XI. Великая империя

Двери плавно растворились, и они, ошеломленные, оказались на платформе. Вокруг мигали какие-то изображения, иероглифы, резкая музыка звучала тут и там. И люди, люди! Столько народу одновременно даже Джонс никогда не видел, что уж говорить о жителях тихой провинциальной Геи Майкла и Джона. Обитатели восточной империи со стороны казались снующими туда-сюда муравьями, в совершенно одинаковой одежде (серые брюки и белые рубашки на мужчинах и такого же цвета сарафан ниже колен с белой блузкой на женщинах), с одинаковыми сумками на колесиках, которые сами катились впереди. Майкл и Джон посмотрели друг на друга (на них были точно такие же брюки и рубашки) и покатились со смеху. Теперь их вместе со стандартными сумками было не отличить от остальной массы муравьев. Что касается Джонса, то его непривычно высокий сильно выделялся на фоне местных жителей.
Сходству с муравейником также способствовала целеустремленность обитателей империи. Они точно знали куда им надо, бежали цепочками каждый в свою сторону, не оглядываясь по сторонам. Не считая звуков музыки и голоса то ли певца, то ли диктора в огромном зале была полная тишина, никто никого ни о чем не спрашивал, да и вообще не говорил.
Джонс почесал в голове:
– Да... они явно знают куда им нужно... а куда же нам? И этот Бу Гай куда-то запропастился...
– Я тут, друзья...
Все обернулись на голос и увидели сморщенного коротышку все в тех же неизменных брюках и рубахе. От морщин его узкие глазки, казалось, совсем не открывались, однако он без ошибки подошел к Джонсу и протянул вверх руку.
– Очень приятно познакомиться, уважаемый мистер Мухаммед Джонс...
Затем он так же поприветствовал Джона и Майкла.
– На самом деле моя помощь вам совершенно не нужна. Я просто покажу вам, как у нас все разумно устроено.
Он повел их с опустевшей платформы в сторону выхода. Оказалось, чтобы попасть в огромный зал, так хорошо видимый из поезда, они должны были пройти через систему индивидуальных портиков. Как только Джонс оказался внутри, перед ним вспыхнул зеленый экран, на котором замигала стрелка и надпись "Порт 18". Он прошел в указанный проход и тут же столкнулся со всей компанией, которая уже направлялась в сторону восемнадцатых ворот. Там снова оказалась система все тех же калиток, где им было дано новое направление... Так они шли и шли, пока не оказались на новой  платформе. Как и в прошлый раз им было указано место ожидания поезда и предназначенное купе.
– Вот и все... Я думаю, вы не нуждаетесь во мне больше...
– Ну что вы, Гай, побудьте еще немного с нами! – Каббота почему-то заинтересовал коротышка.
– Увы, друзья, не могу... я уже получил новое распоряжение, и через пять минут мое присутствие здесь станет нарушением. Вынужден вас покинуть.
Джонс наклонился чтобы пожать протянутую лапку, а коротышка Бу Гай поспешно и явно нервничая понесся вон с платформы...
– Строго тут у них, – сказал Джон, – а что будет, если он на минуту задержится?
– Думаю, он знает, – задумчиво протянул Майкл, – коль так торопится...
– А вот как вся эта сложная система так хорошо всех узнает, да еще для каждого направление помнит? – поинтересовался штурман.
– Ну, это самое простое... – Майкл продолжал задумчиво смотреть в сторону ворот, где исчез Бу Гай...


Задремавший было Джонс внезапно вскочил.
– Ты чего? – Каббот поднял голову с подушки.
– Это... Я вдруг вспомнил... Утро...
– И что? Довольно раннее утро, я б еще поспал с удовольствием...
– Но ведь... мне надо...
– В туалет? Это туда...
– Да нет! Мне надо совершить намаз...
– Чего?
– Ну... помолиться.
– Хамми, ты с ума сошел? Я не помню, чтобы ты хоть раз молился за все время, пока мы знакомы... Что на тебя нашло?
Джонс схватился за голову:
– Ни разу... Какой ужас...Что со мной будет!
– Интересно, очень интересно, – проснувшийся Майкл спустился со своей полки, – а мне приснилось, что я должен срочно закончить реферат, который как-то не доделал... Я даже полчаса поработал мысленно над ним, потом успокоился и уснул...
– А мне ничего такого не приснилось... – Джон зевнул. –Когда Хамми меня разбудил, у меня была одна только мысль: "Все пофиг, спать, спать, спать!"
–Ха! – у кого что болит, – Майкл усмехнулся. – Ну что, Хамми, полегче?
Джонс сидел, обхватив руками голову.
– Ощущение как в детстве. Будто я сбежал с молитвы и меня ждет ужасное наказание: то ли темный подпол, то ли порка, то ли и то и другое вместе...
– Точно! А у меня чувство, будто я не подготовился к докладу, и учитель меня собирается отстранить от участия в интересном проекте. Джон! Подумай-ка хорошо. Чем ты там в детстве отличился? Может, приключение какое, травма, стресс...
– Опять не дают поспать... Чего надо? В детстве ничего такого у меня не было... Ах да! Как-то раз попали в аварию - машина упала с линии, от стресса спать перестал. К доктору водили, психиатру, лечили... А теперь вот вы мне снова спать не даете!
– Ага, а в голове мысли: "вот я не сплю, что доктор скажет?" Так?
– Слушай... точно... Что это может быть?
– Не понял еще? Хамми, что тут нами управляет? Что дорогу указывает?
Джонс поднял голову:
– И что?
Каббот молча протянул руку и продемонстрировал браслет.
– Ты что, хочешь сказать, что эта железка лезет к нам в мысли и внушает правильные мысли?
– Это вряд ли, Хамми. А вот воздействовать на наше суперэго, на самые ранние внушения детства, видимо, может... Вопрос в том, что оно еще может...
– И как нам это узнать?
– Я понимаю, завтра у нас провожатого не будет, можно будет испытать машинку.
– А как?
– Сделать что-то не то, не послушаться...там на месте разберемся... ну, так ты молиться будешь?
Джонс замер, словно прислушиваясь. Потом пожал плечами:
– Что-то расхотелось...
– Ага! Значит не такая уж эта фиговина всесильная...


Если предыдущий вокзал был похож на муравейник, то этот напоминал огромный улей. Путешественники были оглушены, ошарашены, потеряны... Казалось, у помещения не было границ ни вдоль ни поперек, ни вверх ни вниз. Число несущихся туда-сюда понизу и поверху пассажиров приближалось к населению какого-нибудь города на Гее. Прямо над их головами по прозрачным перекрытиям бежали целеустремленные серые фигуры, а над ними еще и еще... Повсюду мигали огромные объемные изображения каких-то говорящих ртов, ушей, глаз... прямо по воздуху проплывали ярко-алые иероглифы, медленно и монотонно то ли пел то ли вещал завораживающий голос. Казалось, он проникал в каждую клеточку организма...
– Ну что... Куда нам?  – Джонс глядел вслед поспешно удалявшимся пассажирам, – в обратную сторону?
– Хамми, не спеши, давай осмотримся поначалу, – Майк похлопал его по плечу, – тем более тут другого пути и нет. Там тупик, хоть и прозрачный...
Они двинулись в сторону проходной, которая была не такой заметной, как на предыдущем вокзале. Вместо индивидуальных ворот просто направляющие белые дорожки и прозрачные почти незаметные экраны на выходе. Похоже, тут уже никто не предполагал возможности появления непослушного гражданина.
Как только они поравнялись с экранами, те дружно показали зеленые стрелки и развернулись в сторону одного из многочисленных разбегающихся во все стороны коридоров.
– Ну что, – Каббот с интересом читал иероглифы, – идем по стрелке? Или начинаем протест?
– Погоди, тут много народу, мало ли... вон они как несутся, по сторонам не глядят, еще затопчут.
Они направились по указанной дорожке.
– Интересно... – сказал Джон.
– Что? – повернулся к нему штурман.
– Интересно читать надписи и слушать. Я не все понимаю, конечно... Я думал, это вроде информации, объявлений... или реклама там...
– А это?
– В том-то и дело, полная бессмыслица... Просто набор слов...
Они дошли до конца коридора, где снова разбегались галереи, причем часть из них опускалась вниз, часть поднималась, иные закручивались в разные стороны. Путешественники пошли в указанном направлении и тут же убедились, что дальше шагать нет необходимости: пол плавно тронулся и вскоре стремительно понес их вдоль коридора, изгибавшегося спиралью между других прозрачных галерей. Джонс заметил, что их коридор довольно безлюден в отличие от прочих,  забитых серыми фигурами...
– А кстати, – Майкл внимательно огляделся по сторонам, – я не вижу тут ни одного охранника или даже просто дежурного. А если кто-то собьется или перепутает?
– Да ну... Посмотри какие тут все вышколенные. Такие не путают. Кстати, я на самом деле не заметил ничего, чтобы хоть как-то напоминало справочную или полицейский участок. Может, ничего и не будет, если просто повернуть в другую сторону?
– А вот посмотрим. Кажется, впереди опять ворота...
Пол плавно остановился перед проходной, экраны вспыхнули, указав очередное направление.
Майкл показал на один из коридоров:
– Смотрите, там никого... Если, что, проскочим незаметно...
Трое заговорщиков свернули в пустой коридор. Уже на первом этапе появились трудности: сумки не собирались ехать в этом направлении. Впрочем, как только их разворачивали вручную, послушно катились в течение какого-то времени...
Пол тоже оставался неподвижным, пришлось идти своими ногами. Вначале казалось, что все так и пройдет спокойно, но тут на прозрачной стене галереи замигали красные стрелки, указывающие в противоположную сторону.
Заговорщики проигнорировали указ и добавили шагу. Стрелки остались позади.
Прошла еще минута.
Вдруг стены вспыхнули ярко-красными огнями, одновременно раздался громовой голос и завыл резкий сигнал.
– Не останавливайтесь! – Майкл первым бросился вперед, за ним Джон и Хамми...
Штурман никогда не жаловался на выносливость, в беге интеллигентам Майклу и Джону до него было не угнаться, но тут он вдруг почувствовал непонятную слабость, голова кружилась.
Его спутники впереди странно вихляли. Джонс сделал усилие и рванул вперед. Он почувствовал будто кто-то ударил его по голове, посыпались искры, и все исчезло...


Джонс открыл глаза. Сначала все было как в тумане, потом он разглядел стоявшую перед ним фигуру. Постепенно она начала приобретать очертания типичного имперского чиновника в традиционной серо-белой униформе.
Штурман убедился, что лежит в постели в белой больничной палате, рядом с ним стоял столик с бутылочками и фруктами.
Чиновник внимательно и с любопытством его разглядывал:
– Как вы себя чувствуете, господин Джонс?
Штурман повел головой в разные стороны, покрутил шеей, чтобы убедиться что все в порядке. Он кивнул.
– Рад с вами познакомиться. Мое имя Вынь Су Рок, и мое звание вам вряд ли что скажет, отмечу только, что я один из важных функционеров империи... Лежите, лежите! Вам надо отдохнуть, набраться сил... Дорогой, никогда больше так не делайте! Вы остались живы только потому, что на вас гостевые браслеты, их действие ограничено воздействием на нервные точки, но даже это рискованно... Если бы так повел себя житель империи с вживленным чипом, я б за его жизнь не дал и гроша...
Джонс криво усмехнулся:
– А может это будет такой поборник свободы, что он отрежет себе руку вместе с чипом?
– Какую руку? О чем вы? Чип вживляется в мозг сразу после рождения, он питается от нервной энергии, и, если мозг прекращает свою работу, также отключается... Как видите, жизнь электронного чипа полностью связана с жизнью его носителя... и наоборот. Я вижу, мистер Джонс, все это вам очень непривычно, к тому же вы пережили некоторое потрясение... Завтра я устрою вам и вашим спутникам (надеюсь, они тоже хорошо себя чувствуют) экскурсию, чтобы вы оценили успехи нашей великой империи. Пока же сообщу вам, что мы создали идеальное общество, блестяще организованное и исключительно разумное и эффективное. У нас нет бесполезных членов, никто не пытается обмануть государство или пожить за счет других. У нас в метрополии давно нет никакой преступности, каждый занимается своим делом с самоотверженностью и фанатизмом, получая максимум удовольствия и от труда и от отдыха. Разве не об этом мечтали великие философы древности? Конечно, они наивно предполагали, что идеального общества можно достичь только благодаря моральным критериям (весьма размытым, прямо скажем), еще наивнее ваши бывшие наставники, дорогой Мухаммед, полагающие, что религиозный фанатизм приведет к всеобщему счастью... да вы и сами знаете... нет, нет, нужна небольшая модификация человека, плюс управляющий центр - и идеал достигнут... Завтра, завтра вы все увидите, а пока отдыхайте... и, пожалуйста, больше не рискуйте так, в следующий раз может получиться куда хуже...


– Вот она какая, наша великая страна! Разве она не прекрасна?
Все дружно закивали.  Уж в чем, а в красоте и величии отказать Империи было трудно. Они стояли на крыше огромной башни, куда их забросил экипаж Вынь Су Рока, а перед ними красовался сверкающий огнями Шанхай. Вокруг башен кружили многочисленные летающие машины, другие скользили по лентам, как в Гее, башни соединялись спиралями, по которым стремительно неслись бесколёсные поезда...
Дальше синел океан, раскинулся огромный порт...
– Вон там за горизонтом наши японские острова, а там дальше - великая империя простирается на западное побережье Америки... Но это уже провинции, устройство провинций вы видели в Сибири..
– А зачем нужны эти провинции? – спросил Майкл и подмигнул Джону.
– Еще как нужны, дорогой мистер Коннор! Вы представляете соседство дикарей рядом с современным миром цивилизованных людей? Нет-нет... Они видят, что мы более развитые, но чуть-чуть, зачем их дразнить? Территории у нас много, вполне можно создать подобные зоны.
Майкл довольно улыбнулся тому, что его предположение оказалось верным.
– А в провинциях у вас тоже все граждане с подобными чипами?
– У них микросхемы-паспорта, намного проще. Там этого достаточно, – коротко ответил господин Вынь и повел гостей к машине. – А вот в метрополии мы достигли настоящего прорыва. Сейчас я покажу вам, как мы создаем человека будущего.
Через несколько минут они уже были на площадке тридцатого этажа одной из башен, где размещался центр программирования.
В полутемном зале в креслах в удобных позах сидели программисты, перед ними висели десятки разных полупрозрачных экранов, они сверяли данные и тут же переносили их с одного экрана на другой.
– Это центр логистики одного из районов метрополии, все центры связаны между собой, кроме того, каждая база данных скопирована в другом месте, поэтому легко может быть восстановлена.
Здесь у нас данные на каждого жителя района, все сверяется, делается прогноз общего развития, а в окончательном варианте каждый житель получает свою личную программу действий. Все это во благо людей и ради их счастья!
– Хм... – проворчал Джон как бы про себя, – какое же счастье, когда тебя программируют как какую-нибудь машинку для уборки мусора?
Но Вынь Су Рок его услышал:
– О, вы ошибаетесь, господин Каббот! Они действительно счастливы! Люди несовершенны, в них очень сильны анархистские наклонности, лень, бесконечные колебания... Именно это и делает их несчастными, поэтому они вечно искали сильную личность или религию, или идеологию, чтобы те помогли им разобраться с собой... То, что не может дать религия, сделала современная технология и кибернетика...
– Я бы не хотел, чтобы меня так "осчастливили"... –
Не успокаивался Каббот.
Джонс поспешил вмешаться чтоб не злить хозяев:
– А что именно здесь программируют? Что планируют?
– О! Это очень интересный вопрос, мистер Джонс! Мы стараемся, чтобы не было нехватки ни в чем, но и ничего лишнего не производилось. Например, у нас четкие нормы проживания для основных категорий. Должно быть достаточно места для комфорта. Для этого, во-первых, нужно создать достаточное, но и не слишком большое количество семей. Наши компьютеры с легкостью определяют соответствия и быстро собирают подходящих индивидуумов в ячейки. Разумеется, скоординированная совместная жизнь делает людей куда спокойнее и довольнее. В зависимости от темперамента стимулируется частота соитий, в основном мы направляем энергию на выходные. Тогда же каждая пара имеет возможность наилучшей рекреативной деятельности. Мы отправляем их в кемпинги, спортсекции, иногда в творческие кружки... завтра будет фестиваль народного творчества на большой Арене, мы обязательно посмотрим успехи наших жителей... Что еще? Да, так же централизовано решается вопрос рождения детей. Сейчас пока еще это делается с помощью стимулирования потребности принять определенную микстуру, но вскоре будет найдена возможность уладить и это с помощью воздействия через чип на определенные участки мозга...
– А как вы знаете сколько нужно детей?
– Ну, это совсем просто. Обычно мы стараемся придерживаться принципа неувеличения населения. То есть число выбывших граждан равно числу прибывших. Но иногда в соответствии с необходимостью в хозяйстве мы или немного увеличиваем рождаемость или слегка уменьшаем...
– А выбывшие граждане? Какова у вас продолжительность жизни?
– Это зависит от трудоспособности. Бывает, индивидуум выходит из строя уже в пятьдесят лет... Зачем ему жить? И почему другие должны его содержать? Опять же,  для спутника или спутницы жизни обуза... Да они и сами несчастливы! А другие, бывает, и до семидесяти работают с энтузиазмом, а то и дольше... А что, разве где-то по-другому? На вашей планете не так?
Майкл выразительно посмотрел на Джонса и усмехнулся.
– Да нет... – сказал он, – все в общем так. Только объяснения другие и называется иначе. А в принципе... Все же это ужасно...
– Ну как же, мистер Коннор! Подумайте сами. Чтобы прокормить и вылечить всю эту уйму стариков мы должны или увеличить рождаемость, чтобы было больше работников, а значит потом будет в два раза больше стариков... или заставить работать в два раза больше молодых. Захотят ли они? Будут ли счастливы?
– А так растут эгоисты, думающие только о своих развлечениях... и на всех, включая собственных родителей, им наплевать,  – горько сказал Джон.
Штурман снова увидел, что пора вмешаться.
– А скажите, господин Вынь, как вообще родилась эта замечательная система, кто ее придумал?
– О, мистер Джонс, ваши вопросы необычайно интересны. Представляете, эта система родилась еще в далекой древности, когда искусственный интеллект только-только начинал занимать центральное место в нашей жизни... Тогда только все огромные медленные мыслительные динозавры собрали в одну общую информационную сеть, объединившую людей. Поначалу люди просто общались там, но постепенно модераторы внедряли свои правила и запреты, а потом и прямые указания. Вот таким образом появилась возможность взять под контроль любого и каждого. Для этого кто-то из древних, великих и придумал так называемые "социальные сети" - прообраз нашей современной системы. Каждый человек совершенно добровольно оставлял  в сетях свои данные, имя, сообщал все, что с ним происходило. Остальное уже было делом техники. Постепенно люди избавлялись от громоздких настольных компьютеров, у них появились планшеты и телефоны, куда они вбивали каждый сделанный шаг, что они съели, с кем переспали... Потом появились браслеты, которые сами снимали информацию, и наконец, людей убедили, что куда проще вживить в голову чип, который и будет соединять их ежесекундно со всем остальным миром... Вот и вся история вопроса...
– И у этой системы есть имя? – поинтересовался Джон – или оно тоже засекречено в интересах общества?
Круглое лицо Су Рока еще более расплылось в улыбке:
– Имя сохранилось еще с тех древних времен. Вы только вслушайтесь в это благородное архаичное звучание – "Фэйсбук".


Колоссальный амфитеатр был заполнен народом до отказа. Или люди действительно любили подобные мероприятия, или это было обязательной формой социальной активности.  Гостей господин Вынь провел в специальную ложу для привилегированных граждан, устроенную таким образом, что случайная встреча с прочими зрителями была исключена. Предложив гостям угощаться из автоматического бара, хозяин указал на крошечные фигурки атлетов на арене:
– Живьем тут разглядишь немного, но вот эти прозрачные экраны перед вами позволят увеличить любое изображение. Достаточно поглядеть сквозь экран на происходящее, а затем пальцами увеличить то место, на которое вы смотрите.
Он продемонстрировал это на собственном экране, перед ним возникло огромное объемное изображение атлета, выделывавшего невероятные трюки на снарядах. Рядом с ним синхронно повторяли движения еще тысячи спортсменов.
– Вы спросите, а зачем смотреть представление тут, когда прекрасно все видно и на домашнем экране или любом личном планшете? Во-первых - здесь все настоящее, происходит прямо тут, живьем... И вы в этом участвуете, разве это не здорово? А во-вторых, есть что-то великолепное, объединяющее массы людей, когда они с энтузиазмом, в едином порыве...
Он прокашлялся.
– Посмотрите, как замечательно подготовлены наши спортсмены. Это древняя традиция - быть лучшими. Когда-то успехи в спорте имели огромное политическое значение. Нации соревновались во всем - от количества боеголовок до числа полученных медалей на соревнованиях. Именно в те времена мы начали отбирать и готовить к спортивным свершениям самых талантливых, самых упорных... Не все, не все приходили к финишной прямой, многие не выдерживали нагрузки, но успехи Родины важнее. Казалось бы - зачем нам это сейчас? Нет, это не просто дань традиции, вся наша великая нация получает колоссальный запас энтузиазма, позитива, который она позже реализует в трудовых подвигах. К тому же теперь у нас гораздо больше возможностей. Встроенные с рождения микрокомпьютеры позволяют точно определять склонности, таланты, психологические типы каждого индивидуума с раннего детства, а анализ полученных данных дает точный результат - и человек и общество осознают кем кому быть. Иными словами, осуществилась мечта человечества - от каждого по способностям, каждому по потребностям.
– Простите, дорогой Вынь, – перебил его Джон, – но мы так поняли, что у вас существуют категории потребления, нам даже говорил наш куратор в Иркутске Ли Бо, вы ведь его знаете? - Су Рок молча кивнул, – что их очень много...
– Разумеется, товарищ Ли Бо совершенно прав. Так и есть. Но, во-первых, он не имел в виду метрополию, в провинции действуют совсем иные законы и регуляции. Я же говорю именно о метрополии... здесь у нас очень мало категорий, причем подавляющее большинство населения относится к одной категории, и это справедливо. У нас все трудятся не покладая рук, а значит, и все заслуживают равного доступа к благам...
– То есть каждый идет и берет что захочет? – заинтересованно встрепенулся Майк.
– В какой-то степени да, так и есть. Вы уже, наверно, представили рвущиеся в распределители толпы, ломающие друг другу руки и ноги в драке за товарами? – Вынь тонко улыбнулся.
– Ну а как же иначе? Человеку всегда чего-то не хватает.
– Вы ошибаетесь. Наши люди точно знают что им надо, что им можно хотеть, а чего не нужно. Лишние вожделения с легкостью отсекаются еще в детстве, а у взрослых, чем они старше, тем встречаются все реже и реже.
– И что, не бывает, что взрослый человек вдруг меняет свои убеждения, начинает желать странного, перестает доверять наставникам? – поинтересовался Джонс. – Вот я вышел из под опеки в довольно взрослом состоянии.
– Милый штурман Джонс, общество, из которого вы вышли, очень примитивно, хотя оно и предпринимает слабые попытки унификации (задача этой унификации мне, признаться, не ясна), здесь у вас не было бы ни единого шанса, уж поверьте...
– И что, никто никогда не бунтует, не отказывается подчиниться приказам в мозгу?
– Случается. Очень редко. Это, без сомнения, отклонение от нормы. Оно тщательно изучается, и такой индивидуум подвергается карантину. Хотя... пока дойдет до обследования, чаще всего все решается с помощью элементарной запрограммированной системы поощрений-наказаний в виде воздействий или на центры удовольствий или на болевые точки. Чаще всего все проблемы на этом и решаются. Но бывает, что особо травмированные особи и погибают. Что делать - лес рубят, щепки летят... Вы лучше поглядите - какая прелесть!
На арену вышли, наверное, не меньше тысячи крошечных детей с огромными взрослыми гитарами в руках. Крошки поклонились, сели и принялись синхронно исполнять сложнейшую мелодию, при этом не забывая с улыбками поворачиваться к залу одним общим движением так, что казались не живыми исполнителями, а частью одного сложного механизма.
– Видите как здорово? Их таланты обнаружены чуть не с рождения, и сразу же подверглись заботливой опеке... Разве это не прекрасно?
Потом еще выступали циркачи, жонглёры, танцоры, трубачи, гимнасты, наконец, арена полностью очистилась. Но публика все не расходилась.
– Сейчас будет самое интересное – гладиаторские бои.
– Как гладиаторские бои? – Майкл даже подпрыгнул. – Они что, убивают друг друга?
– Разумеется. Мы полностью воссоздали древнее зрелище.
– Вы что, с помощью ваших стимуляторов заставляете людей убивать друг друга?
– Нет конечно! Это преступники или нарушители границы...
– Преступники?– снова прервал его Майк, – А разве чип позволяет им совершать преступление?
– У них нет такого совершенного чипа, это люди провинции... Что вы так рассердились? Они совершили тяжкие преступления. И это очень гуманно, многие перед смертью повидают прекрасную метрополию, до этого у них такого шанса и не было. И погибнут они в честном бою, а не от руки палача. К тому же, кто-то из них останется жив... И ему не только даруют свободу, но и особые привилегии... Но это другая история.
На арену уже выходили люди в красных плащах, сандалиях, с щитами, оперенными шлемами. Другие выносили древнеримские штандарты и знамена под визгливые звуки примитивных горнов и рогов...
– Видите, все как в древности. Единственно что, мы уже голосуем не большим пальцем, а с помощью обычных электронных приложений.
На экранах по углам загорелись два изображения руки: одной с большим пальцем кверху, другой - книзу.
Вынь Су Рок потер руки:
– Сейчас будет самое интересное! Настоящий бой, и залитая кровью арена! И вы, собственноручно решающие их судьбу, дарующие или отбирающие право на жизнь... Как? Вы не хотите? Серьезно? Ну хорошо... Тогда я попрошу моего помощника показать вам что-нибудь... точно! Пусть покажет наши заводы. Мне уж очень хочется досмотреть ...– он что-то набрал на своем прозрачном экране, – уже в пути.  Кстати, Майкл, он тоже историк по образованию, думаю, вам будет любопытно познакомиться.


Помощник не сразу повел уставших путешественников на заводы, а первым делом решил вопрос с проживанием. Для Майкла и Джона вертикальный стиль имперских городов был совсем непривычным, что касается Хамми, то он, хотя и видел в своем Нью-Йорке останки небоскребов, но считал их давно забытым далеким прошлым человечества. Так что все начали проситься как можно ниже к земле. Помощник (его звали Цао Цао) страшно удивился. Он собирался поселить почетных гостей в лучших номерах в гостинице, которые, разумеется, находятся на самом верху, где чистый воздух, прекрасный вид и тишина... Он с большим интересом посмотрел на подопечных. Разговорились.
Обсудили уже виденное до того в метрополии.
– А как вам понравилось выступление нашей творческой молодежи? – видимо, эта тема была близка Цао.
– Если честно, я не понял, – стараясь не задеть собеседника, осторожно высказался Джон, – для чего была эта тысяча гитаристов? Я сам в детстве играл на гитаре, это тонкий, нежный инструмент... в толпе от него ничего не останется. Не лучше было бы выступать по-одному?
– О, вы не понимаете! Представьте себе, что играть на гитаре хотят многие, а желающих слушать их - куда меньше. То же самое и с другими видами творчества - литературой, живописью... По статистике, на одного музыканта приходится один слушатель, на одного писателя ноль семьдесят три читателя, на одного художника - одна десятая зрителя... И что же им всем делать?
Поэтому писатели собираются в творческие союзы, обычно по триста-четыреста человек, пишут коллективно одну книгу, - и вот у всех будет по двести-триста читателей! Так же творят и художники. Теперь представьте, что на сцене тысяча гитаристов, каждый привел одного слушателя, каждый слушатель поставил лайк, а в результате каждый из тысячи гитаристов имеет тысячу лайков! Понимаете? И они счастливы!
– Какие лайки?! Помогите! Ничего не понимаю! – не выдержал потерявший всякую нить Джонс.
– Вы правда не знаете? – округлил глаза Цао Цао. – Так вас ждет самое интересное! Но пока подберем вам квартиры. Кстати, я не получил никаких личных данных о вас. Сообщите мне, я быстро введу... итак, вы путешествуете одни?... угу... ваша ориентация? ... угу... ваши пищевые предпочтения?... что такое халяль?... ладно, я введу, центр разберется... как поздно ложитесь спать? .... угу ... когда завтрак?... обед?... ужин?... когда встаете?... предпочитаете секс утром или вечером?... угу... о, среди ночи? Хороший выбор, Майк... Сколько раз в неделю? Ну вы идете по высшей категории, вам можно... все, если будут вопросы, я дам знать... Вот ваши номера, шестнадцатый этаж, ниже люкс-номеров не было, хотя, я бы никогда не поселился так близко к земле... ну, дело вкуса... Располагайтесь, потом пообедаем внизу, и, как обещано - на заводы...


– Производство - наша главная гордость. Ведь это трудом наших соотечественников создано все вокруг. К тому же труд - наша давняя традиция. Я слышал, кто-то из вас историк?
– Это я, – Майкл как школьник поднял руку.
– Очень приятно, у меня докторская степень в университете Ванкувера, не Шанхай, конечно, но все же... Вы знаете как поднялась наша империя? В далекие времена мир делился на силовых игроков, которые пытались поделить сферы влияния между идеологиями и религиями. Мы оказались умнее. Важнее не тот, кто грозит всем, а тот, кто всем нужен. Постепенно мы перевели все производство к нам. Неважно, какая сила была у остальных, какая идеология, какая древняя культура. Они все стояли перед нами с протянутой рукой, потому что они ничего не производили, а мы делали все! И нам все было дозволено!
– Ну хорошо, – Майкл прервал Цао, – это нам известно, но я не понимаю, на чем основана ваша сила сейчас?
– Как на чем? На том же... Мы производим все для всех...
Джонс пожал плечами:
–У нас в Нью-Йорке примитивные повозки, в Сибири полуживые паромобили, в метрополии электронные тренажеры и карты... и все это сделали вы?
– Конечно, мы. Все зависит от платежеспособности клиента. Кто-то получит примитивные паромобили, кто-то тренажеры, но есть заказчики куда более платежеспособные, которые имеют все самое передовое... но все равно все производится здесь, у нас! С Сибирью труднее, у них пиратство в крови... продашь им один паромобиль, так тут же через кустарные мастерские начинают ляпать копии по всем паханствам.  Кстати, мы уже прибыли на завод. Здесь производят кухонные комбайны, идущие на продажу в основном в Европейские Эмираты... для нас они, разумеется, совсем примитивные... Выходите... За мной... Вот линия корпусов... Как видите, корпуса сделаны из дешевого металла и стекла, дерево почти не используется, также как и современные стекла и сплавы.
– У меня вопрос, – Джонс по примеру Майка тоже поднял руку. – Если нефти больше нет, чем же с вами теперь расплачивается остальной мир? Зачем вы должны снабжать комбайнами эти самые Европейские Эмираты? Чем они смогут с вами расплатиться?
– Меткий вопрос, – Цао с улыбкой поглядел на Джонса. – Поверьте, каждый, кто получает наши товары, расплачивается за них сполна. Поверьте, мы и у них находим нужные нам сырье и материалы. Но главным товаром, конечно, является то, что они нас не трогают.

Пока шла эта беседа, Джонс с интересом наблюдал за происходящим в цехе. Одни рабочие сосредоточенно трудились на конвейере, не обращая внимания ни на что, другие вдруг вскакивали, неслись куда-то, третьи перевозили изделия и детали с места на место, и все это не глядя друг на друга, в полной тишине...
– А у меня еще вопрос, – обратился он к Цао, – как они обмениваются командами друг с другом? Я вижу тут полную координацию действий, хотя никто ни с кем не говорит...
– Ну это совсем просто, мне даже странно, что вы не понимаете. Они же «сидят в Фэйсбуке»!
– Как это?
– Это такое выражение. У всех чипы. Фэйсбук. Когда что-то нужно - посылают друг другу месседжи. Зачем им разговаривать? Я так привык к этому, что странно видеть кого-то, кто не знаком с такой элементарной вещью...
– А можно мне поговорить с ними?
Цао даже открыл рот:
– Поговорить? Ну что ж, попробуйте...
Джонс подошел к одному из работающих на конвейере...
– Как дела?
Рабочий его не заметил. Глаза его горели. Он бормотал:
– Лайк, и еще раз лайк, а теперь шеар, получил месседж, опубликовать фото, и это фото... а это я на работе, а это я после работы, а это я самый крутой... селфи... лайк, лайк, лайк... Получил, иду...
Он вдруг вскочил и побежал куда-то... конвейер остановился.
Обескураженный Джонс вернулся к компании.
– Ну как, поговорили? – засмеялся Цао Цао. – Вы для них не существуете, зато в голове десятки таких же как они работников, друзей, тут же начальник следит за работой, дает команды... и поверьте, они счастливы...


– Цао, объясните, я думал, что это обычные люди, просто дрессированные посредством своих электронных чипов, и что я вижу? Это какая-то совсем другая порода...
– Вы правильно поняли, это их образ жизни, и они погибнут без него. Уже шесть поколений живут так, новый вид... И их не надо дрессировать, достаточно запустить в социальную сеть нужную идею...
– Но вот вы же, Цао, вполне адекватный, говорите как обычный человек, доктор истории...
– Я и есть обычный человек, я не в системе.
– Как? А как же вы стали важным чиновником?!
– А никто из чиновников в системе никогда и не был. Нас набирают в провинции. Я из западной Америки, правда, это очень близкая, продвинутая провинция... Друзья, уже поздно, я отвезу вас домой, если забыли как найти номер - ваши браслеты вам помогут. Завтра я с удовольствием продолжу беседу...


Джонс прошелся по своему уютному номеру, на ходу сбрасывая одежду в утилизатор, задумчиво пошел в душ. Он был озадачен. Его знания о родной планете оказались такими скудными...
Принял душ, пошел в спальню.
На пороге остановился.
В кровати лежала молоденькая девушка в тонком прозрачном кимоно и восхищенно смотрела на него.
– Ты кто?
– Я Джи Аи! Я лайк твой профиль!
– Чего ты лайк?
– Сегодня я получила новую аппликацию, называется "Полюби инопланетянина".
– Я не инопланетянин, я родился и вырос на Земле.
– Неважно, ты прилетел с другой планеты. Там были три портрета. Я посмотрела профили и больше всех лайк твой. Иди ко мне! Приглашаю тебя на эвент. Ты принимаешь приглашение или отклоняешь? Или мэйби?
Джонс улыбнулся:
– Принимаю...
– Лайк...

Через полчаса Джи уже кричала без перерыва:
– Лайк, лайк, лайк!....
И, только успокоившись через час, засыпая, пробормотала:
– Шеар... френдам, и в группы ...
Она еще долго что-то бормотала...


Цао Цао не появился ни на следующее утро, ни через день... Он как будто деликатно решил оставить своих новых друзей одних, с их впечатлениями и ощущениями. Между собой они тоже ничего не обсуждали. Встречаясь утром за завтраком или обедом, каждый смущенно отводил глаза, бросая друг на друга потаенные взгляды, тут же краснея... Иногда они еще совершали прогулки на террасе на двадцатом этаже, где рос самый настоящий тропический лес, прыгали по лианам обезьяны, ухали какие-то птицы в густой листве, к песчаным тропинкам свешивались гроздья бананов и апельсины. Обменивались ничего не значащими замечаниями, пустыми разговорами, потом под надуманными предлогами спешили в свои номера.
Они никогда не знали кто их ждет на этот раз, но всегда это было что-то новое, и каждый раз это было в самый момент и именно то, что нужно...
Пару раз Джонс после обеда шел к себе, желая только покоя и возможности выспаться, и тогда там было пусто и чисто, шторы прикрыты, в полумраке уютно светился ночник. Номер будто ожидал его для отдыха...
Но стоило ему вспомнить приятные ночные приключения и подумать о том, что неплохо бы и продолжить в том же духе, как тут же его встречала очередная фэйсбуковская поклонница и всеми своими лайками доводила его до полного исступления.
Что поражало штурмана, так это то, что те никогда не пересекались. Из бормотания девиц он понимал, что речь идет о сотнях тысяч лайков, что его достоинства размножены по всей сети, и тысячи рвутся сюда... Однако никакого столпотворения и визжащих под дверью номера поклонниц не наблюдалось.
Через неделю он начал чувствовать усталость. Не физическую, разумеется, - никогда раньше Джонс не подозревал в себе таких способностей.
Все меньше он мог переносить ощущение полного одиночества в обществе очередной красотки. Причем, заметил он, и те были ошеломлены часто не меньше его... Бывало, девицы вдруг вскакивали и дико таращились на него, будто ожидая чего-то, потом в таком же молчании (если не считать бормотания про лайки, статусы и группы), возвращались к прерванному занятию.
Попытки Джонса заговорить с подругами тоже ни к чему не приводили, они ошалело смотрели на него, будто услышав какую-то неприличность, в смущении отворачивались... видимо, только положение селебрити спасало его от звонкой пощечины.
Лишь раз одна рослая длинноволосая красавица с трехсложным именем (Джонс еще поначалу как-то пытался запомнить имена, потом бросил это занятие за ненадобностью), которая все с каким-то безмолвным ожиданием смотрела на него, с трудом разлепила свои изящные губки:
– Ты... получил?
– Что?
– Как? Мои месседжи...
– Нет...
– Что?! Неужели со связью что-то не в порядке?! Или... меня забанили?
– Все в порядке, не волнуйся, – штурман обнимал девушку, стараясь успокоить ее, и проклиная себя, что не стал утруждать себя запоминанием имени, – у меня нет месседжей, вообще...
– А как... как ты общаешься?
– А вот так, как мы с тобой... голосом.
– Фу... какая гадость... ой, прости я не хотела тебя обидеть... но... это хуже чем быть слепым и глухим...

После этого случая Джонс понял, что больше не может.
Утром он спустился в ресторан.
И тут же встретил Цао Цао.
Расположившись за столиком, они принялись завтракать. Джона и Майкла видно не было .
– Цао-сан, вы знаете... с меня, пожалуй, хватит... понимаете, о чем я?
– О, конечно, мистер Джонс! Именно так я и думал, ваш характер и предпочтения были просчитаны в центре. Как раз не сегодня - завтра я ожидал подобного... такие отношения не для вас, хотя вы не отказались от интересного опыта, это тоже ожидалось...
– Теперь меня мучает совесть: и перед этими девушками и перед... у меня есть близкая подруга, или была? И мне бы очень хотелось ее найти.
– О, я знаю, о ком вы говорите, Хамми... Мы давно предпринимаем попытки выяснения её местонахождения, и, кажется, скоро наши усилия увенчаются успехом... а что касается этих девушек - не беспокойтесь! Они не только счастливы, они сейчас сами звезды, и их успех почти равен вашему.
– А как так получилось, что поклонницы не встречались друг с другом?
– А как же иначе?! Центр не допустит беспорядка. Приглашение получала только одна, самая подходящая кандидатка. Она была стимулирована через фэйсбук, разумеется считая этот позыв личной волей. Также добровольно девушка проходила все необходимые проверки и принимала необходимые препараты. Не могли же нашему дорогому гостю отправить кого попало?
Джонс смутился.
– А что будет с Майклом и Джоном?
– Ну тут достаточно очевидно. Майкл тоже скоро откажется от подобных отношений... У него интересные и довольно старомодные взгляды... В общем, он будет дожидаться встречи со своей постоянной партнершей и вряд ли в ближайшее время захочет продолжать, тем более он, как и вы, шокирован их неспособностью выйти на контакт.
– А Джон?
– С мистером Кабботом немного иначе. Его как раз это очень устраивает, ничего серьезного... так что, я думаю, он будет с удовольствием продолжать... Что касается вас, дорогой Джонс...
– Меня?
– Да-да... С вами очень хочет подружиться одна из наших администраторов...
– Зачем?
– Как это объяснить... Она вроде как бы заочно влюблена в вас.
– Разве такое может быть?
– Понимаете, мы, администраторы, хоть и не вживлены в фэйсбук, имеем возможность (да и обязаны) подключаться к нему, чтобы вводить необходимые аппликации и тенденции, производить манипуляции. Ну вот. Понимаете, произошла авария. Она вошла сегодня, чтобы отключить вашу аппликацию и случайно словила все лайки и статусы. В общем с ней случилось то же, что и со всеми, с той только разницей, что их система стирает все через день, а она застряла надолго...
– Как я могу взять на себя такую ответственность! Цао, вы же знаете, мне надо как можно быстрее вернуться к Мэри!
– Хамми, не волнуйтесь. Сейчас я объясню. Мы, администраторы, никогда не женимся и не выходим замуж, потому что нам нельзя иметь детей в метрополии. То есть мы можем вернуться в провинцию, если уж так захотим. Но что-то я никогда о таком не слышал... Ну а с фэйсбуковцами мало кто сходится, очень мы разные... Но мы можем иметь длительные отношения между собой. Сейчас все рассчитано и научно обосновано, каждый знает точную продолжительность своей влюбленности (ну плюс-минус), а центр легко подбирает соответствия. Это очень удобно... Вот у Веики она всего месяц-два, потом она остывает, хотя поначалу уверена, что это на всю жизнь...
– Ее зовут Веики?
– Да... Вон она, дожидается, и как она только дотерпела до конца разговора, бедняжка...


Теперь они общей компанией то разъезжали по живописным окрестностям, то посещали разные предприятия, порты или спортивные арены. Веики водила их также в прекрасный национальный парк, такой большой, что по нему курсировал скоростной поезд, а от края до края тянулся  канал с прогулочными кораблями и водными трамваями.

Но однажды рано утром Веики подняла Джонса с утра пораньше, и, ничего не объяснив, повезла куда-то.
Сидя в служебной машине Веики, Джонс наслаждался чувством тепла и покоя, Веики улыбалась, держала Джонса за руку и скромно молчала.
– Веики, что за таинственное путешествие? Куда ты меня везешь?
– Скоро узнаешь, Хамми...
Джонс только улыбнулся и принялся смотреть в окно мчавшейся по дороге машины.
Они покинули кварталы гигантских жилых башен и теперь летели по фешенебельному пригороду. Джонса поразило количество ворот, наподобие тех, что были на вокзале, через которые машина проносилась не останавливаясь. Видимо, сканирование производилось без остановки, на ходу. Наконец автомобиль плавно припарковался на площадке, где стояло еще несколько экипажей. Дальше ленты не было. Роскошные врата, украшенные изображениями львов и лилий, разноцветными узорами, были ничем иным как очередной линией проверки. Здесь пришлось остановиться и пройти более тщательное сканирование. Прошло несколько минут, и врата осветились мягким зеленым светом. К ногам Джонса и Веики подплыла платформа с удобным диванчиком и столиком, на котором были приготовлены угощения и напитки. Они сели, а платформа поплыла по дорожке через сад. Вскоре она оказалась внутри низкого здания, почти невидимого среди экзотических растений, остановилась посреди довольно обычной комнаты и какое-то время пробыла без движения. Затем комнату залил изумрудный свет, и площадка вместе с полом внезапно провалилась вниз. Летела она внутри слабо освещенной шахты довольно долго, все время набирая скорость. Джонс прикинул глубину шахты и присвистнул.
– Веики, что это еще за катакомбы?
– Это укрепленное здание называется Центр. У него особая система защиты. В принципе даже ядерный удар выдержит. Здесь находятся все серверы компьютерной системы, и здесь заседают Отцы... Правда, таких мест несколько, и везде есть дубликаты серверов, Отцы же могут выбирать места для заседаний произвольно...
– Я думал, Отцы - это легенда периферийных провинций.
– В какой-то степени так и есть. На самом деле это демократически выбранное правительство.
– У вас демократия? Ну и ну! Я не знал! Вся империя голосует?
– Все администраторы, разумеется. А кого ты имел в виду?
– Ну... всех, разумеется... Жителей провинции, граждан метрополии. Это и есть демократия, как я понимаю. На Гее было так.
Веики звонко засмеялась.
– Какой ты милый и наивный, Хамми! Это называется сумасшествие, а не демократия. Как могут провинции выбирать правительство, если они вообще ничего не знают о метрополии? А если дать выбирать фейсбучникам, представляешь? Любой администратор сможет манипулировать ими, забросив в систему лживые аппликации или оплатив продвижение своего статуса.  Нет, милый, это не демократия, а чушь. Выбирать должны квалифицированные люди, кроме того они должны выбирать не людей, а оценивать результаты их работы. Почти никто не знает, кто выполнил то или иное задание. Но каждый специалист может (и обязан) оценить и проверить результаты. Тот, кто получил наибольшие баллы, и выбирается в правительство, то есть становится Отцом. Никто его не знает и не должен видеть. Когда его срок на посту заканчивается, и вместо него выбираются другие кандидаты, он снова возвращается к административной работе, при этом никто и не догадывается, что совсем недавно это был один из самых значимых людей в империи.
– А как попадают в администраторы? Я понял, вы все - люди из провинции?
– Да... это так...
– И это потому, что у вас нет этих вживленных чипов?
– Это не совсем так, в нас вживлены микросхемы, как и у всех жителей провинций, только перепрограммированные. Это и связь, и навигатор и кошелек... ну и вообще. Но в отличие даже от провинциалов свободы у нас намного больше. Не говоря уж о "фэйсбучниках".  Охваченные "фэйсбуком" территории расширяются... мне это совсем не нравится. Надо сохранять провинции как они есть, потому что откуда еще возьмутся администраторы? Когда я была в правительстве, я подобного не допускала.
– Что? Ты была "Отцом", Веики?!
Веики игриво на него посмотрела и засмеялась:
– Это так только называется. На самом деле там больше половины женщин. Только ты никому не говори. У нас это очень плохой тон - рассказывать, что был в правительстве...
– Хорошо. Тогда объясни откуда берутся администраторы. Вот их-то, наверное, выбирают жители провинции? Они же не зомбированы "фэйсбуком".
– Ну подумай сам. Кто такие администраторы? Люди, управляющие всей системой жизни империи - от провинций до метрополий. Как темные провинциалы, даже если они без фэйсбук-чипа, могут выбрать подходящего человека?
– Хорошо... но есть же администраторы, которые управляют жизнью провинции. Уж их-то провинциалы могут сами выбирать?
– Нет, не могут. Провинция - не самодостаточная единица. На ней лежат важнейшие задачи и защиты центра, и создания определенного имиджа для внешних жителей, и обеспечения потребностей центра. Что могут знать обо всем этом провинциалы? И смогут ли выбрать компетентного человека?
– Сдаюсь! Веики, ты меня положила на обе лопатки. Ну так откуда же берутся администраторы?
Веики кротко взглянула на Хамми и взяла какой-то плод с тарелки:
– Попробуй, Хамми... вкусно!
Хамми выжидательно смотрел на нее. Веики вздохнула:
– Все просто, Хамми... в администраторы годится только тот, кто сам туда рвется. То есть люди с лидерскими наклонностями, для которых управление и реформаторство важнее личного спокойствия и удобств. Но и это не все. Это должны быть нонконформисты, нарушители порядка, диссиденты... Все арестованные за нелояльность в провинциях тщательно изучаются нашими агентами. С наиболее неординарно мыслящими (а таких очень, очень мало!) продолжают работу, посылают на учебу в более приближенные к центру провинции... ну и так далее, а уж в метрополию - только самые-самые.
– А как ты попала сюда?
– Я... ну это особая история... Меня привезли как гладиатора...
– Что?!
– Какой ты забавный! Ну да... меня приговорили за особо дерзкое преступление...
– Какое? – выпучил на нее глаза Джонс.
– Я убила полицейского... ну что ты так смотришь? Он пытался меня изнасиловать, это их привилегия. Мне тогда было семнадцать. Им никто не отказывает, наоборот, рады, ведь потом кое-что перепадает. Я отказала. Он попытался взять силой. Я его убила. Руками. Я ведь очень сильная, Хамми, учила разные виды борьбы в детстве, занималась серьезно. А потом меня пригнали на бои. Я дралась с еще одной девушкой, ранила её... и ждала решения публики. Повезло, пощадили... Вот так... Смотри, мы, кажется, прибыли.
И верно, платформа уже начала замедлять свое движение, вскоре она достигла дна и остановилась.


Джонс насчитал двенадцать темных фигур за прозрачным экраном с неразличимыми лицами и искаженными специальной аппаратурой голосами. Говорили по очереди. Видимо, существовал определенный порядок или субординация, по которым каждый из Отцов знал, когда его очередь говорить, а когда слушать. Джонс заметил, что к Веики все они обращались с особой почтительностью.
«Мы рады, Джонс-сан, что вы посетили нашу империю, и верим, что это принесет пользу и нам и вам.»
Джонс поклонился.
«Знаете ли вы в чем цель вашего приглашения в центр?»
– Я предполагаю... Вы хотели получить больше независимой информации об умиротворенном мире? Лучшего источника чем я не найти.
«У нас достаточно много информации оттуда, и она достаточно независима»
«Хотя случается, что наших агентов перевербовывают, и они нас дезинформируют»
«Нас беспокоит изменение стратегической ситуации»
– А что изменилось?
«Так называемый умиротворенный мир никогда нас не беспокоил - слишком они все от нас зависят»
«А несколько дней назад они даже провели против нас осуждающую резолюцию в Организации Омиротворенных Наций»
– Да ну? И за что же вас осудили?
«Ну как там принято... За несогласие омиротвориться. Но это формальности. Важен факт»
«Уважаемая Почетный Консул (Веики поклонилась) нам сообщила, что вы обладаете неординарным мышлением, и можете помочь нам найти причины происходящего»
«Да, еще на нашу территорию начали наведываться ракеты, чего раньше никогда не происходило»
– А почему вы их не сбиваете?
«Нам нечем. Мы никогда не развивали противоракетное оружие, да и ракет не строили. Мы совершили ошибку?»


Джонс как мог обрисовал изменившуюся обстановку. С одной стороны он понимал, что его используют. С другой - разделял обеспокоенность руководителей империи. В конце концов их право жить как они хотят, а методы и цели "миротворцев" ему были хорошо известны. Он рассказал подробно как участвовал в миссии умиротворения, о своем бегстве и деятельности умиротворителей на Гее. Отцы то и дело переглядывались и, судя по движениям рук, перебрасывались короткими посланиями. Эта молчаливая беседа продолжалась еще некоторое время после того как Джонс замолчал... Наконец молчание было прервано.
«Вы говорите, на этой планете полно необжитого пространства? Омиротворители претендуют на него?»
– Нет, они не интересуются необжитым пространством. Думаю, вы и на Земле это заметили.
«Верно, работать и строить они не умеют и не любят. Куда проще объявить процветающую страну своей и захватить её любым способом. Именно поэтому мы и беспокоимся. Последние решения ООН как раз ведут в этом направлении»
– Он почувствовали силу именно там, на Гее, встретив потерявшее всякую способность к сопротивлению население.
«А если мы тоже отправимся туда? Нам не нужно никого подчинять, заселим новый материк и будем его осваивать»
– Тут я не решаю, говорите с коренными жителями, с Майклом Коннором или Джоном Кабботом, им лучше известна планета, на которой они родились. Кстати, а на чем вы собираетесь лететь? Насколько мне известно, на Земле только один звездолет, да и тот в руках омиротворителей.
Джонс задумался и продолжил:
– В официальной армии Геи тоже не все гладко. Не знаю, есть ли с кем там говорить. Но возможны варианты. Надо попробовать.
«Будем очень рады. Спасибо за важную информацию, Джонс-сан. Благородная Веики, низкий поклон за мудрость и заботу» 
Платформа развернулась и поплыла прочь из комнаты, где заседали Отцы.

Почет, которым Отцы окружили Веики, поставил штурмана в неловкое положение. Для него Веики была милой остроумной женщиной, приятной в общении подругой, теперь же он почувствовал напряжение. Веики лукаво поглядывала на него.
– Спорим, Хамми, ты сейчас решаешь надо ли меня называть "Ваше Величество" или "Ваше Сиятельство"?
– И как же?
– Смешной... Разве от того, что я опытный администратор, я стала хуже? И мы больше не друзья?
– Конечно друзья...
– Вот и хорошо... обними меня, крепче.... боюсь, что скоро ты уже этого не захочешь.
– Это почему?
– Ты знаешь почему - тебя ждет Мэри.
– Ну... когда это будет!
– Скоро, Хамми, скоро. И я поеду вместе с тобой - так сказать, передать из рук в руки.
– Веики, ты серьезно? И ты можешь?
– Конечно.  Я желаю тебе добра, ведь я твой друг. А лучше всего тебе будет с Мэри. Так что не бойся! И кроме того...
– А я и не боюсь! А что еще?
– У меня важное поручение, нет... пока не могу сказать... – Некоторое время она ехала молча, – А что там поделывают Джон и Майк?
– Цао Цао обещал показать им школу, я тоже собирался, но ...
– Ничего, они тебе расскажут. Скоро их тоже вызовут к Отцам на отдельную беседу. А вот на завтра у меня есть одно очень интересное мероприятие: поедем все вместе...
– Хорошо... Веики...
– Да? - Она выжидающе смотрела на Джонса.
– Хотел тебя спросить... только не сердись...
– Уже догадалась. Не буду сердится. Говори.
– Ведь... эта "авария" с лайками, статусами... ничего такого не было? Ты просто получила задание сойтись со мной?
– Бедный Хамми, не терзайся. Можно считать это заданием...
Джонс резко отодвинулся от нее. Веики притянула его обратно:
– Да сиди ты! Как такового задания не было. Я увидела задачу и решение мне пришло именно такое.
– И ты... притворялась... все это время?
– Ну неужели ты можешь в такое поверить? Конечно не притворялась. Просто никакой "аварии" не было, да это и невозможно. Я словила статусы сознательно, ввела их в себя через нервную систему. И знаешь, нисколько об этом не жалею... И никогда не пожалею!


Миновав толпу на вокзале, они прошли через какой-то совсем безлюдный коридор к совсем миниатюрной платформе. Кроме них там никого не было. Размера подошедшего поезда они не видели, но, скорее всего, он был совсем крошечный.
– И куда мы отправимся? – спросил Майкл. – Или нам нельзя? Государственная тайна?
– Можно, – засмеялась Веики, – мы едем в дипломатический городок.
– А что там?
– Как что? Дипломаты... Торговые миссии. Там решаются все вопросы, заключаются сделки.
– А почему надо куда-то ехать? Разве не удобнее дипломатов разместить прямо в Шанхае?
– Конечно нет! Когда-то так и было, давным давно. Держали дипломатические миссии в столицах. Представляете? Построят они какой-нибудь дворец прямо в сердце страны, набьют шпионской аппаратурой, сами дипломаты, точнее, шпионы рыскают повсюду (причем они-то защищены от любого преследования), вынюхивают, а у себя в так называемых посольствах, торгпредствах и разных там культурных центрах вербуют агентов, чтоб собирали информацию...
–  И как вы решили проблему?
– Очень просто. Мы всех шпионов... то есть дипломатов вывезли в пустыню. За сотни километров от любого центра, да и вообще жилища. Пускай шпионят друг за другом, если хотят. От нас к ним ходит вот этот дипломатический вагон, ну и на месте, конечно, находится группа связи.
– А они не могут завербовать кого-то из этой группы?
– Технически почти нереально в силу... – она ткнула пальцем себе в макушку. – Но и эту невозможную возможность мы учли: группа связи меняется каждую неделю. Это обычное административное задание, я сама тут работала, и не раз.
Майкл тут же заинтересовался деталями, стал расспрашивать Веики, а та с удовольствием и знанием дела объясняла... Джонс вскоре потерял нить и повернулся к Джону Кабботу:
– Как было в школе?
– Обалденно! Я такого в жизни не видал! В каждом классе по двести-триста человек. Представь себе огромную башню, битком набитую такими классами! На каждом этаже лаборатория тестирования. Все ученики тестируются на способности и склонности, причем каждый день!
– А зачем каждый день?
– Вот и я спросил Цао Цао. Очень просто - день занятий изменяет картину умений и наклонностей. А маленькое изменение - и они уже в новом классе, на новых тренажерах. А учат всему - от владения палочками для еды в младших классах до секса в старших.
– Как это? – смутился Джонс.
– На тренажерах, на тренажерах. Причем тоже вычисляют склонности до сотых процента. Из школы они выходят с точным представлением кто им подходит, а компьютер знает еще лучше, так что пару подбирают безошибочно. А еще я понял почему тут все так хорошо знают английский. Я увидел, что все системы работают на английском, и спросил об этом Цао. Знаешь, что он сказал? Только некоторые курсы даются на китайском, а так все - по английски! А фэйсбук - так там вообще... Я не понял почему, честно говоря...
Веики, которая, казалось, была увлечена разговором с Майком, на секунду обратилась к ним:
– Очень просто, программы разработаны не у нас, они международные.
– А где? – удивился Джон.
Но она уже вернулась к разговору с Майклом.
– Хм...– Джон задумчиво потер подбородок, глядя на Веики, – и вот что еще интересного я заметил. Мы ходили по разным классам. Чему там только не учат! Единственное, чего я не обнаружил - ни малейшего намека на какие-то гуманитарные науки: ни литературы, ни истории, ни философии... Да что там! Они и математике не учат! И физике! Только практические умения. Зато это-то доводится до совершенства. Веики, я не понимаю, как можно не учить математику?
– А зачем им математика?
– Как зачем... ну... элементарно сдачу в магазине посчитать...
– Насмешил! Какую сдачу? Все расчеты производятся центральной компьютерной системой без малейшей ошибки. Она же следит чтобы никто не выходил за рамки бюджета, если где-то что-то не сходится - тут же получают сообщение, а то и просто запрет производить какие-то неправильные действия. Зачем им математика?
– Но ведь кто-то должен разрабатывать все эти системы! Он-то должен знать математику!
– Должен... но мы подходим к этому рационально. Наш народ проявляет себя как идеальный производитель. Вот мы и ориентировали их на производство.
– Но вот не все же ориентированы на такое массовое производство. Ты вот училась в университете, руководишь!
– Это естественно. Способных руководить, да и вообще думать -  единицы. Зачем вводить остальных в заблуждение, будто они тоже умеют думать. Те, кто к этому совершенно не способен? Это нерационально...
– Ну хорошо, а математике у вас все же кого-то учат?
– На уровне абстрактной науки учат администраторов. Я сама изучала алгебру, дифференциальные исчисления, статистику и даже комплексные исчисления, уже в аспирантуре. Просто нам это надо для умения решать проблемы. Еще нас усиленно учат теории игр, да и вообще классическим играм вроде шахмат. Еще мы все учимся музыке, потому что установлено, что это способствует развитию внимания, концентрации и воображения.
– Погоди, погоди... а конструкторов, программистов?
– Их у нас нет.
– Как нет?!
– Я же сказала: мы - рациональное общество, зачем нужно заниматься тем, что получается хуже? Что ты так на меня смотришь, Джон? Ты что, правда не понимаешь? И ты, Хамми? Майк? Казалось, это так очевидно...


Дипломатический городок в пустыне оказался не так страшен, как представлял себе Джонс. Вокруг и вправду была каменистая, местами песчаная гористая безжизненная пустыня. Но сам "городок" - пару десятков непривычно низких для империи домиков - утопал в зелени, в центре поселка искрилось под лучами яркого солнца прозрачное искусственное озерцо. На берегу стояло большое белое здание в форме традиционной пагоды с надписями по китайски и английски: "Дом посла".
– Нам туда, – сказала Веики. Они вышли из административного здания, внутри которого остановился невидимый для прочих дипломатический вагон. – Сегодня проводится ежемесячное всеобщее собрание и банкет. Здесь также заключаются и все основные деловые контракты.  Да, все дипломаты, конечно же, предупреждены о вашем визите, так что готовьтесь к усиленному промыванию мозгов.
Увидев замешательство друзей, Веики снова засмеялась. Она как будто наслаждалась возможностью ставить всех в тупик и смотреть как они будут "решать проблему".
– Все халяль. Если, Хамми, это все еще актуально для тебя.
– Это как привычка, Веики. Если ты с детства ешь что-то определенное, то очень трудно вдруг отказаться.
– Если подумать, – вставил свое слово Майк, – у всех у нас есть свой халяль, только мы так к нему привыкли, что даже и не воспринимаем как какие-то особые правила. Например, мы же не едим тараканов и пауков, хотя они вполне съедобны.

К ним приближался какой-то человек в смешном наряде. Джонс еле сдержался, чтоб не рассмеяться. На человеке была меховая шапка и черный тулуп. Торс опоясывала красная лента с висящей на ней кривой саблей. На шее висел орден в виде золотого полумесяца.
– Вам не жарко? – не удержался Майк.
– Что говорит этот басурман ? – неожиданно заговорил по-сибирски странный человек.
– О! Мы тоже знаем сибирский! – обрадовался Джон.
Тот даже подпрыгнул:
– Какой еще "сибирский"?! Наш великорусский язык вы смеете сравнивать с диким наречием варваров и безбожников?
– Мы не хотели вас обидеть, мы же с другой планеты, – попытался загладить свою ошибку Джон.
Незнакомец подозрительно покосился на него.
– А, так это вы те самые басурмане из космоса... погрязшие в грехе и безбожии... Ничего, наша великая вера доберется и до вас....
– Без сомнения, без сомнения... А скажите, какую страну вы тут представляете?
– Великий Аллах, какая темнота... впрочем для басурман с другой планеты простительно... Я - уполномоченный посол Московской Ичкерии, выполняющий также обязанности генерального консула Волжского Ханства, Ахмед Иванов! Великая матушка Русь!
Он гордо задрал свою нечесаную бороду кверху.
– А спроси его, – Майкл так и не научился говорить по-сибирски, хотя все понимал, – Русь была всегда православной страной, как так  случилось, что они отказались от такого важного национального атрибута?
Джон перевел.
– Православие? Вы имеете в виду это лживое жидовское учение, которым сионисты спаивали великий русский народ? Наши предки издавна тянулись к истинной вере, но в  условиях всеобщего сионистского заговора... А почему он не говорит на нашем великом могучем омиротворенном языке? Он не сионист случайно?
Великий посол с прищуром поглядел на Майкла. Рука опустилась на рукоять сабли.
– Нет, нет, что вы! Он учится, он уже все понимает!
– Я учус, я панемау!
– Ну ладно... так и быть... А как тебя зовут? Майк... хм... ну и имя... а тебя? Фи... Джон.
– А меня Мухаммед.
Посол засиял. Он схватил Джонса под руку и потащил в сторону.
– Слушай, кореш... мне, знаешь, что надо... Мы тут недавно сделочку с этими узкоглазыми заключили. Ну там мы им камешков всяких из старых домов ненужных, книжки, картинки... хлам всякий, короче... А еще пару заложников, на прошлой неделе взяли, ну а они нам турбины для электричества, удочки, рыбку чтоб ловить, ну и все такое... Вот, так ты бабе этой-то скажи, тьфу, глаза б на нее не глядели... что мы тут посовещались... э... с народом, так что теперь мы хотим еще пару десятков парокатов, и пузырь по воздуху плавать, на откат короче. Мы теперь, если они не дадут, им можем напакостить, так и скажи, или по их дружкам сибирякам этим залепим... А то еще заложников схватим. Скажи, скажи, сам-то я их языка басурманского не знаю....

Зал постепенно наполнялся людьми. Кроме дипломатов и разных подозрительных типов, бродивших по залу несомненно с целью побольше подслушать и подглядеть, вокруг кружили молодые люди в белых перчатках и белых же фартуках поверх все той же стандартной униформы невнятного цвета с подносами, на которых были выставлены безалкогольные напитки и сладости.

Как только Джонс избавился от Московского посла, так его тут же подхватил под локоть похожий на длинную плоскую вяленую рыбу господин с брезгливо поджатыми губами. Господин процедил что-то непонятное сквозь зубы, обращаясь к Джонсу.
Штурман деликатно освободил локоть:
– Простите, что вы сказали? Знакомый язык, но никак не разберу.
Незнакомец разразился возмущенной тирадой, в которой Джонс с удивлением разобрал несколько английских слов. Продолжая прислушиваться к странным интонациям речи дипломата, он, наконец, понял, что говорит тот на самом что ни на есть английском, но каком-то странном, смешно звучащем, с незнакомыми оборотами и выражениями. Он подозвал образованных Майкла и Джона, те пришли в восторг.
– Вот это да! – вскричал Джон. – Настоящий британский жаргон!
– И не просто британский, – добавил Майк, – это оксфордский слэнг, очень популярный накануне капитуляции перед исламистами. Даже не подозревал, что он еще существует...
– Сэр! – Незнакомец презрительно выпятил острый подбородок, покрытый клочьями так и не выросшей исламской бородки, – Жаргон - это ваш омерзительный американский говор, который вы еще и завезли на другую планету... Только ваше невежество как-то вас и извиняет. Да будет вам известно, что то, что вы (по дремучему бескультурью, граничащему с преступлением) называете "капитуляцией", есть древний и нерушимый союз Великой Британии с великим Мирным учением! Знаете ли вы, что  наша дружба насчитывает века?
– О да, разумеется! – недобро улыбнулся Майк. – Если не ошибаюсь, еще в конце двадцатого века ваши университеты и средства массовой информации были скуплены на корню исламистами... Собственно, с этого и началось Омиротворение. Кстати, как поживают драгоценные Бибиси и Гардиан?
– О, очень мило с вашей стороны знать наши знаменитые рупоры миротворства. Эти агитаторы правды и клеймители сионизма прекрасно поживают и продолжают сеять семена мира во всем мире!
– А с кем мы имеем честь, простите? - обратился к нему Джон Каббот.
Подбородок дипломата задрался еще выше.
– Верховный комиссар Европейских Эмиратов по внешней политике. Барон-паша и великий визирь Салех Эштон, к вашим услугам!
Подходили все новые люди самой необычной наружности.  Здесь был представитель Южноафриканской Джамахерии в набедренной повязке, с каменным молотком и в ожерелье из человеческих зубов, смуглый представитель горных мусульман Южной Америки в пончо и сoмбреро с огромным деревянным полумесяцем на шее...
Тут в зал вошла новая группа.  Судя по одежде и деловому виду это были представители империи. Все они были с парящими перед глазами полупрозрачными планшетками, которым они зачитывали приказы или вводили информацию быстрыми движениями пальцев по невидимой клавиатуре.  Экзотические дипломаты даже носом не повели, а вот невзрачные личности, до того кружившие по залу, бросились наперегонки к чиновникам на ходу  вынимая кто записные книжки, кто допотопные или более современные планшетки...
– Интересно... Я думал, это какие-то мелкие шпиончики или телохранители.
– А на самом деле именно они и заключают все сделки, – Веики показала в сторону образовавшийся группы, – но служба у них незавидная, они на положении слуг у этих надутых индюков дипломатов. В этом суть нерационального общества - выше положение не у тех, кто приносит больше пользы, а у того, кто больше выпендривается. Кстати, одна из причин, почему мы носим униформу... Ведь ты давно хотел меня спросить, Хамми, правда?
– Правда, – покраснел Джонс. – Давно хотел узнать, почему такая красивая девушка как ты должна носить эту серую невзрачную униформу?
– Конечно, я красивая! И поэтому мне не нужен обман в виде скрывающей недостатки одежды! – она засмеялась. – Если серьезно, вся наша одежда очень качественная, ты не станешь это отрицать? Прекрасно сшита по любой фигуре из отличной ткани. Она никого не уродует. Все остальное - обман. Обман, связанный с умением притворяться, средствами и свободным временем. Иными словами это нерационально. Что касается внешней красоты, то любой может легко увидеть кого угодно и без одежды, у нас нет табу. Но обычно до этого доходит, когда все остальные коэффициенты сходятся. Выделять же одеждой классы или положение в обществе тоже нерационально. Если человеку требуются лучшие условия для лучшего выполнения обязанностей - эти условия создаются. Для чего все эти нелепые атрибуты?
Джонс согласно кивнул и сменил тему:
– А что за сделки они там совершают?
– Собственно, это не совсем сделки. Это предварительные заказы. Опять их нерациональная система. Плюс идеология и политика. Им еще важно как это все выглядит, ну и что скажет еще более надутый индюк, который сидит выше этих...
Чиновники, закончив переговоры, бежали к своим начальникам в тулупах, набедренных повязках или строгих костюмах с докладом, те брезгливо выслушивали, потом выговаривали что-то и отправляли их назад...
Внезапно вся команда дипломатов поднялась (те, что сидели за столом) или повернулась (те, что стояли) с высокомерным видом и, не глядя по сторонам, направилась к выходу.  Чиновники же поскорей отбежали и уселись на скамейку ближе к дверям с равнодушным видом.
Виновниками странного переполоха была только вошедшая группа. Хотя ничего такого уж особенного в них не было. Полноватая женщина в ярком сарафане в цветочек, с ней двое небрежно одетых молодых людей, в шортах, футболках навыпуск и сандалиях. У них были висящие в воздухе прозрачные планшетки, переговорные аппараты, кружащие возле уха. Они быстро перекинулись какими-то фразами с имперскими чиновниками, а затем направились прямо к Веики и Джонсу...
В этот момент торговых агентов обуяла паника. Сидевшие ближе вскочили и попытались протиснуться к двери.
Впрочем ни женщина, ни ее сопровождающие никакого внимания на этот переполох не обратили.
– Хамми Джонс? – улыбнулась женщина, протягивая руку. – Яэль, очень приятно. Веики, солнышко, так рада тебя видеть.
Они обнялись и расцеловались.
Молодых людей, которых звали Орэн и Ницан, тоже ничего не смущало, они явно чувствовали себя как дома. А вот Джонс ничего не понимал.
– Хамми, тебе велели передать привет, – Яэль снова повернулась к нему, – с Мэри все в порядке, скоро вы встретитесь.
Джонс перевел обрадованный и недоуменный взгляд на Веики. Та улыбнулась:
– Скоро рейс?
– Через пару дней. Еще идет погрузка. Ты с нами, как договорились?
Веики кивнула.

– Объясни. Что это все было? Кто они, откуда? Что за спектакль устроили послы? Какое отношение к ним имеет Мэри?
– Ой как много вопросов! Долго рассказывать. Скажу только, что это наши главные торговые партнеры.
– Как так?
– Очень просто. Ты спрашивал, кто все изобретает и разрабатывает? Так вот - это они. А мы производим.
– То есть они изобретают и для всего остального мира?
– Разумеется.
– А почему весь этот спектакль? – он обвел вокруг руками.
– Все их бойкотируют. Организация Омиротворенных Наций объявила Сион незаконным образованием вот уже... лет как двести.
– Как можно пользоваться и бойкотировать одновременно?
– Какой ты наивный, Хамми! Бойкот - это такая форма торговли. Вроде компенсирующей дискриминации. Уничтожить не могут, да и не хотят. Без них все потеряет смысл. А с помощью бойкота можно существенно снизить цены на товар. Ну и придать себе важности в собственных глазах. Представляешь - как замечательно себя чувствует дикарь в звериной шкуре и с каменным топором, когда он бойкотирует нацию, которая его лечит и кормит?