Охотник спаситель

(в продолжение рассказа «Сибирский Тарзан»)

1
Проблуждая  в тайге половину третьего дня мой брат Саша попал в густые завалы и, упершись в недавно сваленную с корнем вековую сосну, вынужденно устроился на ее стволе перевести дух. Пятнадцатилетнего охотника  охватило глубокое отчаяние. Вспомнил случай, когда в одной из деревень района три года назад, шестнадцатилетний подросток, отправившийся на охоту в тайгу без разрешения родителей с ружъем, но без собаки, пропал без вести. Говорили, что он мог умереть от голода, увязнуть в болоте, утонуть в реке и даже стать жертвой нападения зверя. Холодок страха сковал Сашино сознание. С горечью созновая, что и он заблудился, брат стал казнить себя за непослушание указаниям отца и советам матери.
Его тревожные мысли  прервал Охотник – верная собака лайка, которая, как бы почувствовав неладное, стала жаться к ногам своего попечителя. Подняв кверху морду она вперила в него преданный взгляд и, трижды бодро гавкнув, как бы утешила: «Не бойся, я с тобой!» После гибели ее «близнеца»  - собаки - Тарзана на медвежьей охоте (см. публикацию в Русском охотничьем журнале за сентябрь 2013года) отец стал особенно бережно относиться к Охотнику, который на любом промысле в полной мере оправдывал свое «имя». Он был незаменим в утиной охоте, чутко выслеживал соболя и другого пушного зверя, за двоих таскал нарту, безошибочно ориентировался в лесных тропинках.

2
Отец  отпустил Сашу в тайгу на три дня с условием, что он посетит  наше зимовье, проверит его состояние и запасы провизии,  с расчетом их пополнения с выходом на охоту по первопутку. (В зимовье всегда хранились запасы дров, спички, соль, сахар и сухари, и, по неписанному закону взаимовыручки, любому охотнику позволялось в нем  обогреться, переночевать и даже попользоваться съестными припасами).  Не разрешив  брату взять ружье, боясь, что он не утерпит подстрелить пушного зверя до открытия зимней охоты, отец велел ему непременно взять с собой  Охотника и беречь его самого как зеницу ока. Брату было строго указано вести шишкование и рыбалку вблизи зимовья  и  держать сабаку недалеко от себя в пределах видимости. Напомнив брату маршрут к зимовью отец  запретил ему, переправляться  на другую сторону Пилюды (приток Лены), вблизи которой, в тайге, примерно в двенадцати километрах от деревни находилось наше зимовье. 
К пятнадцати годам Саша умел обращаться с оружием, был сноровистым помощником отца  в пушном промысле, хорошо знал близлежащую тайгу и мог в ней ориентироваться по солнцу, звездам и разным лесным приметам. В этот раз, направляясь в тайгу, брат пренебрег предостережением отца и вместо изведанной круговой дороги решил дойти до нашего зимовья короткой «зимней» дорогой напрямик. Пройдя через хребет и выйдя к реке Пилюде, они с Охотником не раздумывая переправились на колхозной лодке на другой берег, надеясь обратно перебраться через Пилюду вброд по шивире не далеко от зимовья (летом брат уже опробовал этот маршрут).
Отыскав тропинку, ведущую наперерез петле в сторону зимовья,  самонадеянный подросток с верным спутником устремился вперед. В поперечнике петля составляла около четырех километров, на два часа пути. Но попав в березняк, где все было усыпано опавшей листвой (шла  вторая половина сентября), он потерял тропинку и сбился с пути. Охотник покорно бежал рядом, но постоянно опережал брата, выискивая тропинку, но, не найдя ее, с недовольным лаем возвращался назад. Уже стемнело и прошло не менее пяти  часов ходьбы на другом берегу, а ожидаемого берега реки все не было и не было. Определить ночью по звездам свой правильный маршрут он не мог, так как небо заволокло тучами, и звезд не было видно, а компаса в те годы в нашей семье еще не было. Но, не смотря на это, настойчивый подросток продолжал быстрым шагом в темноте идти вперед и вперед, пока сон не свалил его от усталости.

3
Первую ночь они с Охотником провели спокойно, разместившись под огромной елью на таежной «перине» - лапнике. По указанию отца брат прихватил с собой не только спички и нож, но и теплую телогрейку и дождевик и обулся в утепленные и непромокаемые ичиги, что позволяло длительное время находиться и ночевать на открытом воздухе. Кроме того в эту и все последующие ночи брат ложился с Охотником рядом и тот своим мехом пытался его согреть. Присутствие чуткой собаки вселяло брату уверенность, что какой-либо зверь или шальной человек не застанет их врасплох.
Проснувшись уже засветло на другой день, Саша убедился, что, не имея точного ориентира, они сбились с пути и возможно кружили на  одном месте. Перекусив наспех домашней котлетой с хлебом и молоком (мама дала брату на три дня пребывания в зимовье кроме трех котлет полторы булки хлеба, четыре шаньги, бутылку молока, ошметок сала и десяток картофелин), Саша  решил идти в обратную сторону на юго-запад,  а оказалось что оба дня они все дальше и дальше продвигались на Север.  Пройдя несколько километров через мелколесье, они вышли к огромному болоту, которое пришлось обходить до самой глубокой ночи. Выйдя на сухое место, парочка, подкрепившись хлебом с салом и котлетами, разместилась на ночлег среди огромных лиственниц.
Вторая ночь прошла беспокойно: услышав непонятные ночные звуки, Охотник посреди ночи вскочил и с громким лаем пустился вглубь леса. Саша, представив, что Охотник столкнулся с медведем или волком, забеспокоился и, прислушиваясь к лаю собаки, стал с тревогой ждать ее возвращения. Вскоре брат увидел семью лосей с маленьким отпрыском, которых напористо облаивал Охотник преграждая их движение вперед. Имея ружье,  брат бы не устоял добыть для семьи целую тушу лесного животного. Однако присутствие маленького лосенка устранило его досаду жалостью к малолетке. Пришлось приструнить охотника  за нападки на сахатых и увезти его за ошейник к месту ночевки.

4
На четвертый день Саша, чуть проснувшись, радуясь кратковременными просветами солнца, ориентируясь по нему снова отправился в дорогу.  Выйдя на густой черничник он утолили голод и жажду сохранившейся в глубоком распадке перезрелой ягодой. В свою очередь Охотник, заботясь о хозяине, изловчившись, поймал  зазевавшегося  птенца глухаря, кормившегося ягодой вместе с «матерью», и в зубах принес его к брату. У Саши от изумления выступили слезы. «Ешь, братец, сам, - сказал он собаке, - силы надо копить, к речке идти, к воде нам надо, к воде».
Охотник, как будто пароль, воспринял знакомое слово «вода» и со всех ног пустился в чащу леса. Минут через двадцать верный друг с восторженным лаем вернулся  и, кружа вокруг брата, повел его за собой.
- Эх, Охотник, Охотник, где ты, паря, был раньше? – не веря своей радости, завосклицал брат, - увидев сквозь прибрежные заросли кустарников вожделенную синь реки, к которой долгих три дня они никак не могли пробиться. Выбежав прямо в воду вместе с собакой, брат торжествовал, прыгая от радости и высоко бросая фуражку вверх.
Но, как оказалось, эта буйная радость была преждевременной. Оглядев окрестности незнакомой речушки, Саша тут же сообразил, что эта речка не Пилюда, а Рассоха – ее приток. Однако он не унывал – это был уже настоящий ориентир, - если идти по ее течению, непременно выйдешь к Пилюде. Не теряя ни минуты, они направились по берегу таежной Рассохи к ее устью. Шли целый день, пробираясь по берегу реки через завалы леса и заросли кустарников. Уже глубокой ночью, выбившись из сил, заночевали, не ужиная и не разводя костра, под огромным кедром.
В это время в нашей семье забили тревогу. К назначенному сроку брат из леса не вернулся. Отец, старший брат, Ерофей (приятель отца из соседней деревни) и еще двое охотников на следующее утро направились на поиски брата. Первым делом они побывали в нашем  родовое зимовье, где никаких следов брата не обнаружили. До поздней ночи обошли возможные места и тропинки, но никаких следов его пребывания в лесу так и не нашли…
Мама билась в истерике:
- Зачем, отец, ты отпустил его в тайгу одного в такое время? Ведь говорила я ему, говорила: «Ну куда ты Саша пойдешь, на ночь глядя» , да хорошо еще еды ему на дорогу дала. Ой, горе мне, горе, пропал мой сыночек. Отец не выдержал:
- Ну, хватит тебе, мать, причитать, живой наш сын, он уже не маленький, пусть привыкает к трудностям в тайге ходить, поплутает еще день – два, да к Пилюде или к Россохе  выйдет. И не один он, а, как ты знаешь, с Охотником, он поможет ему выйти к реке или на пилюдскую дорогу.

5
Тем временем, к концу пятого дня после изнурительного похода через непроходимые прибрежные заросли и невольники тайги вышли к Пилюде. Брат от радости потрепал Охотника за гриву и стал обдумывать свои дальнейшие действия. Он понимал, что дома его потеряли и вовсю ведут поиски. Уже о посещении  зимовья  не могло быть и речи, нужно было как можно скорее возвращаться домой и он выбрал самый простой и правильный способ - спускаться вниз по течению реки до самой деревни на плату. Брат знал, что в этом районе в последнее время  ведется заготовка древесины и наверняка где-то на берегу реки могли находиться приготовленные к сплаву по большой воде бревна. Пройдя берегом реки по ее течению километра два, недалеко от реки  он обнаружил шалаш, по всей видимости лесорубов, и они с охотником в комфортной обстановке в нем переночевали.
На шестой день с утра, чтобы как-то утолить голод Саша решил наловить на еду рыбу.  Прихваченной с собой маленькой острогой  брат добыл в небольшой протоке пяток приличных хариусов. Разведя костер, он нанизал на прутики рыбу и  поджарив ее на костре за завтраком с удовольствием три хариуса съел сам, а двумя накормил Охотника. После завтрака, пройдя по берегу Пилюды километра три брат увидел заготовленную с весны поленницу дров и наваленные как попало суковатые верхушки деревьев. Не раздумывая он перетащил четыре небольших хлыста к реке, вынул из ичигов длинные и крепкие шнурки, разрезал пополам широкий поясной ремень, нарезал тальниковых прутьев  и скрепил ими суковатые бревна и плот готов. Приладив попавшимися обрывками веревок лапник, вместо сидения, Саша выстрогал ножом длинный шест и, отчалив от берега стал звать Охотника на плот. Плот получился довольно устойчивый и собачий вес никак бы не помешал его плавучести. Но наш мохнатый вундеркинд решил не отягощать это судно и решил сопровождать брата по берегу.
В деревне в этот день к поиску заблудившегося брата подключилось до десятка охотников и лесников из близ лежащих деревень. Чтобы привлечь внимание брата поисковики разводили дымные костры, палили из ружьев, оглашали тайгу зычным ауканьем. Однако двухдневные поиски заблудившегося подростка оказались безрезультатными. Председатель сельсовета обратился в райисполком выслать на помощь самолет, который обещали прислать на следующий день.
К ночи разветрило, вышла большая луна и регулируя направление плота по самому глубокому месту брат с удовольствием наблюдал за звездами и остающимися позади по берегам причудливыми изображениями скал, деревьев и кустарников. Всю ночь он орудовал шестом, боясь заснуть, изредка вызывая Охотника показаться на глаза, хотя тот, не смотря на большие соблазны погоняться за зверьками и птицами, добросовестно сопровождал брата по берегу, то и дело выбегая на свободный от кустарников берег, чтобы брат мог его видеть и похвалить за верность.

6
К обеду седьмого дня Охотник, обнаружив на берегу погасший кострище и остатки недавней трапезы людей, выскочил к свободному от кустов берегу и звонким лаем стал призывать брата пристать к берегу. Сомнений не было: здесь ночевали и не так давно ушли геологи. Недалеко от кострища валялись вскрытые консервные банки, в отдельных из которых имелись приличные остатки тушоночного жира. На месте остывших углей Саша развел костер и используя оставшиеся угли и золу испек в них привычным способом взятые с собой для ухи шесть картофилин. В одной из больших консервных банок он умудрился вскипятить воду и из собранных листьев брусники и ее ягод заварить чай…
Большой соблазн пошишковать вызвали разбросанные вокруг обшелушенные кедровые шишки. Брат притащил на отмель и привязал к ольхе свой плот, прихватил с собой вещевой мешок и устремился в ближайший кедрач. Испытанным способом он забирался на верхушки кедров срывал и сбивал шишки, опускался на землю и снова взбирался за добычей на другое дерево. Потом пришлось долгое время собирать эти шишки по всей округе и набитый ими до отказа мешок тащить к плоту. Принести столько шишек домой было бы большой удачей и даже бы объяснило и компенсировало потраченное на это время. Но световой день был потерян.
 Пока Саша занимался кедровыми шишками, любознательного Охотника увлек удивительный полет, как на крыльях,  необыкновенного зверька, которого он силился поймать, когда тот, перелетев с вершины одного дерева, вынужденно опускался к комлю другого дерева. Прибежав на оглушительный лаей Охотника, бегавшим за «парашютистом» к месту его приземления,   уже в сумерки, брат стал свидетелем захватывающего зрелища,  совершаемого летягой,  впервые увидев, как это серенькое существо с белым брюшком,  оторвавшись с вершины дерева, широко расставив передние лапки и прижимая задние к пушистому хвосту, планирует образованным треугольником  с дерева на дерево.
Однако это прекрасное созерцание пришлось вскоре прервать.  К удивлению Саши, направляющегося в дальнейшее ночное плавание, теперь Охотник сам запрыгнул на плот, уместился по центу и стал наблюдать, как брат орудует шестом, чтобы не сесть на мель или не зацепится за торчащие тут и там коряги и топляки.

7
К утру восьмого дня, проведя два дня и две ночи без сна, брата сморило, он незаметно уснул и выронил шест. Быстрое пилюдское течение несло изнуренного  подростка к дому, давая ему немного отдохнуть. Охотник внимательно наблюдал за плывущим «без руля и ветрил» плотом, к сожалению, не имея возможности заменить брата в управлении этим суденушком. На быстрине плот разогнало и на крутом повороте по инерции выбросило в сторону на корягу. Со всего разгона плот перевернулся и спящий брат и Охотник оказались под ним. Охотник ни секунды не мешкая, вынурнул, ухватился за полу дождевика брата и изо всей силы стал вытягивать его из завала. В это время напором воды плот приподняло, что позволило брату с помощью Охотника выплыть на чистую воду. Однако при падении на корягу брат вывихнул левую ногу и ушиб правую руку. Охотник с остервенением греб и, не выпуская из зубов полу дождевика, помогал брату добраться до берега. Почувствовав землю, Саша левой рукой и правой нагой стал ползком выбраться на пологий берег.
Так, на восьмой день своего путешествия они совсем близко оказались у дома (по прямой дороге от Пилюды до деревни - около двух с половиной километров через невысокий хребет), но идти к нему Саша не мог. Выбравшись ползком на сухое место брат обнимая Охотника не мог сдержать слез: «Спасибо тебе, спаситель мой, ну что бы я без тебя делал…». Охотник вырвавшись из объятий, «понимая» серьезность обстановки, повизгивая крутился возле брата.
Брат промок до нитки, но разжечь костер и обсушиться не представлялось возможным, спички и все пожитки, включая мешок с шишками оказались в воде и сейчас было не до них. Идти он не мог, оставалось только одно – ползти до дороги в надежде, что там кто-нибудь да появится в ближайшее время  и поможет добраться до дома. Но Саша не знал где они находятся, где дорога, куда ползти. Солнце уже перевалило зенит и короткого осеннего светового дня оставалось  немного, надо было спешить. Собрав все оставшиеся силы, которые стали его покидать, брат, превозмогая боль, все же раз за разом с помощью Охотника дополз до разлапистой сосны, стоявшей на склоне и, прислонившись к ней спиной, потерял сознание. 
Остается большой загадкой, как Охотник сообразил, что брат не в состоянии самостоятельно двигаться, и что нужно звать на помощь людей, которые могут оказаться на дороге, ведущей в деревню. Выбежав на дорогу, «умная» лайка, оглашая округу громким лаем, то кружила вокруг дороги, то возвращалась к сосне, где находился брат, пока ее неистовые призывы о помощи, не услышал Егор – индивидуал охотник, возвращавшийся из леса домой. Увидев метавшуюся собаку вокруг себя он последовал за ней и вскоре увидел брата, находящегося без сознания.
В это время в нашей семье обсуждали дальнейшие действия по поиску брата. Из района сообщили, что самолет может прилететь только на следующий день, так как скопилось много вызовов скорой медицинской помощи из отдаленных деревень. Узнав об этом, отец решил направится к своему испытанному товарищу Ерофею  за советом о продолжении поисков брата на самолете и в случае если снова его не смогут прислать.
Не успел отец одется в дорогу, как послышался визг и скреботня за дверью. Мама открыла дверь и чуть не обомлела от радости. Во дверях был Охотник, значит брат жив, где-то рядом и вот-вот должен появиться следом. Но прошло минут пять, но брат не появился. Охотник продолжал скулить, вилять хвостом и отбегать к двери. Отец схватил ремень и ударил Охотника со словами:
- Как же ты мог бросить сынка моего любимого одного, вот я тебя. Подскочила Мама, вырвала у отца ремень и стала защищать Охотника:
- Ты отец, совсем ополоумел, ведь он тебя в лес за собой завет, на поиски сыночка, а ты его же и ремнем. В эту минуту в избу ввалился Егор с братом на плечах и все прояснилось. Мама заливаясь слезами от радости пустилась обнимать и целовать  Егора.
- Да как, ты Егорушка его данес? – восхищаясь,  спросила мама, на  что бывший военный разведчик с гордостью ответил:
- Навык, тетя Ульяна, кой-какой есть. На войне приходилось «языков» фашистских и своих раненных таскать…
Тем временем Сашу положили на кровать, переодели в сухую одежду, растерли спиртовой настойкой, влив ее немного брату в рот, и он очнулся. Наш местный коновал, он же ветеринар и фельдшер, выправил брату вывихнутую ногу. Отец истопил баню, в которой брата как следует пропарили и прогрели и уже через три дня брат рассказал о своем таежном приключении и его спасении дважды Охотником.
Чтобы отблагодарить  Егора, отец пригласил  его на домашний ужин, и в ходе застолья протянул ему сто рублей. Бывалый разведчик, а ныне знатный охотник деньги не взял и заявил:
- Дядя Иван, семья у тебя большая и деньги тебе нужнее. Вот Ерофей собаку Дюжего тебе вернул в связи с гибелью Тарзана, продай мне Охотника, я прямо сейчас даю за него двести рублей, а по завершению охотничьего сезона передам еще десять шкурок соболя.
Отец возмутился:
- Вот не ожидал я такой обиды, Егор, от тебя. Да как такое могло тебе в голову прийти. Ведь я Охотника теперь до самой его кончины кормить буду, не утруждая никакой собачьей службой. Разве мог я подумать, что этот щеночек, которого я сразу окрестил Охотником, не только в полной мере оправдает свое «имя», но и станет спасителем моего любимиго сына.