Дурак

Смирнов Степан Владимирович был дураком. Так все говорили. Еще говорили, что у него нет никакого образования, что он не от мира сего, называли блаженным, даже идиотом. Но чаще всего-дураком.

Степан Владимирович работал дворником. Приводил в порядок двор дома номер тринадцать, что по Гагарина.
-Люблю Гагарина, хороший был мужик,-говорил Степан Владимирович.

Он вставал в пять утра. Умывался, одевался, пил чай с краюшкой хлеба. Заходил в кладовую- там хранились все дворнические принадлежности-лопаты, метлы, совки, кирки- брал, что нужно и шел убирать двор.

Никто точно не знал, как давно он жил и работал по Гагарина тринадцать. Кто-то скажет, что в первый раз его видит, кто-то-что с детства помнит.

Квартира у Степана Владимировича была почти пустой. Одна комната, в ней- матрас("Как у японцев",-решил Степан Владимирович.Видимо, японцев он любил не меньше Гагарина). Стул, на который он складывал свои вещи. И полка с книгами, в основном-Тургенев да Бианки, и Есенин в придачу. Кухня- маленький холодильник прямиком из союза, и старый стол с табуреткой рядом.

На столе- чайник. Обычный, не электрический. Рядом- глиняный заварник, сахарница с ложкой внутри и рисунком подсолнуха снаружи. И чашка большая металлическая- в ней он еду готовил.

Половину зарплаты Степан Владимирович сразу же тратил на оплату счетов-налоги да коммунальные. А вот куда девал вторую половину- неясно. Одежда у него всегда одна и та же-пара брюк, пара рубашек, свитер, куртка теплая, с капюшоном, по краю капюшона-шерсть овечья. Пара ботинок осенних, пара зимних, сандалии летние. И часы- черт знает, с чего бы- карманные, на цепочке то бишь. И очень он любил в перерыве опереться на метлу( или лопату), часы достать и на время смотреть.
-Чего это Вы, Степан Владимирович, на время-то все смотрите?- спрашивал порою кто-нибудь,- али ждете кого?
А Степан Владимирович только улыбался в ответ, спрашивал как дела, и за работу принимался.

Не раз он дворовых ребят на чай зазывал. Если кто хотел прийти- тут же шел в магазин, за пряниками или конфетами. А однажды, февраля эдак третьего, позвал всех ребят сразу- и двумя тортами угостил. Оказалось, тогда у него день рождения был.
Я у него тоже не раз бывала. То коленку оцарапанную мне йодом намажет, то игрушку починит- однажды даже раму велосипедную выровнял. Жизни не учил никогда, говорил, что у каждого своя голова на плечах быть должна. Хотя я его все равно спрашивала. Уж очень интересно было. Он мне всегда отвечал- где родился, где учился, кем стать хотел.
Родился он в Карелии, то ли в Медвежьегорске, а то ли в Калевале- в общем, в одном из городов он родился, в другом- вырос. Учился, как и все, только без большой охоты. Любил с отцом на рыбалку поехать, или в лес за малиной- это уже с мамой.
А больше всего мечтал полететь в космос. Наверное, отсюда такая большая любовь к Гагарину.

Деньги Степан Владимирович не ценил (из-за чего его дураком и прозвали). Всю жизнь старался тратить самую малую сумму. Говорил, что ему, как дворнику, платят слишком много. Но про то, куда девал нерастраченные с зарплаты деньги, так и не сказал.

В Бога Степан Владимирович не верил. Мать ему привить пыталась, да у нее не вышло ничего. А однажды его врачи спасли от какого-то серьезного недуга, смертельного. С тех пор верил во врачей.
Помер Степан Владимирович в мае прошлого года, аккурат когда сирень под его окошком распустилась. Мы с ребятами ему эту сирень в руки мертвые и вложили. Очень красиво получилось, хоть и грустно.

Квартиру его продали, перед этим велели жителям Гагарина тринадцать забрать его вещи- родственников Степана Владимировича в нашем городе не числилось.
Я нашла у него толстый альбом. Подписано было так :"Если интересно кому, можете читать, и смотреть, можете понравившиеся странички себе забирать, а коли помру- забирайте насовсем". Право, тут у меня покатились слезы, крупные, с горох размером. Ну, это я так, для красоты слова.

Внутри были фотографии. Из Карелии, с Урала, с Байкала и Каспия, из разных лесов, с разных краев. Была одна, которая мне больше всех понравилась- недалеко от Байконура, позади Степана Владимировича- ракета в полной готовности. Лицо у него такое счастливое было, какое я у него видела только когда он нас всех третьего февраля тортами угощал. Три фотографии- из Японии. Подписано было так:" 31 год. Иоичи."-это первая. На ней Степан Владимирович, тогда еще просто Степа, стоит с неожиданно высоким японцем, сзади- красивые деревья. Не знаю, какие. Вторая:"31 год. Наоки и Риота" У Наоки в руках сидел пес- тот самый Риота. А Степан Владимирович получился размытым. А на третьей была ветка сакуры в его крепкой жилистой руке, а сзади- море, а в море корабль.
Под всеми фотографиями была надпись: "Из Японии я везу привычку спать на полу, четыре палочки для еды и кунай".
Внутри были записи, самые разные, была табличка с морзянкой, табличка с языком жестов, 7 слов на португальском- словом, много всякой интересной всячины.
Этот альбом я забрала домой. Никому о нем не рассказала. Дима, мой сосед, взял его заварничек, Валентина Рудольфовна- рубашки- сказала, сошьет из них подушки и будет их во дворе на лавочке под спину подкладывать. Кто-то забрал куртку, кто-то часы взял карманные. Нашли деньги зарплатополовинчатые. Куда деть- не решили, взять себе не отважились. Устроили во дворе пир. Дима купил всем торты, а нам- два других торта- тех самых, что Степан Владимирович взял нам на третье февраля. Федя сказал, что ему кусок в горло не лезет, платочком глаза вытер и ушел, я за ним след.

А во дворе уже мел другой дворник. Не дурак, сразу видно. И часы у него были электронные. А зимой он киркой лед сдалбливать, как Степан Владимирович, не стал- песком посыпал. Много раз сыпал. А весной весь песок превратился в грязь. И одежды у него было много. Так вот.