Как явность...

Удивительно – сколько  горя, разочарований и несбывшихся желаний может уместиться в одной набежавшей слезинке…  Порой кажется, что не хватило бы и целой книги…


Из всех видов жалости  самая острая и самая жалкая  -  это когда начинаешь жалеть  себя...


 

       Она смотрела в окно…   Февральские сумерки иногда дарят Москве этот необыкновенный цвет неба – нежно-бирюзово-карамельный, с оранжевой полосой на западе.  Но в этом вечно спешащем  городе даже небесная палитра спешит …  Десять-пятнадцать минут  - и вот  уже над  домами раскинулся  купол  цвета индиго с узенькой  долькой  молодого месяца, так напоминающего  заставку Dream Works…

       Она смотрела в окно. Так много снега… Так много машин… Фонари вдоль неширокой улицы окружала медовая аура света, в которой не кружились, не летели, а медленно плыли миллионы снежинок.
   
      Она смотрела в окно и давно перестала смахивать набегающие слезинки, и они изредка скатывались куда-то теплыми дорожками, унося остатки перламутрового  гламура с глаз. Жалость к себе, такая несвойственная ей, оказалась неожиданно пронзительной и большой, больше сердца…
 
       И вдруг ей безумно захотелось стать чем-то невидимым, легким,  даже невесомым, чем-то, что умеет летать!..  Запахом, даже нет, не запахом, а шлейфом запаха, например духов  Evidence, таких трогательно-воздушных, как запах неба и далекого моря.  Стать   незаметным напоминанием о той зиме, когда ОН и Evidence почти одновременно  появились в ее жизни...

       И тогда можно будет, не одеваясь и не кутаясь в шубу и палантин, очутиться на улице, и, подхваченной метелью, лететь на север и северо-восток,  над  заснеженными  магистралями, не чувствуя  ветра и не касаясь земли, туда, туда! Вот и МКАД красно-желтой рекой стоп-сигналов и фар разлился на краю города,  и кружит над ним метель, и не скоро попадут домой  тысячи водителей и пассажиров,  и будут ругать непогоду и час-пик…
 
       Еще немного, еще несколько километров, и вот уже видны строения  микрорайона  и  здания  офисов…
       Козырек подъезда, турникет… все это неважно сейчас!..  Вверх, вверх  по лестнице, мимо спешащих домой сотрудников, не дожидаясь лифта, вот и последний этаж!..
 
       Она представила, как будет стоять в этом длинном, со множеством дверей коридоре, так, чтобы видна была его дверь… И ждать… Ждать, что вот сейчас она откроется, и он один, или с коллегами, выйдет оттуда, и она пойдет рядом, и будет слушать его голос, и вдыхать его запах, и даже сможет дотронуться до его руки!..  И можно обнять его, и прижаться щекой к его шее и снова чувствовать, и слушать его, и дышать им…  Но ведь она невидима! Значит можно,  не дожидаясь,  войти к нему и он ничего не заметит!
   
        И тогда она медленно и осторожно приоткрыла  дверь…

      
       Откинувшись на спинку стула, он почти машинально правил последний абзац документа.  О конце рабочего дня напоминал  не только  правый нижний угол монитора, но и отсутствие  гула голосов  в коридоре,  и даже в соседней  комнате  не было слышно такой привычной возни лаборанток, вечно щебечущих об «актуальных брендах и трендах»…
       Все, хватит, пожалуй, на сегодня… Рывком отъехав от стола, он заглянул в окно сквозь жалюзи. Как много снега… Как много машин… И уже не видно домов ближайшего микрорайона…
 
       Наводя  нехитрый порядок на столе, он мысленно преодолевал маршрут через  метельные  кружения  до  занесенной  стоянки,  до салона машины, которую еще нужно  почистить и прогреть…

      Ему показалось, что дверь в кабинет слегка приоткрылась, и легкий поток воздуха коснулся его шеи и щеки… Необыкновенно свежий и ласкающий,  этот поток  словно остановился  возле его лица… Внезапно  его мыслей коснулось  какое-то неуловимое воспоминание,  настолько неуловимое, что это было скорее похоже на  след от воспоминания – что-то  нежно-притягательное, такое простое и зовущее…  Почему-то вспомнилась такая же вот зима, и метель, только несколько лет назад… Наивные и трогательные письма по электронной почте, ожидания ответов…  Волнующие часы он-лайна… И ему даже послышался ЕЁ голос, называющий его по имени… Это было какое-то необыкновенное чувство и он замер, боясь спугнуть его…  Прошло  столько месяцев с того дня, когда они виделись в последний раз…

       Звонок мобильного с нарастающей громкостью требовал ответа.
       -Да… Привет… Я помню, через полчаса буду…  Постараюсь, ты же видишь, какая дорога…. Все, пока.

       Как много снега…

       …Уже поздно вечером, почти засыпая, он спросил жену, читающую  при свете ночника пьесу Уаэльда «Идеальный муж»:

-Как по-английски  «явность»?

Жена на несколько секунд наморщила лоб:

-Кажется еvidence, а что?

       Но он уже спал. По-детски трогательная полуулыбка блуждала на его лице… Ему снились бескрайнее небо и легкий ветерок, доносящий запах далекого моря…  Как явность…