Средняя Арбайта. Гл. 1. Иван Чичинов

         Отец Василия, дед Тиман (Иван), помнит всех первых основателей Илушихи. Коренной инородец, не снимавший шубу и шапку ни летом, ни зимой, продутый горными ветрами и прокопченный в вечно дымном аиле, со слезящимися глазами, поначалу недоверчиво изучал первые деревянные избы русских переселенцев. Сомкнув за спиной руки и пыхтя трубкой, набитой самосадом, он бесшумно подходил к избе, не догадываясь, что на него смотрят через узкие оконца его обитатели.
        Дед подолгу стоял, глядел на строение, обходил вокруг него несколько раз, не понимая, как можно сделать такое жилище… Как выходит весь дым из трубы, почему долго хранится тепло внутри…
      
        То ли дело – аил! Там всё с детства понятно. Здесь – женская часть жилища, здесь – вечно греющий очаг. Рядом – пища. В казане – шурпа, повыше полка, где можно высушить и ископтить сырчик – кисловатый курут, там – ступа для ячменя – основы талкана… Нагнись сидя – и то, что надо – в твоих руках… Шурум для арачки – тоже всегда готов наполниться молочной заготовкой. Отдыхай, пей чай, попыхивай трубкой, а кисленькая, вкусная, бьющая по голове, арачка сама потихоньку капает в пиалу. Нет, непонятно ничего в жилищах у русских. Однако, любопытство брало верх, и он снова направлялся к соседям – поглядеть на ихний «аил».

        Дед Иван находился в возрасте, когда интерес к жизни еще не пропал, невыполненные мечты еще не все развеялись, однако сил для их исполнения уже явно не хватало. В эти годы «загад не бывает богат», но сдаться на милость старости еще было рановато.

         Сегодня хозяин избы, сосед деда, Шевелев Савелий, был дома. С утра он сводил рабочего коня в кузницу, что была в ограде Чернова Михаила по прозвищу «Тятя», помог кузнецу подковать его и сейчас, придя с мороза, в дообедешное время пил чай. Он разглядел в оконце избы соседа – Чичинова Ивана, который молча стоял и разглядывал его дом. Путь от его дома до аила соседа был менее, чем четверть версты, а окна его избы упирались в аил деда Ивана уже добрый десяток лет, с тех пор, когда они закончили с отцом, Петром Евдокимычем, стройку этого дома. Жаль, не пришлось долго потешиться Петру Шевелеву в новом доме. Прицепилась какая–то лихоманка, и отбиться от нее Петр Евдокимыч никак не смог… Досталась изба Савелию, как младшему из сыновей.

- Тякшлар – ба, дед Иван! – Приветствовал Савелий деда, спускаясь с крыльца.

- Тякши, Савелий! – Отозвался дед, вынув изо рта трубку, - вот, пришел!

- Да вижу, что пришел… Как живешь, как дети?

- Хорошо! Смотрю твой аил.

- Зачем? Хочешь, я покажу, что там и как. В избу зайдем? – суетился Савелий более для вида.

        Дед Тиман знал, что некоторые русские переселенцы не жалуют привечать инородцев в своей избе. Если и предложат присесть, так чтоб не далее голпчика. Основной причиной такого негостеприимства был, в общем-то, их неухоженный внешний вид. Многие из них мылись редко, тем более, зимой. Поэтому и не рвался дед Иван принять приглашение соседа, а сразу, глядя бесхитростными глазами в небритый подбородок Савелия, спросил:

- Как сделать мне дом? Такую же избу… чтоб печка большая… дыма не было, тепло было, окна…

Савелий недоверчиво глянул на деда:

- А кто строить будет?

- Тебя просить буду, Степана Шарыпова буду… еще кого…

- А сыновья твои?

- Да, да… Васька, еще трое: Ефим, Гришка, Сашка…, а Кентий еще небольшой…

- Вот видишь! Ты дом построишь с ними вместе – вместе и жить будете, а потом еще срубите, каждому сыну. Главное – начать… Тут такое дело…

        Шевелев Савелий годился в сыновья деду Ивану. Его отец, Петр Евдокимыч, тоже одним из первых создавал Илушиху. Начинал строиться, имея за плечами топор и пилу, да выпирающих костями корову и кобылу.  Правда, у него уже наливались первой мужской силой два погодка – сына. Им предстояло научиться держать строительный «струмент» в еще ненадежных, жидковатых руках. Младшим из них был Савелий. На первых порах, весной, вырыли землянку, выстлали лапником пол, а крышу покрыли ветками да прошлогодним сеном. К середине лета их костлявые животины округлились, вместо землянки построили аил с помощью деда Ивана, заготовили строительного леса, основали дом, и начал он расти ни по дням, а по часам, словно игрушка, вырастая по одному ряду в день.
         Дед Иван охотно давал рабочих лошадей своим соседям – то Шарыпову Степану, то Чулкову Михаилу, то Шевелевым. С тех пор инородцы и русские часто помогали друг другу, жили как добрые соседи, вместе строили Илушиху. Поэтому сейчас, когда дед Иван обратился к нему за помощью, Савелий решил:
«Дед все время делал так, чтобы мы были друзьями. Чтоб помогали друг дружке. Прожил тяжело, но ни разу не позавидовал никому.
        Когда и как можно ему было строиться? Дома большое хозяйство – коровы, лошади да овцы, а их надо каждый день кормить чем-то. Приходит лето – покос, все лето ставится сено, а зимой его надо вывезти. Отдыха-то у скотовода – как капля меда на хоботке у пчелы. А дети? Кто скажет, что о них меньше было заботы? Так вот, в каждом мгновении скотовода и был только труд, тяжелый, но необходимый. А без него – и жизни никакой бы не было и не будет. Теперь сыновья – помощники выросли, вот и решил дед Иван построить хоть один дом для семьи.         
         Хотя у него и два аила, да одна изба будет того стоить. Правильно он решил - надо строиться! То ли дело - изба. Не всегда же им слепнуть от вечного дыма. Надо добром отплатить за добро. Мы же тоже многому научились у него. Сыновья его, к тому же, не ленивые, все схватывают на лету. В самый аккурат учить их топорным работам. Полдеревни домов настроят еще! Каждому нужна своя семья будет, каждому нужон будет свой дом.
         Несколько избушек есть уже в деревне, но беда одна у всех – земляные полы. Негде, да и не на что нужных досок достать столько. Вот и получается, что снаружи – дом, а внутри осталось почти по–старому, как в аиле. То же сено да овечьи шкуры. У кого есть полати – у тех хоть ребятня знает, что такое тепло зимой. Но жители потихоньку привыкают и к избе. Правда, летом кочуют обратно в аил, соскучившись по нему долгой зимой. Такова жисть, другой нам не дадено, хошь и шибко чижолая, зараза. Ничего! Всех позовем на помочь. И Шарыповых, и Кардамановых, и Суховерковых, и Чулковых… Сообча-то мы кому хошь домов настроим… Эх!»

Продолжение:  http://www.proza.ru/2014/09/06/514.