Как я снимался в кинофильме Последние и выжил

Тут тизер- трейлер к фильму

http://www.youtube.com/watch?v=bYPhsbOqst4

С чего все начиналось.

Жена героя зовет в лес своего мужа (так я это вижу).

В моей жизни моя жена была по образованию лесником. Когда я в нее влюбился я пошел за ней. Я устроился работать с ней рядом. Мы работали вместе в лесах острова, много ездили, общались с людьми, работающими с лесом и в лесу. Она открывала для меня мир сахалинской природы дерево за деревом, обрыв, склон, ствол, взаимосвязи.

Погружаясь в историю своего героя, я погружался в собственную историю, наделяя ее совсем не мистическими, а очень даже реальными событиями, связанными с тем, что окружало нас во время съемок.

Айны некогда населяли берег, на котором сейчас находимся мы. Воображение наших авторов фильма создало условную айнскую реальность на берегу охотского моря. Но эта условность в моей работе над ролью, в моем воображении и путешествии по сюжету улетучивалась как дым. Когда я дышал дымом из айнской хижины, у меня внутри не было никаких сомнений, что этот дым именно из айнской хижины. Другое дело, что хижина та возникла в реальности воображения героя, но это было уже воображение не героя, а мое. Рыба настоящая, скала реальная, лес натуральный с ягодой которую можно есть.

Герой ищет свою любовь, пытаясь заполнить пустоту в сердце оборванную появлением лесного зверя. Именно так и было в моей жизни. Именно зверь порвал отношения с женщиной, с которой я уже связывал навеки и до конца своих дней свою жизнь. Этот зверь был порождением леса, но жил во мне. Он вырвался на свободу, которую я сам для него открыл в своем сердце и он поглотил мою любовь.

Я открыл свое сердце для новой любви. В фильме, в работе над ролью, и наверно в жизни. Я погружался в роль, и старался делать это добросовестно. Я придумывал историю жизни героя родителей деда, бабушки. Кто были моими родители, кто был родители родителей, чем они занимались, как познакомились, как случилось, что жизнь не пошла по классической схеме человеческих отношений. Жизнь предков героя переплеталась с жизнью моих предков. Это было нужно мне. Для того чтобы правдоподобно выстроить судьбу себя-героя. Для того чтобы понять свою собственную судьбу. В сценарии всего этого не было прописано. Но помните встречу со сценаристом Любой Мульменко на кинофесте? Вы как автор должны знать о своем герое в сто раз больше чем зритель увидит на экране.

Мы стояли у обрыва. Я был занят собой. Направлял чувства в русло драматической ситуации, сюжетной линии. Я не мог оторвать глаз от тебя. Я не мог упустить тебя. Несколько дублей и ты умерла. Черт возьми. Какими супернавыками должен обладать настоящий актер, чтобы пустить в себя чувство, а потом взять и расстаться с ним? И ведь это все было на самом деле. А может быть еще реальнее, чем на самом деле. Что реальнее в этом мире? То что происходит в душе у человека, или то что мы видим на поверхности? Ведь мы так часто лжем в жизни, надеваем на себя маски ради разных материальных благ, удобств из страха перед реальными чувствами и страстями.

Кстати о страхе. Вот что отделяло по настоящему историю героя-меня от реальности. Страха не было. Но его нужно было добыть для устранения этой преграды. И опять надо было уходить в свои сомнения и недопережитые события которые легли тяжким грузом и уже никогда наверно не исчезнут. Этот ужас накрывал колпаком и не давал вырваться. Но все проходит. И пережив ужас в очередной раз я почувствовал облегчение.

История героя уходит в в параллельный мир в поисках заполнения пустоты утраты, отвлечения от скорби, успокоения в дикости буйной сахалинской природы.

Но одно слово бросает героя, и меня с высоты того обрыва вслед за своей любовью. Поздно. Уже нет преград для героя. И для меня. Поздно. За плечами то чего не вернуть.
Уже нет равного прошлому в мире будущего и настоящего. Мир превратился в сказочный лес перенасыщенный природой из камня рек растений и моря среди которых мелькают женщины новой реальности восставшей из воображения, основанной на исторических статьях, книгах, фотографиях и экспонатах музея . Поздно. Не вернуть. Даже рыба дохлая оживает!
Потеряв чувство страха герой следует за субъектами своего воображения словно за проводниками к заветному ларцу .
И тут наверно уместно задастся вопросом – почему айны вдруг заменили реальность обыденности современного мира для героя? Для меня. Почему нивхи пару лет назад так приковали мое внимание, и я начал бегать за ними с видеокамерой? Это ведь тоже оказалось очень похожим в судьбах героя и моей! Это не сложно.

Мы русские пришли на остров, когда тут жизнь была настроена на свой лад. Люди жили по своим правилам и возможно были счастливы. Нивхи, айны, и прочие малые народности. Во всяком случае у них была перспектива жить и размножаться на будущее. Но наши предки вторглись в существование этих людей. Это остров. Замкнутая территория и если мы берем мистику, то нельзя скидывать с правил игры закон сохранения энергии работающий везде и всегда. Если где то присовокупиться то где то убудет. Тот дикий зверь, что вторгся в мою жизнь, сорвался с петель истории не в силах удерживаться пробежал по наиболее уязвимому авангарду людей изучающих истории коренных народов Сахалина. Герою была интересна жизнь людей именно в этом пространстве родного острова. Потому что он чувствовал свою причастность к истории гибели этого удивительного и загадочного народа.
В изучении этого процесса он хотел ответить на жизненно важные для себя вопросы продолжения своего рода, связанного со своей прекрасной женой. Но случилось так, как должно было случится.

Я уперся в своем кино про нивхов в непреодолимую сейчас преграду. Нет продолжения истории. Последние настоящие нивхи уходят. А я еще жив.

А однажды я остался ночевать на берегу, когда все уехали. Я сидел у костра перед морем. Где то на втором плане посапывал бородатый лодочник. В небе распластался млечный путь, мерцая под шум накатывающей волны. Хорошо. Я словно напрямую общался с творцом. Тут не важны были, у кого и как устроены обряды, айны были где то рядом, и я догнал их. Правда я еще не знал куда они уходят. Костер согревал и даже обжигал. Я прогонял историю себя-героя по млечному пути, потом окунал в холодное охотоморье, валял на песке среди вонючей морской капустой и дохлой нерпой. Где то рядом обязательно должен был бродить медведь, но почему то не показывался, соблюдая драматургическую напряженность. А костер приобрел образ дорогой жены. Пламя колосилось и реяло, словно ее милые кудри, а внутри в напряженных углях я видел ее цепкий и слегка грустный милый взгляд. Она притягивала своим теплом не отпуская от себя и в то же время обжигала, когда я вдруг оказывался близко.

Звезды разговаривали друг с другом решая судьбу айнского народа и мою вместе. Я подслушивал совещание, словно подглядывая левым глазом в бамбуковую вселенную, но лай и рев нерп в море отвлекал от работы над ролью и сладкими грезами, которые вскоре утомили. Надо выспаться – потому что завтра надо умирать.

Мне было легко умереть на берегу Охотского моря. Я делал все для этого что возможно. Падал весь день под ударами жестокого айна. Это было облегчение от всех проблем, которые я поставил для себя, и в то же время эта была условная жертва для аборигенского Бога.

Мы лежали на плоскости. Мир опрокинулся, горизонт упирался в темное небытие моей размозжённой черепной коробки. Люди моего небытия уходили вниз головой вдаль и возносились в перевёрнутом море. Из перевернутой крабовой ловушки повыскакивали на свободу все крабы Охотского моря радостные и счастливые. Душа дохлой нерпы весело курила, вставляя сигаретку в дырочку от пули, вместе с душой жены, опиравшейся на штатив.
Я встал и попросил Юлю смыть грим проломленного черепа. Хватит умирать. Есть еще столько идей в этой голове.
Но недавно уже в городе, у меня действительно было состояние, что я умер. Я умер, а мир вокруг так и не изменился. Все занимались своими городскими делами и всем было не до меня. И никто не замечал, что я умер. Там на берегу моря с айнами и дохлой нерпой было как то живее.

За то большое спасибо всем участникам проекта, а особенно авторам - идейному вдохновителю, продюсеру и главному художнику Юлии Левицкой, режиссеру Эльдару Шибанову и оператору Диасу Шибанову.

Фотографии костюмера проекта Инны Балашовой.