Сто тысяч медалей

ЕРОПОНТ ЕРОПОНТОВ

Я, богом избранный, не иначе, поэт, сочинял стихи, вот одно из которых, самое моё лучшее: "Ночь на дворе, опоросилась свинья, всё - бред, и всё - я." Не стали печатать ни в "Вестнике", ни в "Судьбе", нигде. Сказали: оставьте, пожалуйста, помещение! Когда новый Троцкий взял власть, я, патронташами перепоясавшись, вооружившись наганом, первым делом направился к старым своим редакторам. 


НОВАЯ УКРАИНСКАЯ ПРОЗА

Текст: "Стiй i мучся мовчки, а дома рiднi ждуть; i ранок бiлiє  за  тинками,  в
 саду, як люстро - ранок; павутинки обсипанi росою i свiтяться вiд  чистого
 неба. Ти ж мучся безпровинно, бо понурик надумав з кiстками взяти всiх. На
 думцi знов: "Переступить хоч закон, хоч щоi" Якби тому рудцевi  близько  в
 очi заглянув, був би вражений - аж скипiлiстю бiжать поблиски в окунюватих
 чоловiчках кароокого крiзь масивнi, мов з криги сiченi, скельця  окулярiв.
Лоб скосистий i бiлявий: рiзнить проти щiк, пройнятих брунатною тiнiстю."*

Перевод: "Стой, мучайся молча, дОма родные ждут, утро белеет за теми заборами, в саду, прекрасен - восход, паутинки обсыпанные росой, светятся под чистым небом. А ты, человек, мучайся без причины, нЕкто и кости твои возьмёт. Думаю: убью, не заметят. В глаза твои посмотрел, потрясён: человечество в них пробежало, как круг усечён, точно глазницы скелета. Лоб - белый, щёки выклеваны орлом."

 *Василь Барка. "Жовтий князь"

Мои комментарии по поводу данного произведения. Конечно, я немножко красок добавил. Пассаж вроде бы неплох, но таким тягучим, резиновым языком написана вся повесть, осилить тяжко: и льётся, и тянется без передыху. И как всегда у украинцев: в центре "самотний", безмерно и несправедливо страдающий "селянин", а вокруг нквэдэшники-москаляки мучители...


I ВСЭ

Що цэ такэ в Украйни моиый мылий трапылось, несмытнэ, як жовтэ, червонэ в блакыти, пид аксамытовым нэбом, Achtung-шмагтунг, нэ трэба ничого казаты, всэ - е, i всэ-такы - я, ты, мы, увэсь свит. Будьмо!

Вот так - поставил украинские слова "чудные", с "загогулиной", и всё: ты уже "гэний", "пысьмэннык". Теперь остаётся для полноты картины только москаля обхаять.


СОЛНЦА

Пусть маленькое, но я - солнце, из бумажника своего кормив всех детей, собак, кошек. И ещё одна поблизости такая же есть бабушка, которую я лично знаю, ходит с тележкой, сыплет за свой счёт страждущим существам корм.


В КОЛИЗЕЕ

Когда они выпустили на арену, где был я, Пабло Паоло, раб с острым мечом, разъярённых львов, твари, крутя хвостами, упали передо мной ниц, потому что Христу всемогущему я помолился. Император был потрясён, и знака не подала жена его, Эстер, моя тайная любовница. Все вынуждены были поднять палец вверх. На белом коне в город, спустя месяц, я въехал.


ДОЗИМЕТР И СПИРТОМЕТР

Самые недоступные в мире предметы. Надеюсь на свои чувства и вкус.


КПД ВЛАСТИ

С середины 50-х по 1990-й в Харьковских северных Пятихатках, в посёлке физиков-лириков, построено для нормальных людей...кпрдвмс - считаю - тысячи две домов, не меньше; с 1990 по 2014 - вполовину срок меньший - дом построен всего лишь ОДИН, и всем нам, коренным жителям, известно, кто квартиры в оном заполучил! Зато, гольф-клуб с помпой соорудили и роскошную гостиницу для педерастов заезжих. Не хочу конкретных имён называть, и так всё известно. Правильно Кернеса, если так, в зад подстрелили.


ЮРА ГАГАРИН (ФОТО)

Сто тысяч медалей за будущую свою смерть ты получил, не взяв её настоящую, королевы коленку потрогав, ахнув однажды лбом об асфальт. Уравновешено.


БРАУНИНГ

Я ехал поездом от Одессы до Харькова. Мелькали в окне серые деревья, серые столбы, серые хаты. О, Россия, думал горько я, доколе терпеть тебе? Поел курицу, которую, дитя, ты мне приготовила, красные помидоры, звонкий огурец, рюмку проглотил коньяку, думал о тебе, люблю тебя. В Люботине в купе влезло какое-то мурло с рыжим на лбу оселедцем, нетрезво икало, дыша чесноком, требовало денег на дело украинской революции, пассажиры смущённо полезли в кошельки, а я достал браунинг, щёлкнул затвором. Подъехали на главную станцию, подняв воротник коверкотового пальто, подхватив чемодан, в котором лежала рукопись моего романа, я выкатился из вагона. Полилось из-за тучи холодное, ясное солнце.


ДОРОГАЯ

КПЕ говорят: всё - проявление некой вселенской матрицы, голограммы, пёрднул, а это уже было предопределено, в высшем заложено; и тут же: все явления на свете управляемы. Давайте разберёмся. Мог я не пёрднуть в тот миг, брокколи со стола шведского переев? Не мог. Но, отбежав, направил струю сероводорода от скопления людей в сторону шевелящегося от ветерка окна. Никто ничего, слава богам, не заметил! И, спустя полчаса, я, легко за фикусом покорив тебя, придя в гостиничный номер, расслабив красно-жёлто-зелёный на горле галстук, рухнул в постель, едва успев написать записку тебе: до 6-ти вечера не буди, дорогая.


ЛОМОНОСОВ, ПУШКИНН, ГОГОЛЬ, ЕСЕНИН, ГАГАРИН

Когда в 1990 году я и жена новоявленная моя по велению сердец наших приехали для поклонения в Киев, как в место для русских святое, мы посетили Лавру. И видели там в чистеньких, вычищенных подвалах трупы древних людей под золочёными попонами. Это зачем - мы переглянулись? Прах - праху, и т.д., всем известно. Думайте о живых! Мои носки на ребристой батарее ночью от радиации светились. Впрочем, в киевской золотом шитой церкове, мне подумалось: христианство, это одно - песнь от злодейства погибших. И я вспомнил Гоголя и его "Тараса Бульбу". Господи, ничего в этом мире не изменяется! Ломоносов, Пушкин, Гоголь, Есенин, Гагарин.


ДЖАЗ

Никогда, ни одной равной другой ноты, каждый раз по-новому. Но всё это одно.


МОТОР

Молятся некоторые о войне, о мифической победе в ней, на ножи в итоге воздеты. А потом кричат: холокост! подсчитывая на трупах прибыль. Старый мотор. А надо не так.


Р-ИЕ

Надо стада англичан, голландцев, шведов, ирландцев, испанцев, португальцев, итальянцев, греков, албанцев и прочих, жующих 24 часа в сутках траву, в плен захватить и, щёлкнув перед носом у них пальцами, пробуждая от сна, сказать: забыли, кто вы есть на самом деле? Мы - одно. И ядерные ракеты на всякий случай.


Е-И

Русские наоборот: "Только бомбить!"


Р. и Е.

Ленин, Сталин, Днепрогэс, СССР.


ПОЁТ МОЯ ГИТАРА

Тиу, тоу, тин, тон, ррр, сныб, бба, тиу, тау, ржбэ... Фиэрсети энд лав. Ненависть и любовь.


ХОХОТАЛИ

Есенин выпалил из нагана, подаренного ему Кировым, в потолок, шутил, бросил брезгливо его, дымящийся, на пол, да никто с ним не собирался шутить, душили удавкой, ужалили огнём ему в правую бровь. Труп поэта завернули в ковёр, измывались над мёртвым телом, сыпя пепел папирос прямо в лицо, хохотали. Скоты.