Соленые часы

- Часы… часы, пожалуйста.
Смотрю на него, рехнулся человек, похоже. Ну да. Рехнулся.
Осторожно говорю:
- Вы…
- Вот эти, пожалуйста. Со звездами.
Кое-как заканчиваю фразу:
- Вы вчера часы покупали. И позавчера.
- Да… - он смущенно улыбается, - покупал.
Седая щетина на загорелом лице. Чуть неровные зубы.
- Двое часов. Настенные.
- Да, да. А мне вот эти, пожалуйста… со звездами. И луной.
Снимаю часы со звездами. И луной. Он долго присматривается, прислушивается. Постукивает по металлическим завитушкам. Наконец, спрашивает:
- Время… летнее?
- Ага, летнее время стоит.
- Спасибо… большое спасибо. Так сколько я вам должен?
- Две тысячи.
- Нехило.
- А вы как хотели, дизайнерская работа.

- А мне бы…
Он замирает, выжидательно смотрит на меня, будто пытается вспомнить слово.
Подсказываю:
- Часы?
- Да… часы… мне бы…
Смотрит. Выбирает. Пожалуйста, на любой вкус, в виде кораблей, в виде полной луны, головки сыра, вот еще какой-то чертовщиной украшены… а-а-а, это цифры всякие вокруг часов. Или вот, с видами Венеции, Лондона.
- Мне вот эти…
- Лазурное побережье?
- Ну да…
Улыбается. Будто извиняется, что пришел сюда, отвлекаю меня, а я тут так хорошо сидел в уголочке с детективчиком, а тут покупателя черт принес.
- Отличный выбор… завернуть?
- Да, да, конечно… постойте… а время на них… летнее?
- Летнее, летнее, не волнуйтесь…

На всякий случай взгромождаюсь на стремянку, перевожу стрелки на всех часах на летнее время.
Что-то подсказывает мне, что он придет опять…

- Часы выбираем?
Он вздрагивает, оторопело смотрит на меня.
- А вы… откуда знаете?
Пожимаю плечами.
- Работа такая, все знать.
- Или я у вас уже… покупал? – настораживается.
Ёкает сердце, неужели вспомнит, что уже восьмые часы у меня покупает, неужели…
- Да нет, вроде.
Широко улыбается.
- А-а-а, ну мне, тогда… вот… были у вас… с лентой Мебиуса…
- Сию минуту.
- А время летнее стоит?
- Летнее, летнее.
Заходящее солнце лижет холмы, гонит последний день лета.
Не выдерживаю:
- Да на что вам столько?
- А?
- Часов, спрашиваю, на что вам столько?
- А-а-а, часов…
Разводит руками, вижу, не может объяснить.
Пытаюсь сострить.
- Солить будете?
- А, ну да… солить.
Посмеиваемся.

Поднятая рука за пеленой дождя.
Кто-то ловит такси, не может поймать.
Торможу.
- Подвезти?
- Да… п-пожалуйста. До Малой Ильинской.
Киваю. Человек затаскивает в машину здоровенные кадушки, в каких капусту квасят, грибы солят, ну ясное дело, самый сезон…
Узнаю своего покупателя. Киваю в сторону кадушек:
- Часы солить будете?
- Ну… часы…
Серая пелена дождя. Машина давится мотором, тонет в луже.
- Заглохла, с-сука…
Лихорадочно соображаю, где ближайший автосервис. Нигде. За тридевять земель. Пилить и пилить.
Черт…
- А то у меня… заночуете…
Чувствую, нет ни сил, ни времени разводить этикеты. Благодарно киваю.

Дождь шелестит по ту сторону окна, по ту сторону осени.
Глотаю чаек, начинаю приходить в себя.
Хозяин расставляет кадушки, раскладывает по кадушкам часы, присыпает лавровым листом, перцем, добавляет щепотку соли.
Пожимаю плечами.
Сумасшедший он сумасшедший и есть.

- Не довезете?
Оборачиваюсь. Где-то я его уже видел, да разве всех упомню, лица, имена, даты…
- А вам докуда?
- До Уральска…
Седая щетина на загорелом лице.
Иду к машине, проваливаюсь в снег.
- До Уральска, это можно.
Снежная пелена застилает дорогу, гадаю, доедем, не доедем, и если не доедем, то куда…
Человек забивается в машину, ставит на сиденье здоровенную кадушку. Вспоминаются какие-то присказки из прекрасного далека, сорок амбаров сухих тараканов, сорок кадушек соленых лягушек…

Мотор выдыхается, колеса беспомощно скребут снег.
- Приехали, - еле сдерживаюсь, чтобы не сматериться, мать говорила, будешь материться, язык отвалится…
- К-как приехали? А Уральск?
- Двести кэ-мэ до Уральска, - чувствую, как из груди вырывается нервный смех.
Набираю номер, первый, наугад, девять-один-один, телефон выдает – поиск сети.
- Околеем на хрен….
Гневно смотрю на своего пассажира, ты на хрена это сказанул. Или это не ты сказанул, это я сказанул…
- А то, может, кадушку открыть?
- А?
- Кадушку, может, открыть?
- Да нет… зачем.
Он пожимает плечами, нет, так нет. Терзаю телефон, терзаю мотор, терзаю то и другое вместе.
Холодок подступает все ближе, машина все еще согревает нас остатками тепла. Последние проблески дня тонут за сугробами. Вспоминаю какие-то жуткие газетные заголовки, два человека замерзли на шоссе…
- А то, может, кадушку открыть?
- Да на хрена мне твоя кадушка-то?
- Да как же… кадушка же?
Мороз жалит лицо. Обреченно машу рукой.
- Открывай… кадушку.
Он долго возится с кадушкой, не может открыть, наконец, распахивает крышку, вытаскивает часы, оо-о-о, узнаю, со звездами и луной…
Смотрю на циферблат. Даже сразу не понимаю, что с ними не так, тут же спохватываюсь: показывают летнее время.
- Летнее время, - говорю.
- А… ну да, - он вытаскивает из кадушки крепкие антоновские яблочки, потом, подумав, достает россыпи душистого хмеля, свежего, будто только что собранного…
- Вы… вы что?
- А что? Мало? Точно, я смотрю…
Вынимает из кадушки жаркое солнце, залитый солнцем зеленый луг, берег реки…
Бред…
Нет, не бред, все так и есть, сияние полудня…
Идем к реке, думаю, надо бы на следующий год тоже часов прикупить.
Главное, время летнее…