У нас секса нет? - Есть!

У нас секса нет?- Есть!


Когда-то, на заре перестройки, одна советская дама категорически объявила на весь Мир:

- У нас секса нет!

-Откуда де дети?- недоумевал Мир.

И ещё мне товарищ рассказывал: в те недалёкие годы застоя в одной из аптек юноши и девушки шестнадцати-семнадцати лет долго мялись у прилавка. Затем, смущаясь, спросили:

- Нам десять штук по три копейки.

- Неужели вы этим занимаетесь?- вопрошал продавец.

- Ещё как, тётенька! У нас во дворе, как швейные машинки...

Возможно, это был анекдот. А секс был и есть.

О нравственности и эротике, о сексе и морали написано и сказано не мало. Клеймили нашу действительность, театр, теперешнее книгоиздательство, особенно телевидение и кино. Но...

Я не хочу повторяться. Я не пурист, не ригорист, не аскет. Я нормальный живой человек. Я не хочу никого поучать, навязывать своё мировоззрение. Но, опять же НО...

Возвращаюсь домой после рабочего дня. Вечер. За стеклом киоска Роспечати выставлены журналы и газеты. Подходит молодая мамаша с сыном, взятым из детсада. Мать шарахается от киоска. Сын, шепелявя и демонстративно с серьёзным для его возраста видом, опустив длинные ресницы, успокаивает родительницу:

- Мам, смотри, что тебе надо, я не смотрю туда.

Куда смотрит ребёнок? Ему понятно. А Вам?

Захожу в магазин за хлебом. Рядом две общеобразовательных школы, школа интернат и профтехучилище-интернат для детей-инвалидов. Малолетний покупатель еле выговаривает слова:

- Тётенька, а у Вас есть жвачки с голыми бабами?

Далее я был не в состоянии слушать и понимать, что происходит. Через некоторое время грубый голос продавца приводит меня в чувство. Беру свой хлеб и слышу дальше, продавщица напарнице:

- Моя вчера со школы пришла и рассказывает, что их мальчишки на перемене собираются в кружок и рассматривают вкладыши с голыми...

Выхожу из показавшегося мне душным и неуютным магазина. На трамвайной остановке, дымя приобретёнными поштучно сигаретами у торговки, годной им не в бабки, а в прабабки,    мальчишки, не подростки!- мальчишки по десять-двенадцать лет эмоционально ведут диалог, со смаком произнося непечатные слова, которые я здесь опускаю.

- Пойдём к Таньке.

- К какой?

- Что, Таньку не знаешь?

- Чё за Танька?

- Ну, той, что я в рот давал.

И, зажав между пальцами горлышки недопитых пивных бутылок, с гиканьем и визгом кинулись в подошедший вагон. Недогадливые прохожие удивлённо крутили головами: что и кому в этом возрасте можно давать?

Как в бреду с опухшей головой и влажным позвоночником я добрёл до дома. У дверей слышу щелчок выключаемого телевизора. Семнадцатилетняя дочь, улыбаясь, спрашивает:

- Пап, ужинать будешь? Мама ещё на работе. Подогреть?

Выбежал из комнаты двенадцатилетний сын:

- Пап, у нас в школе сегодня смотр был. Я твои стихи читал о ветеранах.

Я пристально вглядываюсь в их лица. По-детски неподдельные, широко распахнутые на окружающий мир глаза шепчут:

- Пап, не расстраивайся, мы не смотрим туда. Пап, не плачь...


Рассказ был написан 20 лет назад, во времена разгула «Эмануэльства»... Кое-что за эти годы изменилось... Но стали шире возможности за счёт интернета, кабельного и спутниковогоТВ...