В обеденный перерыв или Наследие

После столовки сели мы гуртом в курилке. Один из нас спросил Ивана Романовича, как он отпуск свой провёл (он сегодня только первый день снова на работе). Иван Романович охотно отозвался:
- Да ничего особенного. В деревне жил, старикам своим помогал. Забот же там хватает. Наготовили дров на зиму, сена… Как всегда… Расскажу вам лучше о племяннике своём… Посмотрим, сколько у нас времени есть… По моему ещё семь минут остаётся… Успею рассказать…
Ходил я несколько раз на рыбалку. Приду на речку – и обязательно на своего племянника, Сашку, набреду. Воткнёт три удочки в берег, глаза на поплавки вытаращит и сидит. А сам он студент, в машиностроительном институте учится. Пока в деревне находился, подрастал, нескладный такой был, а вот покрутился в городе, и не узнать: штаны джинсовые, футболка с рисунком, на кумполе кепка наподобие жокейской, резинку жуёт… рыба же не будет ловиться, если не жевать… Короче, ого-го какой городской стал…
- Как жизнь? Надолго? – спрашиваю, когда впервые его на речке увидел (и вообще впервые в отпуске).
- На два месяца,- говорит. – Каникулы. Вот, снасти купил, буду теперь карасей таскать.
Что ж, каникулы есть каникулы. Лови, коль  хочется. Встречаю как-то на улице (мы в разных концах деревни живём) его отца, а моего, значит, брата двоюродного. То, сё, а потом я о Сашке спросил, как он здесь дома чувствуется. Брат чертыхаться начал.
- Ну, чего ты? – говорю.
- Да лентяй этот… Пропадает на речке целыми днями! Позавтракает и потянулся себе. А дома работы, что не знаешь, за что первое ухватиться. Нет, рыбалку ему давай! И хотя бы приносил что-нибудь, а то так, на полсковороды… Курорт себе устроил…
- Так скажи ему. Молчишь, наверно.
- Говорил! Говорил, а он: да вы что, не знаете, у меня каникулы, мне отдохнуть надо, и так учёба заела… Справлялись с работой, говорит, без меня… это значит мы с матерью… справитесь и теперь… И ничего ему не доказать. Вот она, опора на старости лет.
Действительно, опора так опора. Встречаюсь через несколько дней на улице с нею. Вялая какая-то, кислая.
- Дядя Иван,- скулит,- посоветуйте, что мне делать. Беда тут со мной. Мучаюсь, просто не могу.
- Хм. И что же с тобой такое?
- Галлюцинация привязалась. Как приехал домой, на побывку сюда, так и привязалась. Круги всё видятся, те самые, когда клюёт. Сначала поплавок неподвижный, затем начинает дёргаться, а потом он пэц – и исчезает под воду. И вот днём и ночью эта галлюцинация. Днём ещё ничего, а вот ночью прямо горе. Только задремлю, как вижу – круги эти; сердце у меня так и рванётся, как при поклёвке бывает. А когда поплавок ныряет, то, честно, даже рука дёргается, словно я это рыбу подсекаю. А сегодня ночью так сильно клюнуло, что я подскочил и затылком о спинку кровати ударился. Шишку набил. Вот, пощупайте.
Он наклонил голову. Я пощупал – да, шишка была.
- Мучаюсь, вам говорю, от этой галлюцинации. Псих какой-то от бессонницы стал… Может, вы что-нибудь подскажете?
А оно и и правда, что когда долго глядишь на какой-то предмет, то он потом будет тебе всюду мерещиться. Довела тебя, думаю, племянничек, рыбалка. Что ж, погоди.
- Я тебя, Саша, понимаю,- говорю. – Это не шутки, если в мозге расстройство. Так и совсем можно в больницу попасть. Но я тебе, как твой дядя, могу, конечно, то-сё посоветовать. Ты только внимательно слушай.
Саша здесь подступился ко мне, вытаращил глаза, навострил уши и даже рот приоткрыл, будто и он был у него наподобие третьего уха.
- От прадедов, из глубины веков,- говорю ему,- нам осталось наследие. Это так называемые живительные народные средства. Среди наших предков эти средства имели большую популярность. У тебя на дворе, видел я, куча резаных дров лежит, чурбанов. Так вот средство: поднимись ты эдак ещё с холодком, часов в пять-шесть, и возьми… нет, не удочки; возьми колун. Потянись. Глубоко вдохни. Потом возьми из кучи чурбан, поставь его на «попа», взмахни колун и – секи. Секи и секи. И чем больше дров наколешь, тем больше шансов, что галлюцинация твоя исчезнет. Или вот ещё одно средство. Наклепай вечером хорошо косу, потом снова проснись рано,- лучше всего от галлюцинаций, Саша, избавляться на рассвете; кто рано встаёт, тому и бог даёт,- поднимись и иди, значит, на ваш сенокос. Можешь с отцом, а можешь один. Трава у вас там уже высокая, пора косить. Становись и начинай. Махай, пока коса уже не станет вываливаться из рук. Тогда смотри, есть ли в тебе эта галлюцинация. Если нет – значит, вот, оно, это народное средство, и прогнало её. Или, тоже на рассвете, сходи в лес в ягоды. Неважно, в какие именно, важность в самом процессе. Вот, Саша. Очень тебе советую.
Сказал всё это и, серьёзно так, смотрю на Сашу. Он скривился, посопел, что–то проворчал и прочь подался.   
- И как, Романович, использовал он твои подсказки?
- Ого!.. По-прежнему целыми днями на речке торчал и всем на свою галлюцинацию жаловался, а вот попробовать народных средств так почему-то и не захотел… Чудаки, ей-богу, человеки… Э, по моим часам обед уже заканчивается. Пошли, человеки, к станкам. Пошли упираться, чтобы хорошо по ночам спать и не набивать себе шишки.

                Авторский перевод с белорусского