Незатейливый рассказ

- Так значит я поэт. Как это странно, - решила девочка, когда ей было пять.
Когда читая черненькие буквы, узнала вдруг о Нике Турбиной.
Ей захотелось, как она – писать стихи и плавать на гондоле.
В Венецию!
Стихи ей не понравились.
Нескладно как-то ложились рифмы в шепоте,
но вот идея о путешествии поймала душу, опутала мечтой, и накормила детское сознание желанием того, что было далеко.
В огромном кресле грезила малышка:
- Я напишу нескладные стихи  и сразу же, в одно мгновенье стану тем, кто, рассекая призрачные дали, плывет к далеким берегам.

Немудрено, смесь двух кровей – отца и деда – обрела звучание.
Один мечтал о пыльности дорог, ведущих через мир к земле, которую никто еще не видел.
Другой, в конюшне, где дерево от старости крошилось, словно хлеб, сидел ночами в тусклом свете лампы, читая запрещенные стихи. 
Как было устоять той маленькой душе? 
Душа не устояла.
Не помогли конфеты, одеяло,
заботливо подоткнутое на ночь под бок.
Не удержали ленты в косах, кукла, розовое платье, такое как у Мирабелы. 

Когда ей было шесть, она сбежала.
Рыдала мать.
Глотали валидол отец и брат, и бабушка и дядя. И серый кот сидел,
глядел печально на рев семейства, волнуясь, как бы занятые горем хозяева не позабыли покормить его. 
А девочка брела по переулкам, площадям и скверам.
По магистралям, по полям,
по кладбищам заброшенным, где одевает дикий виноград изъеденные ржавчиной кресты.
Сбивала каблуки, сдирала лак на туфельках о камни вдоль обочин чужих дорог.
Днем смотрела вдаль, а ночью - в небо. 
Просила хлеба, отдавала хлеб.
Встречала разное и разных, и взрослела.

Когда ей было семь, она стояла на Набережной Неисцелимых.
Улыбаясь.
Венеция лежала перед ней.
С коричневатою водою и туманом.
С суетой,
с промозглостью,
с облепленными каплями дождя домами, фонарями светившими, как свечи в молоке.
            
Он появился - словно паучок, спустившийся на тонкой- тонкой нити.
Худой.
Курчавый черный чуб, не знавший отродясь ни ножниц, ни расчески и андалузские глаза, в которых ветер,
и океан,
и аромат оливок серебристых,
и алый диск садящегося солнца,
и белизна песков.
В нем было всё!
Весь мир – меридианы, параллели, континенты лежали в глубине его души.
И новая мечта кричала криком всех женщин, что не встретили того, который был обещан им когда-то.
Как было устоять?
И девочка отправилась в него.
Она бродила по его желаньям,
рассматривала смех,
заглядывала в слёзы, как в окна дома, что стоит напротив.
Он был немногим старше, но свободней. И доверял себе.
И доверял себя - рубцы порезов от обид давнишних, хитросплетения не сказанных молитв.
Надежды, веру, боль.
И счастье,  слепящее, как фары в темноте. 
             
Он заунывно пел нескладные сонеты,
она читала стансы, которые шептала ей вода.
Прохожие кидали в ноги им монетки,
покупали хлеба.
Они кормили птиц.
Их жизнь текла под небом.
Низким небом.
Серым небом.
Тяжелым небом.
Небом, которое они считали лучшим.
Своим.
Родным.
Единственным.
Навеки.
Навеки небом!

Ей было восемь, и её нашла семья.
А он остался, не пройденный ей  насквозь.
Такой тот самый.
Стоял,
махал рукой,
молчал,
не плакал и не отпускал,
держал зрачками. 
А потом отчаянно устал. Растаял в шуме отходящего парома.
Она рыдала:
- У меня нет дома! Отдайте небо! Отдайте наше небо!

Её лечили долго и охотно.
Водили в школу.
Покупали платья.
Ломали душу.
Обещали счастье.
И, наконец, она стала тиха.
Нет, не печальна - просто молчалива. Задумчива.  С погасшими глазами.
Бросала по ночам в дневник нескладные стишки.
Вросла в обыденность. Как вдруг из пустоты,
из суеты, воняющей как свалка, вонзились в её сон его мечты.
Душа, как лошадь встала на дыбы.
Билет на самолет, ей благо, уже двадцать.
Аэропорт и сердце из груди вон рвется в ожидании рейса...

И словно паучок, на тоненькой, едва заметной нити, минуя время, страны и события,  в толпе -
сквозь вечный гул словесных оборотов,
брюзжания дверей и толкотню у касс -
ей в спину упирается с разлета взгляд- крик бездонных андалузских глаз…


(ил. Пэт Бреннан)


Рецензии
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.