Глава 3. Сквозь Тьму к Рассвету - Часть 7

   – Кого рисуем, колдуна или колдунью?

   – Колдуна, – сказал Данька, – мужчины хотя бы не притворяются!

   – Колдуна, так колдуна, – не возразил Валентин и торжественно обозначил начало действа, –  Итак, дополняя науку физиогномику собственными наблюдениями, создаём портрет гипотетического КОЛДУНА.

  – А что такое физиогномика? – озадачился Данька.

  – Не вполне научная теория о соответствии характера человека определённым чертам его внешности, – пояснил Валентин.

  – А зачем нам не вполне научая теория? – переспросил Данька, – давайте лучше составлять фоторобот, как в кино про сыщиков.

  – Как скажешь, – согласился Валентин, – фоторобот какого колдуна составляем, молодого или старого?

  – Старого! Во всех книжках колдуны бывают старыми. И старых колдунов легче увидеть.

   – Вот именно, легче! – перебила его Светлана, – нам не нужно лицо, по которому легко прочитать его сущность.

   – А правду говорят, что колдун или колдунья не могут умереть, пока не передадут кому-нибудь свою силу? – Даниил отвлёкся от составления портрета, – я читал в одной книжке, что колдунья много дней просила смерти, кричала, плакала, но умереть не могла. Это правда? – вопрос обращён непосредственно к Валентину.
 
  – Видимо, правда, – пожал он плечами, – я слышал подобные истории, но лично присутствовать при таком прискорбном событии мне не приходилось. Однако читал про одну чёрную магиню. Видимо, не такой уж она была и чёрной, потому что ни деду, ни внучке передавать злое дело не хотела. Но мучилась в ожидании смертного часа необыкновенно.

   У этого процесса есть физическое объяснение: душа человека – как сосуд, в котором горит свеча и освещает его благостным светом. Благородные поступки делают этот свет ярче, недобрые – приглушают, постепенно совсем гасят, заполняя душу чернотой. Не может чёрная, погрязшая в грехах душа возвыситься над телом и вознестись к свету.
 
   Колдунья попросила деда острогать осиновое полено и обмотать один его край ветошью. Дед держал приготовленное полено, а она, вытаскивая грязь своей души, наматывала её на ветошь. При этом кричала от боли нечеловеческим голосом, рычала, выла, стонала. Жители ближайших домов содрогались от ужаса, слыша её стоны.
 
   Когда она исторгла из души всю нечисть, успокоилась, замолчала, глубоко вздохнула, и душа её легко покинула тело. Дед отнёс злосчастное полено на болото, забросил его, как можно дальше. И там, на болоте, полено внезапно загорелось: яркого огня не было. Оно тлело и чадило, и огненные змейки, пробегающие по его контурам, по ночам были видны издали. И чёрный дым в течение нескольких дней тянулся к небу и распространял зловоние. Птицы покинули места своих гнездовий. Звери бежали из леса.

   Такая вот история. А верить в неё или не верить – каждый решает сам.
Зачарованные необычным рассказом, и Светлана, и Данька примолкли. Светлана думала о том, какой страшной платой рассчитываются люди за удовольствие сделать другому гадость.  Даже, если это насущная потребность в удовлетворении своих желаний, если это реализация собственного представления о счастье – всё равно расплата неизбежна и плата непомерно велика. Вспомнила Лизу. Не порадовалась, нет!
 
   – Чего приуныли, ребята? Портрет колдуна создавать будем? – вернул их к действительности Валентин.

   – Будем, – подтвердила Светлана, не старого, а колдуна средних лет.

   – Хорошо, – проговорил Валентин, – лицо нарисуем примерно таким.

   На экране монитора появился узкий овал, даже не овал, а, скорее, треугольник. Мать и сын согласно кивнули головой.

  – Нос? – Валентин посмотрел на помощников.

  – Длинный, горбатый, крючком! – азартно предположил Данька. Искомый нос появился на экране.

  – Глаза?

   Данька растерянно оглянулся. О том, какие могут быть глаза у колдуна, он пока не думал. Но уступить роль пинкертона не захотел, поэтому громко объявил:
   – Два глаза! – немного подумал и добавил, – оба злые! – Понял, что сказал что-то не то, сконфузился, щёки зарделись.
 
   Проявив мужскую солидарность, Валентин уверенно поддержал его.

   – Конечно, два. Но «злые» – это как?

   – Маленькие, узкие, глубоко посаженные, – подсказала Светлана.
   Валентин кивнул, и на лице появились глаза. Вполне симпатичные глаза.
 
   – Не так, дядь Валь, – успокоившись, поправил Данька, – их надо подвинуть ближе к носу. –  Валентин сдвинул глаза, в лице появилось нечто неприятное.
   А Данька продолжал творить:
 
   –  Брови длинные, мохнатые.
 
   Над глазами нависли брови, но они совершенно не подходили к этим глазам. Даже Данька заметил несоответствие, принялся рассматривать предлагаемые программой формы.

   – Брови не должны быть мохнатыми: наш колдун человек средних лет. Насупленными? – Да! Низко нависающими над глазами? – Тоже правильно. И не тёмными! – словно про себя размышляла Светлана. Валентин с интересом посмотрел на неё:
 
  –  А губы?

  – Тонкие. Уголками вниз.
 
   Валентин отодвинулся от монитора, с интересом взглянул на получившуюся картинку и подвёл итог:
 
   –  Очень даже ничего получается.

   Светлана и сама видела это «очень даже ничего». Все детали портрета были на месте, и вместе с тем что-то было не так, не складывался нужный облик.

   – Сейчас поправим, – пробормотал Валентин и слегка выдвинул верхнюю губу над нижней. Снова взглянул на Светлану. Лицо колдуна стало совсем неприятным.

   – Точно! – обрадовалась Светлана.

   – Сделайте ему причёску, – посоветовал Данька.
    Появилась причёска – редкие волосёнки, аккуратно зачёсанные кверху. Светлана смотрела на портрет, узнавала и не узнавала человека, которого он напоминал ей.
 
  – Вот ещё бы уши, – проговорил Валентин, чему-то хитро улыбаясь. Склонился над изображениями разных ушей и пристроил большие, плотно прижатые к черепу уши, – вот так!