тоже в южном направлении

(5 сентября 2014)

Ну я так думаю, надо хоть в двух словах описать, где сегодня был, потому что день оставил много интересного в сердце.
Утро началось в половине четвертого, лёгкой прогулкой по прохладному ночному городу, полтора часами ожидания набора такси и двумя с половиной часами закутанной в белой чадар поездки с четками на перевес на юго-запад от Мары, в город Серакс.
Мне предложили поработать переводчиком для одной английской компании, которая устанавливает там на новом таможенном посту своё сканирующее оборудование.

Оказалось, что сам город был некогда разделён на две части: иранскую и туркменскую. Иранскую часть так по старинке и называют - Серакс, а вот туркменская теперь именуется Сарахсом. Согласно Вики, вполне себе древнее и загадочное поселение с ещё зороастрийским храмом огня сохранившимся, но, увы, этого ничего я ещё пока увидеть не успел. Так же, как и впрочем, горы, вопреки моим ожиданиям, были видны только на горизонте, национальный заповедник на карте находился ещё чуть ли ни 50 километрами южнее, а самими горами в городе только и пахло.
Я долго ждал своего нашальнике на площадке, наблюдая за иранским Сераксом на другой стороне забора из нескольких полос колючей проволоки: он был гораздо более зеленем (может у них оросительные системы лучше развиты), и более манящим и загадочным, хоть и подают там, согласно турпроспектам, на завтраки одни лишь жареные яйца, да брынзу с помидорами. Осень на таком предгорном юге, как ни странно, чувствовалась сильнее, чем в нашей северной пустыньке: я периодически замерзал в тени и отогревался под палящими лучами утреннего солнца, пока меня наконец не пригласили в офис, где я продремал на своём чадаре до самого обеда.

Боб приехал в 12. Очень милый и смешной человек из Лондона с одним из типичных лондонских акцентов. Ему я и был переводчиком ближайшие 4 часа. Было приятно, когда он оценил и мой акцент, сказав, что мол и переводчиков таких еще не встречал (так может он просто их вообще мало встречал).
Ну, так или иначе,  к концу дня все были уставшими и довольными, джинсы и кеды полными песка, а желудок полон надежд на то, что к вечеру я все-же доберусь до дома (экадаши ведь к тому же). Боб уехал в Ашхабад,  а я побродил немного еще по стройплощадке, потом по поселку и в шесть часов уже выехал из нового для меня города.

- Это ты Глеб? - спросил меня солдат на пограничном кпп, заглядывая в мой паспорт.
- да, я.
- Учился?
- в России, - ответил я с ностальгией, добавив, что в Ульяновской области.
- А я в Петербурге,  - ответил он,  но там дальше ему позвонил какой-то командир, а нам было велено ехать дальше.
Лекций в телефоне не было, и я понял, что ехать под песни Therion о Лемурии, прыгая по волнам не самой ровной дороги в лучах заходящего солнца, - всё это как-то уж слишком. Поэтому незаметно для себя переключился на Эминема, его первый Marshall Mathers, 2000 года. Хрен редьки не слаще: там такой фольклор! Сначала вспоминалась загородная школа, мимо которой промчались чуть позже, а потом в темноте вокруг замелькала мрачная Америка, со всеми её человеческими историями, в общем, полёт фантазии и только. На задних сидениях с нами ехали три бочонка с бракованным пивом, которое водителя заставили вернуть назад поставщику. Так вот мы все и вернулись.
Рюкзак с вещами пока не пригодился, но я был очень счастлив опять оказаться в дороге. Почти все мои друзья-преданные сейчас уехали на фест, а я вот тоже хоть куда-то съездил, тоже в южном направлении.