Противостояния. Глава 4

2012

Казалось, это чёртово заседание никогда не кончится, хотя только отговорил руководитель исполкома, и слово взял первый докладчик. Какие-то мониторинги, проверки, эксперты, площадки - господи, какой же это бред, думал Юрий. Переливание из пустого в порожнее. От того, что кучка жадных до власти и денег идиотов лишний раз проведёт заседание, качество жизни никак не изменится. Надо, чтобы каждый делал свою работу, только и всего. А если не делает, то к чёрту его. Чиновники и дальше будут пилить деньги, если все вокруг только и знают, что заседать. Юра даже немного засыпал. И с радостью бы покинул это место, если бы не работа - новостной сюжет сам себя не напишет.
Вообще подобные заседания можно и не слушать, потому что в любом случае всё сводится к тому, что "власть не делает, мы следим, мы выяснили, надо делать, люди довольны". Ну, цифры разве что подмечать. Ни имена, ни фамилии не важны. Записываем финал, и всё, сюжет по заседухе готов.
Так, сейчас разговор шёл про инвалидов и доступную среду. Как обычно, по опросам тех, кого опросили, все хотят социальное такси, недовольны условиями и довольны заседателями. О чём ещё сказать? Ах, да, можно ливануть воды про анкеты, ну, что в городе они полные, а в области какие-то инвалидные.
Затронуть то, что выделена три года назад большая сумма (порядка ста семнадцати миллионов) на оборудование. А, ещё рабочие места. Ну, и завершить предложениями по автотранспорту. Один коллега говорит за другим, и все тянут, тянут лямку, увеличивая сонливость на глазах коллег. Лучше всего себя чувствовала камера, которая в режиме ожидания.
В любой заседухе есть место фразе "а на бумаге не так было", и о ней тоже надо сказать. Про то, что на бумаге какое-то общее понятие, которое позволяет вместо одного предоставлять другое. А нужны дополнительные параметры, и заседатели вписывают их, а вот реабилитационные центры плохо соблюдают пункты. И прочее бла-бла. Нет, Юрий относился к инвалидам не плохо, они для него такие же люди, но решать точно нужно не вот так. Когда взрывается бомба, правительство подряжает специальные группы, чтобы их устранять последствия, а не начинает балакать. Да, отношение в обществе к инвалидом не очень, но это же чья вина, это вина людей, которые молчат и терпят, и проводят вот такие заседания.
С завтрашнего дня активисты заседателей решили объезжать учреждение за учреждением, чтобы посмотреть, куда пошли средства. Очень хорошо, думал Юра, что поедут и проверят. Возможно, тогда чинуши зачешутся. Вот только надолго ли? И разве сами эти заседатели не хотят занять соответствующие места в думе и парламенте? Порочный круг. Проверять должны себя сами чиновники с помощью своей совести и вероятности в случае плохого поведения болтаться на фонарном столбе, а не какие-то там народные объединения.
Впрочем, от того, что Юрий так распалялся, толку никакого - в сюжете всё равно всё будет хорошо и красиво. Эх, думал Юра, вот бы чего стоящего! Что-нибудь такое, что реально бы бомбануло! Прорыв, так сказать. Нет, о политических сюжетах он не помышлял, да и без того на предвыборке наелся, а ещё сами выборы предстоят. Да и какой нормальный редактор пустит в эфир правду, если каждый кандидат – потенциальный рекламодатель? Верно, только главврач психбольницы. С криминалом та же тема: каждый первый кандидат – конченая мразь из девяностых. А бытовухой никого не возьмёшь. Нужно было что-то необычное. И Юра это чувствовал. Вот только чутьё было странным и уже три года как работало впустую. Но это не показатель, нет, оно ещё будет, оно впереди, некое событие, значимое, огромное, великое. Что-то поважнее места замглавреда. Но всё это пыль и шелуха, как и «независимое телевидение», тем более в нашем полицейском государстве, думал Юрий. Наука? Ха, да на неё давно начхали, особенно в нашей провинции, так что это не вариант. Отдельные личности делают вид, что пытаются поддерживать уровень культуры и образованности, но на деле лишь держат лицо перед камерами.
Вспомнился рекламный сюжет о лаунж-баре, где был конкурс талантов (таланты, к слову, такие, что Юрию время от времени хотелось отрезать себе уши и выколоть глаза), и главные спонсоры и организаторы к концу так накирялись, что не могли связать и пары слов. Съёмки сохранены на чёрный день, но Юра сильно сомневался, что когда-нибудь ими воспользуется – рекламодатели, как-никак.
Что-то большее, что-то огромное, что-то величественное ожидало Юру, и он это знал. И не заметил, как подошёл оператор и склонился над его ухом.
- Селиванов, подъём!
Эту заседуху надо сдать сегодня. Закрыв карандаш в блокноте, Юрий встал и потихоньку двинулся к двери. Вечером его ждал луд и Полина.



2010

- Нам пора,- сказал Белл безэмоционально, глядя сквозь стекло на операционную, где уже готовили первого человека.- Если мы ещё немного подождём, то можем даже и не начинать.
Последние несколько месяцев Алексей Белл поражал, удивлял и шокировал всех сотрудников. Нет, вроде ничего необычного он не делал, даже вёл себя вполне естественно. Но не для самого себя. Необычные фразы, несвойственные движения и привычки. Это тот же Алексей Белл, но его как будто подменили: увлечённость проектом достигла, похоже своего пика. "Немедленно", "сейчас", "без промедления" - наиболее частотные слова Белла. И это при том, что Алексей был сторонником точного расчёта и осмотрительности, и многим временами казалось, что прежде, чем даже в туалет сходить, Белл проводит сложнейшие вычисления по своим же формулам и моделям. И то, что Илья Абаев по неизвестным причинам задерживается, а Бруданин пытается из стандартного предначальственного страха придержать коней, доктора Алексея Белла мало волновало.
- Мы готовы,- подошёл к Беллу Мирмов.
Пауза. При всей той технике и устройствах, которые работали в цехе, их бесшумность была доведена сотрудниками до максимума. Под потолком висели лампы, очень похожие на люминесцентные, но это только с виду - Жетов делал их почти одновременно с Беккерелем, но на основе так называемого холодного свечения, потому лампы тоже были бесшумны. И именно поэтому повисшая тишина была настолько тяжёлой, что становилось не по себе. Нервозность эта, впрочем, была вызвана не только и не столько опозданием Абаева и изменениями в поведении Белла, сколько самим событием. Третье поколение. Вот оно, почти готово. Каким оно будет? Болванчики, вон, из мёртвых тел создавались, второе поколение предполагало использование живых людей, но в итоге было вообще свёрнуто из-за несчастных случаев и нестабильности моделей. И вот, спустя столько лет - третье. Научный прогресс, новые возможности - всё это и радовало, и пугало.
Алексей приоткрыл рот. У половины сотрудников, присутствующих в цехе и участвующих в процессе, сердце замерло.



2012

Селиванов ждал, что ему позвонят, но рассчитывал на какие-нибудь более удобные обстоятельства. Освободив одну руку, Селиванов залез в задний карман и достал мобильник.
- Мужик, ты всегда знаешь, когда мне звонить,- Юра прижал трубку плечом, пару раз дёрнулся, застегнул ширинку.- Что ты мне скажешь интересного?
Пока собеседник что-то рассказывал, Юра помыл руки, вышел из туалета и подошёл к холодильнику. Покопавшись там среди полупустых полок, достал кусок колбасы.
- Постой, и что ты мне предлагаешь? Да ну, ты что, сам лезь в очистные. Делать мне больше нехрен,- Юрий откусил колбасы.- Нет, если мне нужно что-то необычное, то это не значит, что я готов хвататься за любое дерьмо, ну.
Собеседник, кажется, посмеялся.
- У тебя есть ещё что сказать?- Селиванов дожёвывал остатки, взял в руки чайник и налил кипятка в стоявшую на столе кружку.- Мне сегодня ещё в избирком,- он кинул в кружку чайный пакетик.- Постоянно избирают одних и тех же, и постоянно не тех.- Так. Так. И что, есть?
Секундная пауза.
- Тьфу на тебя! Шутник, блин.
Селиванов кинул телефон на стол, постоял немного и вышел на балкон.
Телефон зазвонил снова, но отвечать на звонок Юра не спешил - его поедали мысли о чём-то очень важном, что, наверно, у него прямо перед носом.
Последняя наводка, которую получил Селиванов, вела к одному крупному бизнесмену, компания которого строит почти весь город. Теоретически, то, что узнал Юрий, знал и весь город: разборки, подкупы, запугивания, пропадающие люди. Но контакт Селиванова утверждал, что есть видео- и аудиоматериалы, а это решительно меняло дело. Конечно, канал, на котором работал Селиванов, ни за что бы не пустил это в эфир, но всегда есть альтернативные, более независимые каналы. И интернет, разумеется.
Но всё обошлось: перед самой встречей контакт сослался на неотложные дела, а затем и вовсе исчез. И так почти с каждой наводкой. Исключение составляли разве что выгодные каналу скандалы и интриги, но их было очень мало, все они были узконаправленными и исходили непосредственно от начальства.
Юрий вспомнил, что у него звонил телефон. Ничего важного, перезвонят, если надо. К тому же третья пара семнадцать минут как началась, поэтому звонила не Полина точно. Значит, с редакции. Или кто-то из граждан.
На внешнем экране раскладушки высвечивался незнакомый номер. Внутреннее чутьё как обычно видело в этом очередную сенсацию, подкармливая воображение Юры многочисленными "а вдруг", "а если", "а вот". Впрочем, реализм никуда не девался. Отчасти, именно свою прагматичность Юрий и винил в том, что все контакты сливались. С другой стороны, думал Селиванов, в его профессии на одной жажде сенсаций далеко не уедешь.
Телефон зазвонил снова. В этот раз на дисплее высветилось "kOHTOPA". Что ж, и сюда, и туда мы перезвоним позже.
Выключив звук на телефоне, Юрий взял кружку с чаем и пошёл в зал.



2010

Кажется, он уже видел этот сон. Да, Илья знал, что дальше будет: сначала появятся картинки из детства, затем монстр и лабиринт, потом снова история со школьной скамьи до скамьи подсудимых, а дальше каша. Но это было не остановить всё равно, поэтому Абаев даже и не пытался, покорно просматривая раз за разом один и тот же видеоряд.
Что-то изменилось, и Илья чувствует это. А, вот оно: Илья стоит на улице, вокруг снуёт народ. Люди в панике. Илья слышит сирены скорой и пожарной. Он хочет разобраться, в чём дело, и идёт. Пробирается, даже продирается сквозь толпы людей с искорёженными лицами, он идёт туда, откуда они все убегают. Вот уже видны пожарные расчёты, вот медики что-то делают. Кажется, здесь что-то происходит, но картинка размазана.
Илья слышит музыку. Откуда-то он знает, что это - "Карнавальная увертюра" Дворжака. Люди начинают странно двигаться, и Илья понимает, что они танцуют.
Подходит Карлос, он одет в костюм фотоаппарата. Он вообще, по сути, фотоаппарат, но Илья чётко знает, что это Карлос. И, кажется, Карлос что-то говорит, но получается, что он фотографирует Илью. Пропасть под ногами кажется бесконечной. Внизу - земля, люди, дома.
- Мне плохо,- говорит маленькая девочка рядом с Беллом.
Илья немного напуган. Он достаёт из кармана слога и отдаёт девочке, но едва девочка касается его, как слон превращается в змею, а Белл вспарывает девочке брюхо. Илью тошнит, он выплёвывает жуков, червей, мошек, ос, шмелей.
Надо проснуться. Надо срочно проснуться. Темнота. Что-то тикает. Илья слушает тиканье часов. Холодный пот стекает по лбу. В кармане – один патрон от «Магнума» сорок пятого, бледно-жёлтая униформа алеет от крови. В руках – снайперская винтовка Драгунова. В стволе остаётся последний патрон… Точно, ещё нож на правом плече. А теперь Илья выглядывает из-за мусорного бака и видит, что на него движется орда человекоподобных существ… Яркое солнце, перьевые облака, местами даже поют птички. Это просто люди. Немного неправильные, немного мёртвые.
- Ты всё ещё надеешься на спасение?- спрашивает Илья мёртвого напарника.- Вертушка на твоих глазах плавно спикировала в ближайшее здание и с ошеломляющим взрывом устроила ракетное лето – бензиновая станция, друг! На твоём месте я бы проглотил патрон и подавился бы им поприятней!..
Илья вскидывает винтовку, берёт прицел на рекламный щит. Патрон всего один, думает Илья. Выстрелом прошивает четверых. Не теряя ни секунды, Илья подрывается и бежит прочь. Повсюду разорванные трупы людей. Нормальных людей.
- Дьявольщина, друг мой!- орёт Илья.- Орда идёт и сметает всё! Бежать из города бессмысленно – Меркурий только под куполом даёт жизнь… Да и какой тут дьявол?! Если через три месяца отсюда не будет информации… Выход один, поэтому я изо всех сил двинул к нему!
За прошедшие пять лет Илья не припоминает, чтобы здесь было подобное. Не говоря уже о человеческих слабостях, о преступлениях закона. Исследовательский центр: учёные, их семьи, охрана и перевозчики. И вдруг Вячеслав говорит, что в недрах планеты нашли нечто, напоминающее на Земле подземные гробницы фараонов. Никаких надписей, ничего настораживающего, даже внутри этих помещений не было ничего…
Василий говорит, что они появились из потайного хода в одном из захоронений. Чушь собачья! Илья-то ведь знает, что эта зараза, эти существа пришли извне. Пробрались с последним шаттлом, который привёз запасы питания. Абаев был в момент разгрузки, видел ту бирюзовую жидкость, которая прыгала от одного человека к другому.
- Вот он, выход на поверхность!- кричит Илья мёртвому напарнику, который следует за ним.- Достаточно забыть о герметизации купола и открыть люк. Всего пять чисел пароля. И кнопка подтверждения,- он склоняется над приборной панелью.- Существа прямо за мной. Набирай код, чего ты ждёшь! Давай же, вводи!!! Один, четыре, девять, два, семь, ноль…
Илья проснулся. Но подскочить, как это обычно бывало, не смог - одеяло снова было тяжёлым. Во рту пересохло, хотя Абаев и чувствовал, что он весь мокрый. В ушах гул. Глаза будто свинцом налитые. Надо встать. Нет, одеяло тяжёлое, оно как-то слишком сильно придавило грудь. Так сильно, что дышать тяжело. Очень много пота, и он какой-то липкий. Нет, это сон определённо был самым ужасным кошмаром, который когда-либо снился Абаеву.
Кажется, Илья услышал всхлипы. Да, так и есть. Кто-то плакал, рядом кто-то хрипел, ещё один голос что-то шептал. Но Илья точно понимал, что уже не спал. Неужели он уснул на вписке, и кто-то по старой памяти сгрузил слабаков в кучку? Ага, тогда Илью они заботливо укрыли одеялом и уложили на кровать. Довольно жёсткую кровать. Да и подушка как деревянная. Абаев попытался двинуть головой, но не получилось. Почему-то с этим как-то была связана эта тяжёлая подушка. Ладно, пора. Илья попытался пошевелиться, но тело как будто парализовали. И в груди ощущалась острая боль, будто что-то давило. Ладно, думал Абаев, ты уже не маленький. Открывай глаза. Открывай. Странный пот, думал Илья, всё выделяется и выделяется. Нос, кажется, заложен. Но это ерунда. Открой глаза. Возьми себя в руки.
Душа похолодела. Абаев понял, что глаза у него открыты. Но в них что-то есть. Что-то чужеродное. И это не пот. Это кровь. Кровь Ильи. Она вытекает из отовсюду из его тела. Из глаз, из груди, из обрубков ног, из обрубков рук. Это месть, проскочила в голове мысль, это Белл так мстит Абаеву. Вот тварь. А заливал про чистоту эксперимента, ещё и трёх человек показывал, мол, они идеальны. Чёртов Белл. Да, сотрудники Организации решили избавиться от Ильи, пока сам Илья не повторил подвиг Колма Фланагана. Но тогда, получается, Абаеву приснилось, что он встретился с отцом. Приснилось, что заказал взрывчатку и взял деньги. И Карлос Тоскано не вырезал главарей картеля. Да и откуда, чёрт возьми, эти всхлипы и стоны!
Ещё одна мысль прошла молнией, когда Абаев ощутил цементную пыль в носу и снова услышал хрипы и всхлипывания. Он вспомнил то самое слово, французское, которое вертелось у него на языке ещё на «Спортивной», но которое он так и не смог вспомнить и принять, как сигнал.
- Дежа вю,- прохрипел Абаев.

- Вы слышали!- бледный, как смерть, старший научный сотрудник отдела связи влетел в цех, нарушив напряжённое молчание.- Метро взорвали!
Все, кроме Белла, устремили на Худякова сумасшедшие глаза.
- Только что сняли показания с датчиков,- продолжил Худяков.- Сначала на «Лубянке», а затем на «Парке культуры»!
Сотрудники затароторили. В основном это были причитания, оханья, аханья, кто-то поспешил покинуть цех, но двигался крайне нерешительно, ожидая хотя бы какой-нибудь реакции от Алексея Белла.
- Может быть, надо кого-то отправить?- Худяков задал этот вопрос всем собравшимся в цехе, но было ясно, кому конкретно он был адресован.
Снова пауза. Напряжённое молчание длилось пару секунд. Затем Бруданин робко и неловко, будто ребёнок, совершающий первые шаги, начал произносить:
- Абаева до сих пор нет, а решать это может только он...
Пожалуй, гром среди ясного неба не вызвал бы столько страха и ужаса, сколько вызвал Белл:
- Его больше не будет,- он моргнул.- Начинаем,- Белл повернулся к Мирмову.- Запись. Двадцать девятое марта две тысячи десятого года. Восемь часов сорок минут. Кодовое имя – Электрод. Направление – электромонтаж.



2012

Телефон зазвонил именно в тот момент, когда министр культуры как раз собирался поведать о целях своего визита. Не прерывая записи, Селиванов достал телефон и посмотрел на внешний дисплей – номер не из телефонной книги. Значит, перезвонят.
Юрий хотел уже, было, отправить телефон обратно в задний карман джинсов, как вдруг что-то больно кольнуло его в руку. Что-то резкое и болючее, даже немного жгучее. От неожиданности Селиванов даже уронил телефон.
- Может, ты поговоришь, а потом продолжим?- спросил тихо оператор, выражая своё недовольство.
- Минуту, сейчас,- Юрий немного растерялся.- Сейчас,- он обратился к министру,- буквально пару минут, и всё.
Телефон отключился. Местами даже оплавился, что очень удивило Юру. Как будто успел побывать на горелке. Или поймал скачок напряжения в том же аккумуляторе. В любом случае, это означало только одно: проклятые китайцы прислали левую мобилу. Сокрушаясь, Селиванов собрался уже достать сим-карту, как вдруг телефон снова зазвонил. Сощурив глаза и склонив набок голову, Юра узнал номер – тот самый, что звонил ему в обед и вот только что. Не теряя ни секунды, Селиванов откинул крышку.
- Юрий Селиванов, телеканал «Лента ТВ».
В трубке послышались звуки, похожие на те, что издавали старые модемы при подключении.
- Я вас слушаю,- повторил Юра.
Снова шум.
- Пожалуйста, перезвоните на телефон отдела новостей.
Селиванов собрался сбросить звонок. За те три года, что он работал на якобы независимом канале, его телефон многократно осаждали разные очевидцы, свидетели НЛО и прочие информаторы, которым место скорее в белых столбах, чем в социуме. И к звонку модема времён диал-апа Юра тоже был готов. Тоже мне, удивили, думал Селиванов. Только до канала доберусь, а там по ментовским связям вас и найдём, шутники хреновы. Впрочем, жажда сенсаций искренне верила, что вот-вот, буквально через секунду какой-то охрипший голос попросит о помощи, откроет какую-то тайну, или ещё что-то необычное – не зря же звонок поступил на перегоревший телефон. С другой стороны, Селиванов понимал, что у него в руках – типичная китайская поделка с типичного «салеэкспрессного» сайта, и что владельцы подобных трубок на форумах и не такие чудеса описывают.
Никто не остановил Юрия, когда он закрывал телефон. Значит, ерунда.
- Прошу прощения,- обратился Селиванов к министру культуры,- важный звонок,- он выставил микрофон.- Заново, пожалуйста, с фразы «этот город погряз в клановстве».
- Я такого не говорил,- смутился министр, начиная отходить.
- Ах, ну да, тогда просто заново,- Селиванов быстро и аккуратно подхватил за плечо министра и вернул его на позицию перед камерой.- Разве что можете не представляться, это уже записано.
- Этот год официально объявлен годом истории,- начал министр, и Юрий тут же отключился от реальности, перебравшись в предстоящий вечер с любимой девушкой.
- У нас всё,- оператор вытащил шнур микрофона, вернув Юру в реальность.- Заснул?
- От такого шебуршения и пустословия грех не заснуть,- Селиванов улыбнулся.

В новостном завал. Это не связано с тем, что туда зашёл Селиванов, нет, здесь всегда так: телефонные звонки падают со всех аппаратов в округе, корреспонденты не знают, что им писать, технический отдел и админка, кажется, вообще на работу приходят только выжрать чего да поржать над карикатурами на Америку в оранжевых соцсетях. Главный редактор последние пару месяцев обустраивает свою политическую карьеру, поэтому все вопросы стекаются к Селиванову.
- Да погодите вы, дайте мне до компа дойти!- отбивался на ходу Юрий.- И вообще, где мой кофе?
Кое-как разобравшись с делами, Селиванов принялся разгребать съезд по культуре. Сплошная муть, чтения по бумажкам и патриотические речи. Ну да, именно так страна и гибнет, в запутанных длинных бюрократических речах, которые, кажется, обнюхавшегося амфетамином способны усыпить. Мы собираемся бороться за чистоту культуры, и для это трёхминутное бла-бла с карательными мерами и тотальной уголовщиной бла-бла, а потому нам нужно ваше мнение, но на самом деле нет, вы ведь нас избрали, так наслаждайтесь. Типовое конституционное соглашение, бла-бла, полный контроль, печенье почти бесплатно. И бурные аплодисменты. Свою же кончину встречаем с радостью. Какой позор, стыд и позор. И никакие выборы ничего в этой стране не поменяют. Селиванов знал только один способ: полное замещение нынешнего аппарата новым. Резко. Массово. По сути, нужна революция, которую нынешняя власть полностью исключила даже из списка вероятности, привив людям псевдопатриотизм и православие головного мозга. Ну, и тотальную апатию касательно всего, что происходит. Называется, что бы ни делалось, да и лешак с ним, абы хуже не было. Единоличие и боязнь за свою задницу. И Селиванов этого не выносил, с этим он и хотел бороться. Но как, если все начинания и инициативы рубятся на корню?
Селиванов открыл блокнот. А вот действительно, подумал вдруг Юрий, а вот если вдруг у него представится обличительный материал какого-либо чиновника, бизнесмена или просто видного человека, то что это изменит? Ну да, репутация подорвётся, да, придётся отмываться, но - дальше-то что? Кланы, братства, прочее говно - и никуда этот чинуша не денется, а если и денется, то поставят другого. Круг замкнулся. Именно поэтому Селиванов и требовал решительных мер.
Но он - всего лишь замглавреда на провинциальном оппозиционном канале, который даже не может сразу и полностью выплатить зарплату, и который полностью зависит от рекламодателей, потому что якобы оппозиционный, а, значит, из госбюджета денег не получает.
Юрий улыбнулся. Главная ирония заключалась в том, что почти все их рекламодатели - именно те нехорошие люди, с которыми и Селиванов и хотел бороться. Так что, и он тоже в этом круге.
Снова зазвонил мобильный. На дисплее - тот же номер. Не долго думая, Юрий ответил.
- Юрий Селиванов, телеканал "Лента ТВ".
Снова звуки подключающегося модема. Это стало немного напрягать. Закрыв телефон-раскладушку, Селиванов снова открыл её и переломил пополам. Чёртовы китайцы, подумал Юрий, больше ничего у них заказывать не надо.
Номер Полины он помнил наизусть, потому, дождавшись времени, когда в универе должен быть перерыв, позвонил ей с редакционного.
- Привет, малышка. Да, вечер в силе. А, нет, телефон сломался. Ну да, знаю, ты мне говорила. Да, знаю, балбес,- он улыбнулся.- Я позвоню тебе с таксофона, если, конечно, они у нас ещё остались. Да, малыш, и если найду, где купить карту. Ага. Целую тебя, люблю. До вечера!
Положив трубку, Юра ещё несколько секунд сидел без с движения с таким лицом, будто на него только что снизошла благодать. Но вот один из корров оторвал взгляд от своего монитора и посмотрел на Селиванова.
- Читать?- опередил Селиванов вопрос.- Как называется?
- "Проблемный Банный переулок",- словно бы отрапортовал корреспондент.
Только бы до вечера дожить, думал Юрий, просматривая текстовые файлы в папке выпуска, только бы не спятить и не закипеть.



1981

Николай Цепура стоял в общей очереди в медблок. Слева и справа - вооружённая охрана, а кое-где и болванчики. Да, это определённо гениальная идея, и Ярошевски мог бы собой гордиться: организовать забор крови под благовидным предлогом - создание базы крови, которая может пригодиться для дальнейшей работы отделов. В список входили и генетика, и медицина, и даже кибернетика, хотя Ярошевски так и не удалось заполучить чип второго поколения. О том, что в случае чрезвычайных ситуаций сотрудникам Организации переливается специальная жидкость, которая уже в организме человека превращается в необходимую кровь, никто даже не заикался. Оно и понятно - уж лучше так, побыстрее сделать и продолжить заниматься своими делами, чем в лучшем случае оказаться без ничего на поверхности.
Очередь ещё и предоставляла возможность поговорить, пусть и сравнительно малую. Ярошевски понимал, что священные коровы рано или поздно превратятся в мадридских быков, потому усилил контроль за всей ситуацией в ячейке. Никаких разговоров, никаких лишних контактов, только по делу. Свободного времени у сотрудников почти что не было, потому что по Ярошевски выделил на каждого сотрудника по два конвоира. Сотрудники предусмотрели эту ситуацию, придумали различные переговорные шифры, специальные программы для переписки, но ведь и охранники тоже не деревянные, они всё это видят и докладывают начальству, а начальство уже вместе с Максимом Ярошевски принимает определённые меры.
В очереди, несмотря на забитость и надзор, находилось место разговорам. Так уж повелось ещё с самой первой, наверно, очереди в мире. Кто-то обсуждал проект, другие решали теорему, четвёртые сообщали график поставок, пятые обсуждали недавнюю трапезу. Разве что тихо, почти вполголоса. И Николай воспользовался этим, чтобы встретиться с Лёвичевым, с которым они сдружились после трагедии с Терняевым.
Матвей и Николай готовили план спасения Организации уже больше года. В заговорщицкой среде стали ходить шутки, что Ярошевски раньше уйдёт на пенсию или продаст последний клочок Организации, чем Лёвичев с Цепура что-то предпримут. Однако эти язвительные шутки были ничем иным, кроме как безысходностью, потому что только Матвей и Николай что-то пытались сделать, а остальные сидели, поджав хвосты, а то и вовсе постукивали на своих же.
Идея Цепура предполагала тотальную деструктуризацию и подрыв действий охраны, Матвей же предлагал действовать по старинке - просто убрать Максима Ярошевски, и всё.
- Лёв,- шепнул Николай, чуть наклонившись вперёд.
- Аксиома перегородки достаточно сложна из-за переменных, но, я думаю, можно вывести первообразную,- Матвей пожал плечами.
Каждый раз, когда рядом был стукач, Лёвичев начинал нести всякую ахинею. Как сейчас.
- Попробуй преобразование с замещением,- посоветовал Николай, и отстранился от Лёвичева.- Лучше потом, лучше подождать немного.



2012

Юрий двадцать раз успел пожалеть о том, что разломал свой телефон, потому что тех мучений, которые выпали на его долю, пока он искал таксофонную карту, хватит на всю жизнь. В итоге Селиванов подошёл к первому попавшемуся телефонному киоску и взял трубку рублей за двести. Аппарат оказался кирпидоном по габаритам и весу, зато имел русскую раскладку и позволял отправлять сообщения.
Полина сбросила вызов. Значит, уже рядом. Быстро накидав ей сообщение, Юра огляделся и увидел цветочную лавку. Алая роза замельтешила в руках Селиванова. Цветы были вовсе необязательны, но Юрию так хотелось. Тем более что на днях разменяли два года отношений.
В везение Селиванов не особо верил, но Полину считал чудом. Милая, добрая, красивая, умная, но чертовски волевая и сильная, считай, милый диктатор. И это очень хорошо.
Кирпидон в руке Юрия противно запищал. Чёрт, точно, там же сим-карта. На экране – номер не из справочника, но Селиванов знал, что это звонит кто-то с канала.
- Да. Нет. Да. Давай позже,- Юрий попытался убрать телефон в карман, но этот кирпидон не влезал даже в карманы ветровки, поэтому пришлось держать его в руках.
В судьбу Селиванов тоже не верил. Вспомнился случай. Была осень, такая же, как сейчас. Вроде тепло, но к вечеру подмерзает. Селиванов со съёмочной группой приехал на какой-то съезд чиновников, который решили провести в здании театра. Как обычно, думал тогда Юрий, заседуха. Так и вышло: доклады, доклады, аплодисменты. Через пятнадцать минут оператор дал сигнал, что картинки достаточно. Синхроны были записаны ещё до начала съезда, потому Селиванов стал потихоньку двигаться к выходу, обдумывая наброски сюжета «об улучшении улучшения улучшений». Возле выхода Селиванова остановила светловолосая девушка, спросила, когда смотреть.
- Завтра. Если оставите номер телефона, я могу пригласить вас на персональный показ,- сказал Юрий совершенно без каких-либо мыслей. Девушка улыбнулась, взяла из рук Юры блокнот и написала номер и имя. Что это было и зачем, Селиванов так и не узнал, потому что не перезвонил.
Снова запищал телефон. Опять с работы, наверно.
- Алло.
Звонили из пресс-службы администрации, зовут на выступление чиновника.
- Отправьте на электронку, спасибо, всего доброго.
Нежные руки закрыли Юре глаза.
- Угадай, кто?- прошептал у самого уха приятный девичий голос.
Селиванов улыбнулся.
- Малыш,- произнёс он, развернулся и поцеловал Полину.- Смотри, что нашёл,- он протянул ей розу.- Мне кажется, она такая же красивая.