Глава 1

В детстве, когда мне было лет шесть, у моего папы была кукла-чревовещатель...
Он купил ее на представлении того цирка, что приезжал к нам в город. Тогда отцу было тридцать два года. “Cirque de le folie” – эта надпись была напечатана на ярлычке куклы, пришитом на внутренней стороне клетчатого воротничка рубашки. С того дня папа не расставался с куклой ни на минуту. Сперва это было забавно. Отец был серьезным и рассудительным, а кукла на его руке рассказывала веселые истории за обедом. Перед сном папа читал мне сказки Братьев Гримм, а кукла на его руке внимательно слушала их вместе со мной. Мне нравился такой папа. Но не долго. Вскоре, я узнал, что когда папа остается один, он разговаривает. Я слышал через дверь. Он задавал вопрос, и отвечал на него другим голосом. Один раз я подсмотрел за отцом, и понял, что он разговаривает не сам с собой. Он говорил с куклой на своей руке. Отец почти перестал выходить из спальни. Через пару недель его уволили с работы. Тогда он совсем перестал выходить. Все чаще они начали ругаться с мамой. Она ни за что не соглашалась на то, чтобы отец ложился в кровать с куклой на руке. Он же, в свою очередь, наотрез отказывался снимать куклу. Вообще. Он спал в гостиной на диване вместе со своим новым любимцем. Вместе со своей новой семьей.
Куклу звали Джо. Джо «Деревяшечка». Он был милым, конопатым мальчуганом с гладко уложенными набок волосами, одетый в красную клетчатую рубашку и джинсовый комбинезон, как у фермеров в американских фильмах.  Он говорил папиным голосом, и все чаще говорил только он, а если он давал отцу право голоса, то только если имел дело с мамой. Джо не любил когда папа слушал музыку на своем старом виниловом проигрывателе, и отец выбросил всю свою коллекцию пластинок. Джо не любил животных, и отец отправил нашу собаку жить во двор. Джо не любил солнечный свет, и отец никогда не открывал шторы на окнах. Джо курил, и отцу пришлось начать. Однако, Джо всегда улыбался, всегда шутил и был весьма вежлив со мной. С мамой он старался не говорить.
Джо был спокойным, до тех пор, пока папа не попытался избавиться от него. Но даже после того случая, когда отец, ни с того ни с сего за обедом вонзил вилку в его маленькую ножку, Джо не переставал улыбаться. Но с того дня улыбка на его нарисованном лице стала казаться безумной. В ту ночь, когда папа решил избавиться от Джо, они долго кричали друг на друга. Джо перебил много посуды и громко ругался. Папа всячески старался снять его со своей руки, но Джо не поддавался, а лишь ругался еще больше. С улыбкой на лице. Они кричали друг на друга до самого утра. Папа, и кукла на его руке. Потом они оба молчали. Папа сидел на диване. Джо сидел на папиной руке. Они не проронили ни слова за целый день. Отец смотрел в одну точку и лишь иногда закрывал глаза и громко вздыхал. В тот день я впервые увидел папины слезы. А Джо... казалось, он ждет, когда папа проснется, чтобы рассказать ему какую-то удивительную историю со счастливым концом. Улыбка и безумное выражение ожидания чего-то радостного не сходили с лица Джо. Точь-в-точь как в тот день, когда папа купил его и принес домой.
К вечеру папа пришел в себя. Он в очередной раз глубоко вздохнул, затем встал и пошел в гараж. Я наблюдал за ним все это время. Мне было страшно, но еще больше мне было интересно. Я пошел за ним. Он не заметил меня. Мне не удалось зайти в гараж вслед за отцом, но я услышал смех Джо. Я забрался на ящики, лежащие под окном гаража. Джо был облит бензином. Папа вылил на него пол канистры, не снимая его с руки. Джо весело смеялся, я думал, что они помирились и теперь во что-то играют. Я думал это игра и до последнего смеялся вместе с Джо, не замечая, как тихо рыдает папа.
Отец остался без руки, и половина его тела, похожая на облупившуюся стену старого подъезда, напоминала ему о том времени, когда ему пришлось сжечь часть своей души.
В детстве, когда мне было лет шесть, у моего папы была кукла-чревовещатель. Потом он окончательно сошел с ума, в цирке “de le folie”.