Глава 3. Сквозь Тьму к Рассвету - Часть 4

   В больницу за Данькой Светлана пошла вместе с Тамарой. Стыдно признаться, но она испытывала страх перед сыном, его вопросами о папе. Главное, не представляла, как скажет ему правду. И какую?

   Сын удивился приходу мамы с тётей Тамарой, но ничего не спросил, лишь взмахнул иссиня-черными ресницами и опустил их, пряча своё удивление. Дома пили чай с принесённым Тамарой тортом. Говорили о погоде, о небывалом урожае яблок, о преимуществах отдыха в деревне.

   Словно почувствовав, что сейчас разговор коснётся его, Данька, нахмурив брови, проговорил:

   – Мама! Об этом мы говорили раньше: я ни в какую деревню не поеду.


   – Что будешь делать, когда все на работе? – со спокойным равнодушием спросила тётя Тамара.

   Светлана поразилась находчивости подруги: ни слова о Максиме, об изменившейся в доме ситуации. «Все на работе» – коротко и ясно. Но и на эту Тамарину находчивость у Даниила был свой ответ:

   – Я уже взрослый. Когда мы учимся в школе, я сам открываю дверь, сам прихожу домой, сам хожу гулять – и ничего не случается.

   Непререкаемые интонации Максима звучали в голосе сына. Надо было спасать ситуацию, убедить Даньку поехать к бабушке, этим, с одной стороны, убрать сына как предмет раздражения пассии Максима, а с другой, оттянуть неприятные объяснения по поводу отсутствия отца.

   – Данечка, ты же знаешь, что бабушка старенькая, что ей нужна помощь. С таким большим урожаем одной ей не справиться.

   – Мама тоже одна, я маму не оставлю, – упрямо произнёс сын и неожиданно добавил, – мама, я устал, можно я немножко посплю?

   – И как? – удивлённо спросила Светлана. Ей было чему удивляться: и тому, как точно просчитал сын сложившуюся в доме ситуацию, и тому, как спокойно отнёсся к уходу отца, и тому, как решительно принял на себя ответственность за будущее их семьи.

   – Акселераты, – восхищённо проговорила Тамара, – а знаешь, таким сыном можно только гордиться.

   – Томочка! Он же ещё маленький, думаю, он не осознаёт всего, что приключилось с нами. 

   – Осознаёт или не осознаёт, ты это потом узнаешь. Что будешь делать сейчас?

   – Жить. С решением Даниила вынуждена согласиться. Думаю, для меня главное – остановить Максима, не позволить ему встречаться с сыном. Нет у меня другого способа спасения ребёнка, – вздохнула, потом продолжила, – хорошо бы понять, можно ли вообще спастись от злой силы, и существуют ли способы борьбы с этими черными магами? Виктория утверждала, что их настигнет кармическое наказание. Так ведь когда оно настигнет? Посоветоваться бы с одним человеком, но он даже не звонит.

   – Валентин Звонарёв? – встрепенулась Тамара.

   – И он тоже, но есть и ещё человек. Ты его видела. В тот день он привёз меня домой. Он тоже обладает Силой. Знаешь, я чувствовала, как он направлял на меня её потоки. Чувствовала, как от этого мне становилось легче. Вообще, удивительный человек. С ним легко и просто. Такое ощущение, что он читает мысли. Поэтому отвечает даже на те вопросы, которые я никогда бы не высказала вслух.

   – Светка! Ты влюбилась?

   – Скажешь тоже! Во-первых, я тогда оплакивала разрыв с Максимом – просто физически почувствовала момент, когда Максим ушёл из дома, услышала, как защёлкнулся замок. Во-вторых, он старый: сам сказал, что его дочь не на много моложе меня. Но обещал, что мы будем дружить. Только забыл, наверное, – Светлана грустно улыбнулась и, подводя итог сказанному, решительно произнесла, – раз других помощников в наличии не имеется, будем советоваться с Викторией.

   После ухода Тамары Светлана мыла посуду, прибирала на кухне, раздумывая о главном: что можно доверить Виктории, о чём она догадается сама, и можно ли быть точно уверенной, что Виктория не занимается чёрной магией?

   Наконец, решила звонить, пошла за телефоном. Приостановилась у двери, ведущей в комнату сына – там что-то происходило. В тревоге заглянула внутрь. Сын лежал, с головой завернувшись в одеяло. Маленький цветастый клубочек ритмично вздрагивал. Тонкий протяжный плач, почти детский, но уже по-взрослому горестный, резал душу.

   – Что ты, миленький, что ты? – обняла его, прижала к себе, – всё будет хорошо, не бойся, я рядом. – увидела мокрую от слёз подушку.

   – Мама! А почему папа разлюбил нас? – смотрит доверчиво, а в глазах  беспредельное отчаяние, – из-за того, что я вёл себя плохо или что к бабушке не поехал?

    Волна боли, страха и ненависти вмиг захлестнула её. В голове что-то взорвалось, разлетелось фонтаном искр. Странно вздрогнуло тело. Яростные острые молнии пронеслись по сосудам, сотнями игл вонзаясь в них. В напряжённом донельзя существе её вмиг сформулировался посыл: «Будьте прокляты!...»

   Она дрожала от любви и ярости, готовой защитить эту любовь. Данька увидел, что с матерью происходит что-то непонятное, прижался, обхватил руками за шею: «Мамочка! Не надо, я никогда больше не буду плакать, никогда-никогда!»

   Вмешательство сына пришлось вовремя. Мгновенно опомнилась, пытаясь сообразить, кого именно чуть не прокляла она: Максима? – сердце сжалось от страха. Ту женщину? – возможно, и она не ведает, что творит.  «Наказание – не дело рук человеческих», – так говорила Виктория. Напряжение схлынуло, безысходность заполнила душу.

   А сын, одной рукой всё ещё обнимая её, другой, как маленькую, гладил по голове и приговаривал:

   – Мамочка, я никогда тебя не оставлю, я всегда буду с тобой. Не нужен нам никакой папа, раз он не любит нас.

   – Нет, Даниил! Ты не совсем прав. Конечно, нам придётся жить вдвоём. И жить будем по-взрослому, как ты и решил. Но папа – всегда папа. С нами или без нас. И нельзя! Слышишь, нельзя отказываться от папы, тем более что тебя он по-прежнему любит.

   Они и зажили по-взрослому: Светлана ходила на работу, Даниил ждал её дома, убирал квартиру, готовил нехитрый перекус. Потом гуляли по парку, разговаривали. Об отце Даниил не вспоминал.

   А в пятницу, освободившись раньше, застала дома отца и сына – они мирно пили на кухне чай. Перед сыном на тарелке большой кусок торта, рядом, на скатерти, денежные купюры; мордашка довольная и счастливая. Муж, кажется, смущён; не поднимая глаз, кивнул в знак приветствия. 

   «Встретились чужие люди», – ухнуло в сердце. Данька в упор смотрел на родителей, ожидая, видимо, приветственных действий.

   Её огорчение сменилось испугом: вдруг с подарками Максим принёс и «пожелание счастья от Лизы».

   – Зачем этот торт? Откуда? – неприветливо спросила она, хоть и понимала, что, кроме Максима, торт принести некому. Хотелось кинуться к столу, забрать тарелку от сына, выбросить содержимое.

   Неожиданный ответ Даниила удивил и обрадовал её.

   – Дед Димыч принёс! – гордо возвестил сын, – он жалел, что тебя не застал дома. Сказал, что вечером зайдёт, попозже!

   – Какой ещё дед Димыч? – ревниво спросил Максим, но не рассердился, только глаза стали колючими, как льдинки.

   Не зная, почему, порадовалась реакции мужа, и на вопрос о Дмитрии Сергеевиче отвечать не спешила. Ответил сын:

   – Дед Димыч – третий дедушка Анастасии. Представляешь, у неё есть и мама, и папа, и целых три дедушки! – сын завистливо вздохнул, закатил глаза к небу и развёл руки (вот, мол, как бывает, а у меня…), посмотрел на обоих родителей. Те сделали вид, что не поняли намёка.

   Услышав про третьего дедушку Анастасии, Максим мгновенно расслабился, даже слегка улыбнулся. Светлана вновь порадовалась его реакции. Даниил между тем продолжил:

   – Дед Димыч приходил с Анастасией. Мы смотрели в компьютере фотографии разных животных. А в воскресенье, если разрешишь, – обратился он к матери, – я с ними пойду на охоту.

   – На какую охоту? – одновременно спросили родители. Только интонации получились совершенно разными: Светлану передёрнуло от ужаса, в голосе Максима звучали непонимание и удивление.
 
   – На фотоохоту! – рассмеялся сын. – Дед Димыч сказал, что фотографировать можно и телефоном. Но у него и Анастасии – фотоаппараты. Я попросил у папы денег, тоже хочу фотоаппарат. Пойдём завтра, купим?! – Показал матери на сложенные рядом купюры.

    Её пронзила мысль: «Деньги из рук в руки!» С деньгами проще всего передаются порча и заклятие! Похолодало внутри. Максим заметил, как изменилось выражение её лица, и пояснил:
   – Сегодня зарплата, я принёс вам деньги.

   – Не обязательно было приносить самому, мог бы перечислить на карточку, – холодно проговорила Светлана.

   Деньги, принесённые Максимом, были кстати: ещё утром она обнаружила, что в шкатулке, в которой всегда в достатке лежали средства «на жизнь», их осталось совсем не много. Но и брать деньги от Максима казалось ей неправильным. 

   Холодный тон и гамму чувств, промелькнувших на лице жены, Максим понял по-своему:
   – Ты отказываешь мне в праве приходить сюда? Вы совсем не хотите меня видеть? – В голосе звучит плохо скрываемая обида. Максим переводил взгляд с жены на сына.

   – Почему же, папа, приходи! – сказал Даниил, – мама говорила, что нельзя отказываться от родителей. Приходи, когда хочешь, ну, когда время есть, когда ты не занят какими-нибудь делами.  – Сын пытался объяснить обстоятельства, о которых знал, но боялся назвать их словами.

   Светлана видела, как с каждым доводом сына хмурится и бледнеет лицо отца. Хотелось вступиться, но не могла сообразить, как остановить поток пояснений, приводивших обоих в замешательство.

   К счастью, зазвонил телефон.

   Серёжа, сосед по лестничной клетке, приглашал Даньку к себе. Сын вопросительно посмотрел на мать. Получив её молчаливое согласие, отправился к другу.