Разреши мне тебя любить. Часть 5

    А потом, потом случилось то, что, казалось бы,  не должно было случиться. Или - ну просто никак, никаким образом  не могло случиться: по крайней мере, так казалось Кате. Но…может быть, именно и должно было такое случиться? Ведь есть вещи, которые решаем не мы: Бог или кто-то другой, если без христианства. Может, есть какая-то неведомая нам Великая сила в космосе – кто его знает.

   Одним словом – кое-что случилось! Сначала – кое-что.

   Однажды вечером Коля ушел в гости на день рождения, где по давней традиции несколько раз в году собирались однокурсники его семинара.
Катя к ним не имела отношения: у нее был другой семинар: по текстологии. И такой тесной дружбы, как в Колином семинаре, у них не было. А Коля с семинарскими друзьями постоянно ездил по всяким  экскурсиям, да и собирались они довольно часто.

   Перед сном, а время было уже после полуночи, он почему-то не позвонил, что было просто немыслимо и неприемлемо в их сложившемся уже образе жизни. Беспокоясь – что там у него случилось, Катя набрала его номер, но он был занят. Через полчаса телефон был снова занят, и через час занят. Короткие гудочки терзали Катин слух до четырех утра.

- Что-нибудь случилось? – с тревогой спросила Катя, когда раздались, наконец, длинные гудочки в четыре утра, и ей ответил слегка возбужденный и довольно бодрый для такого времени суток Колин голос.
 – С кем болтал? – с едва скрываемым любопытством и раздражением спросила она.
- Да так....c...одним знакомым, - с запинкой и некоторым смущением ответил он.
-Не ври! – перебила его Катя. – Мужчины так долго не разговаривают, тем более, ночью.

   Он помолчал немного. Пауза была томительной.
Потом признался:
- Да, я.... я соврал тебе, - промямлил он, - я ...разговаривал с женщиной, - и тут же спохватился: - нет, ты не подумай чего, это не флирт, просто это  знакомая одна по семинару...
- С женщиной, до четырех утра? – как мило! – взорвалась Катя.
- Да она из Клина приехала к подруге, вот и мне позвонила,- оправдывался Коля.
- Ага, других знакомых для ночных разговоров  у нее не было, потому тебе и перепало такое счастье!- сбрасывала свое раздражение на него Катя, чтобы выпотрошить его из себя до дна.
- Не злись, ничего такого у нас не было..., - оправдывался он.
- А что могло быть по телефону – «такое»? – атаковала Катя смущенного и поверженного Колю.
- Нет, не могло быть!-  подтвердил он вполне уверенно.

   И Катя успокоилась - насчет приобретенной своей «собственности», Коли: никакого флирта, конечно же, там и в помине не было, да  и быть не могло: ведь он любил Катю больше, чем она его. И  даже подругам Кати это было ясно как дважды два: они ходили к ним в гости, да и на дне рождения Кати всегда собирались. Ну, конечно, не может быть никаких поводов для ревности! – решила она, нисколько не сомневаясь в своем вердикте. Это Коля ревновал Катю даже к соседям: «время, проведенное без него»! Это Коля может ревновать, а она – смешно даже: никакого нет для этого повода!

   Как-то Катя зашла к соседке, когда Коля был у нее, а когда вернулась, он устроил скандал:
- Ну, сколько можно болтать! Меня что, здесь нет? –  щеки  его побагровели от возмущения.
- Не могла же я уйти, если...
- Могла, даже обязана была! Ты же сказала, на десять минут отлучишься, максимум!
- А если у нее переживания, не слушать, да? На часы поглядывать?
- Ты сказала, что не более десяти минут! - упрямо, как козел, повторял он.
Ох, и педантичный товарищ, - думала, морщась, Катя. А то не мог найти, что почитать за это время: книг у Кати навалом ...


   И через полчаса, успокоившись, обнимая Катю, он пояснил мягко и спокойно:
- Понимаешь, я ревную тебя к жизни «не со мной», - сказал он.
Кате это было непонятно: она ни к кому не ревновала Колю, ну не было такого человека на земле! Да и к кому, чему ревновать? Насилием никого к себе не привяжешь. У Кати как раз было много «объектов любви»: в первую очередь сын, потом она влюблялась в разных людей, в смысле очаровывалась: один чересчур талантливый, другой  отважный, третий - бессребреник... И в книги влюблялась, в персонажей – и только о них могла тогда говорить. Коля к этому привык.

   Но иногда говорил:

- Вот вроде бы ты со мной до конца, и думаешь: наконец-то, финиш! Ан, нет – ускользаешь, как рыбка, к новым увлечениям и отвлечениям. Может, потому овладеть тобой полностью невозможно? – спрашивал он то ли Катю, то ли себя, делая какие-то философские обобщения.


   Вот и сейчас, когда он оправдывался, что разговаривал с женщиной, Катя не ревновала, нет: ей казалось, что Коля с ней будет столько, сколько она пожелает – ну, это же и ежу ясно! – то есть, пока она сама от него не уйдет. Но уходить она не собиралась: Коля стал для нее родным человеком. Злилась Катя только на  вранье  его, и то, что теперь ей не выспаться. А та незнакомая женщина... Да пусть хоть обзвонится – Колю ей не заполучить, даже если бы она и очень захотела! И Катя позабыла о ней, как о прошлогоднем снеге.


   А потом заболела Колина мама. Болела-то она много лет, но это было очередное обострение с сердцем, и Кате пришлось много времени проводить в их доме: помогать по хозяйству, в меру сил и знаний ухаживать за Колиной мамой, она даже ставила ей по ее просьбе клизму, хотя та и командовала:
- Осторожнее, осторожнее, может упасть давление! - инструктировала она
И Катя подчинялась: нельзя перечить больной. Не дай Бог – хуже станет.
Катя стирала Коле рубашки, готовила нехитрые ужины, а потом бежала домой. И Коля был ей благодарен за это.

   Через пару недель Римме Львовне стало лучше. Она даже выходила во двор, сидела на скамейке с подружками своего возраста, любуясь лесом, что был  рядом. Дом стоял у самого леса, и кто-то там  соорудил большой стол с двумя скамейками, с двух сторон. И ее ровесницы  дышали там  воздухом и болтали, делились впечатлениями – в общем, общались. И когда Катя иногда подходила к этому столу что-то сообщить ей, видела, что Колина мама там первая скрипка в оркестре. Все ее слушали безропотно, не возражая, и с большим интересом.

   У Коли и Кати стало больше времени для общения вне дома. Они могли сходить в кино или на выставку. Например, на Пиросмани, Кате он очень нравился. Примитивизм вообще был для нее просто эйфорией, как и рисунки - иллюстрации Татьяны Мавриной в детских книжках – тоже в стиле примитивизма.
Вообще, Катя очень любила краски – разные, чтобы насытиться ими. Все серое, бесцветное и однообразное она не любила. Жизнь – это краски.

   А однажды, встречая Колю у метро, заметила, что он в новой рубашке.
- Когда успел купить? – удивилась Катя.
- Это мне подарили, - сказал он, - Лидия подарила, деньги  ей отдал, - в ответ на вопросительный взгляд, отчитался он.

- То есть бегал к ней на свидание, да? – без ревности, а так, чтобы подразнить, поиграть, как кошка с мышкой, для удовольствия, спросила Катя. Он смущенно кивнул, поясняя:
- Она приезжает из Клина редко. Звонит мне, просит о встрече, и мы пару часов гуляем с ней, беседуя, - сказал он.
- О поэзии?
- О разном…
- Как мило и  как невинно! – усмехнулась Катя.

- Не смейся, - как-то очень серьезно сказал он, - когда я ее провожал, она расплакалась у дома подруги и сказала, сказала мне, что.... полюбила меня.
- Ну да?  Прям-таки  полюбила? – улыбнулась Катя. – А ты что? Обнял ее и поцеловал, растрогавшись? – поиздевалась она.
- Нет, сказал ей, что у меня есть любимая женщина, есть ты. А она ответила: «Ну, чем я вам помешаю? Разреши  мне любить тебя! Ничего мне больше не нужно!» - отчитался по полной программе Коля. Он не врал – это было видно.


- Как мило: «Разреши мне тебя  любить!» - передразнила его интонацией Катя, протягивая к Коле руки, и показывая, что падает на колени, сложив руки крест на крест на груди, изображая любовь.
- Ладно, не издевайся! – попросил он. – У нее это серьезно...
- Понятно. Осталось только добиться твоей «серьезности», - передразнила его Катя, уверенная, что ничего у той мадам все равно не получится. Уж она-то знает, как не нравится мужчинам, когда к ним пристают и вешаются на шею женщины, да еще и – сорокалетние!
К тому же, у Коли есть она, Катя. Они вместе наработали «солидный капитал и стаж», и кто там может его разрушить? Кто может их теперь разлучить? Уж во всяком случае, не «эта» женщина...

   На этом разговор о ней иссяк.

   Потом Коля провел выходной у друзей на даче,  а Катя  в это время работала с делегацией, синхронным переводчиком на конференции.  Коля показал ей вечером фотографии того веселого дня на даче: как они бродили босиком по траве, хохотали, обнявшись... На одной были три женщины. Двоих она знала, и наугад ткнула пальцем в третью -  « А это кто?»
- А это -  Лидия, Лида... Ну, которая из Клина, она тоже приехала: все, кто из семинара нашего, собрались там, - ответил он без смущения.

   Катя с интересом – внимательно и придирчиво – всматривалась в незнакомое существо по имени Лидия, пристально разглядывала ее. Ну, вполне  себе пристойная  «барышня»: пышная – «в теле», черты лица правильные, шатенка. Если объективно, вполне интересная особа, - не красавица, но и дурнушкой не назовешь. Правда, тип не Катин: ей нравились женщины без застывшей «академичности», с подвижной мимикой. А эта какая-то «наукообразная» что ли,  по психотипу. И возвратила фотку Коле, поставив «диагноз»: «Ничего особенного!»
 
   (продолжение следует)