Фольклор. Праздники в селе Матвееве

В большом, многолюдном селе Матвееве традиционно праздновался День святителя Николая-чудотворца, называемый в народе Николой зимним (6 декабря по старому стилю / 19 декабря по новому стилю). Заговенье, которое приходилось на Петров пост, называли «яичным заговеньем». Особо почитался праздник Успенья Пресвятой Богородицы (15 августа по старому стилю / 28 августа по новому стилю).

НИКОЛА. 6-го декабря всегда широко праздновали Николу. В этот уже по-настоящему зимний день в Матвеево со всех окрестных деревень съезжалась молодёжь. Устраивались три беседы: маленькая, средняя и большая. В маленькой беседе собиралась молодёжь от 12 до 14 лет, в средней — от 15 до 17, а в большой гуляли с 18 лет и старше. Беседы размещались в одной из изб, которой подошла очередь нести такую обязанность — принимать гостей, ибо в проведении таких гуляний всегда соблюдалась очерёдность.

Собравшись вечером в избе, молодёжь рассаживалась на лавки в ожидании гармониста, и, когда он приходил, начиналось веселье. Танцевали под гармошку, под балалайку, а иногда и «под язык» — без музыки, под какой-нибудь необычный напев. Чаще всего под язык танцевали подростки в маленькой беседе, подыгрывая на ложках, вилках, ножах, ударяя ими в сковороду и припевая:

          Ножик, вилка, два подпилка,
          Не пришла сегодня милка.
          Белый свет для нас не мил, —
          Не целованы сидим.
Или:
          Из-под дома, дома веники метут,
          Скоро дролечку в беседу выметут.

Один и тот же мотив повторялся непрерывно, пока пляшут. Зачастую он поддерживался просто припевкой:

          Ой, натуру-туру-туру,
          Ой, натури-тури-ра.

А иногда и здесь был свой балалаечник.
В средней и старшей беседах плясали под балалайку и под гармошку. Гармонисты и балалаечники поочерёдно сменяли друг дружку. Плясали «Семизаря'дную», «Суда'рушку». «Семизарядную» танцевали в четыре пары, менялись местами в танце пары «наперекрест».

Первая: Уж вы сени мои сени, сени новые мои,
              Ой люли, ой люли, сени новые мои.
              Сени новые, кленовые, решетчатые.
              Да со мною по сеням не похаживали,
              Кавалера мне за рученьку не важивали.
              Ай люли, ай люли,
              Кавалера-то за рученьку не важивали.

Вторая: Да солнце низко, — мне полоски не дожать.
              Милый сердится, — не буду уважать.
              Уважала — на увагу не глядит…
              Пускай сердится, его буду любить.

Третья: Ко саду, ко саду подведу,
              Хай лёли, подведу, да хай лёли, подведу.
             К зелёному, к зелёному, к зелёному садику.
             Хай лёли, к садику, да хай лёли к садику.

И дальше…

«Сударушку» плясали втроём или вчетвером. Одна девушка вставала напротив двух и, спев под гармошку или балалайку частушку, делала переход на противоположную сторону, а двое переходили на её сторону; перейдя, девушки в паре менялись местами и снова делали переход; потом на место одной девушки становилась другая — из пары, и всё повторялось. Когда «Сударушку» «ходили» вчетвером, частушки пела каждая девушка в паре.

          Все мы трое выходили
          На одну поло'вочку.
          Все мы трое напевали
          Одному милёночку.

          Ты, сударушка — вертушка,
          На коротеньких ногах,
          Прискочила в три аршина
          На высоких каблуках.

          Все мы трое выходили,
          Все мы в юбках голубых.
          Отбивают ягодиночек
          У всех у нас троих.

          Из колодца вода льётся,
          Вода волноватая.
          Мил напьётся, раздерётся,
          А я виноватая.

          Игроку скажу «спасибо»,
          А тальяночке «привет».
          У молоденькой-то девочки
          И дролечки-то нет.

На беседы девушки, конечно же, старались хорошо нарядиться. Платья надевали из атласа яркой расцветки: розовые, голубые, зелёные, жёлтые. Победнее девушки обходились блузками и юбками. Украшением им служили бусы, брошки, гребёнки, заколки, ленты, яркие платки. В большую беседу ходили даже с перерядами, т.е. меняли платье. Волосы заплетали в косы или завивали кудри. На ногах— ботиночки шнурованные. У парней обязательным атрибутом праздничного наряда были сапоги. Хромовыми выделялись те, кто побогаче. А кто победнее, шли гулять и в яловых. Сапоги в голенище собирались «в гармошку». На головах — меховые шапки-«кубанки».

ЗАГОВЕНЬЕ (Яичное за'говенье). До сенокосной поры, в канун Петрова поста, в Матвееве праздновали яичное заговенье. Гулянье обычно проходило в центре села, на Базарной площади, куда стекался весь народ. Праздник был для всех. Гуляли здесь как молодёжь, так и люди среднего возраста, гуляли старики и ребятишки. Молодые замужние женщины вставали в хоровод, ходили по кругу с остановками, притопывая и прихлопывая, пели хороводную песню:

          Я моло'денька по бережку похаживала,
          Уж я серых-то гусей призаганивала:
          «Кши'те, гуси, кшите, гуси,
          Кшите, серые, домой.
          Или вы, серые гуси, не наплавалися?
          А уж как я млада-младёшенька наплакалася.
          Кшите, гуси, кшите, гуси,
          Кшите, серые, домой.
          В молодых я молодёшенька не много отжила,
          Я не много отжила, да много горя видела.
          Кшите гуси…
          Перво горе у меня — вышла замуж молода,
          Второ горе у меня — всем я в доме не мила,
          Третье горе у меня — муж — уда'ла голова.
          Кшите, гуси…
          Он не держится, подлый, ни дому, ни жены,
          Только держится он подлый, ох, чужой стороны.
          Кшите, гуси…
          Только держится он, да ох, чужой стороны,
          Ох, чужой стороны да чужемужней жены.

У молодых девушек и парней были игровые пляски. Так, встав в два ряда параллельно по 11—12 человек в ряд, они двигались навстречу друг другу, т.е. ряд к ряду, поочерёдно с таким припевом:

1 ряд поёт: А мы просо сеяли, сеяли,
                Ой ли, мла'да, сеяли, сеяли.

2 ряд поёт: А мы просо вытопчем, вытопчем,
                Ой ли, млада, вытопчем, вытопчем.

1 ряд спрашивает: А чем же вам вытоптать, вытоптать,
                Ой ли, млада, вытоптать, вытоптать?

2 ряд отвечает: А мы коней выпустим, выпустим,
                Ой ли, млада, выпустим, выпустим.

И далее так же поочерёдно поют, двигаясь с каждой припевкой на шаг к противоположному ряду:
                — А мы коней в плен возьмём, в плен возьмём,
                Ой ли, млада, в плен возьмём, в плен возьмём.
                — А мы коней выпустим, выпустим,
                Ой ли, млада, выпустим, выпустим.
                — А чем же вам выпустить, выпустить,
                Ой ли, млада, выпустить, выпустить?
                — А мы дадим вам сто рублей, сто рублей,
                Ой ли, млада, сто рублей, сто рублей.
                — Нам не надо тысячи, тысячи,
                Ой ли, млада, тысячи, тысячи.
                — А чего вам надобно, надобно,
                Ой ли, млада, надобно, надобно?
                — А нам надо девицу, девицу,
                Ой ли, млада, девицу, девицу.
                — У девицы имя есть, имя есть,
                Ой ли, млада, имя есть, имя есть.
                — А нам надо Катеньку, Катеньку,
                Ой ли, млада, Катеньку, Катеньку.
                — Забирайте девицу Катеньку,
                Ой ли, млада, девицу Катеньку.

Катенька идёт в противоположный ряд, и тот уже поёт громко и радостно:\

                — В нашем полку прибыло, прибыло,
                Ой ли, млада, прибыло, прибыло.
Другой ряд поёт тихо и грустно:
                — В нашем полку убыло, убыло,
                Ой ли, млада, убыло, убыло
                — В нашем полку пиво пьют, пиво пьют,
                Ой ли, млада, пиво пьют, пиво пьют.
                — А в нашем полку слёзы льют, слёзы льют,
                Ой ли, млада, слёзы льют, слёзы льют.

Водили ещё и такой хоровод: девчата и ребята, встав в большой круг, избирали паренька, который, проходя по кругу, выбирал себе девицу, а все остальные, держась за руки, водили хоровод то в одну, то в другую сторону, иногда делая небольшие остановки. А песня хороводная была такая:
          Там за речкой, там за перевалом,
          Там за речкой, там за перевалом,
          Ай-люли, ай-люли, там за перевалом,
          Ай-люли, ай-люли, там за перевалом
          Там цыгане весело гуляют, (2 раза)
          Ай-люли, ай-люли, весело гуляют (2 раза).

И далее каждая строка в песне повторялась дважды:
          Один цыган не пьёт, не гуляет,
          Ай-люли, ай-люли, не пьёт, не гуляет.
          Он цыганку себе выбирает,
          Ай-люли, ай-люли, себе выбирает.

          — Ты, цыганка, будь моя служанка,
               Ай-люли, ай-люли, будь моя служанка.
          — Не хочу я быть твоей слугою,
               Ай-люли, ай-люли, быть твоей слугою,
               А хочу я быть твоей женою,
               Ай-люли, ай-люли, быть твоей женою.

               Молодой цыган даёт согласье,
               Ай-люли, ай-люли, он даёт согласье.
               Он цыганку на коня сажает,
               Ай-люли, ай-люли, на коня сажает.
               Звон гитар всё громче раздаётся,
               Ай-люли, ай-люли, громче раздаётся.
               На цыганской свадьбе весело гуляют,
               Ай-люли, ай-люли, весело гуляют.

И ещё в этот праздник было принято «катать яйца», — заговенье-то яичное. В этой игре мог принять участие каждый, прихвативший с собой на гулянье варёные куриные яйца. Каждый игрок ставит на кон яйцо, и играющие по очереди выбивают их мячом. Если игрок попал и выбил яйцо, то ему разрешается и дальше катнуть мяч, а если промахнулся, то выбывает из игры или, чтоб продолжить игру, ставит на кон яйцо. Некоторые меткие игроки выигрывали за раз по 10 яиц, а иные и проигрывали.

У ребятишек была своя игра: выбирался вожак, который прятал яйца в кучках песка или опилок, оставляя некоторые кучки пустыми, а играющие поочерёдно должны были отыскивать яйца; разворошивший пустую кучку выходил из игры.

Парни и девчата развлекались на качелях. Для детворы были сделаны свои качели.

А на Базарной площади кипела торговля, продавали сладости: пряники, конфеты-леденцы, орехи, семечки. Тут же можно было купить и украшения: заколки, броши, бусы, гребёнки, платки, разноцветные шали, ленты, ткани на платье.
Гуляли весело, всем селом, от малого до старого.

*  *  *
УСПЕНЬЕ. Особо почитался в Матвееве день 15 августа — Успе'нье Пресвятой Богородицы. С раннего утра в село съезжались гости. Сначала все шли в храм к заутрене. Помолившись (служба заканчивалась к 12 часам дня), все расходились по домам своих родственников, где в этот день за столами ежегодно собиралась вся родня.

Сначала, по сложившейся традиции, гостей кормили обедом, начинавшимся с подношения вина. Вино подавалось на подносе, причём мужчинам наливались стопки, женщинам — рюмки. Кушанья в этот день тоже были традиционными: квас (окрошка), щи с бараниной, лапша мясная, тушёная картошка с мясом, каша пшеничная или пшённая с маслом, овсяный кисель. Собирался отдельный стол для ребятишек.

После обеда родственники беседовали или шли навестить другую родню или друзей. А вечером собирали чай. На столы ставилось множество закусок: студень, заливные блюда, пироги, кисели; к чаю подавали мёд, сахар, а у кого-то и конфеты находились. Перед чаем также обносили гостей вином.

После чаепития все шли «в круг». В Матвееве «круг» делали в центре села, где ставились скамейки по краям площади кругом, и в центре этого круга шло веселье: песни под гармошку, пляски.

Обычно в пляс пускались двое, пели частушку, отбивали дробь. Такой перепляс назывался «Махоня», «Семёновна», «Русская». И каждый имел свой особый наигрыш.

Вот с такими частушками ходили в пляс матвеевские девушки:

— Подружка, чёрненькую юбочку
Носи и не снимай.
Подружка, старого залёточку
Люби, не забывай.

— Подружка, чёрненькую юбочку
Ношу и не сниму.
Подружка, старого залёточку
Люблю, не изменю.

— Задушевная товарка,
Тебе дролей не владеть.
Он с тобою сядет рядом,
На меня будет глядеть.

— Ты, подружка моя Нюшка —
Лупоглазая сова,
Думаешь — отбила дролю,
А я бросила сама.

— Чёрну юбочку утюжила,
Утюг не пристаёт.
Во своей деревне дролечка
Любить перестаёт.

— Задушевная подруга,
Дальний миленький — не смех.
Я на дальнего-то милого
Сменяю ближних всех.

— По за баньке люди бают,
Что я банюшку топлю.
Понапрасну люди бают,
Что я Ванюшку люблю.

— Ты, подружка Аннушка,
Не отбивай Иванушка.
Я сама гляжу того:
Перебить бы у кого.

— Ты, подружка — не вертушка —
Постоянный человек.
Кому достанешься, подружка,
Счастлив будет тот навек.

— Чёрный ворон воду выпил,
Сам остался на песке.
Помоги, подружка, горю,
Помоги моей тоске.

Молодые ребята ходили большой гурьбой вдоль села и пели под гармошку частушки. Ходили чаще всего от Максимовского заулка до Ильинского заулка, иногда и до Парфеньевского. В центре такой молодёжной оравы находились гармонист с запевалой. Самым известным гармонистом в далёкие 20—30-е годы был Павел Николаевич Ольнёв, а лучшим запевалой — его друг Александр Михайлович Мокрецов. Гармонист разворачивал меха, делая весёлый наигрыш, запевала выдавал первые слова частушки, вся молодёжь подхватывала, и неслись по улицам села весёлые припевки:
         
          По деревнюшке идём,
          Не судите, тётушки.
          Дочерей ваших не любим, —
          Спите без заботушки.

          Срубите лес, сровняйте гору,
          Сделайте равниночку,
          Чтобы было лучше видно
          Милку-ягодиночку.

          Девчонка в беленькой косыночке,
          На улице не стой,
          Про меня такие песенки,
          Пожалуйста, не пой.

          Где ты спишь, девчонка, летом,
          Где постелюшка твоя?
          У которого окошечка?
          Не достучусь ли я?
         
          Ты, товарищ — милый друг,
          Давай побратаемся,
          Ты мою девчонку любишь, —
          Давай поменяемся.

До позднего вечера в домах продолжалось празднование: принимали гостей, угощали, веселились. За столами любили попеть старинные народные песни: «Чудный месяц», «При лужке…», «На муромской дорожке…», «Хаз-Булат удалой», «Коробейники», «Среди долины ровныя…», «По Дону гуляет…» и другие.

Гости заночёвывали, а наутро хозяева угощали их завтраком. На стол подавали лепёшки с маслом, селянку грибную, студень, пироги и чай. После завтрака гости разъезжались по домам, по деревням, а хозяева принимались за свои будничные, хозяйственные дела.

*   *   *
Материал подготовлен по воспоминаниям
Марфы Николаевны Шаминой (1891—1966).