Сестрёнка Оля. Из книги - Осталось за кадром

На фотографии: Семья  РУСТАМОВЫХ.
               

        Билет на обратный путь в  Украину был уже у меня в кармане.  Договорились, что
СУЛЕЙМАН   РУСТАМОВ   отвезёт меня из  Шафиркана  в  Гиждуван.  И вдруг он  узнаёт, что я из  Киева.  « ОЧЕНЬ  ПРОШУ, - ОБРАТИЛСЯ  ОН  КО  МНЕ,  -  ДАВАЙТЕ  ПОДЪЕДЕМ  в колхоз имени  Куйбышева, это  - рядом, хоть на полчаса  К  МОЕЙ  СЕСТРЁНКЕ  ОЛЕ.  ОНА  С
УКРАИНЫ.  МЫ  ЕЁ  ВСЕЙ  СЕМЬЁЙ  ОЧЕНЬ  ЛЮБИМ,  ВСЕГДА  С  НЕЙ  СОВЕТУЕМСЯ,  КАК  СО  СТАРШЕЙ.  ОНА  ОЧЕНЬ  ХОРОШАЯ,  ДОБРАЯ.   У НЕЁ  НА  РОДИНЕ  НИКТО  НЕ  НАШЁЛСЯ.  ОНА  ВСЕГДА  ТАК  ХОТЕЛА  ХОТЬ  КОГО-НИБУДЬ  С  УКРАИНЫ  УВИДЕТЬ.
Я  ВАС  ЗАВЕЗУ  ТУДА  И  ОБРАТНО,  КУДА  СКАЖЕТЕ».
        В  этот день пришлось  спрессовать  время  до  предела.  И вот мы уже подъезжаем к типично узбекскому двору, обнесённому глухой глинобитной стеной, где все окна жилища выходят во внутрь квадратного, углублённого примерно на  метр от жилых помещений, двора, с посаженными посредине  деревьями.  Такое углубление создаёт удобство для орошения. С тыльной стороны  - приусадебный участок, как обычно, засаженный фруктовыми деревьями, бахчёй и различными овощами.
        На пороге нас радушно встретила невысокая, худенькая, средних лет, русоволосая со светло-серыми глазами женщина, типичная украинка, и повела в дом.
        Сулейман, называющий Олю своей сестрёнкой, с чёрным чубом, как воронье  крыло, так внешне не похож с ней. И вместе с тем, казалось, они чем-то очень похожи. Очевидно, взаимной доброжелательностью, вниманием друг к другу, умением чувствовать чужую боль. А вообще-то это не удивительно, ведь они дети одних родителей, семьи   РУСТАМОВЫХ.
        Сулейман стал на время моим переводчиком. Оля выросла в таджикской семье, в  узбекско-таджикском окружении, из своего колхоза не выезжала, а Сулейман учился в автодорожном техникуме в Бухаре, поэтому он знает русский лучше неё.
        Оля, как и все «дети войны», старалась рассказать, что помнила.  ПОСЛЕ ТОГО,   КАК   
ГИЖДУВАНСКИЙ  КЛУБ  «ПОИСК»   ПОМОГ  104 – ЛЕТНЕЙ  БАБУШКЕ   С  ДНЕПРОПЕТРОВЩИНЫ   ДАРЬЕ  АЛЕКСЕЕВНЕ  КУЛЬЧАНОВСКОЙ  ОТЫСКАТЬ  СВОЕГО  ВНУКА  ФЁДОРА  В  СЕМЬЕ  КУЗНЕЦА  ШОАХМЕДА   И  ЕГО  ЖЕНЫ  БАХРИ  ШАМАХМУДОВЫХ,  УСЫНОВИВШИХ  И  ВОСПИТАВШИХ  14  ДЕТЕЙ  ВОСЬМИ  НАЦИОНАЛЬНОСТЕЙ,  С  ТЕХ  ПОР  КАЖДЫЙ  ИЗ  НИХ, ЗАБРОШЕННЫЙ  СУДЬБОЙ  ДАЛЕКО  ОТ  РОДНЫХ  МЕСТ,  СТАЛ  НАДЕЯТЬСЯ  НА  ПОДОБНОЕ  ЧУДО.  Каждому  из них думалось, что если его снимут в кино или напишут о нём в газете или в журнале, то могут отыскаться, если не отец и мать, то хотя бы сестра или брат…  Человеку никогда не хочется думать, что корни его рода утеряны бесследно.  ПОМНИТСЯ  ОЛЕ, ЧТО  ДО  ВОЙНЫ  ЗВАЛИ  ЕЁ  КРАСНИКОВА  ГАЛЯ.  В  ДЕТСКИЙ  ДОМ  ХАРЬКОВСКОЙ  ОБЛАСТИ  ПРИВЕЛА  ЕЁ
КАКАЯ-ТО  СТАРУШКА.
        Дети находились в столовой, когда вдруг объявили по радио, что началась война. Они даже прекратили  есть и побежали собираться, готовиться к отъезду.


        Эшалон,  переполненный  детьми, под бесконечными обстрелами и бомбёжками  шёл до Узбекистана более месяца.
        Всех детей, прибывших с  Харьковщины  на станцию  Кизыл – ТЭПО, отвозили на арбах  в
кишлак  Дурмен.  Привезли туда и семилетнюю  ГАЛЮ.  В  Дурменском  детдоме  дети не задерживались надолго.  ПОСЛЕ  ОБРАЩЕНИЯ   УЗБЕКСКОГО  ПРАВИТЕЛЬСТВА  К  МЕСТНОМУ  НАСЕЛЕНИЮ  С  ПРОСЬБОЙ  РАЗОБРАТЬ  ДЕТЕЙ  ПО  СЕМЬЯМ,  КОЛХОЗНИКИ  БЕСКОНЕЧНОЙ  ВЕРЕНИЦЕЙ  ПРИБЫВАЛИ  В  ДУРМЕН,  КТО   НА  АРБЕ,
КТО  НА  ИШАКЕ,  А  КТО  И  ПЕШКОМ.  ОНИ  СПЕШИЛИ  ЗАБРАТЬ  СИРОТ,  ЗАБРОШЕННЫХ  ЗА  ТЫСЯЧИ  ВЁРСТ  ПРОКЛЯТОЙ  ВОЙНОЙ.
        Пришёл как-то в  Дурменский  детдом один молодой красивый таджик  ИБРАГИМ  РУСТАМОВ.  Он был одет в халат и чалму. Осмотрел детей и остановил свой взгляд на маленькой,
щупленькой девочке,  ГАЛЕ  КРАСНИКОВОЙ.  Он подошёл к ней, присел на корточки и, глядя ей
в глаза, сказал:  «У  меня  все сыновья, а девочки нет. Хочешь быть моей дочкой?»  Галя не разобрала  о  чём  спрашивал  её этот незнакомый человек, но ей почему-то  захотелось пойти с ним, и она  придвинулась к нему поближе и стала пальчиками трогать рукав его халата.  Ибрагим
взял Галю на руки, усадил на арбу и повёз домой в посёлок  Мирзакул  Шафирканского района.
        Все  родные:  дедушка  РУСТАМ,  жена  Ибрагима  ТУРСУНОЙ и их сыновья вышли навстречу, когда подъехал Ибрагим с девочкой.  «ПРИВЁЗ  ТЕБЕ  ДОЧЬ, - СКАЗАЛ  ИБРАГИМ
ЖЕНЕ, - ЧЕМ  УГОЩАТЬ  БУДЕШЬ?»  Галю  завели в дом, искупали, одели.  Турсуной  объяснила сыновьям, что теперь у них появилась сестричка и надо её жалеть. Посчастливилось девочке, в дружную хорошую семью попала она.  ТЕПЕРЬ  ГАЛЯ  УЖЕ  ИМЕЛА  ДЕДУШКУ, ПАПУ  С  МАМОЙ  И  ТРОИХ  БРАТЬЕВ.  Старшему   ИСРОИЛУ  было 10 лет,  ШУКУРУ шёл пятый год,  а младшему  -  УМАРУ   было всего два годика.  Никак  мальчики не могли  выговорить  -  ГАЛЯ.  Сперва звали сестрёнку  -  АЛЯ , а затем  - ОЛЯ.  Девочку удочерили, И  в
документах   записали  - РУСТАМОВА  ОЛЯ.
        «Если мы вдруг, бывало, поссоримся с братьями, - вспоминает Оля, -  мама всегда заступалась
за меня.  Она мне  уже даже взрослой мыла голову.  А папа так любил меня, что как только привезёт подарки или материал, сначала даст мне и всегда скажет, чтобы раньше мне платье сшили.
        Сейчас родные живут в  Шафиркане  с  младшим сыном  Сулейманом.
Любили, жалели родные Олю, но вот только нехорошо получилось, что не дали ей образование.
Когда отец был за то, чтобы Оля училась, мать сказала, что может случиться, когда она выучится, то сможет отыскать своих родных на  Украине и бросит их, как уже у кого-то был такой случай.
Но, не смотря на это, Оля рассказывает, что и сейчас в любую минуту, когда бы она  ни пришла к
родным, если ей что-нибудь нужно, последнее для неё отдадут.
        Отец  ИБРАГИМ  РУСТАМОВ  работал бригадиром  в колхозе. Мать тоже работала в колхозе, на хлопковом поле. Когда Оля подросла, пошла  работать вместе с матерью.
        В  1956 году Оля вышла замуж за русского парня, тракториста  НИКОЛАЯ  НОСАЧЁВА.
Был он симпатичным, чутким, отзывчивым, не  выпивал… Полюбила его Оля и не знала какой  СЕКРЕТ крылся за их замужеством.  КОЛЯ  НОСАЧЁВ  находился  с  КРАСНИКОВОЙ  ГАЛЕЙ  вместе  в одном  детдоме на  Харьковщине.  Вместе они приехали в  Дурмен.  КОГДА  ИБРАГИМ  ЗАБРАЛ  ГАЛЮ,  УМАР  САБИРОВ  ВЗЯЛ  НА  ВОСПИТАНИЕ  КОЛЮ.  ЕЩЁ  ТОГДА  ОДНОСЕЛЬЧАНЕ, ВОЗМОЖНО  ШУТЯ,  ДОГОВОРИЛИСЬ, ЧТО  ЕСЛИ  ИХ  ПРИЁМНЫЕ  ДЕТИ  БУДУТ  ЖИВЫ,  КОГДА  ВЫРАСТУТ, -  ОНИ  ИХ  ПОЖЕНЯТ.
        Шло время.  Колина  мать  МУХАРА  не имела детей кроме него. Очень дорожила она своим русским сыном и, боясь, чтобы во время службы в армии он где-то не женился и не покинул дом,
разрешила ему жениться до армии.  МУХАРА  СОХРАНИЛА  КОЛИНЫ  ДОКУМЕНТЫ  И  ЕГО
НАСТОЯЩУЮ  ФАМИЛИЮ  И  ИМЯ  ОТЧЕСТВО.  ОН ОСТАЛСЯ  НИКОЛАЕМ  НОСАЧЁВЫМ.

        Четверо детей родилось у Оли с Николаем.  Три старшие дочери  -  БАХРИН,  РАНО  и  РОЗА
после окончания десятилетки пошли работать вместе с матерью в колхоз доярками. Оля с 1956 года  перешла работать на ферму и стала своеобразной зачинательницей трудовой династии доярок
в семье  Рустамовых.  Оля награждена  ОРДЕНОМ «ЗНАК  ПОЧЁТА» , МНОЖЕСТВОМ  ПОЧЁТНЫХ   ГРАМОТ,  ПОДАРКОВ  ЗА  ДОБРОСОВЕСТНЫЙ  ТРУД.
        В  1970  году  умер  Олин  муж.  Оля  рассказывает, что ни она, ни муж  не смогли найти
родственников на Украине.  У  Оли документов вообще не оказалось.  И  Колина метрика затерялась.
       Просила  меня  Оля не спешить возвращаться, приглашает остаться  у них  погостить, но не
было  возможности… Время не ждало. Нужно было ехать.
        На протяжении всей нашей беседы, Оля, почти не отрывая глаз, пристально глядела на меня, будто на всю жизнь хотела насмотреться, ведь я была для неё частичкой, утерянной ею в детстве, Украины.

        Сулейман  подогнал  машину.  Оля  вышла нас провожать.  Как родную,  обнимала она меня, целовала и плакала.  Мы отъехали.  Я оглянулась назад.  ОЛЯ, сложив  руки на груди, стояла, как
окаменевшая,  КАК  ПАМЯТНИК,  ВЫЛИТЫЙ  ИЗ  ПЕРЕЖИТЫХ  ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ  СТРАДАНИЙ.  Я  ЗАКРЫЛА  ГЛАЗА.  И  ВОЙНА  ПРЕДСТАЛА  ПЕРЕДО  МНОЙ  ЕЩЁ  В
ОДНОМ  СТРАШНОМ  ОБЛИКЕ  ИСКАЛЕЧЕННЫХ  СУДЕБ.  Они  проплывали в памяти, как на экране, сменяя одна другую, отзываясь в сердце то болью пережитого этими детьми  в  первые
дни  войны, то радостью за тех, кто обрёл очаг и родительскую заботу.
        Вспоминая узбекские семьи, тех, кто  воспитал, отогрел  души сирот, становилось на сердце теплее и думалось, что никто не сможет сломить народ, у которого есть такие люди.