Энимс

Моисей Городецкий
2006 год
Хайфа


В Москву, в ЭНИМС...

    Отдел программного управления в СКТБИ просуществовал всего три года - с октября 60-го по декабрь 63-го. Причиной его ликвидации послужили изменения в структуре управления хозяйством, начатые в 63 и законченные в 64 году. Сначала завели множество всесоюзных комитетов, для «координации» областных совнархозов организовали Всесоюзный совнархоз, потом вообще разогнали совнархозы и вернулись к системе союзных министерств. Официально утверждалось, что это сделано для обеспечения «единой технической политики», которой реально никогда не было - не было ни возможностей, ни специалистов для координации деятельности сотен заводов. Министерства пытались заводить единые порядки на заводе в Ереване и на заводе в Свердловске, а там работали совершенно разные люди с разными взглядами и на жизнь, и на технику.  В результате, беспорядок усилился, амбиции одного человека могли развалить целую отрасль. И наши дела круто изменились, по обоюдному согласию нас перевели в ЭНИМС, к товарищу Зусману, в отдел электронных систем и приборов (ОЭСП).
   В начале 70-х министром станкостроения стал Иван Силаев, который пробыл на этом посту всего 40 дней, что родило в ЭНИМСе частушку:
Насмешили всю Европу.
Несмотря на дурноту
Сорок дней лизали жопу!
Оказалося  не ту!
Силаев за это время поссорился с министром приборостроения и отказался покупать системы ЧПУ в Минприборе. Взамен он подружился с министром электронной промышленности, и тот пообещал наладить производство ЧПУ на своих заводах. Пообещал - и практически ничего не сделал, а Минприбор в пику Силаеву закрыл налаженный выпуск систем на своих предприятиях.
Последующие министры станкостроения составляли длиннющие приказы о выпуске десятков новых моделей программных станков, а системы ЧПУ к ним никто не делал. На обсуждение одного из таких приказов меня, в числе других, пригласил зам. директора ЭНИМС Кудинов. 
    С приказом нас познакомили заранее, и мнение у меня сформировалось сразу, даже без изучения подробностей - какому заводу сколько и каких станков надлежит выпустить. На обсуждении я вылез первым и заявил, что следует обратиться к  министру с предложением отменить приказ, так как выполнить его нельзя - систем ЧПУ нет и в ближайшие годы не будет. Есть только один выход - запланировать обеспечение заводов валютой для закупки зарубежных устройств ЧПУ.
   Тов. Кудинов вежливо выслушал меня до конца, поблагодарил и повел совещание дальше; а дальше присуствующие говорили о важности приказа, о необходимости мобилизации всех сил и о тому подобных лозунгах.
   Меня на подобные сборища больше не приглашали, а приказ, конечно, никто и не подумал выполнять - систем ЧПУ не было, проектировать станки было бессмысленно. И только в начале 80-х годов начался выпуск систем на двух заводах Минприбора, к тому времени одну модель ЧПУ для токарных станков начал выпускать МинЭлектронпром.
   Из-за этой системы у меня произошел очередной конфликт с начальством.
   Когда «наш министр» договорился с «ихним», кто-то предложил за основу взять японскую систему ЧПУ, на которую был весьма впечатляющий проспект. Министр электроники заявил, что проектировать они не будут, а будут только копировать; весь исходный материал должен был подготовить ЭНИМС.
   Работу поручили мне. Когда я познакомился с японским устройством подробнее, то обнаружил целый ряд таких недостатков, которые делали эксплуатацию системы очень неудобной и негибкой. Я предложил внести соответствующие изменения, на что получил четкий ответ деятелей Минэлектронпрома - ничего менять не будем, хотите изменений - делайте сами.
   «Прекрасно, - сказал я. - В производстве никому ненужных систем я принимать участие не буду.» И ушел с обсуждения.
    Нашелся, конечно, менее принципиальный сотрудник ЭНИМСа, систему запустили и, пока через несколько лет тот же сотрудник не внес нужные изменения, успели изготовить несколько сотен устройств. На многих заводах станки с этими устройствами стояли, не работая, напоминая о горячей, но не плодотворной любви двух министров. А заводам что - деньги за станки они не платили, все шло по плану внедрения новой техники, бесплатно.

Кто смел, тот и поспел...

     Новая система ЧПУ была плодом совместной деятельности нашей лаборатории и коллектива электриков Одесского завода во главе с Виктором Шелем.
    Мне захотелось показать ее всему свету, и тут открылась всесоюзная станкостроительная выставка!
    Но демонстрировать чудо - одну из первых систем ЧПУ на базе серийной ЭВМ – по нынешней терминологии –«на базе компьютера» никто  не собирался, да о ней никто и не знал! Все было сделано в лабораторной тишине, начальство в работу не посвящалось
    Почему?
    А теперь уже никто не знает...
   
    Итак, на собрании творческого коллектива было решено не ждать милостей от  природы, а взять их самим!
   Станок, подготовленный одесситами и оснащенный новой системой ЧПУ, был готов к перевозке из ЭНИМСа на выставку.
   Упаковщики и грузчики появились вовремя, так же вовремя подали машину. Станок погрузили, все поехали. В машине, как главный организатор, поехал  Женя Гордон, остальные отправились на метро. Пока я с Всеволодом Петровичем – нашим электронщиком, добрались до нужного павильона,  станок уже поставили на площадке, где уже стояли два станка того же завода, привезенные из Одессы. За их установкой следил Виктор, он разместил их так, что осталось место и для третьего станка.
    Станок подключили к электросети, поставили и закрепили привезенную с собой заготовку. Всеволод Петрович с трепетом нажал кнопку «Пуск» и ... станок пошел по программе!
    Напряжение было так велико, что участников работы хватило только на вздох облегчения: «Слава богу, все работает!».

    Вскоре к станку подошел Зам. Главного конструктора ЭНИМСа, ответственный за выставку. Он с удивлением оглядел станок - откуда, мол, такая птица, долго изучал пристендовый пояснительный плакат, оформленный не по форме - все прочие плакаты были напечатаны не на компьютере, а в типографии, и попросил подробнее рассказать, что тут к чему. Я рассказал и ответил на все вопросы. Каким образом «неучтенный» экспонат появился на выставке, начальство выяснять не стало и ушло явно довольное.
    В семь вечера павильон закрывался. Станок выключили, энтузиасты покинули место незаконного вторжения.
   
   Выставка продолжалась более месяца, и за все время не было ни одного сбоя или непредвиденной остановки. Всеволод Петрович сработал на славу, да и ЭВМ не подвела!
    Комиссия выставки проявила недюжинную смелость - хотя станок не фигурировал ни в одном официальном документе, она наградила разработчиков медалями ВДНХ. Так как медали были разного достоинства, то деньги, выдаваемые одновременно с медалью, тоже были разные; в лаборатории все сложили в кучу и разделили поровну всем участникам.
     Меня еще не раз награждали медалями ВДНХ, но эта была самая памятная...

Примечание Людмилы Бейлин:

Воспоминания об ЭНИМСе не дописаны, так как тяжелая болезнь Моисея не позволила ему сидеть за компьютером.

Отдельные сцены Энимсовской жизни – в рассказах Моисея «Двадцать минут позора» и «Вороны».

О некоторых моментах нашей работы в ЭНИМСе и о неординарных наших сотрудниках я написала в заметках "Энимсовское кафе","Александр Исидорович Левин ", "Боря Левин".

2016 год

Читаю публикации в интернете и натыкаюсь на знакомые имена. Ниже даю ссылки на очень интересные материалы, которые открывают почти забытые страницы нашей жизни и жизни страны.

1.

ehorussia.com/new/node/13055
 
Это об эпохе индустриализации страны и о знаменитейшем Сауле Броне.
Сын Саула Брона работал в ЭНИМСе

Лев Саулович Брон

Л.С. Брон заведовал лабораторией, где работал Петя Немировский. Наша компания часто приносила туда с собой наши "завтраки", и Юра Ребане делил по-братски все на всех. Наш "обед" обычно затягивался, Брон недовольно поглядывал на нас, но молчал. Он был единственным человеком в ЗНИМСе, который называл Моисея Мишей. Встречаясь, они здоровались:
-Здравствуй, Миша.
-Здравствуйте, Лев Саулович.
Этот ритуал объяснялся тем, что Брон был первым начальником Моисея, когда выгнанный из авиации -еще мальчишка-Моисей попал на работу в СКБ-1, не имея никакого представления ни о станках, ни о гидравлике, которую проектировало подразделение Брона. Моисей с удовольствием вспоминал это время и признавал, что многому научился у Брона. Но муж мой не отличался почтительностью. Когда Моисей оформил авторское свидетельство, Брон подал его от своего имени, и Моисей учинил скандал. Ситуация была неприятная, и Брон сплавил Моисея в только что открывшееся новое конструкторское бюро СКТБИ. Там началась новая жизнь для Моисея, он открыл новый отдел, в который меня распределили после института. Так что Брон был косвенным виновником нашего семейного счастья.
Смерти Брона можно позавидовать. Он узнал о присуждении ему премии, и отправился с работы по этим приятным делам. Около проходной завода Орджоникидзе ему стало плохо, он упал и умер.

2.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Субботовская,_Белла_Абрамовна
www.ejwiki.org/wiki/Субботовская,_Белла_Абрамовна

Бэлла Абрамовна Субботовская

Из .wikipedia :
Белла Абрамовна Субботовская (в замужестве Мучник; 17 декабря 1937, Москва — 23 сентября 1982, Москва) — советский математик, работала в области теории вычислительной сложности, педагог. Организатор Еврейского Народного университета в Москве.

Я "пересекалась" с Бэллой задолго до того, как она появилась в нашей лаборатории. С ее мужем Ильей Мучником очень дружила моя близкая школьная подруга Вера. Они семьями с маленькими дочками-ровесницами даже вместе отдыхали в Прибалтике. Илью я довольно часто встречала у них в доме, когда Илья с Владиком(Вериным мужем) занимались кибернетическими проектами. Илья тогда делал "робота", в просторечии именуемом "Куклой". Илья был очень неординарным. Например, он уволился с работы для того, чтобы ездить по России и собирать еврейские народные песни. Потом я была свидетелем, когда он звонил по телефону из Вериной квартиры в поисках работы в разные отделы кадров. Повторялся приблизительно следующий разговор: сначала Илья приводил свои анкетные данные. Если в ответ слышал нечто одобрительное, то дальше следовало: "Я еврей". Потом после паузы: "Да жид я! Жид!" На этом разговор кончался.
Бэлла тоже производила странное впечатление полным пренебрежением к своей внешности. И не только этим. В интернете все указывают, что она защитила диссертацию. Она, действительно, училась в аспирантуре, успешно публиковала математические статьи, но не могла сдать марксизм. При мне жаловалась, что запомнить материал, в котором нет никакой логики, как ни старается не в состоянии. Из-за этого ушла из аспирантуры. Еще помню, как в ЭНИМСе она отказывалась сдавать деньги на ДОСААФ, громко заявляя, что советские самолеты обстреливают израильские, на одном из которых, возможно, летит ... (Фамилию уехавшей тогда нашей сотрудницы не помню).
О том, что она с друзьями готовит еврейских школьников, я знала. Но интернет открыл для меня много интересного про еврейский университет. Слухи о том, что Бэллу убили, и до меня доходили. Это темная история. Я тогда не очень в это верила, зная Бэллину всегдашнюю сосредоточенность на каких-то своих делах. Допускала, что она попала под машину из-за своей рассеянности. Но как было на самом деле?