Неудавшееся покушение

Он искрил идеями, фонтанировал проектами, имел виды на переустройство общества, и когда выяснилось, что все это не от переизбытка ума, а по причине иного рода, было поздно: она полюбила его жестоко и беспощадно, и  много воды унесет  голубой Дунай (который, как известно всем проживающим по его берегам, вовсе и не голубой) в южное море, прежде чем любовь эта остынет и закаменеет ледяным презрением. К моменту описываемых событий море было наполнено приблизительно на три четверти.

Дунай мерно катил свои воды мимо величественного особняка в стиле псевдо-баухаус, в харчевнях на прибрежных холмах играли аккордеоны и подавались запеченные в меду свиные ребра и карпы по-сербски, обильно политые чесночным маслом, мутноватое местное пиво лилось в гигантские кружки, жизнь была почти хороша.

Так уж получилось, что дипломатический корпус  свежеиспеченной южной державы, отуда все мы были родом,  состоял в основном из деятелей, которых по различным причинам необходимо было удалить от родины на безопасное расстояние. Не были исключением и обитатели особняка. Когда  фонтан идей превысил все допустимые пределы, ее отец, человек известный и влиятельный, снял трубку и позвонил министру иностранных дел – с просьбой устроить  беспокойного родственника туда, где кипучая энергия последнего не нанесла бы особого вреда (министр, возможно, подумал в этот момент о далеких экзотических островах,  куда раз в год заходит научное судно).  Но и честь фамилии просил уважить влиятельный родитель, и острова отпали сами собой, а возникла пасторальная столица бывшей империи, где уже много десятилетий дипломатия была красивым церемониалом, ни на что особенно не влияющим.  Большого вреда от нового назначения не предвиделось (нам не дано предугадать, как наше слово отзовется).

Я захаживал в особняк в тщетной попытке узнать судьбу одного давнего совместного гешефта (увы, судьба его оказалась столь запутанной, что не распутана до сих пор, но это тема другой новеллы).  И потому был свидетелем многих сцен, о которых умолчим из почтения к таинствам приватной жизни. История про котенка к ним не относится. 

Однажды  заполночь  я ужинал с владельцем дипломатического особняка, на правах младшего товарища  сто тридцать девятый  раз выслушивая  мораль  на тему  «кабаки и бабы доведут до цугундера» (ирония судьбы бывает жестока, и чтобы дойти до цугундера, самому моралисту  хватило впоследствии одних баб – кабаков он никогда не любил).  Мирно текла дружеская беседа, как вдруг ход ее был прерван чрезвычайным происшествием:  нечто  пушистое, белоснежное бесшумно вкочило на стол и, дерзко игнорируя ненавидящий взгляд дипломата, стащило с серебряного блюда кружок конской колбасы.

Так я узнал, что в доме завелся новый любимец.

В редкие дни, когда она бывала дома – проездом из одной блестящей столицы в другую – котенок купался в любви и ласке, на которые так щедры женские сердца.  В остальные дни озоровал, таскал конскую колбасу с серебряного подноса, нежился в любимом хозяйском кресле у камина – словом, вел себя  как подобает любимцу.  Котенок, разумеется, ничего не знал  о печальной судьбе предшественников, о длинном мартирологе фаворитов  – от сэра Уолтера Рэйли до князя Ивана Долгорукого - а знал бы, вел себя осмотрительнее.

В который уже раз в истории, фаворит стал жертвой дворцового заговора.

Замыслив избавиться от конкурента, мой друг... впрочем, дорогой читатель, я не скажу тебе,  что сделал мой друг с котенком, ибо ты можешь оказаться, не приведи Господи, чувствительной женщиной или страдать сердечной хворью, а эта история выжимала слезу даже  из тех, кто прошел лихие девяностые, не  мигая смотрел в черное дуло, прощался с жизнью поздним октябрьским вечером... словом,  опустим подробности на сон грядущий, они тебе не нужны.

Когда она открыла  кованую дверь  особняка,  котенок не прыгнул ей навстречу. Он лежал на мраморном полу, не в силах поднять голову, и в глазах его застыло страдание. Рядом стоял офицер охраны – медноликий великан, потомок воинов Чингисхана, прошедших по Великой степи – по медному лицу его катились слезы, он неумело  выдавал их  за следствие аллергии на какую-то неведомую местную пыльцу.

Хозяин особняка вышел из кабинета в парадном кителе, который  надел поверх майки-алкоголички. К кителю он прицепил два ордена (по одному от страны послания и страны пребывания),  всем видом сигнализируя, что  высокий дипломатический статус освобождает его, как жену Цезаря, от подозрений.

Она поставила сумку «Биркин» на пол (вуиттоновские чемоданы дожидались в лимузине), посмотрела на него, на котенка, снова на него, и сказала:

- Понятно.

Великан всхлипнул.

Мой друг читал серьезные книги из серии «Как управлять миллионами и зарабатывать миллиарды», но если бы он почитывал  беллетристику, то, наверное, понял  бы, что чувствовал несостоявшийся сверхчеловек  под внимательным взглядом Порфирия Петровича.

- Нужно вылечить, - сказала она тоном, не допускающим какого-то иного исхода.

Великан всхлипнул еще раз.

Наутро она уехала в аэропорт на такси.

Страдальца везли в лимузине с флажками к лучшему Tierarzt'у нашего города.

Сзади ехал джип сопровождения...

***

Все кончилось благополучно.  Седовласый профессор собственноручно провел операцию, извлек (впрочем, мы договорились обойтись без подробностей)...  извлек некий предмет  и вручил сонного после наркоза пациента моему старшему товарищу.  Щедрый гонорар удержал профессора от вопроса, как оный  предмет туда попал. 

Участники важной дипломатической конференции так и не узнали в тот день позиции правительства свежеиспеченной южной республики: дипломату было не до того...

***

Читатель, ты ждешь хэппи-энда? Увы!

Перенесенные страдания изменили котенка самым радикальным образом.  Из озорного шалуна он быстро превратился в наглого разжиревшего котяру, каким-то звериным чутьем вычислившего  виновника своих бед  и мстившего тому  при каждом удобном  случае.  Случаи представлялись ежедневно.

Охамевшее животное точно знало, что теперь уж ему никогда ничего не будет.

Однажды я прибыл в особняк, чтобы в сто сороковой раз выслушать мораль о зловредной роли кабаков и баб. Мне открыл хозяин и, убедившись, что страшный зверь не бродит по коридорам,  жестом велел следовать за собой.

Как тати в ночи, мы бесшумно прошмыгнули в кабинет.

____________

Все совпадения с реальными людьми и зверьми автор изо всех сил просит считать случайными.