Аркаим

    
    На Аркаим я хотела попасть давно, как только в первый раз услышала о нём. Объяснить, почему меня так тянет в места, где процветали древние цивилизации,  сложно, но очень хотчется понять: за счёт чего они процветали, и нечто ещё более важное – почему они угасли?  Что знали они, о чем  не догадывались; что потеряли и забыли мы, и где, с какого ответвления начинается дорога в тупик, на которую всё сворачивает и сворачивает  человечество?
     Случайно, в мае, встретив на трамвайной остановке знакомую, я узнала, что та работает на Аркаиме, и  стала жадно расспрашивать, нельзя ли как-то там поработать летом, хотя бы  месячишко. На мою удачу, в Аркаим требовался гид, он же начальник туристского лагеря, и я, не раздумывая, согласилась поехать туда на весь сезон, с июня по сентябрь.  В это время я работала на заводе, где заказов тогда не было и всех отправляли в неоплачиваемые отпуска. Так что отпроситься было легко, начальство и коллеги даже обрадовались бы. Дочь я хотела взять с собой – целое лето на воле, в степи, у речки! Оставался Игорь, и это было самой тяжелой проблемой. Разговор с ним я оставляла напоследок, когда все другие вопросы уже будут решены. При любом раскладе это будет скандал, с ревностью и подозрениями, но я готова была всё перетерпеть.
     Работа на заводе к тому моменту  начинала меня тяготить, я прекрасно осознавала, что занимаюсь не тем, чем бы  хотелось. Надо было менять направление кардинально. Но как?!  Аркаим – это был повод попробовать себя в новой ипостаси, проверить, способна ли я в 38 лет ещё рискнуть и изменить жизнь. И я не хотела упустить этот шанс ни за что.
     На работе отпустили с радостью, дочка согласилась тоже, не раздумывая. Она уже категорически отказывалась ездить в пионерские лагеря с их невыносимой дисциплиной и 6-ти разовым питанием, а тут – полная свобода! За два дня до отъезда я сказала Игорю о своем решении, и он  полноценно отравил мне эти дни, - так, как умел только он. По его представлениям,  ехала я туда с любовником, для своего удовольствия, а работа – это просто прикрытие, дочку она тоже брала для «прикрытия». И вообще, она бросала мужа на 3 месяца!!!  Я оправдывалась, что раз в месяц  приезжала бы на 2-3 дня домой, что он может приехать на  Аркаим  в свой отпуск и жить там целый месяц. Но было бесполезно, - я становилась худшей из существующих на свете  жён…  Он не мог себе даже представить, насколько легко мне было уехать от него, от его подозрительности, мучительной ревности и оскорбительных предположений.
     Дорога до Аркаима на экспедиционном автобусе,  с группой научных сотрудников, была долгой, около 8 часов. Добрались к ночи, и всё, что я успела разглядеть, так это небольшую речушку. Левый берег был высоким, на нём стояли домики научных сотрудников и ангар, а на правом, пологом берегу располагался туристский лагерь с палатками и вагончиками. В один из домиков наверху нас временно поселили.
     Первую ночь я почти не спала, присутствовало какое-то непонятное возбуждение. Утро следующего дня было замечательным! Ясное солнце, степной пахучий воздух, простор! Дочь пошла знакомиться с местными детьми и устраивать здесь свою жизнь, а я последний раз перечитывала книгу об Аркаиме. Материал я уже хорошо знала, только надо было увидеть сам процесс проведения экскурсии, его особенности. Хотелось бы пройти по территории с директором заповедника Здановичем Геннадием Борисовичем, и послушать его, но он был очень занят. На другой день, вечером, он проходил мимо нашего домика и остановился узнать, как мы  устроились. Сразу было видно,  какой он интеллигентный, мягкий человек. Сколько же внутренней силы и энергии надо было ему проявить, чтобы отстоять своё детище перед целой армией чиновников и остановить уже практически законченную стройку плотины!
    Он внимательно, по-отцовски,  посмотрел на нас и сказал тихим, мягким голосом:
- Как это прекрасно – мать и дочь, вы так похожи! Замечательно! Как вам здесь, понравилось?
- Очень! – одновременно сказали мы, и он снова улыбнулся своей мягкой улыбкой.
   Когда я только собиралась на Аркаим, то твердо решила: быть строго объективной, так как уже слышала много рассказов о всяких мистических тайнах и необыкновенных явлениях в этих местах. «Всё сама прочувствую, проанализирую, никого не буду слушать», - решила я. Но  загадочные явления не заставили себя долго ждать. После первой, почти бессонной ночи, наступила вторая – и тоже бессонная. Всю свою жизнь я не знала, что такое бессонница,  спала всегда не меньше 8 часов, и если это время уменьшалось хоть на час, днем я чувствовала себя неважно. Вечером второго дня я легла в кровать около 12 часов ночи, но  настроение у  было странное: спать категорически не хотелось, глаза не слипались, хотя весь день я ходила по объектам и должна была заснуть мгновенно. Состояние организма было «утренним»  - бодрость и энергия переполняли тело. Это было удивительно, так как  было очень необычно, но, тем не менее, я постаралась заснуть.  Ворочаясь с боку на бок, вытягивая и сгибая ноги, я крутилась в постели, как веретено. Но даже сама мысль о сне казалась мне нелепой. Подложив руку под голову, я в полной тишине услышала глухой шум: звук пульсировал и был похож на шум волн, набегающих на берег. Пытаясь определить источник звука, я прислушалась: шум этот был внутри неё!
   Ш-ш-ш-у-у-х-х-х,    ш-ш-ш-у-у-х-х – словно морской прибой, пульсировала кровь: кто-то, помимо моей воли,  заставлял сердце  работать с таким напором, что тело даже слегка потряхивало. Глубокая ночь на улице, а сна ни в одном глазу, и сердце работает, как мощный насос! Я забеспокоилась – если снова не удастся заснуть, то как  завтра весь день продержаться? Уснуть мне так и не удалось, но утром я чувствовала себя прекрасно, выдержав снова напряженный день до самого вечера, когда последние туристы угомонились на площадке. С подсознательным страхом я легла спать… и всё снова повторилось. Ровно 14 ночей прошли в таком режиме, иногда под утро, часов в 5, мне удавалось немного задремать, но в 6 я уже просыпалась, и как ни в чем не бывало, приступала к работе. Это было нереально, никогда в жизни я такого не испытывала. Ну, приезжала к себе в деревню, на свежий воздух после города, и спала, как убитая! Но чтобы так!
   Жена одного из специалистов, работавших здесь, была врачом, и я подошла к ней с рассказом о своих  необычных ощущениях.
- Деточка, да у тебя вегето-сосудистая дистония! – сказала та уверено, и посоветовала найти в городе хорошего врача. Я сначала озадачилась, но потом подумала: «Ну не может быть болезнью состояние, которое лучше нормы!»
    Первые несколько дней я не могла попасть на само городище, то дождь, то ещё что-то мешали этому, но потом выдалась свободная минутка, и я присоединилась к группе туристов. Городище располагалось в центре равнины, ограниченной по горизонту невысокими холмами, в месте слияния 2-х маленьких степных речек. Большого впечатления оно не оставляло, да и что скажут неспециалисту давным-давно скрытые почвой и дерном развалины?! Сверху четко просматривались два концентрических круга и провалы на месте отдельных помещений. В центре – квадратная площадь. Часть круга была раскопана и отдана на уничтожение ветрам, дождям и солнцу…  В тот самый момент, когда я вступила в черту города, проскользнуло чувство: «вход был выше этого уровня», как будто я сюда уже входила… Это было одно короткое, но довольно острое, ощущение, «воспоминание» вестибулярного аппарата. Похожее я ощутила в Египте, когда  поднималась из храма Долины наверх, к пирамидам и сфинксу. Там было мучительное ощущение дисгармоничности, чего-то не хватало, чтобы уравновесить картину.
   Потом я десятки раз водила туристов на городище и даже стала вместе с ними топтать тропу вокруг Аркаима, чтобы хоть как-то снять нагрузку с самого памятника, но так и не смогла привыкнуть – каждый раз это было прикосновением к тайне. Город казался мне живым существом, но спящим, как прибор, который выключен, но находится в ждущем режиме.
     Людей на Аркаим приезжало много, причем очень много странных; в основном хороших, но с какими-то не очень привычными мыслями и поведением. Очень часто приезжали люди с «пограничным» состоянием психики, - вроде бы нормальные, но потом начинают городить…  Я уже стала думать, что у людей пока ещё нет таких привычных  слов, чтобы выразить некоторые нематериальные вещи, проявляющиеся в ощущениях, поэтому их речи кажутся нам странными.
     Мы с дочерью вскоре переселились с верхнего на нижний берег, чтобы быть рядом с туристами. Наш оранжевый вагончик стоял у подножия Лысой горы, защищённый с востока телом плотины.
 Погода в заповеднике менялась чрезвычайно резко и, бывало, так кардинально, что диву давались все. Говорили, что Аркаим не всех пускает к себе… И несколько раз мне пришлось наблюдать интересные моменты.          Приехали как-то школьники, целый класс, из Казахстана, благо, граница рядом. Дети как дети, но вот учительница была с ними – раздраженная, злая, недовольная чем-то и выказывавшая это недовольство всем. Тяжело было с ней разговаривать. Я стала объяснять, как построить детей и как идти. Пока я это говорила, я видела вокруг залитый солнцем пейзаж, свет был и на лице учительницы. Потом свет померк, почти мгновенно подул сильный холодный ветер, и пошел дождь. Капли дождя летели горизонтально, - таким сильным был ветер. Идти на Аркаим было нельзя, полтора километра по мокрой траве и грунтовой дороге – это не для детей.  Аркаим «закрылся», причем, почти мгновенно. А в другой раз, когда день был пасмурным и дождь почти не прекращался, к вечеру, когда уже все туристы разъехались, прибыли двое мужчин. Они завернули сюда по пути в Башкирию, к себе домой.  Им очень хотелось попасть на городище, очень! Они стали меня упрашивать, чтобы я их туда сводила. Когда я стала отнекиваться, что уже поздно, да и дождь идёт, всё вокруг изменилось опять почти мгновенно: дождь прекратился, ветер стих совсем, засияло солнце.
     … Над Аркаимской долиной необыкновенно ярко и сочно  встали, одна под другой, три радуги. Путь был открыт, занавес приподнялся, декорации осветились. Я повела их в степь. В центре городища мужчина  опустился на колени и стал молиться. Я отошла и отвернулась, чтобы не мешать. Воздух был насыщен запахом умытых трав; мир, тихая радость и благодать заполнили долину, и, казалось, всю землю. В центре древнего круга Человек разговаривал с Богом, и Бог благосклонно его слушал… Я навсегда запомнила эти мгновения, - думаю, что такая атмосфера, наверное, бывает в раю.
      А самое страшное событие случилось на второй месяц нашего пребывания в Аркаиме. Откуда-то приехали на нескольких черных машинах странные люди: командовала ими дородная и статная женщина, знаменитая в определённых кругах целительница. С ней прибыли несколько мужчин, то ли телохранители, то ли свита. Целительница  устроила прием прямо на туристской поляне, к ней приводили детей, она их смотрела. Мне стало интересно, я тоже подошла поближе и прислушалась. Какая-то женщина держала своего ребенка за руку и рассказывала про его болезни. Она спрашивала, - нельзя ли помочь мальчику без операции. Вся консультация «целительницы» сводилась к недвусмысленному посылу – что вам скажут врачи – то и делайте…  Но главное, что услышала я – в 4 часа утра они, эти приезжие, собирались выйти на связь с космосом. Именно в это время и в этом месте должна была прийти к ним некая таинственная информация, с помощью которой они собирались корректировать, исправлять ауру этого места! Меня это сильно удивило – аура здесь была великолепная, созданная самим Богом. Что возомнили о себе эти жалкие, ничтожные личности, кто их вообще о чём просил?!
     Вечером того дня я демонстрировала туристам фильм в видеозале, расположенном в одном из домиков наверху. Фильм я видела уже раз 30, он был очень красивый и интересный, но я торопилась. На другом берегу дочь сидела одна в вагончике и ждала меня к вечернему чаю. Я вышла подышать на крылечко, и что-то показалось мне странным. Осмотревшись, я  увидела, что двух, последних в ряду, домиков – нет!  Волосы зашевелились на моей голове: прямо на глазах, медленно, словно проваливаясь под землю, исчезали растущие неподалёку кусты и высокие заросли полыни. Заурчал гром, и я поняла, что это приближается грозовая туча. Но почему так низко?! Серо - фиолетовая клубящаяся масса ползла прямо по земле, пожирая всё на своем пути. Она издавала какое-то странное шуршание, словно внутри у неё была  плотная стая саранчи. В воздухе на какое-то время зависла  гнетущая, мертвенная тишина, нарушаемая только этим зловещим шуршанием. Волна ужаса накатила на меня, заставив юркнуть назад и закрыть за собой дверь.
    Даже просто стоять у окна   было страшно. Туристы увлеченно смотрели в экран и ни о чем не подозревали. «Боже мой! Дочка же там одна,  она же может насмерть перепугаться! Да если ещё свет потухнет?!» - в ужасе думала я и запаниковала. Туристам надо дать досмотреть фильм и выключить аппаратуру, а гроза  уже совсем рядом! От видеозала до нашего вагончика – метров пятьсот, но они включают в себя крутой, глинистый спуск к реке, мост, и большое открытое пространство туристского лагеря… 
    В это мгновение туча наползла на домик,  и я узнала, что таилось в её темном нутре. Хлестанул такой плотный ливень, что не видно было даже крылечка. Молнии долбили в расположенную чуть выше домиков гору и яростно  схлестывались друг с другом, подсвечивая хаотическую пляску водяных потоков и серых дымящихся клочьев; громыхало беспрерывно. Я стояла сбоку у окна и умирала от страха за дочь. В дверь даже высунуться было невозможно, мгновенно внутрь заливалась вода. Туча уже наверняка накрыла наш вагончик…  Туристы сгрудились у окна и тоже молча и в страхе наблюдали за происходящим. Я  сильно надеялась, что гроза пройдет быстро, но это был не тот случай. Ни плотность дождя, ни частота ударов молний не ослабевали, хотя прошло уже минут десять. Страх за ребенка и инстинкт самосохранения боролись во мне насмерть. Наконец, страх победил, и, оставив туристов дожидаться окончания грозы, я выскочила на улицу…
    Сказать, что было страшно – значит, не сказать ничего. Настоящий первобытный ужас, ужас маленького, ничем не защищенного человека перед буйством стихии, - вот что довелось испытать мне в те минуты. Промокла я мгновенно, порыв ветра подхватил меня и потащил вниз, к переправе через реку. Я бежала, прикрыв голову руками, с трудом различая дорогу, и уже проскочила половину пути к реке, но тут прямо над головой мощный грозовой разряд с треском разодрал небо и раздался такой оглушительный грохот,  что я инстинктивно присела, а потом забилась в стоявшую рядом душевую кабинку. Хоть какая-то защита!
   Но почти сразу же стало понятно – это была  ловушка. Металлическая кабинка с деревянным трапом внутри была тоже беззащитна. Вода быстро прибывала снизу и уже почти скрыла трап, я практически стояла уже в воде… При очередном разряде молнии из коробки водонагревателя посыпались искры, и я отпрянула, прилипнув к противоположной стене. Снизу вода, вокруг железо - надо было снова решаться и бежать из этой западни… «Если меня здесь убьёт молния, все завтра будут удивляться – зачем я в грозу в душе мылась» - подумала я и решилась. Стараясь улучить момент между  ударами молний, которые полыхали почти беспрерывно,  я выскочила из кабинки и кинулась вниз, к реке. Глинистый берег был залит водой, я скользила, цепляясь за мокрые деревянные поручни. Оставался мост и двести метров до вагончика.
    «Мамочка моя! Боже! Спаси мою душу! Не дай помереть во цвете лет!» - в панике, никого и ничего не стесняясь, кричала я на бегу, приседая от молний  и шарахаясь от грома. Навстречу, к мосту, на второй космической скорости летел такой же несчастный, прикрыв голову штормовкой и матерясь.
«Атеист, наверное,  археолог, - они все безбожники, иначе  чужие кости бы не выкапывали… Хорошо, что мы с ним не встретились, а то на таких скоростях аннигилировали бы» - успела ещё подумать я. 
    Вот уже наш оранжевый вагончик! Я рванула дверь и влетела внутрь, ожидая увидеть самые страшные картины. Все, - но только не эту.
     В вагончике было сухо, тихо, горел свет. Дочка сидела за столом и спокойно рисовала. Посмотрев на меня, она вытаращила глаза, вскочила из-за стола так резко, что стул упал, выставила вперед руку и быстро-быстро, не давая мне сказать и слова, затараторила:
- Мамочка, не беспокойся, я помню, помню, как ты меня учила: «Главное, не впадать в панику». Я сначала хотела испугаться, когда грозу увидела, но потом вспомнила, что ты мне говорила. Я подумала – и зачем мне впадать в панику?! И вот, сижу, рисую, - она развела руки в стороны.
   Я бессильно упала на стул, и пол вокруг сразу стал мокрым от ручьями стекавшей воды. «А всё-таки воспитание приносит свои плоды», - подумала я тогда с удовлетворением.
    На следующий день четырёх черных машин на стоянке  уже не было. Повариха сказала, что как только целительница увидела приближавшуюся тучу, она со своей свитой, быстро побросав вещи в машину и не попрощавшись, умчались на большой скорости… Правильно поняла она идущую к ней информацию!
    Тот сумасшедший ливень переполнил мелкую степную речку, и где-то выше по течению смыл плотину. Вода пару дней стояла под самыми вагончиками, залив туристическую стоянку. Потом жизнь вернулась в своё русло.  В один из дней приехали к нам преподаватели из Башкирии. Преподаватели народ серьёзный, грамотный, и я, чтобы не попасть впросак, спросила, есть ли среди них историки. «Есть, - засмеялись они и указали на высокого, худого, по виду педантичного и занудного  мужчину, - но вы не бойтесь, он всю жизнь историю КПСС преподавал. Кроме неё, ничего и не знает!» - Было заметно, что этот историк – постоянный объект их шуток. Я  повела их в долину, они отметили необыкновенно разнообразную растительность заповедника, послушно разулись и пошли босиком. Я предлагала делать это всем, потому что знала, как это вдохновляет. Назад мы всегда шли другим путем, через речку. В ней можно было помыть ноги и затем на берегу обуться. В этой группе преподавателей я как-то сразу отметила невысокого, крепкого мужчину, от которого исходила непонятная сила и уверенность. В ходе разговоров выяснилось, что это специалист по восточным единоборствам. «Он-то мне и нужен», - подумала я и завела с ним разговор про свою двухнедельную бессонницу. «Они, эти восточные люди, человека воспринимают целиком, и не только как физическое тело». Он-то объяснил мне, что я попала в мощный энергетический поток, прошедший в теле по всем энергетическим каналам и чакрам. После их очистки человек обретает первозданную силу и наполняется энергией, которая свободно циркулирует в организме. Это объяснение было мне по душе, оно было похоже на правду. (Ощущение обновленного тела продержалось около двух лет, а потом город взял своё).
     Рассказы про НЛО ходили здесь постоянно. Обещаясь быть объективной, я честно признавалась впоследствии, что не видела. Ну не видела, и всё! А вот дочка видела. Как-то поздно вечером она с воплем ворвалась в вагончик «Мама, шар, шар!» и потянула меня на улицу. Было уже темно, но она показывала на плотину и говорила, что над ней пролетел светящийся шар очень четких очертаний, с конусовидным «хвостом» снизу. Конечно, ничего уже не было видно. Когда днём я рассматривала плотину, то на ум приходили мысли: «Глубина водохранилища совсем небольшая, мощность у этих 2-х речушек тоже, а солнце и степной ветер сильно бы испаряли воду с поверхности. Здесь была бы мелкая, цветущая лужа. Хорошо, что эта идея не осуществилась».       
     Вагончик, в котором мы жили с дочерью, был разделен на две половины, и во второй половине жил Саша, студент-практикант, подрабатывавший на кухне. Он приезжал сюда уже не первый год, и рассказал нам немало историй. Например, такую. В Аркаим приезжало много иностранцев, а в прошлом году были американцы. Они везде устраивают себе комфортную жизнь, постарались и тут. Надо честно сказать, что местный туалет (содержавшийся, кстати, в чистоте) вызывал у них просто страх. Если днем ещё в него можно было запросто зайти, то ночью… Он стоял на отшибе, довольно далеко от стоянки, и, конечно же, не освещался.  Объяснять американцам, что ночью туалет везде, где темно, было бесполезно. Однажды, когда  Саша возвращался из столовой уже в темноте, он вдруг увидел: через все щели деревянного сортира льются невыносимо яркие лучи. Они били через крышу далеко в небо, и через боковые стенки и дверь во все стороны. Всё вокруг было освещено нереальным, белым светом. Ничто из находящегося в лагере не могло испускать такой яркий свет! Только НЛО, - точно, это оно даёт такие мощные лучи! Саша замер, выглядывая из-за угла своего вагончика. «Фантастика! Завтра расскажу всем – не поверят! НЛО в сортире! Анализы, что ли, берут?!» - с удивлением подумал он. Но тут дверь туалета стала открываться, мощный луч полоснул по глазам и стал приближаться. Саша стал отступать в темноту и спрятался за следующий угол. Источник света перемещался неровно и метался из стороны в сторону, но,  тем не менее,  он уверенно направлялся к вагончику, в котором жили иностранцы. На фоне освещенных вагончиков стал виден силуэт … «Инопланетянин! » – обмер Саша, и стал ждать, что же будет дальше. Фигура, напоминающая человеческую, приблизилась к двери, секунду помедлила, и вдруг свет погас. Дверь вагончика открылась, и в освещенном проеме обозначилась фигура американского профессора-геофизика. Саша облегчённо засмеялся, он вспомнил, что американцы привезли с собой большие, очень мощные фонари. С наступлением темноты они ходили по территории только с ними. Как выяснилось, даже в туалет…
     Про привидения тоже много чего рассказывали. Даже сами археологи говорили, что если им приходилось вскрывать могильники, обязательно резко менялась погода -  начинался дождь, поднимался сильный ветер, сама природа протестовала против таких действий… 
  В одной из вскрытых могил были обнаружены останки женщины и ребенка, девочки. Женщина была богато одета, с ней рядом лежали ритуальные предметы, украшения и посуда. Похоже, это была их жрица. Так вот, их привидения потом видели, и даже приняли за одну из местных работниц, которая жила здесь с дочерью. В один из вечеров, уже в сумерках,  женская фигура  сидела у реки и смотрела на воду. Рядом сидела девочка. Кто-то, узнав их, окликнул. Женщина повернула голову на зов, несколько секунд смотрела, а потом обе они растворились в воздухе… 
  Эти рассказы потом сыграли со мной злую шутку. Приехавшая из соседнего городка съёмочная группа из шести человек почти на неделю поселилась в палатке туристического лагеря. Руководила ими Ольга, все они были люди интересные и веселые, я с ними близко познакомилась и вечерами сидела  у их костра. Они хотели пойти на Аркаим ночью, чтобы поснимать и вообще.        Но местные жители мне говорили – «Всё, что угодно, только не води туристов на Аркаим ночью!»  «Почему?» - спрашивала я. «Потому что слишком многих мы потом встречали бегущими оттуда! Они были в ужасе и ничего не могли рассказать». Я честно поведала об этом Ольге, чем несказанно возбудила интерес у мужчин-операторов из её группы.  «Идём, непременно идём, и сегодня ночью! И ты с нами пойдёшь», - говорили они вечером за ужином у костра. Мне стало как-то не по себе.
    … За массивным телом плотины лежала тихая и темная Аркаимская долина, ни одного огонька не было в ней, угасающий месяц  еле просвечивал через лёгкие облака. Они собрались около полуночи, я ещё раз попыталась отговорить их, но они не собирались отказываться от своей затеи. Владик, оператор, попросил меня проводить их группу хотя бы только до рощи. Наверху северный склон тянувшегося вдоль реки увала порос хилым березняком, в кронах которого гнездились тучи грачей. Дорога на Аркаим начиналась в роще, а потом спускалась в безлесную долину. До рощи я ещё согласилась пройти, но дальше – ни за что! Мы  пошли, Владик снимал.
    В роще стояла таинственная тишина, грачи угомонились, только какая-то птица подавала странный, певучий голос, как будто звала, манила за собой.  Владик дал мне камеру и показал, как можно снимать  ночью. Установленная на плече камера оказалась довольно тяжелой, но возможности её были потрясающими, всё было видно, как днём. За разговорами прошли уже почти всю рощу,  и мне уже надо было возвращаться. Я остановилась,  и поняла, что назад одной через рощу, в полной темноте, мне идти уже не менее страшно, чем со всеми вместе вперед. И я осталась.
   Дорога еле-еле виднелась в темноте, а из-за окружающих  холмов в двух местах смутно обозначалось слабое свечение – там были деревни. Через долину проходили остатки двух лесозащитных полос с невысокими,  неровно растущими карагачами.  В темноте ночи отдельные деревья были похожи на человечьи фигуры и могли напугать того, кто не видел их днем.
   Аркаим нашли почти наощупь, ногами. Прошли в центр и сели на  площадке; поставили на землю и зажгли свечи, как заправские огнепоклонники. Кто-то тихо заиграл на гитаре, все так же тихо запели. Владик снимал. Потом они привезли и подарили мне фильм об Аркаиме, и это был самый лучший подарок!        Страшно не было, и я уже начала думать, что напрасно всех запугивали.    Пробыв на Аркаиме с час, мы поднялись и направились обратно в лагерь.
    Кто, ну кто дёрнул меня оглянуться?! Сзади оставался покинутый нами безмолвный, тысячелетия спящий город, окутанный своими древними тайнами, а из высокой травы, окружающей его, медленно поднималась белая фигура. Ноги у меня мгновенно приросли к земле, голос пропал.  «Говорили же, предупреждали – не ходи!!! Это она, Жрица, мы даже ночью не даем им покоя!» - забилась в голове запоздалая мысль. Лицо фигуры было неразличимо, но одежды фосфорически светились в темноте… Привидение встало во весь рост и двинулось ко  мне.
- Это я, не пугайся! Я отошла тут,  по-маленькому, думала, никто не заметит… - говорила, беря её за похолодевшую руку, одна из женщин, и я вспомнила, что  ещё  вечером отметила её красивый белый спортивный костюм.    Отлепив ноги от земли, я пробралась в центр группы, в самое безопасное место, и назад уже больше не оглядывалась. Достаточно было просто смотреть по сторонам. Черные силуэты  карагачей  напоминали ночной дозор, они казались конными воинами, молча следующими за группой. За плечами у некоторых виднелись копья… Чем быстрее шли туристы, тем быстрее и страшнее приближались их фигуры, и отвязаться от этого ощущения было невозможно. Да и деревья ли то были? Они же реально перемещались – только что этот силуэт был слева, а сейчас он уже почти рядом и чуть впереди… Хотелось, действительно, сорваться и бежать; для слабонервных такая ночная авантюра - испытание непосильное.
     Как мне казалось, потревоженные могилы создавали в пространстве определённый энергетический дисбаланс, он плохо действовал на психику,
и с этим нельзя было не считаться.
   В научном лагере был мотодельтаплан, он периодически  делал облеты территории заповедника и проводил фото- и видео- съемку  Сверху были видны такие детали, которые не увидишь с земли. Сами археологи рассказывали, что, облетая городище, они слышали голос, который произносил довольно отчетливо одно незнакомое слово. Оно ни с чем не ассоциировалось, но слышали этот голос и это слово неоднократно. Причем тон, каким оно произносилось, был недовольный, если не сказать, злобный. Только потом специалисты по древним языкам перевели его, оно означало «козёл». Ругался кто-то, и ругался почти по - современному…
    Что-то было, было в этой точке планеты. Для планеты – дело обычное, а вот людям непонятное. Кстати, летать на мотодельтаплане можно было вдвоём, и однажды вечером местный воздухоплаватель решил прокатить по паре кругов всех желающих. Желающих было трое, я – четвёртая. По очереди все садились на сиденье сзади лётчика; летательный аппарат, похожий на велосипед с крыльями, разгонялся на проселочной дороге, взмывал ввысь и фантастически красиво кружил несколько минут над долиной, на фоне заходящего солнца. Когда подошла моя очередь, что-то там в моторе отказало, и мне это удовольствие «обломилось». И больше такой возможности уже не представилось.
    Но тут же представилась другая: из расположенной неподалеку воинской части прилетел на вертолёте комсостав. Они хотели посмотреть на Аркаим, но в их распоряжении было  всего  пятнадцать минут. Я  стала объяснять им, что туда только идти минут двадцать, но тут же пошутила: если на их вертолете – то пожалуйста! Но командир быстро принял решение,  мне помогли подняться на борт, и вертолет взлетел. Шум внутри стоял ужасный, говорить было бесполезно, и я прошла в кабину пилотов, где на детальной карте штурмана ткнула пальцем в место слияния  речек. Штурман кивнул, и вертолет через минуту уже завис над Аркаимом. Я вернулась в салон и жестами показала военным, что надо смотреть в иллюминаторы. Кто-то стал смотреть, но остальные почему-то с большим удовольствием и любопытством стали смотреть на меня и дурацки улыбаться, чем смутили  до невозможности, - деться-то было некуда! Когда вертолет вернулся на площадку и завис, не выключая винтов, я с большим облегчением спрыгнула на землю. В иллюминаторах торчали улыбающиеся лица мужчин. Я помахала им рукой.

     Две горы возвышались у входа в Аркаимскую долину: одна – Воронья, на высоком берегу;  другая – Лысая, (Огненная, Шаманка), на противоположном. И каждый раз, ведя экскурсию в долину, к городищу, в определенном месте дороги у меня отказывал вестибулярный аппарат, я теряла устойчивость и  начинала шарахаться из стороны в сторону. Стараясь, чтобы никто ничего не заметил, я быстро выводила людей из этой зоны. Однажды, стоя на вершине Шаманки, я увидела, что это «неустойчивое» место находится как раз на оси, соединяющей две эти вершины.
   Шаманка  была почти правильной округлой формы каменистым холмом, вплотную к которому примыкало тело плотины, уже начавшее зарастать березками и кустарниками. На её вершине в древности горел огонь, что было определено по прокалённой почве и камням, а у восточного подножья протекала речка Караганка, густо заросшая водяной растительностью. Я  любила вечером сидеть на восточном склоне и наблюдать, как в зарослях реки хозяйничала ондатра. Однажды утром я решила спуститься поближе, но каменная россыпь и крутизна склона не давали приблизиться вплотную к берегу. Решив присесть на камень, я с ужасом увидела вокруг, на согретых солнцем валунах, целые клубки змей. Замерев в страхе, поняла: это были маленькие гадючки. Стараясь не привлекать их внимания, я медленно попятилась. Змеи свивались и развивались, бесшумно скользя по траве и по камням. Видимо, это было их излюбленное место, и я потом обходила его стороной.
     Приехав в город на свои первые выходные в начале июля, я умудрилась увидеть странный и вещий сон. Экспедиционный автобус должен был отправляться на Аркаим третьего июля, а ранним утром второго я во сне увидела себя рядом с Огненной горой. Молча созерцая её голую круглую вершину, я вдруг услышала, как строгий мужской голос совершенно четко произнёс:
- А ты почему ещё там? На Огненной  костёр уже разожгли, все собрались, ждем только тебя!
Я  проснулась. Но проснулась не от голоса, а от телефонного звонка, последовавшего почти сразу за  ним. Звонила бухгалтер заповедника:
- Собирайся быстро, поездку перенесли, автобус отправляется сегодня, в девять часов. Не опаздывай!
    Я  стала быстро собираться, и вечером того же дня уже стояла на вершине Огненной горы, и чувствовала себя, как дома.
На следующий день мне пришлось работать с группой из города N, то были специалисты – эзотерики, и они действительно что-то знали и умели, в отличие от других. С ними было интересно! Руководил у них представительный мужчина харизматической внешности, как оказалось, бывший крупный партработник. Ничего себе, близкие сферы деятельности! Хотя, если разобраться, и там, и там – мифотворчество. Я отвела их на городище, а на обратном пути с Аркаима, когда вся группа расположилась в рощице передохнуть,  осталась с ними. Один из них попросил меня показать руку. Посмотрев  на ладонь, он довольно точно отметил особенности моего характера. И тут что-то на меня нашло, бывало иногда такое:
- А давайте я сама вам скажу о ваших характерах!
   По очереди заглянула в их руки и каждому сказала несколько слов. Честно сказать, мне  даже для этого не нужны были их руки. В это «особое» состояние входить было трудно, как будто преодолеваешь высокий порог. И энергии тратилось в нём гораздо больше. Зато мысли приходили легко, как будто кто-то подсказывал. Надо было только проговаривать их. Партработнику я не стала ничего говорить, нельзя было. Он опасливо на меня поглядывал и, чувствовалось, что боялся. Мужчины после этого как-то по- другому стали ко мне относиться, а  Лёша, с которым мы разговаривали больше, чем с остальными,  сказал: «наш человек». Перед отъездом он доверительно сообщил:
- Через месяц мы приедем снова, и откроем тебе одно важное обстоятельство относительно тебя. – Заинтриговав меня и наотрез отказавшись раскрывать тайну раньше времени, они уехали.
     Было в Аркаиме несколько мест, которые я любила посещать в свободное время. На западном склоне Огненной был небольшой отрог, круто обрывавшийся к дороге. На его вершине росли любимые цветы моего детства – песчаные гвоздики. Ни ветер, высушивавший почву, ни безжалостное солнце не мешали им цвести и пахнуть. Мелкие белые звездочки на тоненьких стебельках покорно гнулись под жарким, сухим ветром, издавая неповторимый аромат…   А в тридцати метрах от нашего вагончика был расположен  неглубокий канал, являвшийся частью мелиоративной системы. Где-то под землей он соединялся с речкой. И в этом канале жили рыбы. Можно было подойти вплотную к берегу и замереть, глядя в воду. Вода была белесоватой, как будто разбавленной молоком. Через некоторое время появлялись крупные лини, они медленно двигались вдоль канала, их темные гибкие спины поблескивали на солнце…   А можно было просто выйти в степь, которая раскинулась во все стороны от Аркаимской долины.
    Степь всегда была для меня родной, никакой другой ландшафт не давал такого ощущения свободы и воли. В степи только подошвы ног связывают человека с землей, всё остальное тело парит в небе. Ничто не отвлекает мысли, глазу не за что зацепиться. Красота! В степи должны рождаться философы и мудрецы…
  Туристы не приносили мне особых забот, они с интересом слушали  и задавали много вопросов. В основном, являемся ли мы потомками тех ариев, что жили здесь почти четыре тысячи лет назад. Вопрос казался мне глупым: спрашивают о таких отдаленных временах, а сами не знают даже своих прадедов. Что же можно было говорить о тех бесчисленных поколениях, прошедших до настоящего времени?! Как вела судьба отдельных людей, где она их сводила, чтобы рождались новые поколения – кто же это может знать!    Захватчики проходили тысячи километров, порабощали другие народы и смешивались с ними. Кого-то уводили в плен в дальние страны, и там тоже рождались дети. За несколько веков народ так перемешивается, что следов не отыщешь, а что уж говорить о тысячелетиях. Корни древа жизни уходят в такую глубь, так разветвляются!
   Чтобы появился ты или он, нужно чтобы встретились два человека. Чтобы и они родились в свой срок, надо, чтобы встретились уже четыре человека… И так далее. Получится, что четыре  тысячи лет назад полмира, если не весь мир, были твоей роднёй! И вообще, все мы произошли от Адама и Евы, и нечего считать себя особенным, мы все дети одних родителей, чьим творцом был Бог.
    Но однажды утром я увидела на площадке туристического лагеря красную палатку. Она была установлена небрежно, её крыша провисала. Обитали в ней кришнаиты – папа, мама и сын. Вот с ними пришлось повозиться! Они не платили за проживание даже те копейки, что были определены администрацией заповедника, и из которых платили уборщице территории и общественного туалета. Питались они вообще непонятно чем, так как в столовую не ходили, а денег у них, по-видимому, не было. Я несколько раз заговаривала с главой этого свободолюбивого семейства:
- Вы обязаны платить за проживание на данной территории, здесь же есть умывальник, колонка, туалет, кострище, это всё надо содержать…
- Мы не будем платить, земля принадлежит всем, и я могу поставить свою палатку, где хочу, и жить, сколько захочу! – всегда гордо отвечал этот бессовестный представитель чуждой религии. Своими увертками он довел меня до «белого каления». Директор заповедника требовала решить вопрос кардинально – либо вытрясти с них плату, либо выселить. Пришлось  ставить вопрос ребром:
- Почему все согласны с условиями проживания, а вы их игнорируете? Мы же   платим зарплату уборщице, она что, за бесплатно должна туалет чистить?!   И тут этот парень гордо заявил:
- А мы не гадим! – чем окончательно вывел меня из себя. Я уперла руки в бока и пошла в наступление:
- Ах, все «гадят», а вы – нет?!  Может, вы ромашками питаетесь и их же назад выдаете? В таком случае ставьте палатку за оградой, пейте воду из реки, ходите в туалет в кусты! И живите там сколько угодно – хоть всю свою жизнь! Даю вам сутки на размышление – и выметайтесь отсюда, вся земля - ваша, кроме этого крошечного участка!
    Вечером этого дня я поздно, уже по темноте, возвращалась из видеозала, и наткнулась у моста на кришнаита. Он шел со стороны огородов (сотрудники, жившие здесь весь сезон, засаживали небольшие огороды) и нес большой пакет, заметно искривлявший его фигуру. Утром сотрудники заповедника обнаружили пропажу со своих грядок  капусты, кабачков, моркови…  Этот бездельник считал себя свободным человеком, но не гнушался воровать плоды чужого труда, чтобы прокормиться. Конечно, в Индии эта религия уместна, там плоды на деревьях растут круглый год, и не холодно даже без дома. Но в России! Здесь надо трудиться, чтобы выстроить прочный дом, чтобы запасти провизию на полгода, чтобы в доме было тепло. Нет, не подходит нам эта религия, и точка.
     На следующий день сторож лагеря и лесничий выселили кришнаитов за территорию лагеря. Их провисшая красная палатка (нормально установить, наверное, сил не хватило при вегетарианском-то питании!) недолго простояла потом у реки. Кушать-то им было нечего, воровать не у кого, а в голой степи не прокормишься. Глава  семейства мог бы рыбу ловить, в реке она была, но нет – разве можно вольному человеку работать!
     Я ждала, что приедет Игорь, и несколько раз приглашала его отдохнуть в Аркаиме, тем более, что он был в отпуске. И каждый раз я предупреждала:
- Ты только не на своей машине приезжай, а на экспедиционном автобусе! Почему мне это было важно, - не понимаю, но повторяла это каждый раз. В августе он собрался ко мне, с таким расчетом, чтобы увезти нас оттуда. Так как собирался он без меня, то, конечно, полдня у него ушло на сборы, а выехал уже после обеда. В районе г. Пласта, уже в сумерках, его машина по непонятной причине потеряла управление и разбилась в кювете… Он остался цел и невредим, но машина получила очень серьёзные повреждения.
   Вместо радостной встречи ему пришлось решать вопрос – как доставить машину в город, и что теперь с ней делать? Уже потом я анализировала эту ситуацию и думала : «Он ревновал меня, подозревал, злился, может, даже ненавидел, и ехал ко мне именно с такими чувствами. Энергия, которую он излучал, была негативной и очень сильной, она противостояла мощной позитивной энергии этих мест, и они не могли здесь соединиться. В автобусе, в толпе людей его злость рассеялась бы и уменьшилась. Хотя, приехав сюда, он мог бы заболеть от несовместимости этих энергий. Это хорошо, что он сюда не добрался!» Представить его здесь – злобного, раздраженного, я не могла. Значит, всё случилось так, как и должно было произойти.
    Последнее возвращение в Аркаим после того, как меня «позвали», запомнилось  одним интересным природным феноменом. Ехали мы в тот раз через Бреды, и уже проехав этот райцентр, продолжили путь по степной дороге строго на запад. Солнце садилось, все наблюдали за тем, как оно медленно скрывалось за горизонтом. Минут пять или семь прошло с того момента, как оно исчезло, и вдруг!!! – над горизонтом снова показался его краешек… и солнце снова стало постепенно подниматься! На западе! У меня чуть глаза не выпали прямо на колени. Хорошо, что быстро сообразила, а то и рехнуться можно было.
   Видимо, после Бредов начался медленный, незаметный подъем, «тягун», я же слышала, что автобус шел на пониженной передаче. Поэтому линия горизонта была «задрана» вверх, и солнце раньше времени за ней скрылось. Потом так же незаметно подъем прекратился, и уже на вершине этого подъема линия горизонта опустилась, снова открыв солнце. И все имели редкую возможность дважды наблюдать его заход.
   В августе приехали снова ребята из N, уже большим составом. Все смотрели на меня с непонятным интересом,  даже было как-то неловко. Просили меня «погадать» по руке, я говорила им что-то, они соглашались. А потом в кругу своих товарищей Лёша неожиданно объявил меня нынешним воплощением Жрицы Аркаима, - это и было той тайной, которую он обещал открыть. Что с этим было делать – я не знала, поэтому просто жила дальше, как обычно.
   Вечером Лёша пришёл к нам в вагончик с бутылкой вина, мы очень душевно посидели и проговорили часа три, пока дочь не завозмущалась, что ей мешают спать. Мы  вышли в ночь и пошли к Огненной. Она была на самом деле «огненной», потому что на вершине горел огонь, - там современные огнепоклонники собрались на свои посиделки. От выпитого вина  или от чего ещё у меня пропало ощущение собственного веса, так бывало очень редко, и я знала, что если сейчас встать на весы, они покажут грамм триста. Запнувшись в темноте, я упала в траву, упала, как бумажный листок, даже не почувствовав земли. Лёша приземлился рядом, нашел в темноте мою голову, притянул к себе и поцеловал в губы. Я предупредительно перехватила его руки… Мы лежали в траве и смотрели, как на вершине горы вокруг костра  хороводят темные фигуры.
- Хочешь, я сейчас явлюсь им, как Жрица, и выгоню их оттуда, потому что они ничего не понимают? Для них это игры, а для нас это была жизнь и судьба. Святыни остаются святынями навсегда, и нечего здесь плясать! –
я приподнялась и вопросительно посмотрела на Лёшу сверху.  Он на секунду задумался.
- Они тебя в такой одежде не примут, не поверят!
- А я сброшу всю одежду, и выйду к ним такая, какая есть.
- Если ты сбросишь с себя одежду, ты и шага не сделаешь от меня…
Мы оба тихо засмеялись. Лёша поднялся первым и подал мне руку.  Вернувшись в лагерь, мы ещё немного посидели у вагончика на деревянных колодах.  Утром рано, ещё до того, как я проснулась, группа из города N уехала. Скоро собираться предстояло и нам.
     Прощаться с Аркаимом, с его воздухом, атмосферой, свободой, было тяжело. Но цели я своей достигла, себя проверила. Вернувшись на завод
и протянув пару месяцев на старой работе, я уволилась, и  жизнь моя изменилась навсегда.

1996