О моей матери

Мы не виделись три года.
Все это время она была исключительно педантична со звонками.
По негласной договоренности, если не было праздников или какого-нибудь повода, я должен был ей позвонить несколько раз на неделе. Но уж обязательно в субботу или, в крайнем случае, в воскресенье.
К своему стыду, должен признаться, что ей довольно часто удавалось поставить меня в неловкое положение, опередив иногда на секунды. Складывалось ощущение, что она ждала, когда я вырву время для звонка и звонила в этот момент сама, зная что мешать моей работе в эту минуту не будет.
Моя старшая дочь, зная мою постоянную занятость, придумала ход с телефонным оператором и перевела ее на бесплатный групповой роуминг, чтобы хоть как-то сгладить пред ней мою постоянную вину.

И вот, я все-таки приехал.

Она постарела, стала еще меньше и, внешне, все-таки начала соответствовать своему почтенному возрасту.
Это, почему-то вызывало особое сожаление...
Так случилось, что между одним моим мероприятием и другим у меня образовался двух-недельный свободный промежуток в этом городе. Конечно, я мог слетать домой и заняться там своими делами, но, понятно, что этого делать было категорически нельзя.
Она бы не поняла.
Да и Всевышний, видимо, все устроил по ее молитвам.

Раньше я обычно останавливался в гостинице, чтобы не стеснять ее и большую семью моего покойного брата, половина которой проживала с ней в ее маленькой трех-комнатной квартирке.
Но в этот раз я этого делать не стал.
Да и, чего скрывать, сам с удовольствием проводил с ней несколько часов в день.
А она готова была не отходить от меня сутками, окружив заботой и вниманием, которыми я, человек в принципе ими не обделенный, в таком объеме не получал никогда и ни от кого.
По всему было похоже, что к моему приезду она готовилась долго и продумала каждую мелочь.
Зная мое отношение к обуви, я сразу получил домашние тапочки, купленные специально к этому случаю. Я не стал доставать из сумки свои, чтобы не расстраивать ее.
Для меня было куплено новое полотенце с этикеткой и даже дорогая туалетная бумага (сами они пользовались серой однослойной промокашкой, которая в этом городишке почему-то использовалась по всеместно).
Специально говорю о мелочах, потому что всего и не перечислить.
Остаточные явления, недавно перенесенного мной воспаления легких, она лечила по-своему. Я получал строго по часам те или иные травяные отвары в нужном объеме и с комфортной температурой. Она приносила в чистой салфеточке таблетки, названия которых я, несмотря на мое медицинское образование, даже не контролировал и молча с улыбкой принимал их, не обижая недоверием.
Она всегда знала что делала.
В конце-концов, она тоже всю жизнь лечила людей, а разница в наших степенях с лихвой компенсировалась ее опытом и материнской ответственностью.
Она уступила мне свою комнату, перебравшись к двойняшкам-правнукам и твердо, по-матерински, не приняла никаких возражений, заставив послушаться.
Я находился в очень трудной ситуации, вынужденный даже иногда нарочито повышать на нее голос и останавливать от тех или иных ее чрезмерных забот.
Этого, в ответ на ее любовь и заботу, казалось бы, делать было категорически нельзя. Но ее походы в магазин за продуктами, были совершенно ненужными, для нее физически трудными и неразумно расточительными.
И это при том, что все необходимое, и даже больше, я в дом приносил.
Ей постоянно хотелось меня чем-то угостить сверх того и я вынужден был уступать ее настояниям с хорошо скрываемой неохотой.
Больше всего меня расстраивало то, что я вынужден был строжиться над своей матерью. И это  в ответ на ее безмерную любовь и внимание. Я спекулировал тем, что она не хотела меня сердить, чем останавливал ее ихлишне бурную деятельность.
К сожалению, все другие способы результатов не давали и она продолжала себя безмерно нагружать.
Я понимал, что это приносит ей особое удовлетворение, а значит, ей это нужно...

Меня, все время пребывания в родительском доме, преследовало тягостное чувство, подогреваемое ее частыми причитаниями о том, что встреча эта последняя, что она, слава Богу, дождалась последнюю свою кровиночку на этом Свете и, что теперь она спокойно может отправляться в последний путь...
Успокаивала только ее неизменная активность и постоянный жизненный оптимизм.
Надеюсь, это признак того, что буду приезжать к ней еще не один раз.
А вот забрать ее с собой, как это делал многократно ранее, так и не смог.
Здесь она нужнее и о переезде даже думать запретила.

Все-таки, к каждому человеку, рано или поздно, приходит чувство неоплатного долга перед своей матерью.
Хорошо если он успевает ей сказать об этом при жизни.
Если успевает помочь с лечением или материально, сказать добрые слова или просто ласково посмотреть и улыбнуться.
Это ведь неизмеримо меньше того, что мы постоянно получаем от своих матерей.
Но как они этого ждут!
Очень хочу пожелать всем, чтобы ваши матери дождались этого своевременно.
Еще при земной жизни.
Будьте здоровы!
А. Редько