Медведь

Русская душа, как и русский язык, многогранна.
Не хватит всей жизни, чтобы все увидеть и изучить.
В русской душе много комнат, и все они красивы.
Иностранцы ходят по ним, ходят до бесконечности.
Но у вас обязательно должен быть русский друг,
чтобы он показал, где чёрный выход.
(Рэйф Файнс)

Нынче летом, когда мой муж был в экспедиции, там неподалеку, через реку Витим приключилось несчастье. Медведь откусил кому-то голову. Звучит просто ужасно, но для тайги, видимо, нормально. А уж для медведя и подавно. Бывают, правда, и смешные истории привозит мой муж. Например, несколько лет назад работники поставили в лесу брашку, а когда пришли обратно, то нашли лежащего рядом с бочкой пьяного медведя. И лежал-то он точно так же, как люди пьяные лежат. Неприятное зрелище.
А вспомнила я все эти случаи, читая рассказ немецкого писателя Клаудии Брендлер, которая назвала его «Охота на медведя в Сибири». И уж так мне этот рассказ запал в душу, что решила я привести его здесь в собственном переводе в сокращении. Так как касается он непосредственно нашей Тайги, наших страшных медведей и мужиков русских, о которых, как ни странно, пишет она с особой любовью.
«Дегустация вин проходила в зале хозяев, в просторном помещении, заполненном высокими книжными стеллажами, там же стояла виолончель на подставке, особые шкафы, где настаивалось вино. Содержание первой бутылки уже сверкало в декорированном графине на столе из вишневого дерева. Мы же, приглашенные, рассаживались на изысканных стульях или прогуливались по сверкающему паркету. Пить еще было нечего, вино должно было сначала подышать. Поэтому все брали с полок то одну, то другую книгу или обсуждали актуальные фильмы и фельетоны из газеты «Zeit». Кроме меня, видимо, никого не волновало, что вино, должно быть, уже начнет бродить, если его и дальше будут заставлять дышать. Постепенно мои мысли улетели далеко.
К Володе, к охотнику на медведей.
Прежде чем я уехала, я слышала о нем в радиопередаче. Володя жил на Байкале, и очень много знал о медведях. Медведь, говорил он, ближе всего к человеку. Он сказал это очень красиво, своим мягким русским языком, и ведущий перевел. Уже в 18 лет Володя завалил ножом своего первого медведя. Иначе медведь убил бы его.
Первый медведь, сказал Володя, это самое тяжелое.
Наконец хозяин налил первое вино. Он покрыл лишь самое донышко бокала, так как мы должны были попробовать вина разных лет. Сначала нужно было поймать аромат вина, чтобы потом заставить его скользить вверх по языку очень медленно, чтобы каждый вкусовой нерв почувствовал вино. На корне языка, объясняет хозяин, вино на вкус совсем другое, нежели на кончике. Хозяйка кивает одобрительно. Поэтому сначала мы поболтали вино в полупустых бокалах, а потом осторожно начали пробовать. Это длилось долго, и никто не разговаривал. 
Володя пил, когда он был на охоте, прямо из ручья, из которого до него пил медведь. И все же, Володя и медведь не были врагами, но если они бы встретились, один из них должен был умереть. Прежде это всегда был медведь. Володя любил медвежатину. Как он говорил, медвежатина была необычной на вкус, и ее ни с чем нельзя было спутать. Когда он это говорил, у него бежали слюни. Я даже могла это слышать.
Наконец уже последняя капля достигла нашего последнего нерва на языке, и мы снова могли говорить. Чрезвычайно важно, объяснял дальше хозяин, какое послевкусие вино оставляет после себя. Трудно было выразить это послевкусие словами.  Мы молча прочувствовали послевкусие, пока хозяин опять не заговорил. Это первое вино еще молодое, говорил он, и хозяйка кивала со знанием дела. Это вино еще скромное, пугливое в аромате, ему еще нужно постоять несколько лет. Мы все соглашались. Да, это вино молодое, с осторожными ароматами. Тут один гость осмелился сказать, что это вино, несмотря на юность, все же имеет уже особую нотку. Хозяин сморщил свой лоб и переглянулся с хозяйкой.
Все были довольны, что настало время пробовать следующее вино. А потом следующее, которое потекло как бархат по нашим глоткам. За ним еще одно, еще более совершенное. Нам стало веселее, мы стали даже немного жадными. Мы уже меньше чувствовали, больше глотали. Вино не может так же  быстро дышать, как его можно быстро выпить. И лишь хозяин все еще катал его на своем небе, и это выглядело так, как будто он полоскал им горло.
Меня же охватила большая тоска по сибирской тундре.
Ты не должен бояться медведей, сказал Володя.  Если ты его боишься, то иди другой дорогой. Но если ты решился, иди по медвежьему следу. И если ты придешь к нему, обратного пути уже нет.
На этом месте была включена тихая музыка. После шестого вина я почувствовала дикий голод. Другие тоже оглядывались в поисках съедобного. Был сыр Моцарелла и черные оливки. Мы обступили столики, накалывали кусочки сыра и предлагали друг другу крошечные кусочки белого хлеба. Никто не брал много, не хватал, не чавкал и не глотал. Я спрашивала себя, что бы сказал на это Володя, если бы он сейчас сидел среди нас. Когда Володя был на охоте, он ничего не ел днями, а после у него был медвежий аппетит. Он взял бы тарелку к себе на колени и хватал бы обеими руками белые кусочки и черные шарики вместе с косточками, базиликом и шпажками. А после он бы срыгнул и налил бы для всех водки. Налил бы стаканы, наполненные до краев.
За столом теперь легко болтали о философии. Практически каждый в ней разбирался. Все говорили что-то. И только я одна пила и молчала, и думала о медведях.
Спящего медведя нужно обходить, сказал Володя. Если ты разбудишь его, он нападет. Медведю нужна лишь только одна секунда, и он идет только вперед.
«А кто твой любимый философ?», спросил меня кто-то, сидевший рядом.
Любимый философ. Это было мне так знакомо.
«Володя», сказала я громче, чем хотела. «Володя – мой любимый философ. Потому что он никогда не пьет из пустых стаканов».
Неожиданно в зале стало тихо. Поэтому я просто продолжала говорить: «И так как он хорошо знает медведей».
Я выпила последнюю каплю вина из моего стакана.
«Водку», сказала я, «чувствуешь на языке везде».
Все молчали. Я взяла бутылку вина и наполнила себе бокал. Налила до краев. Хозяин открыл было рот, и тут же снова закрыл.
«Ты не знаешь медведей», сказала я ему, «Но медведь знает тебя».
Кто-то хихикнул.
Я подняла свой бокал «Вы знаете, что говорит Володя?», спросила я в толпу, «Он говорит, что если медведь поймает тебя, то сначала откусит тебе голову. Да, именно голову, а не руки или ноги».
Я выпила.
«Медведь, однако, не очень вежлив», сказал один из гостей.
Володя говорил, что если медведь хочет есть, он не особо приятен. Тоже самое и с людьми. Я пыталась звучать так же, как Володя – глубоко и мягко, когда объясняла основные мысли его философии, и некоторые гости кивали в ответ.
А потом кто-то взял новую бутылку, не спросив хозяина.
«Медведь», сказала я, «ближе всего к человеку».
Мы все, кроме хозяев, подняли бокалы и выпили.
Неожиданно мне стало грустно. В конце Володя сказал, что он уже чувствует свой возраст. Он положил много медведей, но теперь он устал. И однажды придет день, сказал Володя, когда медведь найдет меня и убьет. И так и должно быть.
К сожалению, у хозяев не было водки, поэтому мы швырнули наши бокалы об стенку после того, как мы все выпили за Володю, залпом.
Настроение было еще хорошее, когда хозяева удалились.
Я не думаю, что еще когда-нибудь буду приглашена на дегустацию, но ничего страшного.
Все равно водка мне нравится больше.»   
После такого рассказа начинаешь задумываться о настоящей природе наших русских мужчин, скрытой (я еще надеюсь) у них где-то глубоко внутри, об естестве нашего народа и всяких таких вещах, которые притягивают чужие души в нашу страну. И как показывает мой опыт, нередко они задерживаются тут надолго.
Хоть нам и часто кажется, что наш человек измельчал, потерял связь с природой и растерял свои лучшие качества, другие - чужие, которые не могут уехать от нас, что-то еще такое видят в русском человеке. То, что не выведешь никакими рафинированными дегустациями вин. Настоящие, смелые и честные мужчины тоже еще где-то среди нас.  Смею надеяться ……