у неё дальняя родственница видела людей насквозь. Про все болезни могла рассказать.
- А у моего отца на работе мужик один мысли читает. Никто не может его обмануть, - Вера вздохнула.
Они забыли про Соню. Их интересовали «страшилки». Пространство пришло в движение. Образы внутри стали «расплываться». А потом и вовсе «шар» исчез, и Соня вновь увидела настоящее: дети лет десяти-одиннадцати возле старой колонки собирались играть в казаков-разбойников. Её присутствие их не смущало. Соня подумала, что среди них может быть и дочь Лёшки Михалёва, если, правда, они не переехали куда-нибудь в другое место.
Она вспомнила, что когда пришла домой в тот сентябрьский день, никому не сказала, что заходила в гости к Лёшке. Странно, но привычные вещи вдруг стали тогда восприниматься иначе как-то. Может, она тогда повзрослела в одночасье? 
Пока Соня возвращалась к крыльцу, её память, как морской прибой, выносила из прошлого странные эпизоды. Ей казалось, что они никак не связаны между собой. Но, видно, некая логика в их «выныривании» всё же была. Они то зависали, то робко прятались, то бежали с неимоверной скоростью.
Восьмилетняя девочка возле гроба бабушки, летнее утро, и сразу зима, похороны отца, трагически погибшего, гудки паровоза и поездов, что, не переставая, двигались друг за другом по мосту. Их «прощание» заставляло рыдать толпу. Девятилетняя Сонька, решающая с дедом трудную задачу, врачи возле его постели, шёпот соседки: «Сердце не выдержало». Пожар, мать, обнимающая одиннадцатилетнюю девочку, пожарные, пепелище вместо дома, где они жили. Ёлка без иголок рядом с осевшим на бок серым снеговиком во дворе на чёрном снегу и ёлка, возле которой смеются родители и бабушка над трёхлетней девочкой, пытающейся разглядеть в окошко, как уходит старый год. Она попыталась вспомнить, был ли Лёшка на похоронах её отца, и почему-то не могла этого сделать.
 Её прогулка к колонке осталась не замеченной. Молодой человек с гитарой пел о неразделённой любви. И всё внимание было приковано к нему. Соня встала рядом с Серёжкой и тихо спросила:
- Ты не в курсе, кто живёт в доме напротив?
- Там жила одна бабулька, она продала свой дом семье квартирантов из трёх человек, которые жили у неё долгое время, а сама уехала к дочери. А вон и хозяин с работы возвращается, - сказал он под завершающий аккорд песни.
Соня не поверила своим глазам. Лёшка шёл с работы в форменной одежде машиниста, с чемоданчиком в руке, а за ним, словно шлейф, тянулись его заботы, проблемы, страхи, переживания, ожидания, разочарования и одиночество, ставшее постоянным спутником, хотя он не был одинок. Чуть в стороне тащилось непонимание, ковыляло предательство. Лёшка не был старым, и мог бы дождаться её. Он ошибался. Но теперь это было не важно. Лёшка не светился больше. Ей даже показалось, что он тащит на спине огромный мешок, который ему абсолютно не нужен, но он не расстаётся почему-то с ним. Он даже слегка сутулился от усталости. К нему подбежала дочка.
Лёшка остановился и невольно стал разглядывать молодых людей, сидящих на соседском крыльце, смутное беспокойство охватило его. Она ощутила, как неуютно стало ему. Он заторопился, разрешил дочери поиграть ещё. Но на пороге своего дома не выдержал и вновь посмотрел в ту сторону, где стояла она, а потом резко повернулся и почти вбежал в дом.
Она «видела», как Лёшка в тёмных сенях прижался спиной к двери, расстегнул верхнюю пуговицу на форменном кителе, снял фуражку и сел на пол возле чемоданчика с инструментами. Ему не хватало воздуха, и вдруг он ощутил дуновение ветра. Кто-то невидимый обнял его и помог подняться.
- Не бойся, - услышал он возле самого уха голос Сони. – Я не хочу тебя пугать. Тебе нужна помощь. Иначе бы я не вмешалась. Сейчас всё пройдёт. Иди. Переставляй ноги. Я держу тебя.
- Это слуховые галлюцинации, - подумал он. – Переутомился. В отпуск пора. Но я же ощущаю, что кто-то меня поддерживает. Это слабость.
- Твоя слабость – это я, - услышал он вновь.
Дверь в сени сама собой распахнулась. Лёшка вошёл в комнату на ватных ногах. Дверь за его спиной закрылась. Он не мог объяснить происходящего.
- Пришёл? – спросила жена. – Сейчас ужин разогрею.
Лёшка ничего не ответил, подошёл к окну и посмотрел на крыльцо соседнего дома на другой стороне улицы. Заморосил дождь. Молодые люди ушли в дом, и только молоденькая девушка с распущенными волосами осталась на крыльце.
- Это невероятно, – прошептал он.
- Я же говорила тебе, - услышал он вновь голос Сони возле самого уха и вздрогнул от неожиданности. – Ты не старый. И мог бы дождаться меня. Но не дождался. Это судьба, Лёшка. Я теперь это понимаю. Назваться невестой, не значит ею быть. У тебя своя жизнь, у меня – своя. Роптать бесполезно. Отпусти меня, как я в своё время отпустила тебя. Помнишь? Я знаю, ты не забыл, ты видел из-за шторы что-то, что поразило тебя, как сейчас, через столько лет встреча со мной и голос, который ты слышишь, хотя я стою на крыльце. Видишь? Ничего случайного в нашей жизни не бывает. Прощай, Лёшка Михалёв.
Девушка на крыльце помахала ему рукой. Лёшке показалось, что она улыбнулась и беззвучно повторила: «Прощай».
Дождь перестал моросить. Вновь выглянуло солнце. Лёшка вытер носовым платком лицо и облегчённо вздохнул. А когда вновь посмотрел на крыльцо дома напротив, то никого там не увидел. Девушка будто исчезла, растворилась.
- Что там? – спросила жена. – Соньки не видно?
- Какой? – испуганно спросил Лёшка.
- Дочери твоей. Переработался, что ли? Прирос к форменной одежде? Снять не пробовал? Иль спать в ней собрался? Алё, ты уже дома. Проснись. Ужин на столе.
Лёшка улыбнулся и обнял жену.
- Я дома.
- Ты мне Америку открыл, - Татьяна посмотрела на седые виски Лёшки и нежно провела рукой по щеке.
- Нет, я с прошлым встретился.
- И? – спросила жена.
- То ли я его отпустил, то ли оно меня. Не знаю.
- Не морочь мне голову. Ужинать пора, философ доморощенный, - сказала его жена и пошла на кухню.
Лёшка вновь посмотрел в окно на крыльцо соседнего дома.
- А мой помощник видел сегодня ночью на небе звезду, которая смеялась, - вдруг вспомнил Лёшка.
Жена услышала его заявление и не удержалась:
- Твой Санька – великий сказочник. Звёзды не смеются и не плачут.
- Откуда ты знаешь? – спросил Лёшка. – Санька же видел. А вот мне не довелось. Забыл, не искал, проглядел.
- Господи! Да зачем она тебе? Ну, увидишь ты эту самую звезду. И что это тебе даст? – жена пыталась скрыть раздражение.
- Радость.
Татьяна вдруг осознала, что возмущается, будто смеющаяся звезда -  реальный факт.
- Радость, - повторил Лёшка и вдруг ощутил такое тепло в груди, что невольно улыбнулся.
А Соня думала о превратностях судьбы, о странной встрече, ставшей завершающим аккордом невероятной истории любви маленькой девочки. Она понимала, что пространство столкнуло их не случайно сегодня. Она вспомнила, как светился Лёшка раньше. Почему исчез тот свет, что он излучал? Соня посмотрела на небо. Солнце вновь  скрылось за тучу, заморосил дождь. Сонечка вздохнула и неожиданно для себя расплакалась.

                2014 год