III. Краденый меч. Глава 7. Рики и Налака

                ОТРИЦАНИЕ ИМЕНИ.
               
                Часть 3.
                КРАДЕНЫЙ МЕЧ.
               
                Глава 7. Рики и Налака.

   Подглядывая в щёлку двери на площадке чёрной лестницы и прислушиваясь к тому, что происходит в гостинице, Рики быстро понял, что госпожу Кис не обвиняют в применении магии, а ищут кого-то другого. То есть, даже не кого-то, а именно его. Надо было сматываться сейчас. Спуститься Рики не успел: у входа послышались шаги. И по коридору тоже кто-то спешил по направлению к двери, за которой прятался Рики. Эх, наверняка у людей из храма есть что-то, что позволяет отыскать того, кто незаконно применил магию. Волшебство каждого человека уникально как почерк. Какие-нибудь приборчики фиксируют незнакомцев как в храме, так и где угодно. Вот что изобрели в Текре: какие-то штуки, позволяющие узнавать волшебников в любом уголке страны! А не только тогда, когда твой приятель потренировался немного в соседнем дворе, но не дальше.
   Рики попал на чердак, слегка опередив гавриков в белом, и благополучно спустился по дереву. Дерево было старым, мощным и густым. Лазать по такому одно удовольствие. Тебя не видно, и ветки надёжны. Росло оно чрезвычайно удобно. Рики смог сразу же, по веткам и корявому стволу, оказаться за оградой гостиницы. Однако, из самого городка ему бы не выбраться никогда, если бы не счастливый случай.
   В тени, под стволом замечательного дерева, маячила засёдланная лошадь. Причина, по которой она осталась без присмотра, крайне проста: её хозяин, из младших чинов храма, обладатель всего одной кисточки и редкостного разгильдяйства, всё еще не знал, что происходит в гостинице. Выполнив задание старшего товарища, и в темноте возвращаясь во временный оплот волшебников в этом городишке, он встретил каких-то давних приятелей прямо у входа в трактир. Приятели не имели отношения к Косзе и храму, но также отличались молодостью и замечательной бесшабашностью. Им было наплевать на то, что в их городе нынче слишком много кисточконосцев. Они кутили в одном трактире, а сейчас перебрались в другой и, завидев знакомого, окликнули его, не смутившись даже белым балахоном. Тот притормозил у трактира, радостно выразил своё желание присоединиться к компании, свернул и спрятал в сумку балахон, а коня оставил там, где его нашёл Рики. На самом деле, всего лишь в тени стены трактира, отделённого от гостиницы узким глухим проулком. Развеселившейся молодёжи показалось неразумным поставить животное у коновязи. Может, дескать, заметить начальство обладателя единственной кисточки. То, что начальство может завернуть в трактир и узреть там самого подчинённого в подпитии и без форменного балахона, в голову никому не пришло. Рики отвязал коня и рванул вперёд по ночным, пустынным пока ещё улицам. Держась, однако, тенистой стороны. Он надеялся на то, что переполох и поиски, может, пока не вышли за пределы гостиничного двора, а если и вышли, то он их опередит! Стук копыт в ночную пору не должен никого удивить в этом городе, переполненном беспокойными магами. А они, двое или трое, попались мальчику на пути – кто-то шёл навстречу, кто-то удалялся по перпендикулярной улице. Никто из них не усомнился в том, что вот так мчаться на лошади во весь опор среди ночи может только такой же, как они, служитель храма. Никто не окликнул. Рики спешился недалеко от ворот, развернул лошадь мордой к гостинице и хлопнул по крупу. Умное животное затрусило обратно в проулок, к старому дереву. Хозяин нашёл её впоследствии точнёхонько там, где оставил. Несколько сэкономленных минут сослужили Рики хорошую службу.
   Когда запыхавшийся мальчик подбежал к городской стене и спрятался неподалёку в тени, за какой-то будкой, створки ворот как раз открывались, чтобы пропустить фургон, запряжённый четвёркой клыкастых лошадок. И в это же время к воротам подлетел верховой. Что-то крикнул вознице и подозвал к себе стражей. Понятно: он здесь для того, чтобы дать часовым указание никого не выпускать из города, а наоборот, хватать и тащить в гостиницу, где кисточконосцы устроили штаб по поимке незарегистрированных волшебников. Те, кто приехал в фургоне, стояли кучно, развесив уши. Все, кто был у ворот, обратив лица к вестнику, расспрашивали его о том, что произошло, а тот и рад был живописать в красках зверства неизвестного колдуна. Тут были и разбитые в щепки двери, и невиданное оружие, от которого «брат Муушур еле отбился, и теперь у него всю щёку разнесло», были и хитроумные фокусы, призванные запутать следы и сбить с дороги.
   Сам же неучтённый волшебник крался в тени, вдоль стены, за их спинами, к свободе. Всё потому, что створки беспечно оставили открытыми, и фургон продолжал стоять так, что лошадиные морды находились в городишке, а задник фургона – на дороге за воротами. Страху натерпелся Рики, как никогда раньше. Он крался за фургоном, молясь Эе и Радо, чтобы никто не оглянулся не вовремя, чтобы он не споткнулся и не наделал шума, чтобы лошади не испугались чужого. Моему мальчику понадобилось всё мужество на этот отчаянный рывок. Главное – выбраться из городка, на свободе уже будет легче. Вроде, в Текре он слышал рассказы, что волшебников всегда ловят, ни одному не удалось ускользнуть. Но Рики хорошо знал цену таким народным байкам, в них вечно преувеличивают. Ладно, там посмотрим.
   Когда Рики был уже позади фургона, и оставалось только юркнуть в кусты и там затаиться, ожидая момента, когда ворота закроют, а стражники ещё не успеют занять свои места наверху, он услышал странные звуки. Это был тонкий, такой отчаянный крик, даже вой, словно в недрах фургона погибало какое-то живое существо. Страшный звук был несколько приглушён. Повинуясь порыву, мой родной мальчик сунул в фургон, под полог, руку, и она нащупала нечто, похожее на большой ящик или сундук, обитый железом. Рики слегка постучал – и ящик сотрясся от ударов изнутри. Это живое существо жрецы прятали в сундуке.
    («Наверное, мамочку Налаки. А может, и папочку», - всплакнула добрая Лала).
   Но Рики отпрянул от фургона и залёг в кустах, когда кто-то крикнул:
   - Эй, раззявы, ворота нараспашку.
   Фургон въехал в город, стражники вышли и оглядели окрестности, а потом створки закрыли и настал тот единственный момент, в который Рики мог почти безбоязненно дать стрекача. Неучтённого волшебника искали в городе, поскольку посчитали, что после закрытия ворот, он не мог покинуть этот населённый пункт. Во время описанной сцены кисточконосцы уже бродили вдоль стен и по улицам, сея повсюду заклятия, применяемые жрецами для поимки незарегистрированных магов. То, что Рики благополучно унёс ноги, действительно можно считать чудом. Однако, не было сомнения, что утром поиски перенесут за пределы города.
   Рики бежал вперёд по зарослям вдоль дороги, а потом - прямо по ней, в том направлении, куда госпожа Кис везла Марику и Лалу. Держать путь в сторону Текра мальчику казалось ещё более опасным. Может быть днём… Да, днём он повернёт обратно, обойдёт по широкой дуге городок и вернётся к братьям. Как он мог забыть, что колдовать нельзя? Не зажёг бы огонёк – не было бы этих проблем.
   Начиная с памятной ссоры четырёх родителей Миче с его же друзьями, Рики не ведал покоя. Он применил очень сложное, по всеобщему мнению невозможное для ребёнка двенадцати с небольшим лет, колдовство, чтобы оказаться на Навине, а за последние сутки просто смертельно устал. И вот, вместо отдыха – пустая дорога под сенью векового леса, очень тёмная, незнакомая, в мире, полном неведомых хищников, населяющих неведомые чащи. Рики то бежал вперёд, собравшись с силами, то тихонько брёл, превозмогая усталость и сон. Он свернул бы в сторону и прикорнул до утра где-нибудь на кочке, но мысль о хищниках, которых он не умел отогнать иначе как волшебством, не позволяла ему остановиться и поискать убежище на ночь. Таким измученным он далеко не уйдёт всё равно, ему нужны были силы, чтобы утром спастись от погони.
   Ви, стоявшая высоко, то и дело скрывалась в тучах и кронах, погружая всё вокруг в непроглядную темноту и вынуждая Рики бороться с почти инстинктивным намерением вызвать к жизни светящийся шарик, который озарил бы путь. А то старшая из планет – сестёр вдруг выставляла сквозь проёмы в вечнозелёных мохнатых ветвях столбы нежного голубоватого света, гоняла по пустой дороге ночных ясных зайчиков, пугала их каплями прошедшего дождя, падающими вниз от порывов ветра. Рики тревожно озирался и прислушивался, даже припадал ухом к земле, опасаясь услышать погоню. Но слышал только лесные звуки: шуршание, уханье, рычание, рявканье, даже чавканье, кажется. Эти дикие звери! Мой мальчик ощущал на себе их пристальное внимание прямо от городских ворот. Рики не мог сказать, то ли это какое-то одно животное кралось за ним, то ли его встречали  и провожали по эстафете хищные взгляды. Рики мог бы даже сказать, с какой стороны дороги. Кто знает, может, так и погибают незаконные волшебники: просто бывают съедены хищниками в этих чащах, за пределами городов и сёл. Из оружия у Рики был только перочинный ножик и крепкая ветка, которую он подобрал на обочине. Магию применять нельзя.
   Оставалось одно: так и идти до утра, не останавливаясь, а там подкараулить экипаж госпожи Кис, показаться ей и спросить совета. Может, она окажет Рики помощь и защиту. Марика считает, что Кис-Кис не совсем плохая. Так он добрёл до перекрёстка.
   И тут низкое рычание, визг и рёв пронзили холодный воздух тихой осенней ночи. Рики задохнулся от ужаса и замер, держа наготове палку. Но напали не на него.
   В двух шагах, прямо вот тут, возле мальчика, слева, сцепились в кустах два диких и хищных зверя. Они поссорились из-за добычи, не иначе. Из-за одинокого, съедобного человечка, затерявшегося в темноте. Они рычали и кусали друг друга, а куст, в котором шла битва, трещал, шумел и мотался перед лицом Рики, и задевал его ветками. И мой мальчик бросился вправо, по узкой лесной просеке, борясь с искушением применить магию.
   А ведь говорят, что есть такие животные, древнейшие и чудные на вид, чьи предки родились задолго до создания первых заклинаний. На таких зверей магия не действует, колдовством от них не отбиться. Это не выдумки. Рики читал, что на планете Иллен, например, таких существ пруд пруди. Вдруг то, что дерётся в кусте как раз такое?
   Рики бежал, пока совсем не кончились силы. Было какое-то светлое место, где он повалился на упавший ствол и, обняв свою палку, моментально отключился, не успев даже отдышаться. И проснулся также моментально от боли в руке.
   От укуса хищника!
   Дикий зверь укусил его за руку!
   При свете совершенно, кажется, не сместившейся в небе Ви, Рики разглядывал этот укус: хорошо были видны следы от зубов на запястье. Так кусаются, играя с хозяином, щенки, ещё не осознающие своей силы. Так, разыгравшись, его самого порой прикусывал юный Масик – не до крови, но до синяков. Зубы, кусившие Рики за запястье, были здоровенными зубищами. А ещё мальчик помнил мокрый нос, толкавший его, когда он спал и не имел силы открыть глаза.
   Эя! Его начали есть, даже не придушив!
   Тут вдруг взгляд Рики упал на нечто, не менее опасное, чем хищник, и он думать забыл обо всех укусах, кроме возможных прямо сию минуту. В углублении, возле пня, оставшегося от этого дерева, шевелился и извивался целый клубок змей. Живых и настоящих. Что-то потрескивало, похрустывало и подозрительно шипело. Не на него ли? Не наступил ли он, проснувшись, на этот клубок?
   И…
   И звук дикой и хищной драки в отдалении. Голодные звери снова не поделили моего Рики.
   - Ш-ш-ш! – сказала змеиная голова, высовываясь из клубка.
   Мой мальчик сорвался с поваленного дерева, пулей пролетел остаток просеки и выскочил на новый перекрёсток. И, услышав далеко впереди детский плач, не колеблясь, побежал дальше, вниз по склону. Может, там посёлок? Хутор, в котором Рики приютят на ночь? А рано утром он обязательно уйдёт, чтобы не подводить хороших людей.
   Он ломился сквозь заросли и уже понимал: нет там ничего и никого. Только маленькое существо, вроде племянницы Розочки, у которого страшная, непоправимая беда. Мой Рики – волшебник, и чувствительней многих. Теперь он спешил спасти младенца от хищников, ядовитых змеюк и всяких других опасностей этого леса. Мальчик выскочил на поляну, залитую светом Ви и показавшейся над горизонтом Винэи. На поляне громоздилась куча камней. Дома Рики сказал бы про такую: «Вот захоронение древнего героя, важной шишки. Может, он погиб в бою, а может, наоборот, праздновал победу, напился и грохнулся со скалы». За это Рики получил бы выговор от папы: некультурно, мол, выражается. Рики и здесь так сказал бы, да некому было. Хрот и Лала, любители истории, остались кто где.
   Детский крик летел прямо из-под кучи, из-под того вон камня. Но там, плохо видный в тени, стоял хищник, сам подобный тени.
   - Убью, - сказал ему Рики тихо и зло, и с палкой наперевес двинулся вперёд. – Убью тебя. Уходи. Пошёл вон.
  Тёмный зверь дёрнулся, но не ушёл. Он словно колебался: остаться и бороться за добычу или не связываться с ненормальным человеком.
   - Укушу, - пообещал Рики. – Загрызу тебя сам. Прочь.
   Зверь издал странный звук, похожий на человеческий смешок, и скрылся с глаз. И, словно нарочно, громко прошелестел ветками кустов и травой, удаляясь. Обмирая от ужаса, Рики приблизился к куче камней, пошарил рукой, недоумевая, как в этой щели мог поместиться ребёнок, пусть даже и маленький совсем. Рука наткнулась на что-то мокрое и живое, и мой мальчик выволок наружу… сами знаете кого.
   Маленький – маленький Косза в мокрых холодных тряпочках, совершенно несчастный, зарёванный и дрожащий. Он страшно замёрз, он был испуган и всё время сосал пальчик. Хочет кушать, понял Рики, чья жизнь в последнее время проходила в окружении младенцев.
   Почувствовав тепло, крохотный мальчик затих и с любопытством уставился на невиданное по величине лицо. Протянул ручку, потрогал, выдал удивлённо – радостный звук. Минуту они разглядывали друг друга, а потом признали один в другом разумное безобидное существо – и рассмеялись.
   Рики снова было не до отдыха – он возился с найдёнышем. Напоил и умыл его из ручейка, согрел, скормил ему полгорбушки хлеба, завалявшейся в кармане. Разорвал свою самую тёплую рубашку и, как мог, смастерил малышу одёжку. Лала и Марика успели рассказать Рики о страшной находке у поперечного ущелья и о том, что таких вот человечков представляют в Текре как огромного Косзу, каким-то образом увеличив их образ при помощи волшебства. Нетрудно было догадаться, что произошло на этой поляне, сплошь истоптанной большими сапожищами. Служители храма поймали родителей крошки, но они успели спрятать сына среди камней. Или, может, ребёнка просто отшвырнули, как ненужную вещь – ведь наверняка жрецам надобны только взрослые. Бросили в лесу, одного, на погибель, на глазах мамы с папой, которых, наверное, как раз везли в том самом фургоне, оказавшемся спасением для Рики Аги. Как всё связано в мире Эсьняи! Рики поклялся себе, что выходит и, если надо, даже вырастит малыша, и никому в обиду не даст.
   Крошка был в таком возрасте, что худо-бедно мог говорить, пусть и на своём наречии, и не выговаривая некоторые слова, но понятно. Мог отвечать на вопросы. Когда он сообразил, что Рики хочет знать, что с ним случилось, то, как и ожидалось, ответил, вытаращив глазёнки:
   - Козя! Амма хвать! – дальше последовал набор междометий и слов, выражающий возмущение и ужас малыша от всего, что с ним приключилось. Рики понял что-то о злых дядях, о полёте, о том, что мать спасала его и от злых дядей, и от Косзы. Что велела сидеть в этих камнях тихо, а то Косза схватит и унесёт. Но мальчик выглянул и видел, как Косзы (очевидно, люди из храма) забрали его маму. Их было много. Они были большие. Он хотел их побить. Бежал за ними с камнем в руке, путался в мокрой траве, запинался за кочки, но не догнал. Стало темно. Стало страшно и тихо. Осиротевший малыш забрался в убежище. Но потом стало ещё страшнее. Захотелось есть. Хотелось увидеть маму. Маму было жалко. Он плакал и звал её. И знал, что она не придёт. Никто не приходит, если его унёс Косза. Так говорят дома все унну. Ещё раньше злые Косзы забрали папу и тётю.
   - Амма Кассись, - объяснил ребёнок. – Аппа Наил. Аття Лаян. Налака, - говорил он и тыкал пальчиком себе в грудь.
   Это всё было понятно. Как и то, что имя малыша образовывали первые слоги этих трёх имён. Наверное, была дружная, хорошая семья, где все любили друг друга, и вот их маленький мальчик остался один.
   - Налака, - повторил мой брат. – А я Рики. Ри-ки.
   - Икики, - обрадовался ребёнок. – Икики коси.
   Непонятно было, какую роль во всей истории играет кошка. Налака выговаривал очень чётко «кышк» и «няу». Ночью кышк, громко взвыв: «Няу!» (Налака показал, как именно), кусала и царапала (он опять показал, как) злых дядек, которые… Тут уставший Рики вставал в тупик перед неразрешимой загадкой: схватили спящего Налаку? Потащили в небо? Полетели с Налакой? Разве люди из храма летают? Злые дядьки – это не Косзы? Нет, дал понять Налака. Что-то странное произошло с этой кошкой и злыми летучими дядьками, которые обижали Налаку. Призошло в самом начале истории и впечатлило малыша чрезвычайно. А маму Налаки забрали в храм уже потом. У Рики голова шла кругом. От усталости он ничего уже не соображал.
   - Спи, бай-бай, - велел он Налаке. – Утро вечера мудренее.   
   - Байки? Снить? – понял крошка. – Колем амма яви?
   - Амма яви, - пообещал Рики, как всегда обещают заскучавшим малышам: мама придёт. И Налака быстро заснул, пригревшись в его руках.
   Рики ещё обошёл поляну, высматривая какую-нибудь угрозу. Он нашёл белую кисточку, зацепившуюся за ветку и оставшуюся на ней. И, кроме следов человеческих сапог – следы крупного волка там, где он стоял у кучи камней. Рики забрался на кучу, устроился на вещах, вынутых из рюкзака, а его положил под голову. Натянул капюшон, застегнул куртку до подбородка и вручил свою судьбу и судьбу Налаки Эе и Радо. Хорошо, если они навещают Навину. А если нет? И что скажет мама, когда узнает, что он спал прямо на камнях, на чьей-то могиле, в диком лесу, где бродят волки? Что если хищник вернётся, а Рики спит? И что за кошка такая? Сторожевая кошка. Ему бы сейчас такую. Чтобы покусала и поцарапала того волка. Рики заснул, успев подумать ещё о том, что надо было слушаться Миче, ведь он говорил, что детям нельзя пускаться в путешествия по мирам. И Петрик говорил. Если бы Рики слушался, спал бы дома, в своей кровати. На беду он стащил у Аарна книгу об этих межпланетных заклинаниях, Поиске Благоприятного Времени в том числе. Он сам, безо всякой помощи изучил её всю, хоть она и написана на древнем наречии, на котором говорили предки Аарна ещё на планете Ви. Собственно, на том наречии, на котором лопочет Налака. Рики доподлинно знает, что «колем» - это значит «утром». Солнце завершает круг и начинает его снова. Рики знает, что значит «яви», и что «мама» на языке последних детей Ви звучит, как «амма». А «кышками» Аарн и Инара называют всех кошек и, смеясь, утверждают, что это правильно. Какая-нибудь Марика легко догадалась бы, каково значение этих слов, а Рики догадываться не надо: он знал этот язык, и сам перевёл для себя книгу, и сам приволок на Навину Лалу и Васятку. На беду. Хотя, не окажись он здесь, как же без него Налака? И Миче, и Петрик, вспомнил Рики уже во сне.
   И всё ему снилось одно: надо бежать назад, туда, где Миче. Вот он уже у Поперечного ущелья, но у него нет чего-то, что очень нужно, совершенно необходимо. Какого-то единственного предмета, с помощью которого только и можно спасти Миче, погибающего в огненном кольце. И укоризненный взгляд Петрика оттуда же, из-за круга: как же так, Рики мог принести спасение, и не принёс. Так и этак во сне Рики переигрывал видение, пытаясь добиться счастливого конца, но той вещи, которая могла бы помочь его братьям, так и не нашёл, не принёс, не понял, что это такое… Круг огня смыкался, скрывал от него братьев, зло глядел человеческими глазами, потешался над его горем. Рики, как Налака, оставался один, в смятении. И снова рвался куда-то, пытался что-то сделать, хотел принести сюда что-то… Единственную надежду…
   Не удивительно, что проснулся мой мальчик в полном расстройстве чувств. Конечно, он знал, что сны, подобные этому, просто так предсказателям не снятся, а ведь Рики Аги – он и есть предсказатель. Вещь? Что за вещь? Понять было невозможно, однако, сон наложил на Рики ответственность. Какую и за что – не понятно, но мой брат готов был предоставить Марику её судьбе, готов был немедленно мчаться в Текр, если бы не Лала. Лалу следовало предупредить и, возможно, взять с собой. Или пусть она остаётся под защитой госпожи Кис, если та не будет её обижать. Встреча и разговор с этой женщиной стали казаться Рики необходимыми вдвойне. Тем более, что она могла бы накормить его и Налаку.
   Налака! Где он?
   Крошечный мальчик проснулся уже некоторое время назад. Он залез в карман Рикиной куртки, где давеча была горбушка. Ничего съестного там больше не обнаружилось, зато нашлось несколько интересных вещей. Налака уже изорвал блокнот, изгрыз карандаш и теперь занимался тем, что пытался открыть перочинный ножик.
   - Нуй! – вскрикнул Рики на языке предков Кереичиките.
   - Ичуй-та? – возмутился малыш и сгрёб ножик в охапку.
   - Амуй-та. Коль. Ой-ой!
   - Неа, - с сомнением произнёс Налака, но всё-таки отдал опасный предмет. – Ням-ням.
   - Коси маси, - похвалил его Рики.  И задумался, чем накормить начавшего снова хныкать ребёнка.   
   Рики проснулся довольно поздно и теперь заторопился. Нужно было до полудня решиться или не решиться на колдовство, на Полдневный Поиск. Рики слонялся к тому, что стоит решиться. Тогда надо было попробовать придумать что-то, что поможет скрыть применение магии. Эх, было бы с ним Отрицание Имени! Или хотя бы просто гладкий кусочек золота, чтобы нацарапать на нём узор Убежища Огня. Если не выйдет скрыть колдовство, значит, нужно сообразить или вспомнить из книг, как в этом случае спастись от преследования магов. Можно было просто выйти на дорогу и спросить у прохожего или проезжего, где тут имение князя Сеша Лииви. Но Рики был уверен, что так его быстрее найдут. Ведь не только он будет расспрашивать прохожих.
   - У! – сказал Налака и показал за спину Рики. – У! Вукл! Коси.
   Мой мальчик оглянулся и живо вскочил, подхватив на руки малыша. Какое-то животное спало рядом с ним, спина к спине. На камнях была примята трава и нашлись клочки тёмной шерсти. Потому-то Рики ночью было уютно и тепло, а теперь вот подмёрзла спина. Едва он зашевелился сейчас, как зверь встал и ушёл. Не вчерашний ли волк? Точно! Вот те же следы. Налака играл совсем рядом, и волк не тронул его. Может, и вчера вовсе не хотел его съесть, а просто пришёл посмотреть, кто там плачет.
   - Ой-ой, - покачал головой Рики. – Вот какие дела.
   Кстати, волк был ранен. Не сильно, наверное, но всё-таки. Там, где он спал, остались пятнышки крови. Может, зверь искал помощи, а Рики его спугнул?
   Он немного пометался по поляне и окрестностям, разыскивая этого волка с целью оказания помощи, но никого не нашёл и потерял следы. Он нигде не нашёл ничего похожего на жилища родственников Налаки или следов их пребывания. Зато по пути нарвал диких груш и дал погрызть крошке. Незнакомые розовые ягоды Рики брать не стал – вдруг ядовитые? Груши были невкусные, но пока голодный найдёныш занимался ими, Рики занимался узорами Убежища Огня на деревяшке, камне и монете. Гладкий камень был красивого жёлтого цвета с приятными глазу разводами и прожилками. «Может, сойдёт?», - подумал мой братик и после Полдневного Поиска забрал его с собой. 
  Налака требовал полноценного и вкусного завтрака, обиделся на Рики и на весь свет, звал маму, возмущался и плакал. Рики, насколько мог быстро, шагал наперерез экипажу госпожи Кис, пока ему навстречу не выскочила Лала.
   Вот такая история о том, как в лесу был найден маленький племянник нашей храброй Лаян.   
   «Всё связано в мире Эсьняи, всё происходит одно из другого, каждый поступок влечёт за собой следующие, каждое событие имеет отклик», - это первое, что должны усвоить последователи магии Радо. И сейчас вы убедились, что так оно и есть.

Продолжение:  http://www.proza.ru/2014/09/07/1345