Ну что за люди?! Кому? Зачем? И вообще, какого черта? Истина права – когда тренькает звонок – работать невозможно. Приходится подниматься. Идти к двери, или тянуться к телефону, а потом непременно слушать чьи-то нудные объяснения, зачем он набрал этот номер, зачем позвонил в дверь. Известно ведь, что в минуту, когда приходят хорошие мысли – хорошие люди не приходят.
Что же вам всем надо от меня…
Игорь Петрович Бескудин. Прошу любить и жаловать. Журналист и по совместительству, заместитель главного редактора областной газеты. Сидит он сейчас в рабочем кресле у себя дома, и болезненно морщится. Ему не хочется подниматься, не хочется идти к входной двери, где уже пять минут – а кажется, что целую вечность – трезвонит какая-то сволочь и совершенно не понимает, что видеть его совершенно не хотят. А может быть это они – тогда все – хотя, они бы…
Нет, не они, судя по настойчивости, с которой палец пришельца топит кнопку звонка, это кто-то из своих – другой бы давно бросил и ушел восвояси, или, если рассматривать самый плохой вариант, то есть их – дверь давно бы слетела с петель. Значит, свои. Ругаясь в полголоса, Игорь Петрович поднимает себя из кресла, и шаркающей походкой смертельно больного человека идет до двери. Кто-то из своих, - думает он, а свои, это кто? Жены давно нет – ушла. Друзья по работе – так с ними виделись – двух часов не прошло, да и никто из них не испытывал желания прийти под вечер и поговорить… Закончить мысль не позволят слишком короткая маршрутная линия, от кресла до входной двери.
- Кто там, - готовиться к жесткой обороне Игорь Петрович, поэтому вопрос звучит - Какого черта…, хотя лицо скрыто за улыбкой приветливого, но страшно занятого человека.
- Игорь, ты что спишь? Это я – Алексей, - раздается за дверью голос брата.
Притворство покидает лицо Игоря Петровича. Перед младшим не следует притворятся, во-первых, все равно раскусит, умный мужик, хотя и бездельник, а во-вторых, чести много для охламона.
- Погоди, не трезвонь, ради Бога, голова раскалывается, - щелкает замок, появляется улыбающаяся физиономия Алексея Бескудина.
- Ты извини, что вот так, - в голосе и на лице искреннее сочувствие, - должок принес. Побоялся, что если не отдам, то обязательно потрачу, - его рука ныряет во внутренний карман.
- Ты проходи, Леш. Вон в зал проходи. Я сейчас таблетку проглочу, а потом уже поговорим, - младший пытается протестовать, но Игорь Петрович уже скрылся в ванной.
Пока Алексей разувался, проходил в комнату и уютно располагался в кресле, Игорь Петрович забросил в рот две таблетки какого-то импортного зелья и тоже прошел в зал. Сердце слегка замерло, ощутив лошадиную дозу стимулятора, а потом опять забилось, и при этом его толчки уже не отдавались в висках, а изо рта исчез неприятный привкус.
- Так про что ты говорил-то?
- Должок возвращаю, - повторил Алексей, вполне понимая состояние старшего брата, - премного благодарен, - и указал рукой на конверт на журнальном столике.
- Быстренько ты обернулся с деньгами-то, или не пригодились?
- Пригодились, - улыбнулся Алексей, - но это особая история, можешь статейку даже написать. Гонорар естественно пополам, - Истории, которые приносил обычно брат, были иллюстрациями нашего жизненного абсурда, неизменной правдой, и как следствие, совершенно не приспособленными для печати в газете такого масштаба, как областной ежедневник.
- Что у тебя там, - проявил все-таки интерес Игорь Петрович.
- Ты знаешь, у нас тотализатор работает?
- На ипподроме, - махнул рукой старший брат, - его сейчас милиция разрабатывает…
- Нет, при ассоциации телохранителей.
- А это еще что такое?
- Эх, пресса, - ухмыльнулся Алексей, - не знаешь, что в городе делается.
- Короче, - Игорь Петрович знал, что если дать волю, то брат будет тянуть кота за хвост очень долго.
- Короче, так короче. Собрались ребята. Спецура, морпех, ВДВ. Понял, в общем, о ком говорю. Безработные. Специальности нет. Привычнее головой кирпичи ломать, а не думать.
- Зря ты их так. Есть, среди них, и толковые ребята, - вступился Игорь Петрович.
- Толковые – пристроились, - резонно возразил Алексей, - так вот, их эта самая ассоциация и пристраивает, телохранителями к «новым русским», к эстрадным звездам местного разлива. Понял?
- Что-то я слышал, - напряг память старший брат, но потом махнул рукой, - рассказывай дальше, а то пока я на своем чердаке раскопаю…
- Ладно, речь о чем – всех трудоустроить возможности нет – это понятно. Вот они и тренируются, что бы значит быть в форме. Проводят бои, на ринге. Полный контакт. А там естественно и ставки… ну как? Знал об этом?
- Нет, - Игорь Петрович посмотрел внимательно на брата, - только ты как на эту публику вышел?
- Это другая история, отношения она к делу никакого не имеет, поэтому ее рассказывать не буду, - отрезал младший брат.
- Ладно. Только это ведь не материал, сам понимаешь, доказательства нужны, свидетели…
- Не глупей паровоза-то, есть доказательства, - Алексей выложил на стол видеокассету.
- Что это, - кивнул на нее Игорь Петрович.
- Съемки боев недельной давности. Сам понимаешь, строго секретно, для домашнего пользования. Есть там пара моментов…
- Что за моменты, - поинтересовался Игорь Петрович, уже предполагая ответ, на основе полученной информации.
- Увидишь, - с нечитаемой интонацией, отмахнулся Алексей, - только, перед просмотром – есть, не рекомендую.
- Деньги оттуда, - быстро сопоставил информацию Игорь Петрович.
- Да, - кивнул Алексей, - за два дня насобирал. Но, сам понимаешь – просто так, не прорвешься. Нужны рекомендации. Ну а там, все как в кино, свои фавориты, свои темные лошадки. Много крови и еще больше денег. Сам понимаешь.
- А кто тебя навел?
- Знакомый. Он там за своего.
- Ясно. Ты сам-то кассету смотрел?
- Смотрел. Зрелище, конечно не очень. Сплошная натура, но если не первый ряд, то даже заводит. Там одна дама так орала и бесилась во время поединка, что ей врача приглашали. Истерика случилась, - Алексей замолчал, вопросительно глядя на брата.
- Дама, истерика…, - в голове что-то колыхнулось, - жена мэра, госпожа Концова…
- Есть контакт, - кивнул Алексей, - за что тебя и уважаю.
- Алексей, - вдруг изменил тему разговора Игорь Петрович, - если это твое новое пристрастие, то я его не одобряю.
- Только не надо, - поморщился Алексей, - это было исключительно разовое посещение, да и то по крайней необходимости. Ты же знаешь, я этого не люблю.
- Не любитель, - вопросительно повторил Игорь Петрович.
- Я тебя умолю!
Беседа прервалась. Игорь Петрович молча крутил в руках кассету, прикидывая в голове шансы, что такой материал пропустят. Шансов было маловато. Он отложил на потом и кассету и размышления.
- Слушай, Игорек, - обратился к брату Алексей, - возьми меня на работу. В редакцию.
- Ты это серьезно, - удивился Игорь Петрович.
- Конечно, серьезно. Мне тридцать с копейками, а я вообще не при делах.
- Хочется спросить, а что ты умеешь?
- То есть?
- Ну, кем тебя брать в редакцию?
- Водителем, или курьером, каким-нибудь…, - пожал плечами Алексей.
- Курьерам нашим – самому старому девятнадцать.
- Ну, водителем. Ты же знаешь, как я вожу машину. Или может, наборщиком, ну, кто там у вас еще есть…
- Погоди, погоди. Машину ты водишь классно, но камикадзе мне как раз и не нужен. Печатаешь ты тоже хорошо, с «комом» знаком…
- Ну, о чем я и говорю.
- Погоди, не спеши… Слушай, а может тебя журналистом взять. Штатным. Писать умеешь, говорить тоже, с людьми в контакте. Художественный подход имеешь… А?
- Журналистом, - Алексей задумался.
- Значит так, возьмись, черкани пару статей. Я покажу нужным людям. А там посмотрим. Лады?
- Что к тебе в газету?
- Нет, конечно. У нас и штат укомплектован, и сам знаешь, мы с губернаторского стола кормимся. Поводок у нас короткий… Но рядом с нами, дверь в дверь «молодежка».
- «Молодежка». Я подумаю, - но по лицу Алексея не было понятно, понравилась ему эта идея или нет.
Что-то такое мелькнуло в голове Игоря Петровича… Что-то такое, может быть и не гениальное, но оно могло… Да, черт возьми, почему бы и нет! Должен же быть выход из этой дурацкой ситуации…
- Подумай, да кстати, у меня тут дома скопился кое-какой материал. Мысли, планы, кое-какие наработки есть… Если хочешь, можешь покопаться в нем. Там, конечно, не все подойдет, но есть и интересные вещи.
- Ладно, - кивнул Алексей.
- Вот и отлично, они у меня все равно без дела лежат – руки все не доходят, а так…
- А не жалко? Вдруг сам решишь?
- Не, - безнадежно махнул рукой Игорь Петрович, - это вряд ли.
- Ладно, как скажешь, возьму, посмотрю, может и правда.
- Вот и отлично, - старший брат даже повеселел, да что там повеселел, у него словно огромный такой булыжник с души исчез. Теперь можно было вздохнуть спокойнее, а там глядишь, и правда…, - вот-вот, ты, значит, посмотри, а я поговорю на эту тему с соседями.
- Спасибо, Игорек.
- Нет вопросов, только ты как напишешь, мне покажи, я посмотрю, может быть, что-нибудь дельное подскажу…
- Ладно.
- Да, обязательно, сначала мне, а потом уже к редакторше пойдешь.
- Редакторше?
- Так в молодежке «главный» женщина, ты что не знал?
- А откуда, - удивился Алексей.
- Ну, да. Маргарита Львовна. В народе – Марго.
- И ничего себе, эта Марго, - поинтересовался Алексей и внимательно так посмотрел на брата, очень так внимательно.
- Ты чего, - попытался отмахнуться Игорь Петрович, но не надолго, пришлось сознаться, - она, брат, она.
- Понятно. Ладно, давай твои бумажки, посмотрю, может и правда, стоит этим заняться. Тем более, что Бескудин, мл. тоже звучит.
- Еще как звучит, - облегченно рассмеялся Игорь Петрович… Слушай, братишка, ты еще кулинарию не забросил?
- Нет, а что?
- Да у меня там рыба, мужики угостили, а я не знаю, что с ней сделать – жалко если пропадет.
- Ладно, давай посмотрю – грешно хороший продукт портить.
- Вот-вот. Ну и пока там колдовать будешь, я одно дело доделаю, а потом вместе и поужинаем. У меня тут заначка имеется…
- Ну понятно…, - смеясь протянул Алексей, скинул пиджак, галстук, и подворачивая рукава отправился на кухню…
Игорь Петрович проводил взглядом брата, достал из рабочего стола чистый лист и принялся что-то быстро-быстро писать, периодически поглядывая то на дверь кухни, где что-то шипело, скворчало – готовилось, одним словом, а то на чемоданчик, стоявший как раз, слева от стола.
Ну а дальше и вовсе стало хорошо. Был накрыт стол, расставлены рюмки и тарелки, разложены ножи вилки. Стол холостяка, конечно, не ломиться от яств. однако, для дорого гостя всегда обнаружится бутылочка чего-нибудь этакого, с соответствующей всем мировым стандартам закуской, тем более, что… А там дело дошло и до кофе, и до разговора семейного… В общем получался такой замечательный семейный ужин, на котором посторонним просто нечего делать… нет-нет, никаких там секретов особенных не обсуждалось, разве только семейные, предназначенные только для самого узкого круга посвященных. Шутки, намеки, тени обид, давно вышедших из употребления, но все, только семейное… Дело тем временем шло к полуночи. Игорь Петрович раздобрел, и предложил брату заночевать, но Алексей отказался, под предлогом, что ждут его в другом месте, куда он клятвенно обещал прийти, не зависимо от состояния. Семейная пирушка окончилась, Игорь Петрович проводил брата до двери, вручил ему чемоданчик «дипломат», обнял пьяно, по-братски. Алексей похлопал брата по плечу, пообещал не тянуть с идеями и отправился восвояси.
Игорь Петрович остался один. Когда дверь за братом закрылась, с лица его сползла пьяная веселость. Даже румянец, которым обычно пылают щеки хорошо выпивших, исчез. Лицо его стало серым и некрасивым. Усталость неожиданно навалилась на него, и он, не выдержав этого давления, опустился в кресло, думал передохнуть – а сам заснул.
Алексей шел домой. Только не к себе – его квартира сегодня пустовала. Шел он к подруге, той самой, которой обещал добраться, в каком бы виде не был. Они встречались достаточно давно, но как-то все наездами. Вроде и было у них все серьезно, но Алексей молчаливо противился изменению своего статуса холостяка. А спроси, почему – он, наверное, и сам не смог объяснить…
Ночной город нравился Алексею. Количество машин быстро шло на убыль, дышать становилось легче, а темнота скрадывала недостатки, которыми был полон этот город, да как, наверное, и любой другой…
Ему вдруг захотелось курить. Это после принятого, - подумал Алексей. Курить он бросил больше года назад, но все еще хорошо помнил, как был привязан к этой дурной привычке, и какие усилия ему потребовались, чтобы покончить с ней. Попытался переключиться. Почти насильно стал размышлять над тем, каково ему будет на работе, если, конечно, все получиться. Думалось о хорошем. А потом, внезапно, появился в горле комок, а дышать захотелось часто и глубоко. Будь у него семья, настоящая, с женой умницей и миленькими детишками, не был бы он им надежной опорой. Не позволял характер. Работ он поменял великое множество, но подолгу ужиться не мог нигде.
Самые лучшие воспоминания хранил о море, по которому ходил в «загранку». Но контрабандистов во флоте не жаловали, особенно тех, которые попадаются по мелочам. Отходил он на «Максиме Горьком» всего три сезона…
А еще в его жизни были горы, но и там не сложилось. Пока учился в институте – ходили каждое лето, было весело – дух захватывало. Горы… Стихи… Костры… Восхождения. Мечты. Там, в горах все было ближе и звезды, и люди… А потом все оборвалось. За одно восхождение, в лавине, похоронил он свою первую любовь, друга и еще семерых друзей. Из партии попавшей под снежный поток, лишь он один остался без царапин. Хотя и сорвало его, и крутило, и несло вместе со всеми. Без царапины, без единой… Всю ночь шли поиски, а наутро, парень из спасательной службы принес в лагерь только голову Вероники. Ее волосы, пепельные, длинные были превращены в спутанный колтун, часть скальпа была снесена до черепной кости, глаз не было…
Алексей почувствовал дурноту, перед глазами, опять, как кадр из кошмарного сна, мелькнула картина. Ни смотреть на нее, ни тем более коснуться, он так и не смог. Голова – это все что осталось от восходящей партии, ну и он сам. Без царапинки. Естественно, что больше в горы, он не ходил. И речь шла не о страхе перед смертью – нет. Но даже в городе, иногда, под снегом, видел он тела, которые не удалось отыскать поисковой партии. Прошло уже более десяти лет… Не вернулся он и в институт. Там все было…
Пошел дождь. Дышать стало легче. До дома подруги оставалась пара-тройка остановок. Горели витрины уродливых коммерческих ларьков предлагали сигареты, нехитрую закуску и выпивку в изобилии. Рядом стояли какие-то изломанные, серые молодые люди, в карманах которых таились радости экстремального порядка, а рядом с ними, оканчивая список доступных радостей жизни, стояли потрепанные девицы… Воспоминания отступали тускнея…
Шагов через сто, появился знакомый поворот, а потом и знакомый подъезд. На третьем этаже светилось знакомое окно. Алексей подумал, что подружка еще не спит, и ругаться за поздний приход не будет. А ему, впервые за все время их знакомства захотелось услышать упреки в свой адрес. А еще, захотелось оправдываться перед ней, и получить прощение.
Стучать или открывать дверь своим ключом не пришлось. Едва он подошел к двери, как она отворилась, на пороге стояла Кристина.
- Что случилось, малыш, - Алексей, опустил на пол чемоданчик и взял девушку за плечи.
- Ничего, - мотнула головой подруга, - просто второй час ночи, а тебя все нет и нет. Я беспокоилась…
- Понимаешь, зашел к брату, думал на минуту, а получилось допоздна. Был он какой-то, - Алексей подыскивал слова, - не в себе, что ли… Ты извини меня.
- Да, ладно, - махнула рукой Кристина, - проходи, не стоять же на пороге.
Равнодушный этот тон, как-то больно царапнул слух Алексея, но он подавил в себе недовольство, чувствуя собственную вину. Он вошел. Снял куртку, поставил чемоданчик за дверь. Подошел к Кристине. Чувствовал, чем-то, что там, в глубине души, что и у нее не все в порядке. Она стояла, прислонившись к дверному косяку, обняв себя руками, и смотрела на Алексея. Он подошел к ней и поцеловал ее в висок. Аккуратно так, почти дыханием.
- Извини меня, я исправлюсь, - проговорил он, глядя ей в лицо.
Кристина не говоря ни слова, прислонилась к нему. Отпустила свои плечи и переложила руки ему на грудь. Алексей рассматривал ее, как будто в первый раз. Шея, щека, волосы прятали завиток ушка. Была она без косметики. Просто белая, до прозрачности кожа. Там, куда он поцеловал ее, вился тоненький сосуд. Голубой, подрагивающий. Алексей захотел увидеть ее глаза, но Кристина дышала ему в плечо. Они простояли достаточно долго, но менять положения не хотелось. Было в этом что-то такое…
Вдруг Алексею показалось, что девушка плачет. Не то, что он что-то увидел – просто помстилось. Рукой коснувшись подбородка он заставил девушку посмотреть ему в глаза, а сам заглянул в ее. Там многое изменилось, а может, он раньше никогда не вглядывался в них. И это неожиданно испугало его…
Для Кристины Алексей был загадочным и непостижимым, а в силу того, что она чувствовала, его несерьезное к ней отношения, она боялась быть навязчивой. Хотела оттянуть момент, когда наскучит ему, и он ее бросит. А то, что такой момент обязательно наступит, она не сомневалась. Вдруг, ей показалось, что этот момент наступил. Что сегодня он пришел лишь для того, что бы сказать ей «прощай». Именно отзвук этого и почувствовал Алексей, но на минуту раньше, чем она дала волю слезам.
Не особенно понимая в чем дело, Алексей не нашел ничего лучше, чем поднять ее на руки и отнести в комнату. А Кристина, дала волю страхам и теперь всхлипывала в голос. Честно говоря, Алексей направлялся к спальне, но слезы заставили его изменить направление. Он прошел в зал и сел вместе с ней на диван. И там, не отпуская ее начал покачиваться, даже что-то напевать под нос, совершенно неразборчивое.
Он не знал сколько прошло времени, но когда он взглянул на нее, то увидел, что Кристина спит. Ни сколько не удивившись, он перенес девушку в спальню и уложил на кровать. Укрыл одеялом и перед тем, как выйти и закрыть дверь, включил маленький ночник – эта взрослая девушка боялась спать в темноте.
Теперь Алексей знал, что его ждет – бессонница. Он прошел на кухню. Осмотрелся. Поставил чайник, приготовил чашку для кофе, потом принес кейс. Открыл его и присвистнул. В чемодане лежали несколько дискет и лазерных дисков. Алексей хлопнул себя по лбу, за несообразительность. Ведь сказали ему, что там много всего, а он нес его всю дорогу, но ему так и не пришло в голову, что он слишком легкий для бумаг.
- Вот и посмотрели, - пробормотал он вслух, - наливая кипяток в чашку. И ведь всегда так, только захочешь поработать – на тебе. Всякая возможность трудиться становиться невозможной.
Алексей присел на табурет и сделал глоток кофе. Интересно, почему так всегда получается. Обидно ведь. Он еще раз посмотрел в чемоданчик. Оказалось, что у импортного кейса имеется двойное дно. Он пододвинул второй табурет и положил кейс на него. Сделал глоток из чашки и принялся за осмотр содержимого кейса, оставляя содержимое «секретного» отделения на потом. Несколько пачек дискет с разноцветными этикетками, тщательно перетянутые резинкой для денежных купюр. Диски были уложены в прозрачные пакеты, тоже с этикетками, но понять смысл цифр, букв и каких-то еще иероглифов без тщательного осмотра было невозможно. Алексей выложил все это на стол – без компьютера это была бессмысленная куча пластмассы.
Потянул за яркий кожаный язычок и открыл секретное отделение. Несколько листов А4 формата. Часть исписаны, часть чистые. Первых всего четыре. В кармашке обнаружился конверт с надписью «Алексею Бескудину».
- Очень интересно, - пробормотал Алексей, откладывая конверт в сторону.
Кейс был пуст. Алексей закрыл его и хотел отставить, но его смутила толщина. Судя по ней, существовало еще какое-то пространство. После тщательного осмотра обнаружилась кнопка, при нажатии на которую с легким скрипом открылась верхняя крышка. Там лежали две пачки сигарет «Честерфилд» и пистолет с запасной обоймой…
Когда-то давно, ему очень хотелось иметь огнестрельное оружие, он даже прикладывал определенные усилия, что бы получить разрешение. Однако, что-то не заладилось и пришлось бросить эту затею. Однако, такое вот приобретение сейчас его не порадовало. Однако, понимая, что вот так сидя, он ничего не поймет. Алексей отодвинул «дипломат» и взял конверт, где было отпечатано его имя, и вскрыл его.
«Привет, брат!
Это на тот случай, если возьмешься ты за архив не сразу после нашей встречи.
Однако, если ты читаешь эти сроки, значит – взялся, и сейчас перед тобой это письмо, пистолет и несколько листов бумаги.
Начну с бумаг – там написана расшифровка знаков, которыми снабжены дискеты и диски. Там все просто. Теперь пистолет – это мой. Он чистый, на него даже есть разрешение, оно здесь же, в карманчике под молнией…
Очень даже может быть, что сейчас ты с недоумением смотришь на это все, а может быть, даже произносишь что-то вроде: И какого хрена…
- Угадал, почти угадал, - пробормотал Алексей
…а теперь, позволь мне попытаться объяснить все это.
- Ну, попробуй, - тихо произнес Алексей, - и уж будь добр, пусть это будет хорошее объяснение, убедительное и честное.
Во-первых, на дискетах и дисках действительно находиться архив. Не редакционный, и даже не мой личный. История его возникновения – долгая, и если говорить честно, всю ее, ну то есть с самого начала я не знаю. Мне все это досталось, отчасти случайно… Вот черт, не так-то это просто, как оказывается…
- Ну ты уж постарайся, - язвительно подбодрил брата Алексей.
Наверное, все-таки, нужна краткая историческая справка. В свое время, теперь уже, просто давно, я работал в одной газете – «Криминальное чтиво». Как теперь принято говорить, это была «желтая пресса». Так себе, газетенка, сразу признаюсь. О ее специализации можешь судить по названию. Но я был молод, горяч, считал, что читателю это интересно… Думаю, что если вспомнишь себя молодого, то сможешь понять и меня тогдашнего. Так вот, волею случая, пересекся я тогда с одним «тяжеловесом» – так у нас называли важняков из прокуратуры. Там, между прочим тоже разные люди работали. Мы тогда пытались вести журналистское расследование, хотели опередить органы в поимке маньяка. Нормальная такая ситуация, тем более, что они, то есть органы, как-то не особенно суетились, а нам надо было поднимать тираж. Так вот, роем мы, у меня выстраивается такая очень интересная картинка. Да, и вот я, отправляюсь к этому самому важняку, хочу, значит, ткнуть его носом и сказать, что, мол, зря они свой хлеб едят. Молодой был, дурак, даже сейчас стыдно… Ну это ладно. Прихожу, тыкаю, а он смотрит на меня так… так… ну в общем, словно он меня ледяной водой облил. А потом, приглашает он меня в ресторан. Пойдем, мол, отобедаем. Я уж подумал, что и правда, поддел его.
И вот там, в шуме и гаме, он наклонившись к самому моему уху называет мне имя того, кого, собственно говоря, все ищут… Я с ним не соглашаюсь, потому что из моего расследования выходит совершенно другое… Пытаюсь, значит, с ним спорить, а потом до меня, наконец доходит, какое имя мне он назвал… Веришь нет, у меня по спине как будто змея ядовитая проползла. Спрашиваю – это точно, а он кивает. Спрашиваю – и что, доказательства есть? – Он опять кивает. Спрашиваю, указывая на свои бумаги – а это, подстава, и снова получаю в ответ кивок.
Я тебе то имя называть не буду – сам прочтешь. В общем, бросили мы это расследование. Не по зубам нам это было. Да что там о нас говорить – прокуратура ничего не могла сделать. Да, зато с важняком этим я подружился, и однажды, он рассказал мне, что есть у него архив. Этот самый. С его слов я узнал, что он не первый владелец, он только добавил туда кое-что из своей практики. Он уже тогда опасался, что о существовании архива известно некоторым из тех, кто там фигурировал. Вот так я узнал о существовании архива, правда тогда он, по большей части был на бумаге. Два огромных таких чемодана. Немного бумаги, а все остальное – фотокопии, то есть пленки… Он рассказал мне где все это находиться, и когда он погиб, я естественно все это забрал и перепрятал, а потом, осторожно, документ за документом, оцифровал. Больше года этим занимался, ну и естественно, пополнял… Понимаешь, когда я перечитал архив, многое упростилось, такое ощущение было, что слепому вручили очки. Два слова в газете, а ты уже знаешь о ком, или о чем идет речь… Да. Естественно, что такое знание невозможно было спрятать, проскальзывало оно словно само по себе, то в одной статье, то в другой. В конце концов, я тоже вынужден был бежать – надо было спасать архив, а заодно и собственную шкуру. Так я и оказался здесь. пару лет вообще ничего не писал, кроме лицензий на фильмы и спектакли…
Да, на какое-то время они потеряли мой след. А вот совсем недавно, я понял, что опять под наблюдением…
Так что не было у меня другого выхода, как попытаться спасти, хотя бы архив, я как Раз ломал над этим голову, когда пришел ты. Сам понимаешь – это была судьба. Так что, сам понимаешь, архив надо спрятать, чтобы до него не добрались. Естественно, что бы знать о ком идет речь, знать, кого тебе следует опасаться – его надо перечитать. Тогда все станет на свои места…
Что ж, самое главное я тебе написал. Теперь можно подумать и о собственной шкуре. Даже и не знаю, удастся ли нам еще раз увидеться. Очень может быть, что как раз в тот Момент, когда ты читаешь письмо, они уже собрались у моей двери. А может быть, мне повезет, и я сумею ускользнуть…
Теперь подробнее о том, как со всем этим разобраться. В большинстве своем, и на дисках, и на дискетах копии документов, правда, на дисках, есть еще некоторые видеоматериалы, которые просто не влезают на дискеты. Понимаешь, одним словом…
- Это-то, как раз, я понимаю, - согласился Алексей.
…разбираться так:
Красная этикетка – опубликованные статьи. Красные с пометкой «Р», значит, материал вышел не весь, а с купюрами. То, что не вошло в опубликованные статьи – просто любопытный материал, который позволяет расширить прочтение статей, ну и как следствие, твое мировоззрение или миропонимание.
Синяя этикетка – их отложи отдельно. О них речь пойдет позднее. В последнюю очередь. На них цифры и буквы, собираешь под одной цифрой, в алфавитном порядке.
Черная этикетка – документы, в тексте ссылки на копии документов, которые отсканированы и перенесены на диски.
Белые этикетки – это комментарии к документам, статьям, фактам, материалам.
Все описанное выше – можно рассматривать, как просто занимательно чтиво, если, конечно, ты любишь черный юмор, фильмы ужасов, документальные детективы, где финал заменяет надпись, что дело прекращено, в связи с неожиданными форс-мажорными обстоятельствами (смерть следователя, пожар в следственном отделении или прокурор попался во время полового акта с малолеткой). Все понятно?
- Куда уж яснее, - ответил на вопрос Алексей, распечатал пачку и закурил.
Теперь о синей этикетке. Это документы. Они сканированы, но это подлинники. Как ко мне попали эти документы – у многих из них, сложный, а зачастую и кровавый путь. Многие хорошие люди заплатили за них, кто карьерой, кто собственной жизнью, а кто жизнью и здоровьем близких людей.
Теперь вопрос следующий: если вдруг, ты решишь не читать этих документов – это ведь тоже вариант. Так вот, что тогда делать с ними? Вариантов много:
Выкинуть и забыть;
Передать соответствующим органам;
Хранить у себя. На тот случай, что их путь будет отслежен и придется спасать собственную жизнь. Большинство из этих документов все еще имеют силу.
Но следует помнить и понимать, что первый вариант исключается последним. Второй вариант чреват тем, что еще живы и служат те, кто фигурирует в этих документах. А посты они занимают, сам понимаешь, не маленькие. Можно, наверное, придумать и еще варианты, но все они обязательно будут упираться в уже перечисленное…
Ты конечно вправе спросить, почему я сам не принял какого-то решения – не знаю, все слишком сложно. Здесь и страх, и чувство долга, журналистская этика – всего много. Я просто физические ощущаю, что стою на обрыве… Вполне возможно, что это письмо, своего рода, завещание. Может быть, меня уже нет…
И знаешь, еще что. Я ведь отлично понимаю, что чемодан этот, точнее эти документы, они как проклятие. И использовать нет возможности, и выбрасывать нельзя… Хотя, внутренне, я надеюсь, что бумаги эти еще могут пригодиться, а главное, что именно ты, сможешь найти настоящий вариант для их применения…
- А молодец у меня братан, - Алексей отбросил письмо и достал очередную сигарету, - все что делает – делает обязательно через ж…. что, нельзя было посоветоваться, даже нет, просто, поговорить.
Алексей поднялся с табурета и пересек кухню. Он кипел. Он был готов столько наговорить Игорю, что наверняка, после этого, они бы уже никогда не назвали друг друга братьями.
- Черт, возьми, - выругался Алексей, навел себе кофе и вновь потянулся к письму.
… тебе следует хотя бы приблизительно знать, кто интересуется этими документами:
Первые, те, при ком эти документы были созданы. Они желают заполучить их назад, но вполне могут согласиться на то, что бы они были уничтожены, все бы хорошо, но уничтожат они их, скорее всего, с их владельцем.
Вторая группа, туда входят многие, кто желает получить эти документы для дальнейшего использования. Их гибель документов не устраивает, но их абсолютно не волнует жизнь их теперешнего владельца.
Вот такой расклад. Следует помнить, что первые несколько слабее вторых, но первые все еще находятся во власти, а вторые только рвутся к власти, но на них работают деньги – огромные деньги…
- Черт! Черт! Черт, - он посмотрел на стопки дискет, - как ты там говорил, брат. Хочешь - уничтожь, хочешь – храни…
А может действительно, - мелькнула у Алексея мысль, собрать всю эту галиматью и оставить где-нибудь в электричке…, - но мысль не родилась до конца, ее перебила другая, - жалко, что нет рядом компьютера. Может, Игорь переоценил ценность всех этих документов, будь они не ладны.
Только что-то подсказывало ему, что ценность их Игорь обозначил вполне точно.
…да, есть еще и третья группа лиц. Им глубоко наплевать, что было, что есть и что будет. Они в состоянии хорошо устроиться при любой власти. Но узнав, что это большие деньги, скорее всего, и они потянуться за всем этим.
С кем из них лучше связываться – не знаю. Самое лучшее ни с кем, но, наверное, так не получиться…
Вполне понимаю, что ты сочтешь все это просто дурной шуткой на пьяную голову, но уверяю тебя – это все – правда.
Прости, что все так. Крепко обнимаю.
Игорь Петрович Бескудин.»
Часы пикнули пять часов утра. Алексей огляделся. Огромное облако сигаретного дыма плавало по кухне. Голова гудела – кофейник кофе и почти пачка сигарет – удивляться нечему. Алексей поднялся, выключил свет и распахнул окно. Холодный осенний ветер ворвался в комнату, начал трепать и рвать сизое облако. Алексей, который во время чтения успел раздеться до плавок, стоял теперь у окна, чувствовал, как кожа покрывается мурашками, и это было приятно…
Когда, комната очистилась, Алексей первым делом разобрал на столе, вытряхнул пепельницу в мусорное ведро. Какое-то время он смотрел на кейс, но потом решительно закрыл его и вынес в прихожую, решив, что разобраться с этим он еще успеет. На столе осталось только письмо… Алексей не сомневался, что еще не раз вернется к нему. Но только не теперь…
Предрассветной слабости не было. Была необходимость деятельности. Он открыл холодильник и внимательно изучил его содержимое. Вначале хотел позавтракать сам, но чуть позже решил приготовить завтрак и для Кристины. Это было хобби, которого он почему-то стеснялся. Он умел готовить, любил готовить, даже если это приходилось делать каждый день.
За поварскими изысками прошел еще где-то час, решив не останавливаться на готовке, он достал подносик, на котором разместил что-то, вроде утреннего кофе и более чем плотного завтрака. Осмотрев дело рук своих, накрыл все это салфеткой и отправился в ванную.
До семи еще оставалось время. Алексей закурил около открытого окна и в ожидании, но не выдержал бездеятельности и опять принялся за письмо Игоря. От прочтения настроение опять начало портится. Вроде и испуга большого не было, но уж слишком сильно хотел его испугать брат, отчасти это удалось, но еще больше, Игорю удалось разозлить Алексея. Но поверх этого всего, Алексей чувствовал некоторую растерянность, никогда еще не приходилось ему сталкиваться лицом к лицу с такими вот проблемами.
- Что же делать, - уже в который раз произнес Алексей.
Пододвинул к себе чистый лист и написал на нем все тот же вопрос, обвел его рамочкой. Дальше по листу пошли каракули, которые обычно свидетельствовали о напряженной, но не всегда успешной, работе мысли. Но из всего, что удалось надумать – первым и самым главным пунктом выходил разговор с Игорем. Серьезный, мужской разговор. А еще, Алексею очень хотелось высказать брату, все, что он о нем думает… Эмоции, да, это были просто эмоции, и слава Богу, что они проходят. А вот поговорить… Да, поговорить надо обязательно. Алексей попробовал позвонить Игорю домой, но трубку никто не взял. Толи Игоря уже не было, толи телефон был отключен. Более мрачные варианты Алексей предпочел просто не рассматривать…
Размышления его были прерваны писком часов, который предупреждал, что намеченное время пришло. Алексей плеснул в лицо холодной водички, взял поднос и отправился в спальню. А перед самой дверью спальни, он вдруг подумал, что оставаться с Кристиной еще рано – надо обязательно разобраться с этим делом, но после него, он обязательно сделает Кристине предложение.
- Именно так, - пробормотал он и толкнул дверь спальни.
Кристина еще спала. Руки были раскинуты, волосы, не очень длинные, где-то по плечи, разметались и чуть скрывали лицо. Одеяло сползло, приоткрывая, где чуть больше, где только узенькой полоской тело девушки. Ночная сорочка, скорее было название, нежели чем реальный предмет туалета. Картина была полна и соблазна, и в тоже время какой-то невинности. Девушка шевельнулась, попыталась правой рукой, а потом левой рукой найти Алексея, хлопая в полусне то с одной стороны, то с другой. А потом, еще не проснувшись окончательно, она села на кровать и разрыдалась. Ни к чему такому Алексей не был готов, поэтому и стоял в недоумении, не зная, что ей сказать и как остановить этот поток слез, всхлипов и шмыганий носом. Длилось это не долго, только время от женских слез становилось почему-то ощутимо-вязким. Наконец поток слез стал не таким обильным, и она все-таки рассмотрела стоящего перед ней истуканом, Алексея.
- Ты здесь, - удивление и почти детский восторг, смешанный все с тем же детским недоверием прозвучал в ее вопросе.
- Я бы назвал это добрым утром, - в отношениях с женщинами, которые своим поведением ставили его в тупик, помимо воли, Алексей использовал полу язвительные интонации. Именно за это его и любили, и ненавидели, одновременно.
- Ты здесь, - язвительный этот тон Кристина просто пропускала мимо себя.
- Кристи, скажи мне, а кого ты ожидала увидеть, если не меня, - все тем же тоном продолжил Алексей, медленно приближаясь.
- Никого, совсем никого, - и глаза девушки опять подозрительно затуманились.
Еще одного мокрого раунда Алексей не перенес бы, поэтому решительно приблизился.
- Поднимайся повыше, я завтрак принес. Он почти готов был остыть, а в связи с непредвиденным слезопадом, его точно придется, есть холодным.
Он подождал, пока Кристина отодвинется к спинке кровати и натянет на себя одеяло. Не выпуская из рук подноса, Алексей устроился рядом с ней и предложил начать трапезу.
И действительно, первое время наблюдалось только тщательное пережевывание.
- Спасибо, Леша, - Кристина ела быстро и немного, теперь она смотрела, как тщательно это делает Алексей.
Он вообще ел тщательно, а предчувствуя разговор, к которому не был окончательно готов, делал это еще и медленно. А что бы выиграть дополнительные секунды, скармливал соседке наиболее аппетитные кусочки. Кристина ела послушно, удивляясь про себя странными поступками своего любовника.
Наконец, завтрак был окончен. Блаженно откинувшись на подушки, Алексей не выдержал, достал сигарету и закурил. Кристина удивленно посмотрела на него.
- Ты закурил?
- Да, что-то захотелось возобновить эту вредную привычку, - и что бы пресечь другие вопросы, поинтересовался сам, - а ты, я смотрю, на работу не собираешься?
- Нет, - улыбнулась Кристина, - у меня отгул. Длинный, на неделю, - она не понимала некоторых колкостей Алексея и поэтому отвечала всегда честно и без закавык.
- Что-то новое. Давно это твое начальство стало таким добрым?
- Не очень давно. Просто денежки кончились на роботе, ну и всех, без кого можно обойтись, отправили в недельный отпуск без содержания.
- Но ведь это же отлично, это время мы проведем вместе, конечно, если ты не запланировало что-нибудь более интересное.
- Нет, я ничего не планировала, и если бы ты сам вчера не позвонил, то позвонила бы я. Я соскучилась.
- Хотела, что бы я взял над тобой шефство?
- Что-то в этом роде. Хотела навязаться на прогулку и еще чего-нибудь.
Разговор, не смотря на интонации пригодные более для споров, тек спокойно, и постепенно расписание трех ближайших дней было выяснено. Алексей поднялся.
- Так, дорогая девица, ты медленно одеваешься и приводишь себя в порядок.
- А ты?
- Во-первых, беру машину из гаража, во-вторых, устраиваю короткий разнос старшему братцу, заезжаю за тобой. А дальше по плану…
- Ну, я пошла, - произнесла Кристина.
- Куда?
- Это… реализовывать…
Алексей расхохотался, Кристина удивленно посмотрела на него.
- Ну и чего ты заливаешься?
- Все хорошо, - он притянул к себе Кристину, которая готова была подняться с кровати, и поцеловал ее, - все хорошо, но в ванную иду сначала я.
- Вот еще, - фыркнула Кристина, готовая вступить в разборки, на тему, кто первый, закончившиеся не честным применением силы со стороны Алексея, который буквально запеленал Кристину в одеяло.
Настроение поднялось до солнечного – все заботы отошли на второй план.
После душа, одевшись, Алексей отправился в гараж за машиной.
Кристина, которой всегда требовалось время, что бы разложить все по полочкам, успела понять одно, уходить Алексей не собирался, по крайней мере, в ближайшую неделю. На большее она не загадывала, но приняла решение, даже если они с Алексеем разбегутся, то она обязательно постарается оставить себе, хотя бы ребеночка. И хотя исполнение этого было по большей мере во власти случая, Кристина считала, что ей должно было повезти, хотя бы в этом.
Она отправилась в душ. Медленно она смывала с себя ласки Алексея и предавалась мечтам. Так было всегда, с самого детства. Все начиналось с реальности, а потом, потом она вплетала туда то, что бы ей хотелось. В детстве она использовала это для того, что бы заснуть, или просто для того, что бы время, которого тогда было почему-то намного больше, чем сейчас, бежало быстрее.
Потом она выросла. Она училась, а за ней уже ухаживали. В институте, на первом курсе ей уже делали предложения, но никогда, эти ухаживания и предложения не имели продолжения в мечте. А это означало, что она не хотела этого и в реальности. Все ее поклонники получали отказ. Потом что-то случилось, Кристина не рискнула припомнить что именно, но мечтать она перестала. Погрузилась в суету, почти растворилась в ней.
Настало время – она приехала сюда. Оказалась одна. И вечерами, после работы и в ненавистные выходные дни, металась по квартире с дикой пустотой внутри. Доходило до того, что она готова была дать положительный ответ на непристойное предложение начальника, или покончить с собой. Неизвестно что случилось бы раньше, но вернулось к ней спасительная способность мечтать…
Шеф продолжал пользоваться услугами старой, а аптеку с той поры она обходила стороной, за целый квартал. Мечтательность спасла ее, а потом стала губить, медленно и верно, как запущенная болезнь. Краски ее мира были намного ярче, плюс к этому, своим миром она управляла сама, презрев законы времени и физики, да, впрочем и другие тоже. В общем, светило ей остаться старой девой, или выскочить в зрелом возрасте абы за кого и мучиться всю оставшуюся жизнь. Причем, проходил с ней, судя по всему, именно первый вариант…
Даже происхождение ее играло против нее самой. Бабуля Кристины была из Прибалтики, а дед русским, но если на ее матери это не отразилось никаким образом, то Кристине досталось полным комплектом, включая даже легкий прибалтийский акцент. И если когда-то, это придавало ей пикантности, в последние времена отдаляло даже хороших знакомых, которых и так было не много.
Так и жила она в своем мире, не замечая, что в этом мире осталась одна. Прошел какой-то срок, где-то внутри нее уже не было надежд на перемены. Только однажды, в свой очередной, одинокий день рождения, гуляла она по городскому парку, тому, что краем своим выходит на обрывистый берег речки. Погода в тот день была пасмурная, а после обеда еще и зарядил мелкий дождь. Не достаточно холодный, чтобы испугать Кристину, но все-таки и не летний, чтобы разогнать по домам иных. Она шла по тропинке через березовую рощу, и увидела молодого человека. Тот сидел на берегу, бездумно глядя на берег противоположный. В первый момент Кристина испугалась чего-то, она даже спряталась за невысокий кустарник, но при этом не ушла совсем. Не известно, по какой именно причине. Может быть, просто, из чистого любопытства. А он, по-видимому, не предполагая, что стал объектом наблюдения, совершенно спокойно разговаривал сам с собой. Кристине очень хотелось услышать о чем можно беседовать с собой в такой ситуации, но как она не прислушивалась, разобрать слов было нельзя. Длилось это достаточно долго. Кристина успела промокнуть, но все равно не уходила, словно ждала чего-то необыкновенного. И действительно, необыкновенное случилось, незнакомец неожиданно поднялся, сделал несколько шагов, а потом вдруг заговорил громко, как если бы читал со сцены. Кристина прислушалась – действительно, это было для сцены. Молодой человек читал монолог Гамлета, в подлиннике, на английском языке. И выходило у него это так здорово, так по настоящему, что Кристина на мгновение подумала, что наткнулась на иностранца. Но потом пошли и наши авторы, и оказалось, что молодой человек замечательно владеет и русским. Закончил он этот концерт стихотворением Елены Рощиной и даже поклонился, правда в сторону реки, а Кристина неожиданно для себя захлопала в ладоши. Он обернулся, мелькнуло по его лицу некоторое недовольство от этого непрошенного вторжения, но потом он подошел к Кристине и заговорил – она ответила. Потом они некоторое время гуляли, зашли в какое-то кафе, съели по мороженному. Алексей, а это был именно он, проводил Кристину до дома. Она не рискнула его пригласить, а он и не настаивал. Они просто расстались, сообщив, друг другу только имена.
Он уверенный, что она миленькая девочка, роман с которой, однако, был бы для него настоящим мучением, а она – что встретила самого настоящего принца, влюбленная с самого первого взгляда, но уверенная при этом, что они больше никогда не встретятся.
После этого в ее снах появился новый герой, а в сердце поселилась тоска, и жила там целый год – до следующего дня рождения. Странно для нашей жизни, но они встретились снова, правда, уже в кафе. Где она решила съесть мороженного, но денег у нее с собой не оказалось. Рассеянность не была ее характерной чертой, просто иногда давала о себе знать. Она в очередной раз переворачивала сумочку, в надежде найти мелочь и, чувствуя при этом, что если сейчас не съест этого мороженного, то жизнь ее прожита зря, а денег так и не было. Вдруг позади нее раздался приятный голос, который она узнала, но сразу обернуться не решилась. Алексею пришлось окликнуть ее дважды, а потом произнести что-то вроде - неужели это такое вкусное мороженное, что Вы все деньги проели и хотите еще…
Он купил ей мороженного, сам предпочел кофе с пирожным, они снова разговорились, уже как хорошие знакомые, но разговаривали на этот раз долго, потом снова гуляли, потом смотрели закат с площадки старого собора, а потом он проводил ее домой. Кристина решилась на риск – пригласила его на чай, но Алексей наотрез отказался, отшутившись нелюбовью к чаю и поздним визитам. Кристина была готова расплакаться, понимая, что еще одной такой встречи судьба им уже не предоставит. Она боялась войти в подъезд, а он неожиданно рассмеялся, притянул ее к себе и крепко поцеловал. Кристине на мгновение показалось, что она умирает. А Алексей бережно выпустил ее, довел до двери квартиры и снова отказался от приглашения. Только на этот раз оставил все свои координаты. И как-то, словно ненароком, признался, что целый год мечтал об этой встречи.
С той поры их встречи стали регулярными, но не такими частыми, как хотелось бы Кристине. Иногда, когда бывало совсем тоскливо, она позволяла себе предполагать какие-нибудь посторонние интрижки, но уточнять не хотела, боялась, что бестолковое предположение может оказаться правдой. Такими вот странными были их отношения до последнего времени…
Время потихоньку катилось к десяти часам. Кристина уже была готова, но Алексея еще не было. Она знала, что он собирался зайти к брату, а учитывая, по рассказам того же самого Алексея, об их отношениях, весьма и весьма странных, совершенно не беспокоилась. Побродив по квартире, она сняла платье, что бы потом не переглаживать, а потом, оставшись только в комбинации, устроилась на диване и включила телевизор…
Алексей запаздывал по причине совершенно прозаической. Отправляясь в очередной раз звонить Игорю, он оставил машину под знаком, который строго-настрого запрещал это делать. Честно говоря, он даже не заметив его. А когда вернулся, после неудачной попытки, то около машины обнаружил сотрудника ГАИ, молодого и честного, уверенного, что все серьезные преступления начинаются именно с несоблюдения правил дорожного движения. Потом сержант вызвал дежурный УАЗик, в который и предложил проследовать нарушителю. Не известно, чем бы вся эта история закончилась, если бы вдруг, на связи не оказался закадычный знакомый Алексея, капитан этой самой службы. Он-то и разрешил это недоразумение всего двумя фразами, в первой посоветовал сержанту не быть болваном, и впредь, своих знать в лицо, а вторая, относилась к Алексею, где присутствовали приглашения на какой-то ближайший праздник.
Попрощавшись с родным ГАИ, Алексей попробовал нагнать время за счет превышения скорости, но все равно опоздал, магазин, к которому он так стремился, был закрыт на обеденный перерыв…
Ожидая Алексея, Кристина, которой надоел фильм, не зная, чем еще себя занять, достала школьный альбом и с неожиданным интересом стала рассматривать фотографии. Она не делала этого, наверное, лет пять, если не больше. На нее дохнуло забытым ощущением счастья. И дело было вовсе не в том, что это была пора детства – все дело в том мире, который ее окружал. И пусть он не всегда был ласков с ней, как впрочем, и с другими ее одноклассниками, но он был полон вполне исполняемых желаний, взрослости, ответственности, которую хотелось брать на себя. Ощущение правоты, веры, в то, что эту правоту можно отстоять. Кристина тяжело вздохнула. Так странно сложилась ее жизнь…
Она смотрела на общую фотографию класса. Кое-кого она уже не помнила. Пришлось даже перевернуть фотографию, там, как бы предчувствуя подобную ситуацию – когда из памяти уйдут имена – рукой их классного руководителя, были эти имена зафиксированы ручкой. И учеников, и учителей.
Так, периодически прибегая к помощи подсказки, она всматривалась в лица своих бывших одноклассников. Кого-то она считала другом, кого-то недругом, но сейчас, большинство из них выглядело милыми и симпатичными парнями и девчатами. И тут она неожиданно вспомнила… Полтора года назад, ее школьная подруга прислала ей письмо. Почерк у нее всегда оставлял желать лучшего, поэтому, пробившись минут двадцать над текстом, так и ничего не поняв, она отложила его до лучших времен, дав себе при этом слово, обязательно расшифровать эти каракули, и даже ответить. Слово это она не сдержала, как раз в тот момент она предчувствовала возобновление романа с Алексеем, и ей было просто ни до чего…
Правда, из того, что она успела разобрать, хлынуло тогда на нее какой-то тревогой… Вот и сейчас, прислушиваясь к себе, она почувствовала беспокойство. Отложив фотографии, она присела около тумбочки и начала разбирать старые бумаги. Порывшись в пачках старых писем, которые она тщательно хранила, называя это про себя ранней возрастной сентиментальностью, она обнаружила искомое письмо. Прежде чем взяться за чтение она поискала автора на фотографии, потому, что никак не могла припомнить, как выглядела подруга. Невысокая, симпатичная… Кристина начала припоминать.
Эта девочка занималась музыкой, хорошо рисовала, но среди одноклассников и этого класса, и параллельных, известна была вовсе не этим, а своей железной волей и бескомпромиссным характером. Как ни странно (а может быть, так и должно было быть) не все в классе ее любили, но уважали абсолютно все. Впрочем, не любили ее и учителя, кроме, быть может, их учителя литературы и классного руководителя, заодно. Именно он, минуя все демократические принципы, которые только-только они начинали осваивать, практически, в приказном порядке назначил ее старостой класса. И был, безусловно, прав. Всем рано или поздно, пришлось признать правоту такого решения. Класс никогда бы не стал таким, каким он запомнился в школе, в параллели, да и запомнился вообще, если бы не эта самая девушка…
С той поры, в классе было три авторитетных фигуры. Классный руководитель, Екатерина Славина, она же староста и… еще одна девочка. Кристина нахмурила лоб, силясь припомнить ее имя. Такое необычное…, как впрочем, и его обладательница. Да-да, именно она была исключением из класса. Память Кристины почему-то очень сопротивлялась, и она так и не смогла припомнить имя…
Чувствуя, что зациклилась, Кристина, сделала как привыкла. Она решила не напрягаться, дав возможность искомому имени всплыть в ее памяти самостоятельно – обычно это помогало.
А пока это должно было происходить, Кристина взялась за письмо. Щеки ее вспыхнули, как только она достала листы из конверта. Им было с чего зардеется – письмо Екатерина отпечатала на компьютере, по-видимому, со временем почерк ее не стал лучше… Кристина даже отложила письмо – так ей стало не по себе. Она постаралась припомнить, почему же она не стала читать послание одноклассницы. Пришлось даже пройтись по комнате, заглянуть на кухню и попить водички.
Воспоминания пришли вдруг… Оказалось, что она почти все забыла! Перебирая то, что она вспоминала иногда, изредка, когда оставалась одна, когда нечего было делать, просто так, чтобы не напрягать память, и сравнивая с тем, что хранила ее память на самом деле – разница была ужасной! Ужасающей! Ладно, если бы их класс был рядовым, наверное, можно было бы все перепутать, а кое-что и вовсе забыть… Но ведь все было иначе… Все школьное время он, класс, точнее его ученики, являлся основной темой всех школьных собраний и педагогических советов, а иногда и более крупных собраний педагогов.
До определенного момента класс был дружно отстающим и жутко хулиганистым. Костяк, в лице самого сильного и необыкновенно тупого Семена, как бишь, его фамилия – Оборотов – плюс несколько подпевал, был в состоянии сорвать любой урок, довести любого учителя до инфаркта. Каждый день для их учителей был боем… Как такое можно было забыть!
А в школе, среди администрации, было хорошим тоном предлагать этот класс для руководства молодым учителям. И все радостно кивали и хмурили брови, когда полгода спустя, молодой учитель, чуть ли ни на коленях просил убрать его из этого класса. Дело доходило до увольнений по собственному желанию…
Именно так было до прихода «Китая». Собственно его все звали Чи-на. Молодой, симпатичный, он не выглядел учителем, как впрочем, и учеником. Длинные волосы, собранные в «конский хвост», куртка-косуха, которая при каждом шаге погромыхивала и позвякивала, так как сплошь была увешана металлическими прибамбасами. Глаза его, как правило, полу прикрытые, если конечно он не рассказывал. Напоминал он, скорее обкурившегося дурью, музыканта-хиппи из прошлого…
Его появлению в школе и в их классе предшествовало одно событие…
В классе появилась новенькая. И если фотомоделями рождаются – эта точно была из таких. Уже в восьмом классе она выглядела лет на двадцать. В первый момент ее приняли за новую учительницу… Увидев ее Семен икнул и положил на нее глаз. Тот тоже выглядел старше своих одноклассников, собственно говоря, каким и был на самом деле. Два класса так ему понравились, что он посещал их дважды. Кристина припомнила, с каким чувством провожали взглядами новенькую после уроков. Даже мальчишки перешептывались, по-видимому, жалея ее, тем более что уже в первый день, она показала себя нормальной девчонкой, не смотря на свою, прямо-таки шокирующую внешность…
Однако утро следующего дня началось совсем неожиданно. Новенькая шла упругой походкой, кивала тем, с кем успела познакомиться, на ходу интересовалась, у кого можно содрать домашнее задание по физике. Класс, стоявший тройками и парами, начал переглядываться. Никто не вел себя так, после общения с Семеном Оборотовым. Но следующий кадр был просто за пределами понимания не только класса, но и школы целиком. Следом за ней плелся, с огромным фонарем и явно побывавшим в переделке носом, сам Оборотов. Да и весь вид его говорил о том, что вчера он нарвался на что-то такое… Добавила шороху и следующая пара. Брат Семена – ЗК со стажем лет в пятнадцать, проведенных на сибирских стройках народного хозяйстве, а вторым шел как раз Чи-на. Они не дошли до класса, а свернули в тупик, где располагалась учительская и кабинет директора. Да, первым в тот день была физика. Впервые, наверное, за все время, в классе стояла тишина. Бедная старушенция, которая преподавала физику, так нервничала из-за этого, что закончила урок раньше минут на десять и обозвав всех хулиганами, покинула кабинет.
А вот второй была литература. У нас этот предмет не изучали, а чтение книг считалось занятием пустым. Не считая, конечно, триллеров, фантастики и новой литературы, которая только начала появляться на лотках у первых предпринимателей.
Класс, который немного отошел от шока, привычно гудел, в ожидании сорока пятиминутной тоски, все изредка поглядывали на героев дня, и каждый высказывал версии, неправильные, как показали дальнейшие события. Звонок на урок дружно проигнорировали, прошло пять минут от урока. Вдруг дверь открылась, и в класс вошли директор школы и молодой человек в «косухе», с неким подобием сумки в руках. Это некое подобие было скрытой мечтой многих модниц, да и модников. Во взгляде директора читалось явное неодобрение, молодого человека. А молодой человек открыто скучал, по-видимому, от присутствия директора. Речь директора была сухой и короткой:
- Ваш новый учитель литературы. Прошу любить и жаловать, - это прозвучало почти как насмешка. Избегая всяких комментариев, директор вышел, оставив нас созерцать это чудо.
Паузу учитель выдержал, как в хорошей пьесе – долгую, от которой мы невольно начали ерзать. А дальше началось:
- Перед тем как приступить к знакомству, - голос у учителя был приятный, не громкий, но чувствовалось в нем нечто, от чего по спинам многих пробежали тогда мурашки, - позвольте закончить один конфликт, имевший место быть вчера вечером. Именно тогда, я уже успел познакомиться с некоторыми представителя вашего замечательного коллектива. Одна встреча была приятной, а вторая – еще приятнее. Какая была какая – решайте сами. Выйди сюда, герой нашего времени – Семен.
Нехотя, точнее делая вид, что он не спешит, к доске вышел Семен.
- Представляю вам, квалифицированного защитника… скажем так, чести и достоинства, каждого из присутствующих. Любой юноша или любая девушка, этого класса, а также ваши подруги и друзья, смело могут обращаться к этому, отныне рыцарю без страха и кинжала, с просьбой о помощи. Перенести мебель, донести портфель, забить гвоздь дома, и конечно, защитить от кого угодно и когда угодно. Правда, Семен?
- Ну. Я сказал, - пробормотал Семен, а мы были готовы попадать со своих мест.
А новый учитель, тем временем, продолжал.
- Я говорю совершенно серьезно, если нужны мышцы для решения благородных проблем – Семен Оборотов, к вашим услугам…
Кристина не знала, обращались ли к Семену другие, а ей пришлось просить Семена об услуге. Все было сделано в лучшем виде, а взамен, Семен попросил(!), помочь(!) ему с черчением, и что было вообще странно, именно помочь, а не списать…
Что случилось на самом деле тем вечером, точно из класса так никто и не узнал. Говорили лишь, что Семен решил попользовать новенькую, да не один, а со страшим братом. На ее счастье мимо проходил учитель, он-то и научил этих двоих хорошим манерам. Кристина немного сомневалась, что все было именно так, но то, что учитель был действительно силен, ей пришлось убедиться позднее. Главное, что с той поры, Семена как к бабушке сводили, был он абсолютно безопасен для своих, а от чужих надежной защитой. И был таким до самого выпуска из школы. Кристине хотелось улыбнуться, припоминая безоблачное школьное время, но улыбка застыла на ее лице. Более всего то время изобиловало грозами и ураганами, а изредка бывали и десятибалльные землетрясения. Душа вдруг сжалась. Лето, которым они оканчивали школу, было особенно тяжелым. Всем было не до экзаменов. Череда вызовов в милицию, череда комиссий из Москвы, дикие статьи в газетах… Слезы родителей и учеников. Это была борьба. А еще были дежурства у дверей СИЗО. Страшно было, и в тоже время было это все таким настоящим, таким необходимым, что не могло не кончиться их победой. А победой было возвращение учителя в школу.
А еще был незабываемый вечер и ночь на берегу реки. С костром, с признаниями в любви. Тогда основная часть класса поклялась пойти по стопам учителя. Поклялась и она. А потом уехала поступать в другой город. Кристине неожиданно стало интересно, сдержали ли кто-нибудь из их класса эту клятву. Она, например не сдержала. Кристина почувствовала, что по ее щекам текут слезы, а где-то в груди сдавило. Оказалось, что ностальгические воспоминания эти отдаются не приятной легкой грустью, а самой настоящей болью…
Взяв с собой так и не начатое письмо, Кристина прошла на кухню. На столе она заметила сложенные тонкой стопочкой листы и ручку, положенную поверх. Она присмотрелась, на некоторых листах было что-то напечатано, но далее ее любопытство не пошло… в дверь неожиданно позвонили. Она поспешила в коридор. На пороге стоял Алексей.
- Я опять опоздал, не сердись, - Алексей чмокнул ее в щеку.
- Это, смотря как, будешь оправдываться, - Кристине на момент стало стыдно, что она, совершенно забыла про Алексея.
- Сплошная невезуха, - Алексей передал Кристине пакет со сладостями, по которым она обмирала, а сам тем, временем раздевался и продолжал объяснения, - куда-то запропастился Игорь. Потребовалось минут сорок, что выяснить, что его унесло в какую-то командировку в сельскую местность. А потом оказалось, что машину я поставил в неположенном месте, а доблестный гаишник, и откуда они только берутся, решил меня наказать и не просто так, а с составлением соответствующих бумаг…
- Наказал?
- Не успел, вмешались знакомые.
- Значит, мы без потерь?
- Да, не считая времени.
Рассказывая о сегодняшних перипетиях, они прошли в зал.
- Как на улице?
- На улице, - Алексей посмотрел на Кристину – та все ходила в комбинации, - если ты в этом собралась на улицу, то это явно не по погоде. Она изменилась в худшую сторону. Откуда-то нанесло дождь…
Кристина прошлась по комнате и посмотрела на Алексея.
- Знаешь, мне расхотелось гулять. Даже, просто выходить из дому не хочется.
- Значит, остаемся?
- Да, - кивнула Кристина и присела на диван.
- Дома, - Алексей, как бы взвешивал эту мысль, - что ж, ведь и дома есть много всякого хорошего.
- Ты, правда, так думаешь?
- Да, значит, предполагается домашняя форма одежды.
- Конечно, переодевайся.
- Только ты тоже, переодевайся, - Алесей внимательно так, с прищуром, посмотрел на Кристину, - а то у тебя, слишком вызывающий вид.
- Неужели, - Кристина заговорила томно, включаясь в игру.
- Это слишком эротично, для просто домашнего костюма.
Кристина походкой манекенщицы проследовала до двери в спальню, потом оглянулась
- Мне идет?
- Очень.
- Я буду некоторое время неодета, так что…, - Кристина недоговорила, давая возможность Алексею самому выбрать время входа в спальню…
Алексей лежал закинув руки за голову. Сладкая истома проходила. Кристина перестала дремать и заворочалась. Алексей поцеловал ее в плечо, она повернулась к нему.
- Я смешная, когда просыпаюсь?
- Вовсе нет, когда ты только что проснулась, в тебе есть что-то от ангела.
- Правда, - она приподнялась на локте.
- Честное слово.
- Что будем делать теперь? - поинтересовалась Кристина, - честно говоря, мне ничего не хочется.
- Это разумно, - улыбнулся Алексей, только наш утренний завтрак подобрал все съестное. Знал бы, зашел бы и в продуктовый магазин.
- Ты рассуждаешь, как примерный супруг, произнесла что-то вроде комплемента Кристина.
- Наверное, я скоро и стану таким, - что-то вроде признания ответил Алексей.
- И кто эта несчастная?
- Ты ее не знаешь, - парировал он.
- Хоть на свадьбу-то пригласишь?
- Я подумаю. И кстати, время идет к обеду, если будем обсуждать несчастное будущее моей гипотетической супруги – останемся без съестного.
- Ловлю на слове, по приходу, ты будешь должен мне целых два дела.
- Договорились. Я пошел, - Алексей направился в ванну.
Она еще нежилась в постели, слушая, как Алексей плескается в ванной, как ходит по комнате. Он забежал на мгновение уже одетый, послал воздушный поцелуй и пообещал поспешить. Дверь хлопнула. Кристина опять осталась одна. Она поднялась с кровати. Походила по комнате. Надо было чем-то себя занять. Из реально исполнимых был душ.
Но стоило ей встать под прохладные струи воды, как вспомнилось письмо, которое она так и не прочитала, а вслед за ним вернулись и прерванные вторжением любви, школьные воспоминания…
Действительно, приход учителя многое изменил, и не только в их классе, но во всей школе, да и в городе, уж если быть до конца честным. Часов у него было мало, поэтому свободное время он посвятил созданию школьной театральной студии, где Кристина занималась до самого выпуска. Параллельно с этим, в школе появилась своя рок-группа, название стерлось из памяти Кристины, но было оно каким-то, очень вызывающим…
Потребовался всего год времени, а театральные постановки и концерты, стали весьма популярны в молодежной среде. Правда, вместе с этой популярность увеличилось число скандалов, которые возникали в околошкольном пространстве. В пяти местных газетах схлестнулись, втягивая все население города, поклонники и противники. А учитель использовал все это, как учебный материал, в тот период чаще всего сочинения были на тему «газетная статья о необходимости постановки гоголевского «Ревизора» в современном прочтении» или что-нибудь похожее, но из жизни рок-группы… Вот, кстати и название вспомнилось «Иллюзия Зла» или еще коротко «ИлЗа».
Кристина вздохнула – это было действительно интересное время. Так само собой получалось, что большую часть времени все проводили в школе. Домой забегали только перекусить, да и то, до тех пор, пока школьная столовая не перешла на трехразовое кормление и учеников, и учителей…
Интересная петрушка получалась тогда с учителями. Многие покинули школу, но многие и пришли в нее. Коллектив помолодел. Пришли, а иногда и приехали из других городов, те, у кого были идеи и желание их воплощать. А ушедших не забывали. На праздники, от школы отъезжали мотоциклы (кстати, мотокружок тоже пробил в высших инстанциях учитель) со следующим экипажем. Парень, одетый, как учитель Чи-на, за рулем, а позади с огромным букетом цветов, и не менее огромной открыткой, со специально написанными стихами, девица. Да сколько сама Кристина совершила таких поездок. Сначала было страшно, а потом… потом, захватывающе. И ведь что удивительно, никогда не было проблем ни с мотоциклами, ни с милицией. Как это мог устроить учитель – неизвестно, но то, что это его заслуга сомневаться не приходилось…
Кристина вышла из душа, скрутила вокруг головы полотенце в виде чалмы, накинула халат и решительно отправилась на кухню, где на столе осталось письмо – совесть прямо-таки взывала о прочтении… Однако чтения не получилось – в дверь позвонили. Кристина сунула письмо в халат и пошла в прихожую…
Для такого провинциального городка, количество магазинов, имеется в виду продуктовых, было явно выше нормы. Но, несмотря на такое изобилие, просто зайдя в магазин можно было удовлетворить свои потребности только на уровне «не умереть голодной смертью». А если же вы предпочитали действительно вкусную и здоровую пищу, то надо было точно знать ответы на вопросы «Кто?», «Где?» и «Что?», особенно если вас не очень интересовал вопрос «Почем?». Но, даже и зная это, вы могли пройти «мимо кассы». Очень важно, что бы в магазине знали вас. Только тогда для вас, в полной мере, открывали закрома родных магазинов. Конечно, время внесло свои коррективы. Есть деньги – бери, но настоящие ценители, все равно, шли проторенным путем. Пусть в неказистой упаковке, но зато с гарантией того качества, к которому привык желудок.
Хотя, если говорить честно, Алексей к подобной аристократии не относился, но к ее числу принадлежал его брат. Таким образом, одно имя кормило двоих. Поэтому поход в магазин, когда его предпринимал Алексей, занимал не менее двух часов. Только сегодня был такой день, когда все нарушается. Оказалось, что в связи с какими-то переменами в столице, изменилось расписание родных, продуктовых магазинов и Алексей попал прямо в перерыв.
Памятуя об утреннем общении с работниками ГАИ, Алексей пристроился в переулке, включил печку и задремал в ожидании, когда доступ в магазин будет открыт. Двигатель мерно работал, печка подавала на ноги подогретый воздух. Пошел дождь, преемник почему-то принимал только джаз… Минут через десять, Алексей понял, что непременно заснет. Пришлось открыть окно, выключить печку, заглушить машину, а потом и закурить. С неодобрением он заметил про себя, что слишком легко вернулся к старой привычке. Курение напомнило о тревогах, с которых начался сегодняшний день.
Пришла мысль, что все это накрутил сам Игорь, для исполнения каких-то своих, журналистских целей. Но такие розыгрыши были не в привычках брата. Как бы то ни было, и чтобы не говорили об их семье, братья уважали друг друга. Хотя не все сложилось нормально с самого начала…
Память вернула в детство, не конкретными событиями, а именно ощущениями. Старшего, Игоря, его действительно любили больше. И может быть, имели на это право. Хотя сам Алексей, историю своего появления на свет не считал ни грязной, ни скандальной. Просто такая была жизнь…
Его отношение к матери было всегда окрашено в оттенок сыновнего равнодушия, а с другой стороны, это было уважение, и даже некоторый страх перед этой женщиной. До его появления отношения в семье были натянутыми, часто переходившими в скандалы, но такие, где не бьются тарелки и лица, скандалы, где основной мерой воздействия становилось затяжное молчание. Отец переносил их легче, когда кипение достигало точки, напивался и спал. Мать была более тонкой натурой, но тонкость эта была в состоянии и уколоть… Это трудно объяснить… Если конечно, вообще поддается объяснению ситуация, когда в вину вменяется все, даже красота. За весь период, который Алексей знал по рассказам старшего брата, мать с мужем всего один раз были вместе на каком-то праздничном вечере, на родном производстве отца. Потом он узнал, что мать пользовалась фантастическим успехом. Сама она говорила Алексею, что впервые, за все время семейной жизни, она почувствовала себя женщиной. Муж попросту потерялся на фоне жены. Его не делали более выпуклым ни занимаемая должность, ни большой авторитет.
Мать летала в танце… Этот момент всегда представлялся Алексею почему-то костюмированным, в стиле эпохи «короля-солнца». Мать окружали мужчины, в роскошных костюмах… Она танцевала кем-то из них, а кому-то отказывала, называла кого-то «милым». Принимала поздравления от кого-то. Для Алексея это был и сон, и бред, и совершенно неосуществимая мечта увидеть это, хотя бы одним глазком…
Именном на том вечере она познакомилась с отцом Алексея. Это был роман протяженностью в три года. Уже будучи взрослым и узнавая подробности этой истории, он мог только удивляться изобретательности матери, и ее поистине чертовскому везению. Ни разу за все это время, ее муж не смог застать ее на месте преступления. Все возможно так бы и кончилось, но у ее возлюбленного обнаружили рак крови. Он умер. Мать шла в черном, рядом с его матерью. Она находилась с этой старой женщиной, помогая ей, чем только можно. После недельного отсутствия дома, она пришла постаревшая, но, как будто еще более красивая. В черных прядях появились первые седые нити. Это пересказывал Алексею Игорь, уже потом, когда они выросли.
Она созвала всех на кухню, навела чаю сыну и мужу, а потом спокойно сказала, что ждет ребенка, что ребенок этот не имеет отношения к ее мужу. Муж, открыл, было рот, но взгляд матери остановил его. Далее она сказала, что независимо от желания родни мужа, или его самого, она родит этого ребенка, и будет воспитывать двоих детей в этой семье. Отец поднялся и ударил ее по лицу. Один раз, словно ставя точку в этом разговоре, но ошибся, потому что после этого, мать заговорила снова… Что и говорить, эта женщина умела постоять за себя. Она рассмеялась, сообщив, что именно так она себе это и представляла, но после этого она поклялась, что никогда в жизни, мужчина ее ударивший, не прикоснется к ее телу… Тогда Игорь не понял, о чем идет речь, подумал просто, что мать не желает, чтобы ее били – нормальное желание любого человека. Однако тогда он понял не все…
После этого, и так-то напряженные отношения в семье, буквально превратились в настоящую войну. Обида заставляла отца делать глупости, а мать мстила, жестко, больно, со всего маху. Несколько раз, сходя с ума от всего происходящего, отец Игоря пытался поговорить с женой, но в ответ получал такие отповеди, что уходил из дома. Несколько раз, издерганный от желания и обиды он пытался изнасиловать женщину, но встречал такое сопротивление, что в результате оказывался битым сам…
Женщина держала слово, и исполняла свои обещания. Родила Алексея, дала ему возможность вырасти до семнадцати лет, познакомила с бабушкой – та оказалась замечательной бабулевной, после двенадцати лет он проводил у нее очень много времени, а из армии просто вернулся к ней, даже не заходя домой. Там же доживала последние дни и мать…
Дальше жизнь то ласкала его, то била. Но что удивляло всех, кто был знаком с этой историей, так это то, что братья подружились. В них было мало похожего, но факт остается фактом. Они дружили, по-своему, с закидонами, но именно – дружили.
Алексей взглянул на часы. Оставалась пара минут. Он вышел из магазина и направился к черному входу. Встретили его с улыбкой, впрочем, как всегда. Заказ его вынесли буквально через десять минут, упакованный таким образом, что бы и скрытно было, и культурно. Он оплатил его, прямо из рук в руки. Времени это заняло бы не много, если бы, не требовал каждый, с кем он общается, к себе свою долю внимания. А кроме того, Алексей был как раз из тех, кто мог выслушать не перебивая, мог дать дельный совет, если вдруг такой требовалось, а главное, он никогда не использовал полученной информации…
Наконец, он распрощался с работниками сферы обслуживания, проследовал в два других магазина, где все повторилось точь-в-точь. В книжный магазин он не планировал заходить, но, оказавшись рядом, не мог отказать себе в этом удовольствии. Больше всего его интересовал букинистический отдел. С год назад, какой-то чудак начал распродавать огромную библиотеку. Купить ее целиком, Алексею было просто не по карману, но некоторые экземпляры, он все-таки успел перекупить. В отличие от продуктовых магазинов, здесь он общался только с продавщицами. Сегодня сюрпризов не было, но он приятно пообщался с Марией Владимировной, просто поговорил с ней о том, о сем. Поругали погоду и правительство, похвастались своими приобретениями, Мария Владимировна тоже была коллекционером, а точнее библиофилом в ранге профессионала. А потом просто расстались, пожелав, друг другу всего самого наилучшего.
Он укладывал покупки в машину, когда на глаза ему попался недавно установленный телефон-автомат. Выудив из кармана монетку, он направился к нему. После третье попытки трубку подняла какая-то девочка, которая на все его вопросы отвечала: «не знаю» или «перезвоните попозже». А когда закипевший Алексей пообещал, что если она сейчас не позовет к телефону человека, который хоть что-нибудь знает, то больше ей в редакции не работать, она пискнула и совсем исчезла с линии. Алексей хотел уж бросить трубку, когда в ней раздался приятный женский голос:
- Алло, говорите.
- Здравствуйте, дадут мне, наконец, поговорить с братом, - почти прокричал он возмущенно.
- С каким братом?
- Моим, - хотел взорваться, а потом подумал, что та девица скорей всего не представила его, и добавил, - я – Алексей Бескудин.
- Алексей, - повторили в трубке, некоторое время молчали, по-видимому, размышляя, - его нет здесь, Алексей.
- Я звонил утром, мне сказали, что он уехал в командировку.
- Совершенно верно…
- И куда, и с каким заданием, отправили заместителя главного редактора? - с некоторой ехидцей поинтересовался Алексей.
- Его никто не посылал, - не отреагировала на его интонации дама, - он сам взял машину и отправился в эту деревню.
- Сам?
- Да.
- А когда появится, не сказал?
- Нет.
- А вам не кажется, что это похоже на бегство, - вдруг произнес Алексей в трубку.
- А вы позвоните Марго, - внезапно отреагировала трубка и тут же выдала короткие гудки отключения линии.
- Марго, Марго, - Алексей не сразу вспомнил, о ком именно идет речь.
Потребовалось звонить в городскую справочную службу, потом быстро писать номер на стенке телефона-автомата и несколько раз подряд набирать этот номер, потому, что линия была занята…
- Алло, - голос был приятный, хрипловатый, но с каким-то необыкновенным очарованием, порочной женщины. В голове Алексея метнулась мысль, что брат, наверняка, скрыл, о своих истинных отношениях…, - Игорь, это ты?
- Нет, - быстро прервал размышления Алексей, - это Алексей, брат.
- А, Алеша. Что-нибудь случилось?
- Я говорю с…
- Марго, мне нравиться, когда меня так называют.
- Марго, я ищу брата. Мне надо с ним поговорить.
- Он уехал в…
- Командировку, - не дал ей договорить Алексей, - в какую-то тьму таракань. Меня уже все туда отослали. Будьте хоть Вы человеком.
- Слово «архив», Вам говорит что-нибудь, Алеша, - внезапно спросила Марго.
- Да, он…
- Хватит, - резко прервала его женщина, - слушайте. Игорь бежал, так было надо. И я думаю, что и Вам надо бежать.
- Но…
- Никаких но. Это все очень опасно. Повторяю, очень опасно.
- А Игорь?
- Если вдруг он свяжется со мной, я ему передам, что Вы его искали. До свидания.
- До свидания, - только и успел пробормотать Алексей, линия разорвалась, - чертовщина какая-то, - пробормотал Алексей, возвращаясь к машине.
С каждой минутой, история, в которую он оказался втянут, нравилась ему все меньше и меньше. Было в ней что-то от подставы, такой нелепой, такой подлой, что в нее не хотелось верить, а не верить в нее ему не давали возможности…
Езда по городу немного успокоила Алексея, у него даже выработался определенный план действия, точнее не план, а так – наметки, на случай, если что…
Размышления его были неожиданно прерваны. Из поворота, куда как раз собирался поворачивать Алексей, вынеслась иномарка. Скрипнув на повороте резиной, не сбавляя скорости, лишь вильнув пару раз, для стабилизации машины на дороге, иномарка скрылась. Траектория была такова, что несколько машин, в том числе и машина Алексея, были вынуждены принимать кто вправо, кто влево, что бы избежать столкновения. Несколько сигналов, нажатых скорее рефлекторно, сообщили водителю иномарки о его умственных способностях, но тому было плевать. Его уже не было видно на дороге. Алексей тоже крепко матернулся, выразив тем самым принадлежность к огромному российскому братству водителей, а потом аккуратно, даже пропустив какого-то дедка-пешехода повернул в переулок. Припарковав машину в «кармане» у подъезда, Алексей собрал сумки, их было три, поэтому закрывать машину пришлось и руками, и коленом, но кое-как это удалось. Перехватив сумки поудобней, правда, получилось, что обзор он себе совсем закрыл, Алексей поднялся на нужный этаж, и приготовился постучать ногой в дверь, так для нажатия на кнопки звонка, у него не было возможности.
Правда стучать и не пришлось, из-за пакетов Алексей не заметил, что дверь вместе с косяком вывернута, но стоило ему стукнуть по ней башмаком, как она тут же открылась, при чем со скрипом, какого раньше за ней не наблюдалось. Алексей продвинулся чуть вперед и увидел выбитый замок. Пакеты рухнули у него из рук, и он метнулся в квартиру.
То, что предстало его глазам, принято изображать в кино, когда главного положительного героя посещали по доносу офицеры царской охранки. Полный погром, ни одной вещи, ни одного предмета мебели не было на своем месте. Буря миновала почему-то только прихожую, по-видимому, тех, кто проводил обыск, не устроил размер помещения – негде было развернуться. Алексей хотел позвать Кристину, но не смог, словно чьи-то пальцы сдавили его горло. Осторожно, переступая через вещи, он обходил квартиру, пока, наконец, то чего он больше всего боялся, в квартире не оказалось. Оставалась только ванная комната. За два шага до двери он остановился и выдавил из горла слабый звук, похожий больше на стон, чем на имя девушки. На краешке сознания мелькнула Вероника, такой, какой он увидел ее последний раз. Его начало трясти, но что-то внутри, заставило его проделать эти два шага и заглянуть в ванную – там было пусто.
Алексей обмяк и почти упал на ближайший стул. Дрожащими руками он вытащил пачку сигарет, выронил несколько из них, прежде чем достал ту, которую смог удержать. Потом долго ловил дрожащими руками огонек зажигалки. Ядовитый дым глушил страхи, несся, как пылесос по извилинам, выбирая оттуда подсознательный мусор. В голове начало светлеть, а руки приобрели уверенность, не совсем четкую пока, но достаточную, что бы опираясь на них подняться. Вот теперь, когда можно было сформулировать вопрос – можно было искать и ответ. Алексей еще раз обошел комнаты, теперь, вглядываясь в разбросанные предметы, узнавая (или не узнавая) их, главное, он не находил следов того, что здесь было совершено убийство. Несколько раз он заходил в ванную комнату, даже становился на колени и внимательно изучал кафель на полу и на стенах. Крови не было, а значит, была надежда…
Он подошел к входной двери и осмотрел ее. Исковерканный замок и черные следы от ботинок с внешней стороны, говорили о том, что били на уровне замка, ногой несколько раз. Заодно он заметил и брошенные около двери пакеты. Перенес их на кухню. И там заметил, что на столе лежит мобильный телефон – большая редкость в их городе, а под ним лист из стопки бумаг, которую он сам складывал сегодня ночью. На бумаге красным фломастером было написано и обведено в рамку: «ЖДИ ЗВОНКА, ЕСЛИ НЕ ХОЧЕШЬ ПОПРОЩАТЬСЯ С ПОДРУЖКОЙ!». Подписи, естественно не было, как и других признаков, по которым можно было судить об авторе, хотя, Алексей предполагал, что с автором он еще успеет познакомиться. Что-то подсказывало ему эту мысль…
Алексей подобрал выпавшие сигареты, вернул в пачку, не выдержал и снова закурил. Медленнотекущие мысли не несли ни радости, ни каких-нибудь конструктивных решений. Он чувствовал, что поступил как полный болван, хотя, что именно он сделал не так – он еще не совсем понял. Не надо было… Мысль споткнулась, Алексей бросился в коридор. Справа за дверью, под упавшим плащом Кристины, стоял никем не тронутый кейс с архивом. Он взял его вернулся на кухню, сел на табурет, поставил чемоданчик около ноги. Мысли опять сбились, он не знал, радоваться ему или горевать от того, что похитители были такими дураками, что не заметили того, что было у них буквально под носом. Добив сигарету, он все-таки решил, что ненайденный кейс, скорее всего, его козырь в данной игре. Пусть даже, не самый крупный. По-крайней мере, это укрепляло надежду на то, что Кристина пока жива и что, может быть, таковой и выйдет из этой переделки.
Для утешения этого, конечно, было мало, но все-таки лучше, чем найти Кристину в ванной комнате задушенной или застреленной. Алексею стало страшно. И он уже заранее знал, что пойдет на все, лишь бы вытащить девушку. Понимание того, что она не просто знакомая, о которой можно периодические забывать, а девушка, которую он любит, пришло как-то сразу, когда он понял, что может ее потерять…
- Конечно, я все отдам, весь этот дурацкий архив, - пробормотал он вслух, прислушался к сказанному и добавил, неожиданно, - весь архив, вместе с чемоданом, но без оружия.
Он переложил пистолет к себе в карман, на всякий случай, хотя с трудом представлял себе ситуацию, что ему придется стрелять в кого-то. Так, просто на всякий случай…
Прихватив чемодан, мобильный телефон, который оставили на столе похитители, он перебрался на диван, в комнату. Надо было ждать. Он достал пистолет из кармана – сидеть с ним было неудобно. Чтобы хоть чем-то занять себя, Алексей занялся пистолетом. Честно говоря, разбирался он в оружии плохо, просто, когда готовился к приобретению, то консультировался у знакомого оперативника. И насколько хватало тех знаний, он понял, что оружие было смазанным, в хорошем состоянии. Магазин был полон. Алексей представил, как брат сидит у себя в кабинете, при свете настольной лампы и раз в неделю, например, разбирает, смазывает и вновь собирает оружие. А потом, перед тем, как вставить обойму, прицеливается куда-нибудь в окно, плавно нажимает на спусковой крючок. И хотя такое вполне могло быть, верить почему-то в это не хотелось…
Алексей еще раз сходил на кухню, на этот раз что бы принести записку, оставленную бандитами. Перечитал ее еще раз, но она была слишком короткой, что бы из нее можно было извлечь больше, чем прочитать…
Какое-то время Алексей пытался сосредоточиться и найти выход из создавшейся ситуации, но вариантов почему-то не видел. Он вертел записку и так и сяк, но это была лишь бумажка. Наверное, специалист смог бы, но Алексей не был специалистом. Безвыходность ситуации была просто, как стена, преодолеть которую он не мог. Нет, то есть, иногда какой-то план и возникал в его голове, но как правило, он был такой фантастический, что Алексей просто отбрасывал его даже и не пытаясь рассмотреть…
- Что же делать, черт возьми, - глядя на оружие, он понял, что самостоятельно он не сможет разрешить данную проблему, - в конце концов, я ведь не Силевестр Сталлоне и не Ван Дамм. Мне не до побед над вселенским злом. Мне бы вернуть Кристину – и все. Вот в этом моя победа.
Внезапно ожил лежащий рядом на диване телефон. Чуть помедлив, Алексей взял трубку, очень осторожно, словно она могла взорваться.
- Алло, - голос был, если подобное определение подходит для голоса, интеллигентным, - я говорю с Алексеем Бескудиным?
- Да, - Алексей усилием воли унял дрожь в голосе, - кто это?
- Это не важно, но я говорю с Вами по вопросу, в благоприятном разрешении которого мы оба заинтересованы.
- Я… я слушаю Вас.
- У Вас есть то, что мне необходимо, у меня, то, что представляет интерес для Вас. Давайте договоримся.
- Хорошо. Я согласен.
- Отлично, - похоже, обладатель голоса был несколько удивлен, что не встречает препятствий.
- Скажите, с девушкой все в порядке?
- Конечно, мы же не преступники, хотя в данной ситуации и прибегли к такому способу…
- Меня это не волнует. Я могу поговорить с ней?
- Вы несколько удивитесь, но она спит.
- Что, - Алексей был действительно удивлен и не поверил.
- Спит. Наверное, это нервное, - предположил собеседник, - хотите, что бы я разбудил ее?
- Не надо, если спит, то не надо, пусть спит, - пробормотал он.
- И так, нам нужен архив. Сколько времени вам надо, что бы собрать его и передать нам.
Алексей хотел было сказать, что архив и так весь у него, но потом почему-то передумал
- Несколько часов, - произнес он, сам даже не поняв, зачем ему нужно время.
- Хорошо. Допустим…, через два часа я позвоню, чтобы уже конкретно назначить, где и когда.
- Могу я задать вопрос? - неожиданно даже для себя поинтересовался Алексей.
- Да, конечно, - по-видимому, и абоненту было интересно, что именно заинтересовало Алексея.
- А почему Вы просто не попытались купить эти бумаги?
- А Вы бы продали, - вопросом на вопрос ответил голос в трубке.
- Это вопрос цены, - начал было Алексей, но его перебили.
- Вот я и нашел оптимальную цену.
- Понятно. Еще скажите, а что с братом?
- С братом, - удивились на том конце провода.
- Только не говорите, что Вы не имеете к этому отношения…
- Готов поклясться, - произнесли на той стороне, при чем Алексею показалось, что вполне искренне, - а что с ним случилось?
- Не знаю, он куда-то пропал, - обескуражено произнес Алексей.
- Видите ли, Алексей Петрович, как только Ваш брат передал архив Вам, он перестал быть для нас интересен. Мы сразу же переключились на Вашу персону.
- А как Вы вычисли, что архив перешел ко мне?
- Мы достаточно долго охотимся за ним, и естественно применили все имеющиеся в нашем распоряжении средства.
- Как в кино…
- Даже лучше. Надеюсь, интересующие Вас вопросы закончились. Отправляйтесь куда собирались, приносите архив и ждите нашего звонка. Я не прощаюсь.
Алексей хотел, было что-то сказать, но не успел – пошли гудки отбоя.
Этот разговор произвел на Алексея странное впечатление. Вслед за секундным облегчением, вдруг навалилось на него ощущение полной безнадежности. Кто-то, в самой глубине говорил, почти вещал ему, что эту партию он проиграл целиком. А в плату за этот проигрыш пойдет не только его собственная жизнь, но жизнь Игоря, если конечно, он еще жив, и жизнь Кристины. Пока еще Алексей верил, что она жива, но…
Неожиданно в дверь постучали. Алексей почти бегом бросился в прихожую. На пороге стоял брат и внимательно осматривал повреждения, которые были нанесены двери… На какое-то время Алексей потерял возможность говорить, поэтому начал Игорь.
- Привет, впустишь меня.
- Проходи, - Алексей все еще был в замешательстве, но постепенно начал приходить в себя, - ты знаешь, что случилось. Черт тебя подери, - начал он, но Игорь перебил его.
- Знаю. Они уже звонили?
- Да, - несколько опешил Алексей, - несколько минут назад.
- Сколько у нас есть времени?
- Как минимум, два часа…, - а откуда ты знаешь?
- Я спешил к тебе, но не успел, увидел их машину, и подумал, что увезли тебя. Решил спрятаться. Позвонил одному человеку, она сказала, что ты меня разыскиваешь, тогда я подумал, что в машине тебя не было, и решил проверить.
- Ты видел, куда они поехали?
- Нет, я пешим строем. Машину пришлось бросить, когда уходил от слежки.
- От слежки, - удивился Алексей.
- Да, а что?
- Значит, он мне соврал, - задумчиво пробормотал Алексей.
- Не он – они, - поправил его Игорь, и добавил, - конечно, соврал. Это их способ вести дела.
- Значит…
- Ты погоди заниматься умозаключениями, дай что-нибудь перекусить. И вообще давай зайдем в квартиру, а то, как-то неудобно обсуждать наши дела, стоя в коридоре.
Алексей прошел на кухню, следом за ним Игорь. Не спрашивая разрешения, он уселся за стол и стал внимательно следить за тем, что делает его брат.
- Алексей, ты в каком-то коматозном состоянии. Что случилось-то…
Младший брат повернулся, и вид у него был такой, будто он готов ударить Игоря.
- Ты еще интересуешься…
- Прости, прости, я не знал, что у тебя все так серьезно. Я думал она… ну, просто так, развлечься.
- Пошел ты, - Алексей выругался.
- Ладно, ладно, - примирительно поднял руки Игорь, - прости. Главное, что архив у тебя. Кстати, куда ты его спрятал?
- Никуда я его не прятал, вон, в комнате валяется.
- Что? - пришла пора удивляться Игорю, - архив здесь?
- А куда ты думал я его дену. Ты ведь не предупредил меня, что там бомба.
- А как же они его не нашли, - пропустил мимо ушей, колкость брата Игорь.
- Откуда я знаю…
- Ну да это и не важно. Сейчас я перекушу, и давай быстро уходить из города.
- Ты что, - резко повернулся к брату Алексей, и сделал шаг в его сторону.
- Что, что?!
- Что значит, уходить?
- А то и значит. У нас два часа времени. Если повезет, поймаем попутку… На машине ни на твоей, ни на моей нельзя…
- Погоди, Игорь, а Кристина?
- А что Кристина, - Игорь удивленно взглянул на младшего брата.
- Она ведь у них…
- Не понимаю, а как ты хочешь ее вытащить? - поинтересовался Игорь, - с одним пистолетом пойдешь на штурм?
- При чем здесь штурм. Я договорился об обмене. Им, всего на всего, нужен архив…
- Нет, нет, Алексей, - Игорь схватил брата за рукав, ты не понимаешь. Архив надо сохранить любой ценой.
- Даже ценой жизни Кристины!
Видя, что брат находится на верхней точке кипения, Игорь понизил голос и почти силой усадил его на стул.
- Послушай, Алеша, ты меня знаешь очень давно, я никогда тебя не обманывал, всегда был с тобой искренним и честным…
- Особенно вчера.
- Вчера не считается, вчера я даже не и думал, что смогу дожить до утра. Вчера, я буквально заглянул смерти в лицо. Наверное, я даже не соображал до конца…
- А теперь соображаешь?
- Алеша, это чудо, понимаешь?
- Нет.
- Нам дали знак, что я не зря прожил свою жизнь. Господь послал вместо меня невинное существо, что бы только я остался жив и смог доделать до конца свою работу…
- Что ты мелешь, - Алексей стряхнул с себя руки Игоря и поднял со стула, на лице его появилось выражение брезгливости.
- А ты не понимаешь, - теперь взорвался Игорь, - ты не понимаешь, да! Много хороших людей погибло, что бы вытащить эти документы. Хороших! Намного лучше, чем ты, чем я, чем эта твоя…
Алексей развернулся всем телом и ударил брата по лицу.
- Не смей, слышишь, не смей!
- Хорошо, - поднял брат руки в знак примирения, - прости. Я не прав. Она честная и порядочная девушка. Но это не меняет дело. Документы надо донести до общественности, до людей. До народа. Это на самом деле – бомба. Ей можно взорвать весь этот мир и начать строить новый. Честный, добрый, настоящий…
- Нет, я так не могу…
Воцарилась тишина.
- Хорошо, брат. Я останусь с тобой, - спокойно проговорил Игорь, и с каким-то равнодушным спокойствием подошел к плите и начал заваривать чай…
- Игорек, но что-то ведь можно сделать? Может быть, обратится в милицию?
- Она под контролем этих людей.
- Тогда гебье?
- Неужели ты еще не понял. Мы имеем дело не с местной мафией. Против нас люди государства.
- Что же делать?!
- Умереть, честно умереть и все.
- А Кристина…
- Алеша, я не хотел этого говорить, но, скорее всего, она уже мертва. Эти люди не оставляют свидетелей…
- Мертва, - не поверил своим ушам Алексей.
- Конечно. Я повторяю, я не хотел тебе этого говорить, но ты сам…
- Господи, ну мы с тобой вляпались в эту историю, - Алексей легко перенес и на себя участие в этой истории, - но она совершенно не при чем здесь, она ничего не знала.
- Пойми, брат. Все, - он очертил круг в воздухе, замыкая в него всех, - все, кто живет в этой стране, кто жил в этой стране, все причастны. И это не важно, знаешь ты хоть что-нибудь, или все жизнь прожил в счастливом неведении. Даже такая жизнь и то опасна…
- Игорь, а, может быть, все-таки есть шанс, обменять ее на архив, может быть, все-таки удастся ее вытащить… Я бы рискнул…
- Неужели ты думаешь, что если был бы хоть один шанс вытащить ее, да я сам совершенно спокойно пошел на смерть. В конце концов, я достаточно пожил, думаю даже, что и не так уж и бесполезно. Я спокойно обменял бы архив на свою жизнь… Но это только пустые мечты. Жизнь одного ничего не стоит в нашей стране…
Громом среди ясного дня прогремел входной звонок. Братья замерли и переглянулись. Звонок повторился.
- Вот и все, - упавшим голосом пробормотал Игорь, - это за нами.
Алексей медленно направился к двери, но старший брат вцепился в него и зашептал.
- Не походи к двери, может быть, уйдут. Они ведь дали тебе два часа.
- Ты видел дверь? Они вошли один раз, они войдут и во второй.
Звонок прозвенел еще раз.
- Может быть, это не они, - пробормотал Алексей, оглядываясь на брата.
- Будь осторожен.
Алексей, следом за ним Игорь с пистолетом тихо подошли к двери, младший брат заглянул в глазок, но никого не обнаружил. Тогда он попытался тихо открыть дверь, но сломанная косячина предательски скрипнула… За дверью, прислонившись спиной к стене сидел какой-то оборванец. Бомж. Неопределенного возраста и грязный, до неприличия. Его костюм, а точнее то, что от него осталось, благоухал, как городская свалка…
Он поднял голову и взглянул на младшего брата. Правда, осмысленностью его взгляд не отличался. Мутноватые, больные глаза.
- Что тебе, - грубо произнес Алексей, выдыхая с некоторым облегчением, - здесь не подают.
- Здесь живет…, - голос нищего иссяк, губы его перебирали какие-то буквы, казалось, что он снова пытается вспомнить алфавит.
- Что тебе нужно, - повторил вопрос Алексей.
- Девушка, - пробормотал оборванец, - красивая. И имя у нее красивое, иностранное…
- Кристина, - невольно сорвалось у Алексея, - ты ищешь Кристину?
- Да, наверное, - забормотал нищий, - наверное…, нет. Точно, Кристина. Кристина. Где она?
- Зачем ты ее ищешь? - Игорь выглянул из-за брата и уставился на бомжа.
- Не я ее – она меня звала, - голос бомжа зазвучал несколько громче, да и взгляд немного прояснился.
- Звала?
- Да, как в сказке. Тебе плохо – ты произносишь мое имя, а я соответственно прихожу, - бомж поднялся, - хотя, Вы, наверное, сказок не читаете, господин Бескудников?
Фамилия прозвучал так, словно начался следующий акт сегодняшнего безумного дня. Пока братья ошарашено переглядывались, пытаясь каким-нибудь образом вписать это явление в суматоху дня, бомж потянул носом в сторону кухни.
- Чай. Горячий чай. Тысячу лет не пил горячего чая, - бесцеремонно он раздвинул братьев и, следуя собственному нюху, отправился на кухню, предоставив братьям приходить в себя самостоятельно.
Пока братья переглядывались, с кухни раздались звуки, которые явно свидетельствовали о том, что бомж не только не пил тысячу лет чая, но и не ел столько же. Они, не сговариваясь, рванулись на кухню. Непрошенное дитя улиц сидел на табурете, с обеих рук он уписывал по бутерброду, периодически освобождая то одну руку, то другую, для того, что бы запить еду чаем. Братья молча и выразительно переглянулись, но бомж почувствовал их, змеиным жестом проглотил грандиозный кусок и заговорил:
- Не рискуйте – инвалидность гарантирую.
Игорь и Алексей остановились. Почему-то одного предупреждения вполне хватило. Им осталось только стоять и ждать, пока этот странный гость насытится. Минут двадцать…
- Кто Вы, - наконец задал свой вопрос Игорь, почему-то лицо бомжа показалось ему знакомым, и он хотел это выяснить.
- Чи-на, - коротко ответил бомж, и как не странно этот ответ удовлетворил Игоря. Но не Алексея.
- Не знаю такого…, - начал он.
- Вы нет, а он знает, - кивнул в сторону старшего брата Чи-на, - да и родители ваши знали, все трое. Вы ведь Алексей Бескудников.
- Да, - только и оставалось кивнуть Алексею. Как это ни странно, но перед ним сидел человек, который знал их историю, при чем со всеми ее тонкостями и перипетиями.
- Учитель. Китаец. Чи-на, - пробормотал Игорь, - вот, значит, как все сложилось…
- Спасибо тебе, - с издевкой поклонился Чи-на Игорю.
- Честное слово, я не знал тогда…, - начал было Игорь, но его перебил Алексей.
- Вы что, знакомы?
- Да, - кивнул брат, - это длинная история…
- Вот потом и расскажешь, - перебил Игоря гость, - а теперь, коротко, что случилось с Кристиной?
- Откуда Вы ее знаете? - сделал еще одну попытку внести ясность Алексей.
- Захочет – сама расскажет, - отрезал Чи-на, - ну…?
- Да, действительно случилось, - пришлось согласиться Алексею, - только Вы вряд ли можете…
- А это уже мне решать.
Алексей беспомощно посмотрел на брата, но тот лишь пожал плечами и кивнул на Чи-на.
- Быстрее, - поторопил Алексея гость, - время, как я понимаю, уходит…
Кристину сопровождали двое молодых, здоровых парней. Кристина попыталась заговорить с ними, но их ответы были односложными и на редкость бессодержательными. Кристина вынуждена была успокоится – не драться же с ними. «Волга» мягко катила по городскому асфальту, не спеша выбралась за город, а потом резко увеличила скорость. Кристина с тоской взглянула в окошко – она не пыталась ни вырываться, ни кричать – каменные плечи парней были лучше любого предупреждения, что это делать не стоит.
Дорога заняла минут двадцать пять – тридцать. Окончилась она немного неожиданно, едва съехали с шоссе, машину только и успело что пару раз тряхнуть на грунтовой дороге, и вот уже ворота дачи. Открытые, которые, правда тут же закрылись, едва машина въехала на посыпанную гравием стоянку. Парни вышли, один оставил дверь открытой и даже подал руку Кристине, помогая выбраться. Ее встречал седой мужчина, одетый, как писатель или профессор. Сходства добавляли очки, не модные, но, наверное, удобные, если с ними не расставались, лишь изредка меняли в них стекла…
Охранники незаметно испарились, Кристина осталась один на один с хозяином. Он жестом пригласил Кристину в дом – та молча подчинилась, да и прохладно было стоять на улице в одном халате. Ей не было страшно, только вовсе не потому, что она была готова к подобной ситуации, а скорее наоборот, ей и в голову не приходило, что она может выступать в роли заложницы. А хозяин, тем временем коротко изложил ситуацию, в которой она оказалась:
- Дорога Кристина, понимаете ли, я не благородный рыцарь, но и не разбойник, как Вы могли бы подумать. Я, как принято сейчас говорить, деловой человек. С Алексеем я, Вашей помощью, хочу совершить одну сделку. Если все будет хорошо, а я на это очень сильно надеюсь, то эту ситуацию каждый из нас будет вспоминать с юмором, при чем каждый в своей компании.
- А если плохо?
- Это практически исключено, - хозяин проводил девушку в комнату.
Там было уютно. Горел огонь в камине. Около дивана, на который хозяин предложил сесть Кристине, стоял столик на колесах. На нем бы желающий мог найти легкий обед, а страждущий – в изобилии крепленую влагу.
- Это практически исключается, - повторил хозяин, - Алексей Вас любит. А, кроме того, то, что мне нужно не представляет для него никакой ценности. Скажу более – для него это весьма обременительная ноша.
- Хотелось, что бы это было так.
- А если он пойдет в милицию?
- Я надеюсь, Вы не настолько наивны что бы полагаться на нашу милицию, а кроме того…
- У Вас там свой человек, - предположила Кристина.
- Совершенно верно, - улыбнулся хозяин, - только не человек – люди. Да, кстати, я не представился – Владимир Георгиевич.
- Что же теперь мне делать?
- Ждать. Можете перекусить. Можете почитать – в соседней комнате хорошая библиотека. Можете погулять, в рамках дачи, конечно…
- Спасибо.
- А можете просто посидеть и посмотреть телевизор, - по-видимому, этот вариант был наиболее удобным для хозяина, раз он предложил его последним.
- Я могу даже и без телевизора…
- Как будет удобно. Если что-то потребуется, позовите меня. Я буду наверху.
- Хорошо.
- Ну, устраивайтесь и не скучайте, - Владимир Георгиевич поднялся и вышел, предварительно одарив девушку некой гримасой, в которой с некоторым трудом можно было увидеть некоторое сожаление и попытку приободрить.
От неудобной позы у Кристины затекли мышцы ноги, и как только хозяин дома вышел, она изменила позу и села поудобней. Делать и правда было нечего, поэтому Кристина не поднимаясь со своего места принялась рассматривать комнату. С одной стороны ей и правда было интересно, а с другой стороны у нее было время… Обстановка не была богатой, а точнее сказать, вычурно богатой. В виде характеристики обстановки Кристина использовала слышанную где-то формулу: «Хозяин использовал богатство для удобства, а не обременял себя им…». Удовлетворившись этим осмотром, она еще раз изменила позу…
Теперь, оставшись наедине со своими мыслями, она почувствовала, что внутри нее медленно разрастается беспокойство. Время словно замедлило бег, а беспокойство разрасталось не зависимо от него. Кристина никогда не была человеком постоянных, активных действий, но безделье в подобной ситуации действовало угнетающе, потому, что и без того растягивало время.
Что бы хоть чем-то занять себя, Кристина занялась своей одеждой, которая в результате последних действий оказалась в некотором беспорядке. Но надолго этого занятия не хватило – одежды-то было всего ничего. Самое большое беспокойство ей всегда доставляли руки, им обязательно надо было чем-то заниматься… Вот и сейчас, словно покинув хозяйку, они набросились на поясок халатика и принялись его истязать, плетя из него невообразимые сочетания узлов и петель. При очередном каскаде, который они сотворили на пояске, что-то хрустнуло в кармане. Кристина вспомнила о письме и горько усмехнулась. Вот что оказывается, надо было с ней совершить, что бы она, наконец, нашла время для прочтения письма школьной подруги. Наверное, в другое время, и в другом, это могло бы показаться забавным, но только не здесь, и не сейчас… Она достала письмо и раскрыла первую станицу…
«Здравствуй, Кристина.
Вполне могу поверить, что ты уже забыла меня, да и не только меня, а весь наш замечательно-сумасшедший 10 «А». Вполне могу себе представить, что ты все реже и реже заглядываешь в наш школьный альбом. Очень даже может быть… Ну ладно, не хочу морочить тебе голову и сама назовусь – Екатерина Славина. Староста. Вспомнила? - А если и не забывала, то огромное спасибо тебе.
Кристина, я хочу, что бы ты сразу поняла, я пишу не только из сентиментальных побуждений, хотя скрывать не буду, я действительно скучаю по тому времени. Но мое письмо – это другое – если хочешь, это, как сигнал общего сбора. Этакое, «Свистать всех наверх!». Всех – значит всех. Всех до кого можно докричаться, всех, кто еще жив…
Поверь Кристина, мне очень тяжело писать об этом. У меня у самой в голове все не укладывается, хотя, если подумать, а в чьей голове это может уложиться? Извини за нудное и непонятное вступление, только, честно говоря, я не знаю, с чего и как начинаются подобные истории.
Пусть будет так, как я сама начала это сознавать:
Помнишь ли ты тот день, а точнее это были сутки, которые мы провели на обрыве, на нашем месте. Помнишь ли ты тот момент, когда часть нашего класс, наверное даже, большая часть, клялась на обрыве. Вспоминай, вспоминай, я тебя, буквально, молю. Мне очень нужны эти имена. Я бьюсь над этим больше месяца, но точно смогла вспомнить только шестерых. В том числе и тебя, буквально час назад. После этого я сразу села писать тебе письмо, просто спешу предупредить, но сначала ответь, выполнила ли ты данную клятву?
Стала ли ты учителем?
Есть ли у тебя дети?
Если ты учитель, то все просто замечательно. Если у тебя дети – это не так хорошо, но вполне терпимо для того, что жить дальше. Но если у тебя целых два «нет», слушай меня внимательно.
Из тех, кого я вспомнила, кроме тебя Марина, Виктор, Александр, Оля и Булат. Помнишь еще, что в нашем классе имена не повторялись – надо было просто знать имя и сразу становилось понятно, о ком идет речь. Так вот:
Булат стал учителем, у него двойня, работает где-то в Мары. Изредка пишет мне, приглашает. У Оли тоже двое деток – она живет в столице. Почти не пишет, но я знаю, что у нее не все в порядке со здоровьем, вроде как досталось по наследству от матери. Это очень усложняет ее жизни, но не угрожает ей как таковой.
Остальные не стали учителями. У них нет детей. Впрочем, уже нет и их самих. Я узнала это по разным каналам. Звонки, переписка, даже телевиденье. Так уж получилось, что все наши разъехались. Болтаются по стране, и я даже не уверена, что только по нашей стране. С теми, кого я вспомнила, и кто не сделал того, что обещал, случилось следующее:
1. Марина погибла от руки маньяка, в столице, хотя, сама она жила где-то на Севере, а приехала в столицу к подруге. Такая вот случайность, но… Обрати внимание – маньяк этот охотился на пышных блондинок, после сорока лет, одетых в светлые, цветастые платья. Крис, возьми наши школьные фотографии, Марина – жгучая брюнетка, ей нет и тридцати лет, а кроме того, она всегда носила джинсы, кажется, считала, у нее несколько кривоваты ноги! Об этом случае писали в «Комсомольской правде», какой-то психолог. Он указал на то, что маньяк этот нарушил все условия своей «шизы», что практически никогда не бывает. Кроме того, его и вычислили именно по Марине. Зато сам маньяк так и не смог вспомнить ее, хотя замечательно помнил всю свою «серию» – все восемь трупов.
2. Виктор стал военным летчиком. Тысяча часов полетного времени, не знаю много или мало, но говорят достаточно. Больше года провел в какой-то банановой республики. (только не спрашивай, как узнала – это закрытая информация) Витя считался везунчик. Погиб, когда направлялся в отпуск. Его самолет потерпел аварию, почти на земле, у его соседа, например, было вывихнуто запястье и все. У остальных, сплошные царапины, несколько ожогов. Про Витю, говорили, что он выглядел так, словно взорвался изнутри. Он единственный, кто погиб в этой катастрофе…
3. Сашка. Помнишь, этого недоумка-быка. Он цепи руками рвал, директорский сейф один волок. Попал под машину на зоне. Он, оказывается, был тогда с нами. Мы все еще смеялись над ним, куда ты мол. А он сказал, что будет преподавать физкультуру. И ведь, правда, поступил на спортфак. Закончил три курса и сел, благодаря своему братцу-идиоту, тому самому, которого в первый день отделал Чи-на, когда они попытались на новенькую наехать. Погиб ни в разборке, ни по беспределу. Помогал разгружать машину с хлебом, а она тронулась с места и придавила его. Вот такая история…
4. Оля погибла в круизе, они были где-то в Атлантическом океане, ее смыло за борт. Подробностей не знаю…
Крис, если ты докажешь мне, что это все случайности, то я клянусь, на каждый новый год буду привозить тебе по целому ведру роз, где бы ты ни была. Но и это не все. На юге, когда отдыхала, встретила Андрея. Он сидел с Мариной на одной парте, у них была любовь необыкновенная, но что-то не сладилось после школы. И вот мы встретились в Адлере. Оказалось, что он там работает в школе, учителем физики. Он рассказал мне про Марину. Мы провели с ним целый вечер, говорили, он вспомнил о клятве. Много смеялись. Я уехала, полгода спустя узнала, что он вскрыл себе вены…Но тогда я никаких выводов не делала – мне было просто не по себе. А потом, мне приснился сон. Страшный. Пересказывать я его тебе не буду – это не очень важно, но очень неприятно. Именно после этого, я и начала узнавать как дела у одноклассников…
Теперь еще. Не знаешь ли ты, что случилось с Учителем? После всего, что случилось в десятом классе, я видела его лишь однажды. Я даже поговорить с ним не смогла, его забирала милиция, после какой-то драки в ресторане. Выглядел он, не приведи Боже. Весь избитый, как будто не мылся целый год, худой. Только косуха его и хвост, перетянутый резинкой. Меня он не видел, я окликнула его, но вмешалась наша доблестная милиция. Через знакомых я узнала, что ему дали пятнадцать суток, которые он не отсидел, а попал в больницу, из которой сбежал, едва ему стало легче. Я попыталась его найти, но так и не смогла. К тому же, тот период и у меня собой был не самый легкий…
Не знаю, может быть, это моя идея, она бестолковая, но мне кажется, он мог бы нам помочь. Вспомни – ему всегда удавалось разрешать даже самые запутанные вопросы. И еще, я думаю, что он не знает о клятве. Может быть, если ему рассказать, он сможет все исправить… Да-да, я трезвомыслящий человек и это именно я несу такую околесицу, но если ты помнишь, мы всегда шушукались между собой и говорили, что наш Учитель – это чуть больше, чем человек. Мы ведь не могли объяснить нормально ни его способностей, ни его знаний, ни его необыкновенных знакомств. Даже его отношение к нам… Вот и теперь, я думаю, что если бы удалось его найти, все можно было бы изменить. Ты как думаешь?
Если у тебя есть сведенья, пусть даже самые скудные, пусть даже слухи, пусть хоть догадки – напиши мне. Обязательно. Мне совестно, что тогда, после школы, мы все забыли о нем. Когда я начала собирать сведенья о наших, я пыталась найти и Чи-на. Но от него в городе остались только легенды и слухи. Говорили, что он дерется за деньги на ринге. Говорили, что он сошел с ума. Говорили, что его посадили, говорили, что он умер в какой-то психушке. Господи, чего я только не наслушалась… но почему-то, я уверена, что он не мог умереть. Это, наверное, тоже из-за того, что я всегда считала, что он не от мира сего.
И еще, Крис, чуть не забыла, нет ли у тебя сведений о Маргарите. Той, новенькой. Мы ведь все догадывались, что у них с Учителем роман. Говорили даже, что она от него беременна. Она ведь тоже куда-то пропала… Не хочется думать, что и она погибла.
Вот такие дела. Кристиночка, очень тебя прошу, будь аккуратна. Восприми серьезно, то, что я тебе сказала. Пусть мы уже не класс, пусть я уже не староста. Но ведь мы были когда-то тем классом!
Целую тебя нежно и жду ответа.
Храни тебя Господь и удачи тебе.
Екатерина (Славина)»
Это был шок. Она не сразу сообразила, но потом… потом она поняла, что шансов, выбраться живой из этой переделки, у нее нет, нет потому что…
Силы и надежды ее как-то сразу иссякли. Их не осталось даже на слезы. За те несколько минут, которые она читала письмо, она постарела на всю оставшуюся, и как она поняла, такую малюсенькую жизнь. Оцепенение охватило ее тело и душу. Наверное, в конце концов, каждый понимает, что жизнь – коротка, но к счастью, не многим удается понять, что осталось всего несколько часов…
Где-то внутри, сделало бешенный скачок давление, то самое обыкновенное, которое измеряется медицинским прибором с грушей, манжетой и мудреным названием. Оно стало выделывать невообразимые кульбиты. Не выдержав всего этого, организм дал команду: «отбой», и Кристина потеряла сознание. Просто откинулась на спинку дивана, со стороны могло показаться, что она просто задремала…
Прошло несколько минут. С лестницы, ведущей на второй этаж, выглянул Владимир Георгиевич. Его беспокоило, что снизу не раздается никаких признаков жизни. Его глазам предстала спящая пленница, он усмехнулся и покачал головой.:
- Однако и нервы у нашей молодежи, - пробормотал он и аккуратно, стараясь не шуметь, вышел на веранду, где стояла кресло-качалка.
Владимир Георгиевич присел в кресло, закурил сигарету… Более мирного время провождения нельзя было и придумать. Он следил за порханием бабочек и ждал. Он отвел на все – пять часов – из них прошли два. Пока все шло безупречно. Такие варианты, что приходишь в квартиру, а там никого, а посередине комнаты стоят документы, он не рассматривал. Он знал их цену, и предполагал, точнее, был уверен, что об их цене догадываются многие. Поэтому он дал столько времени, что бы нельзя было придумать нормального, а главное осуществимого контрплана. А кроме этого, надо ведь было еще, и привезти архив. Возможно, а он поступил бы именно так, архив разбит на несколько, небольших частей. Тогда надо было посетить несколько мест…
- …в общих чертах я понял, - скорость, с которой этот истерзанный, полусумасшедший бомж, превращался в человека, была поразительной, - все дело в этой куче мусора, которую вы, - Чи-на кивнул в сторону Игоря, - и ваши коллеги успели собрать за свою, в принципе, никчемную жизнь.
- Это Ваше мнение, - попробовал защищаться Игорь.
- Это не мнение – это правда.
- Мы открывали людям глаза. Люди имеют право на правду!
- А это – демагогия. А когда вы говорите за многих людей, которых даже и не знаете, то демагогия превращается в опасную ересь.
- И это говорит учитель!
- Бывший. Благодаря Вам, я теперь даже не знаю, кто я…
- О чем это вы, - попробовал вмешаться Алексей.
- Вон у братца поинтересуйся, - мотнул головой в сторону старшего брата учитель.
Алексей посмотрел на Игоря, но тот нетерпеливо отмахнулся.
- Не сейчас, - он явно нервничал, - что Вы собираетесь делать?
Ответа не последовало. Чи-на открыто игнорировал Бескудникова-старшего.
- Где архив?
- Там, - кивнул Алексей в сторону зала, - но действительно, что Вы собираетесь делать?
- Как что? Обменяю его на Кристину, - спокойно произнес Чи-на.
- Неужели Вы не понимаете, - Игорь Петрович даже задохнулся, - ее уже нет. Архив не на что менять. А эти документы бесценны.
- Ерунда, - отмахнулся учитель.
- Люди заплатили своими жизнями, что бы собрать их. Честные люди. Хорошие.
- Алексей, принеси чемодан, - опять проигнорировав старшего брата, попросил Чи-на.
Алексей в нерешительности остановился, глядя то на учителя, то на брата.
- Учитель, - прошептал он, - а вдруг Игорь прав…
- Алеша, этим вопросом, ты только что обеспечил себе место в аду, рядом с ним. Кристина жива. Я это знаю. Но чем дольше ты тянешь, тем меньше у нее остается надежды. Надежды на тебя, веры в тебя, - вдруг голос Чи-на сорвался на крик, - идиоты, да не нужен мне этот архив. Кристину я и без него вытащу. Она моя ученица, и я за нее отвечаю. Но я хочу спасти ваши души. Ну, останутся у вас эти бумажки, что вы будете с ним делать?! Печатать нельзя – страшно. Хранить нельзя – опасно. Выбросить нельзя – жалко. Все! Тупик! Так и будете его передавать, множа убиенных. А кроме того, благодаря тому, что этот мусор существует, твоя жизнь, жизнь Кристины и жизнь Ваших детей будет постоянно под угрозой…
- Детей?!
- А ты думаешь, что Ваши с ней отношения уже закончились?
Ни говоря больше ни слова, Алексей пошел в комнату за чемоданом.
- Ты никуда его не понесешь, - зашипел вдруг Игорь.
Чи-на и Алексей резко обернулись. Игорь держал на мушке учителя.
- Ты сказал, что можешь вытащить и так. Вот и вытаскивай, а мне дай самому разобраться со своей душой.
- Брат…, - Алесей с чемоданом в руке направился было к брату…
- Дурак, - спокойно произнес Чи-на, медленно поворачиваясь к Игорю, - оставь эту игрушку. Ты все равно меня не остановишь. Только потеряешь здоровье, а заодно и уважение брата. Спрячь пистолет и я ей богу, забуду сам и никому не расскажу о том, как ты пытался сломать мою жизнь.
- Нет, архив – дело моей жизни, и дело жизни моих товарищей. Уходи, Чи-на. Я выстрелю…
- Как тогда?
- Мразь, это был не я…
- Плевать, это было с твоей подачи…
- Она выжила…
- Ты убил мою дочь!
- Я ни при чем.
- Ложь, - и голос Чи-на прекратился.
Игорь лишь увидел, как Чи-на начал движение, что-то замысловатое, но безусловно отработанное, а кроме того и действенное. Игорь отвлекся лишь на миг, но это хватило Учителю, что бы преодолеть расстояние, пригнуться под руку с пистолет и резко подняться, одновременно забирая пистолет из руки Игоря, сбивая его с ног и отправляя в глубокий нокаут. Алексею даже показалось, что страшный хруст в суставе раздался уже после того, как брат упал между газовой плитой и холодильником.
Все движения прекратились, Чи-на казался таким же безучастным свидетелем, как Алексей. Только пистолет был уже в его руке. Он проверил обойму, взвел его и снял с предохранителя. Потом молча забрал у Алексея чемодан.
- Учитель, - Алексей указал на старшего брата.
- Ерунда, - пробормотал Чи-на, - сломано запястье, вывихнута челюсть. От этого не умирают. Но на всякий случай, вызови врача.
Чи-на направился к выходу, но перед дверью остановился и подождал, пока подойдет Алексей. Учитель протянул ему руку и крепко пожал ее.
- Прощай, Алеша. Мы вряд ли когда еще увидимся. За Кристину не беспокойся, я ее верну. А вы, когда все успокоится – уезжайте. Это не самый лучший город. Здесь много всякой грязи. Найдите другое место. Я знаю, у вас все получится. Он открыл дверь и вышел…
Учитель шел по улице ведомый связью, природу которой мог бы объяснить, но никогда этого не делал. Просто он использовал ее. Связь, правда, эта периодически прерывалась, и тогда он замедлял шаг. Несколько раз он даже менял направления. Но, наконец, связь стала устойчивой и непрерывной. Когда подошли к концу спальные районы, он уже точно знал, куда именно ему следует идти, и сколько у него времени.
Некоторые прохожие оглядывались на быстро шагающего бомжа, в руке которого находился новый, и не подходящий для его лохмотьев предмет, но стоило им хотя бы на мгновение встретиться взглядом с этим человеком, они сразу же отводили глаза, признав за ним право быть таким, каким он считает быть нужным или возможным…
Впервые, за последние несколько лет, Чи-на чувствовал себя прекрасно. Голова была ясной, ни единая клеточка тела не болела. Приходили воспоминания и были они радостными. Были, конечно, и другие, но теперь они не пугали своей безысходностью, теперь он знал выход, теперь он мог разрешить все проблемы. Он почувствовал, что наполнен силой, наполнен жизнью. И они не собираются покидать его – более того, он чувствовал, что у него такой запас, которого хватит надолго.
Было одно черное пятно, но о нем Чи-на себе думать не разрешал.
- Потом, - сказал он себе, - я поговорю с Кристиной, потом, когда все закончится. Мы все вспомним, но потом.
Идти оставалось совсем чуть-чуть. Он дождался пока видавший виды «КАМАЗ» обгонит его и скроется за поворотом, а потом, он сошел с асфальта на тропинку, которая скрывалась в лесу…
Кристина очнулась. Тело ее слегка одеревенело, под кожей покалывало. За окном природа готовилась к сумеркам. Она была одна в комнате. Было тихо, лишь на улице раздавались несколько негромких голосов. Она предположила, что это пришел Алексей и, прихрамывая, заспешила к двери. Но оказалось, что хозяин разговаривает с каким-то бомжем. Последний стоял к ней спиной. Она присмотрелась, нет, это был не Алексей, но в осанке было что-то знакомое. А еще, от него веяло надеждой. Кристина чувствовала, что он пришел ее спасти. Мысль мелькнула как молния, и она бросилась к Чи-на.
- Учитель, - воскликнула она, - Господи, учитель!
- Учитель, - Владимир Георгиевич удивленно посмотрел на собеседника.
- Да, Учитель.
- И в таком виде, - хозяин брезгливо поморщился, - по крайней мере, при нас к учительству относились более уважительно.
- В Ваше время, но не при Вас.
- Играете словами?
- Ну что Вы. Но, собственно говоря, я именно за этой дамой.
- А у жениха кишка слаба оказалась. Или он дожидается где-нибудь команды к штурму?
- Нет, он дома. Хорошему человеку не к чему принимать участие в этом. Да и не будет штурма, Владимир Георгиевич.
- То есть Вы все переиначили. Но девчонку, я могу отдать только им, и то на определенных условиях…
- Владимир Георгиевич, Вы никому и никого отдавать не будете. Я пришел забрать и мне Вашего разрешения не нужно, - опережая некое движение хозяина Чи-на продолжил, - и псов своих не зовите. Все они за пределами, так сказать, творимого ими зла.
Но Владимир Георгиевич не поверил и выкрикнул несколько имен. За спиной Кристины послышался топот нескольких пар ног, и она была сметена чьим-то твердым, как кирпич плечом. Раздался выстрел. Секундой позже она нашла глазами Учителя. Тот продолжал стоять, где и был, но только теперь в его руках был пистолет и он поочередно удержал на мушке двоих, выбежавших из дома. Кристина оглянулась на слабый стон – в проходе лежал третий, которого остановила пуля, выпущенная из пистолета Учителя.
- Кристина, - услышала она голос Учителя, - с тобой все в порядке?
- Да, - отозвалась она.
- Аккуратно подойди ко мне.
Пригнувший, чтобы не перекрывать обзор Учителю, она подошла.
- Зайди за мою спину.
Кристина начала маневр и в этот же момент решила действовать и охрана. Один бросился на Учителя слева, а тот который был ближе, попытался достать девушку. Чи-на сбил с ног Кристину и бежавший к ней охранник принял пулю практически в лицо. Чи-на в этот момент уже развернулся и встретил охранника боковым ударом. От него охранник успел увернуться, но как оказалось, это был всего лишь финт. Настоящий удар был коротким и прямым, не успев коснуться земли, нападавший был мертв…
- Им не следовало проверять мои возможности, - спокойно прокомментировал произошедшее Учитель.
- Да, действительно, - голос Владимира Георгиевича был спокоен и даже полон какой-то скуки, - и что теперь?
- Ничего, - пожал плечами Чи-на.
- То есть?
- Я забираю девушку и ухожу. А Вы остаетесь.
- Архив-то оставьте.
- Вот еще.
- Но Вы обещали поменять девушку на архив.
- А что, такой обмен произошел?
- …
- Я пришел, забрал. Не Вы мне отдали, а я забрал. При чем здесь архив?
- Да, но это нечестно, - почему-то занервничал Владимир Георгиевич.
- Во-первых, по отношению к Вам, я не применяю данное понятие, а во-вторых, Вам осталось жить что-то около минуты.
- Что это значит, - прошептал Владимир Георгиевич, схватившись рукой за грудь - там что-то давило и кололо.
Чи-на не удостоил его ответом, а лишь подал руку Кристине.
- Пойдем, Крис. У меня к тебе огромное количество во…
- Подождите, - раздался придушенный голос Владимира Георгиевича, - ради всего…
- Подожди, - Учитель передал девушке чемодан, который все еще держал в руках, обернулся и направился к зовущему.
- Вы же Учитель…
- Ну и что?
- Вы не можете бросить меня вот так – здесь.
- Я отлично вижу, что у Вас больное сердце. Я не могу Вам помочь. Реанимация тоже не успеет. Вы умрете.
- Откуда…
- Не тратте время на пустые слова. У Вас их около двух десятков.
Неожиданно прислушавшись к совету учителя, Владимир Георгиевич замолчал. По лицу было видно, что в голове его идет поиск тех слов, которыми стоит завершать жизнь… Учитель почувствовал, как к нему сзади подошла Кристина. Ему показалось, что она шмыгнула носом – Чи-на оглянулся. Действительно, на глазах у девушки были слезы…
- Учитель, - голос Владимира Георгиевича был тих, но спокоен, в нем даже чувствовалось что-то, что называют смирением, - у меня была дочь. Мы расстались. Где она?
- Она, - Учитель нисколько ни удивился вопросу, лишь прикрыл глаза и некоторое время молчал, - Алена жива и здорова. У нее двое детей. Мальчика зовут Володей, девочку Маша. В честь Вас и Вашей жены. Она счастлива…
- Спасибо, Учитель…, - Владимир Георгиевич вдруг захрипел, тело его вздрогнуло один раз, потом другой, потом обмякло – жизнь покинула его.
- Боже мой, - не выдержала Кристина и разрыдалась.
- Ты поплачь, - словно разрешил Учитель, - а я пока разберусь с этим мусором.
Чи-на небрежно бросил чемодан на траву и направился в сторону гаража. В открытом багажнике, прямо на самом виду лежала канистра, наполненная более чем на треть бензином. Ее он и прихватил ее с собой, потом вернулся на лужайку перед домом.
- Кристина, дай мне чемодан, - попросил он. Девушка принесла его и вопросительно посмотрела на Учителя.
- Открой.
Девушка щелкнула замками и с удивление стала рассматривать дискеты.
- Что это, - она повернулась к Учителю.
- Многие называют это архив. Хотя, по-моему, это бесполезная информация о делах и вещах, которых многие стыдятся, все боятся, но пытаются сохранить. При чем одновременно. Так не бывает.
- Вы собираетесь его сжечь?
- Конечно. Я, наверное, единственный, кому он не нужен. И это справедливо, что он попал ко мне в руки.
Он вылил в открыты чемодан бензин, потом взял за руку Кристину и отвел ее подальше, а потом поднял лежащую рядом с мертвым хозяином бензиновую зажигалку, откинул крышку, добыл огонь и бросил ее в чемодан. Бензин вспыхнул.
- Что теперь, - Кристина во все глаза смотрела на Учителя.
- Теперь домой. Тебя там ждут. Алексей.
- Знаете, Учитель, я чувствую себя виноватой. Перед Вами, перед Катей…
- О чем ты, - удивленно посмотрел на нее Чи-на.
- Она прислала мне письмо. Год назад. Я про него совсем забыла. Смогла прочитать только здесь. А там страшные вещи написаны. Я так испугалась, а тут еще все это. Я не выдержала…
- И потеряла сознание, - закончил Чи-на.
- Да, откуда Вы знаете?
- Это сложно объяснить. Может быть, ты просто редкий по способностям ребенок. А может…
- Что, может, - попыталась выяснить Кристина, когда поняла, что Учитель не собирается заканчивать фразу.
- Не важно, - улыбнулся он, - пойдем скорее домой, там небось Алексей с ума сходит. А он хороший парень. Не то, что его брат.
- Они не родные…
- Я знаю. Знаю всю их историю.
- Вы всегда все знаете, - пробормотала Кристина.
- Не всегда, и уж тем более не все, - улыбнулся Чи-на.
Они уже вышли из дачного поселка и не спеша шли вдоль дороги.
- Ой, Учитель, Катя там про Вас спрашивала.
- Да. И что она хотела узнать?
Кристина хотела, было пересказать, но потом достала письмо и протянула его Учителю.
- Прочитайте сами.
- Ты мне еще доверяешь?
- Да.
- Спасибо, - Учитель с улыбкой взял письмо и погрузился в чтение.
Кристина внимательно смотрела по сторонам, потому, что Чи-на погрузившись в чтение, совсем перестал обращать внимание, на то, что они идут вдоль дороги. Несколько раз Кристине пришлось аккуратно подталкивать Учителя и изменять направление его движения. Учитель прочитал письмо несколько раз, Кристине даже показалось, что в го глазах блеснула слеза. коротка совсем… А может ей показалось. Наконец, Учитель вернул ей письмо.
- Учитель, мы подвели Вас, - вздохнув, тихо произнесла Кристина и опустив глаза.
- Нет. Конечно, нет. Вы были детьми. Но Вы были хорошими детьми. Единственными моими…
- Нет, - Кристина даже остановилась, действительно, ее память была в состоянии выделывать разные штуки, - у Вас есть сын. Маргарита сохранила ребенка. Я узнала это совершенно случайно, а потом… Потом забыла.
- Что?!
- А Вы не знали?
- Когда отец забрал ее из школы, я приходил к нему, и он сказал, что…
- Нет, нет. Маргарита родила мальчика. Она ушла из дома. Жила у своей крестной и все время ждала Вас. Вы ведь знаете, какая она?
- Да, - Учитель, словно на мгновение погрузился в прошлое, - а что было потом?
- Ой, дальше я не знаю, - Кристина виновато смотрела на Учителя.
- А, - Учитель махнул рукой, - это и не важно. Я найду ее.
Внезапно он остановился.
- Что с Вами, - Кристина остановилась напротив.
- Знаешь, здесь, недалеко, в лесу есть озеро. Я жутко хочу вымыться.
- Но ведь осень, - Кристина поежилась.
- Не понравиться – в воду не полезешь, - рассмеялся Чи-на и потянул ее с дороги.
Пять-семь километров и вот оно. Чистое, холодное блюдечко. По одному внешнему виду можно сказать, что вода градусов пять. Кристина подошла и опустила пальчик в воду и тут же вытащила. Она обернулась, что бы предупредить Чи-на, но не успела. Учитель уже сбросил лохмотья. Кристина вскрикнула и сама себе закрыла рот ладонью. Перед глазами ее была спина Учителя. Застаревшие синяки и кровоподтеки. Несколько страшных на вид шрамов бугрили кожу. Видение длилось мгновение, а потом всплеск, фонтан брызг и громкое уханье, потревожившее большую стаю птиц на деревьях. Минут десять Учитель бороздил воду небольшого озерца. Потом еще минут двадцать стирал, отобрав только то, что еще можно было назвать одеждой. Остальное было скручено в узел и брошено в небольшую ямку под начавшим валиться деревом.
И снова, дорога домой.
Они дошли до самого подъезда. Учитель остановился.
- Иди Кристина, напиши ребятам, пусть не беспокоятся. Все в порядке. Теперь, все будет в порядке. Самые страшные клятвы смываются водой, но никак не кровью. Никто больше не умрет, не прожив отмерянного. Напиши обязательно Кате. Связь будем держать через нее. Но я думаю, что каждый из вас, не пройдет и года, найдет то, что ему необходимо.
- Учитель, а может быть, зайдете, хоть на минутку, - Кристина так расстроилась, что готова была заплакать, - ну, пожалуйста.
- Кристина, сейчас вам будет не до меня. А кроме того, я там оставил одного человека, с которым я не хочу встречаться.
- Игоря Петровича.
- Именно. А для связи будем использовать письма, надо же посмотреть, что вы помните из школьного курса…
Учитель сделал несколько шагов в сторону…
- Мы больше не увидимся, - страх подтолкнул Кристину задать этот страшный вопрос.
- Вот еще, - рассмеялся Учитель, - теперь все будет хорошо. Мы все обязательно встретимся. А кроме того, у меня есть работа. Для каждого из вас. Настоящая работа – для души.
- Я знаю. Я верю, - Кристина вдруг сорвалась с места и бросилась к Учителю и крепко поцеловала его.
Проводив взглядом девушку и постояв немного, Учитель отправился в путь. Все вернулось. Теперь ему было куда спешить, было что искать, было что делать. Осталось только…
Иллюзия Зла. Глава 4. Журналист
© Copyright: Сергей Айк, 2014
Свидетельство о публикации №214090400670
Свидетельство о публикации №214090400670
Рецензии