Пустыня

      Пить… Это первая мысль. Нет… это вторая. А какая была первая? Первая… дышать! Но воздуха почему-то не хватает.
      По губам тонкой струйкой скользит суховей. Им не надышаться. Его не хватает на полный разворот легких. Пытаюсь втянуть в себя воздух. Во рту пересохло, горло проржавело, и легкие не вбирают в себя положенных кубов…
      Это пустыня… я хочу пить… Открываю глаза – нет, слишком больно. По глазам бьет раскаленная белизна света. Я останусь в темноте, по ту сторону век. Но яростный поток света проникает и сквозь веки. Тогда… тогда я уйду дальше, в самую темную и непроглядную глубину. Знаешь, она черная с синим. Нет… просто черная.
      Руки пытаются отогнать суховей от лица. А он не спеша наметает песок на губы, забивает его в горло. Я хочу пить… Губы трескаются от ветра и усилия прохрипеть: «Воды!» Но в горле – песок и ржавчина. Слова надежно похоронены. Они высохнут в песке, словно мумия, и я вместе с ними.
      Потерпи. Это только начало. Скоро придет боль. Да. Я помню, что это такое. Пока нет боли – я еще человек. Жажда, суховей, слепящий свет – они не бесконечны. Я могу думать о чем-то другом, уходить в темноту, вспоминать вкус воды, учится дышать заново. Но боль… это злобное напоминание,  что ты – животное. Что у тебя нет речи – только хриплый рык. Что у тебя нет жестов – только сжимать кулаки. И нет желаний – только бы вырваться. Только бы прекратилось…
      В черной глубине я вижу женщину со спокойным лицом, которая всегда прямо и без затей смотрит на зрителей. А нутро ее выпотрошено. И вся она опутана сосудами, нервами, капельницами, веревками… Я не люблю ее. Я не люблю Фриду Кало. Но только она смогла выразить без слов, что такое боль изнутри.
      Открываю глаза. Каждым своим вздохом я иду навстречу боли. Катетер неумелой пулей застрял в руке. Суховей у лица бесполезен. Пытаюсь осторожно приподнять маску.
   - Проснулась? Не трогай маску! Пить пока нельзя - я тебе мокрый бинт принесу.
      Кажется, я пытаюсь прошелестеть: «Спасибо», но звука не слышу. Губы накрывает мокрый бинт, и крохотные капельки воды проникают в горло. Глаза привыкают к белому потолку. Жива. Все остальное – не важно.