Синяя полночь

Завод умирал постепенно. Сначала закрыли цех по производству алюминиевой посуды, потом заморозили в доменной печи плавку и больше уже запустить не смогли. Дольше всех продержался механический цех. Начальник цеха Сидоркин, предчувствуя всеобщий развал, успел вывести механический в отдельное юридическое лицо и ещё несколько лет ухитрялся находить случайные заказы, позволявшие выжить небольшой группке действительно профессиональных станочников, в число которых входил и Тютин. Но вот, осенью две тысячи третьего года, пришёл тот чёрный день, когда сдался и изворотливый Сидоркин. Он встал перед нестройной шеренгой растерянных мужиков и заплакал. Так Тютин стал безработным в посёлке, где единственным предприятием был завод. Все его коллеги немедленно запили, но Тютину надо было кормить семью, и он поехал в город. Найти работу по специальности с его квалификацией проблем не составляло, вот только зарплаты везде были смехотворно малы. Тютину едва хватало на съём малюсенькой клетушки на рабочей окраине и немудрёный обед, а ведь хотелось привезти дочкам-близняшкам, привыкшим к достатку, и одёжку, и сладостей.


 Промаявшись так зиму, Тютин вернулся домой, вспахал свой  огород, прирезал к нему ещё и огромный участок до самой опушки леса и всё засадил картошкой. В свободное от ухода за корнеплодами время он пропадал в лесу. Ягоды и рыба помогали в решении продовольственной программы семьи, но не они были целью дальних походов. Ещё дед рассказывал, что километрах в сорока на север от посёлка в глубине тайги осталась заповедная кедровая роща, а вот кедровый орех – это уже товар, имеющий постоянный спрос. В одну из таких вылазок в непроходимой тайге он наткнулся на узкоколейку. Из любопытства дошёл до обоих концов железной дороги. Слева рельсы неожиданно обрывались уже метров через триста, а вот пойдя направо, он вышел к какому-то заброшенному лагерю, окруженному  прежде вышками и колючей проволокой, обрывки которой ещё свисали с редких уцелевших столбов.


Все попытки разузнать что-либо о происхождении странных построек особого результата не принесли. Старухи помнили, что несколько раз из тех лесов их выгоняли вооружённые патрули, а стариков в посёлке не было, средняя продолжительность жизни мужчины в нашей стране – пятьдесят шесть лет. В районном архиве обнаружилась старая карта, на которой значился номер воинской части. Несколько бессонных ночей, и стройный план созрел. В сентябре Тютин собрал урожай картофеля со своего поля и, невзирая на вой и причитания супруги, весь продал оптовикам. Жена решила, что супруг готовится к какой-то крупной покупке, но он почти все деньги отнёс в банк и положил на срочный вклад на полгода. Зиму семья прожила впроголодь. Тютин молча терпел истерики жены и целыми днями торчал на реке, пытаясь хоть чем-то накормить стремительно худеющих женщин. На все попрёки он повторял одно: «Всё будет хорошо, нужно немножко потерпеть».


Как только сошёл снег, Тютин снял деньги с депозита и пошёл к поселковому олигарху, владельцу половины поселковых магазинов и единственной лесопилки – Маркосяну.  Самый богатый житель посёлка в болотных сапогах расхаживал по лесной бирже между огромных брёвен по колено в грязи, замеряя кубатуру. Увидел Тютина, подошёл.
- Здорово, Серёга , -Маркосян разговаривал почти без акцента – на работу проситься пришёл? С удовольствием своего токаря-алкаша уволю.
Протянул свою большую натруженную ладонь. Тютин пожал.
- Нет, Ашот, у меня совсем другое дело. Сдай мне трелёвщик на месяц в аренду.
- Зачем тебе трактор?
- Делянку в тайге добрую нашёл, побраконьерствовать хочу. Семью кормить как-то надо.
- А чего весной? Сейчас же не сезон. Кто у тебя весенний лес купит, сок уже по деревьям пошёл.
Хитрый армянин чувствовал какой-то подвох и нервно теребил ус.
- Так зимой кто трелёвщик отдаст, все заняты.
- Ладно, пятнадцать тысяч и ремонт всего, что сам сломаешь.
- Побойся Бога, Ашот, он у тебя весь месяц без дела простоит, а тебе десять тысяч вперёд плачу.
Маркосян хрипло рассмеялся.
- Классно торгуешься, Серёга, давай деньги, забирай технику. Управляться, надеюсь, умеешь?
- Я в лесу вырос, Ашот.
Тютин отдал деньги и направился к трактору, на который указал хозяин.
- Удачи тебе, Серёга! – как-то неожиданно душевно крикнул ему вслед Маркосян.


Тютин завёл старенький трактор, заехал домой, загрузил продукты и несколько пятидесятилитровых канистр с соляркой и, под причитания супруги, скрылся в лесу. По оставленным на деревьях зарубкам он легко добрался до заброшенной железной дороги. Вставил железный палец в отверстие на конце крайнего рельса, набросил на  него петлю троса, перекрестился и дёрнул. Трактор натужно заревел, трос натянулся струной, и рельс сначала медленно плавно, потом всё быстрее заскользил, громко звеня, между  ржавых костылей. За ним последовал второй и третий…


Через три дня на обочине шоссе, проходившего мимо поселка, остановился огромный ломовоз. Из леса выкатился трелёвочный трактор, тянувший за собой длинный хлыст рельс. Тютин уложил рельсы так, чтобы до них мог дотянуться манипулятор ломовоза, отцепил трос и поехал в лес за следующей партией. Пока Сергей подтаскивал очередной хлыст, металлоломщик ловко запрыгнул в кресло управления манипулятором и стал укладывать рельсы себе в кузов. Часа через полтора машина была загружена. Водитель передал Тютину деньги, продукты, солярку и стороны процесса разъехались, договорившись о следующей встрече. Через месяц Тютин вернулся домой, превратив первоначальный капитал из пятнадцати тысяч в сто пятьдесят.
Через неделю парадно одетая семья Тютиных в сопровождении соседа – пожилого шофёра Михалыча сидела в автобусе, направлявшемся в город. Дело в том, что помимо закупа новых нарядов для женщин, глава семьи твёрдо решил осуществить свою вечную несбыточную мечту – купить автомобиль. Не просто поношенный Москвич, как у большинства жителей посёлка, а абсолютно новую Волгу, как и подобает человеку состоятельному. Михалыч был взят не только, как непререкаемый авторитет в автомобильном вопросе, но и просто, как водитель. Хоть у Тютина и были права, но последний раз он сидел за рулём ещё в армии и банально боялся ехать по городу.


В салоне в наличии была всего одна машина тёмно-синего цвета, так что от мук выбора покупатель был избавлен. Михалыч в сопровождении говорливого менеджера, непрерывно расхваливающего свой товар, обполз и обнюхал весь автомобиль и даже заставил загнать его на подъёмник, чтобы убедиться, что и снизу с ним всё в порядке.
- А почему машина на две тысячи дороже, чем базовая модель? – робко спросил Тютин.
- Краска металлик, цвет «синяя полночь», - веско пояснил тощий продавец.
Полностью раздавленный столь веским аргументом, Тютин побрел в кассу.  Документы оформляли долго. Жена с детьми удобно расположились в креслах под кондиционером, Михалыч, сидя на водительском месте, увлечённо изучал многочисленные ручки и тумблеры , Сергей стоял сзади машины. Не зная, куда деть беспокойные руки, он случайно нажал на кнопку открывания багажника. Там лежали домкрат, баллонный ключ и полулитровая баночка с краской, на крышке которой было написано: «синяя пол.».  Тютин взял банку, восхищённо пробормотал: «Синяя полностью», и упал бездыханным от непомерности свалившегося на него счастья.