ЛЧ Часть 1б Между Глава 5. Симферополь

      Ещё неделю она отдыхала на море, соседская молодёжь по-прежнему была рядом, но Игорь не появился больше ни разу.
       - Он уехал в Симферополь поступать в медицинский институт, - сказали Еве подростки.
       Будто море и солнце изменились, но в в чём? Ведь по-прежнему они были ярки. Пришёл и Евин срок возвращаться в Симферополь. Там, зализывая раны, полученные так сладко, она потихоньку стала снова опускаться в интимное одиночество - свой обычный стиль жизни, если бы не её черноволосые и черноглазые в отца, двоюродные братья, продолжившие знакомство сестры с городом. Тетя Нелли пыталась закормить всех впрок, а вечером, взяв пятилетнюю внучку, родственники шли гулять в парк к Салгиру.

       - Когда наши мужья улетали, мы понимали, что они не только в воздухе, но и над морем. Упасть в холодный океан означало стопроцентную смерть, - вспоминала тетя Нелли, посадив внучку в один из атракционов парка. - Был период, когда самолет, только поднявшись в воздух, вдруг беспричинно начинал разваливаться на части в воздухе. Лётчик часто не успевал даже катапультироваться.
       - Ну, нашли же причину - конструкторскую ошибку этой модели, - вмешался в разговор дядя Коля.
       - Да, но сколько лётчиков из-за неё погибло! Да и когда эту ошибку обнаружили: ведь столько лет и после войны, провожая мужей в полет, жены думали: а вернется ли?
       - Ты так беспокоилась обо мне? - пошутил дядя.


       - А правда, Евушка на меня больше похожа, чем на свою маму? - cменила тему тетя, вернувшись в квартиру. - Вот, посмотри, какая я в молодости была - тоже красивая.
       С фотографии смотрела светловолосая и светлоглазая девушка, в маленькой, плотно облегающей голову шапочке-шляпке: она действительно напоминала Еву.
       - И фигуры у нас похожи: у меня тоже тонкая талия была и хорошие бедра. У меня она и сейчас есть, - сказала тетя, - опустив руки на талию и смотрясь с удовольствием в зеркало шифоньера. Открыла дверцу:
       - Здесь есть платья, которые мне уже малы.
       В шифоньере висели платья из прекрасных натуральных шелковых и шерстяных тканей, благородных расцветок по моде пятидесятых годов - приталенные и с плечиками. Некоторые из них были сшиты ею самой: живя в военных гарнизонах, Нелли обшивала не только себя, но и многих женщин гарнизона.
        - Ты бы сшила или заказала себе новые платья, - вмешалась в монолог сестры мать Евы - я тебе материал подарю, вместе выберем, а то у тебя ничего новенького нет.
        - Да зачем, Вера, мне хватает.

        На таких хлебах, в покое, и Ева уже начала толстеть.
        - Я сначала взвешу тебя, племяшка, оздоровила ли я тебя, - сказала тетя, поставив Еву на весы. - Видишь - три килограмма прибавила, - довольно подвела она итог.
        - О, кошмар, какая я толстуха стала. Срочно надо садиться на студенческий паек, - пошутила Ева. И про себя подумала: “И как можно быстрее”.


       В середине августа в общежитие Ева вернулась с мамой.
       - Хочу посмотреть, каким стал город — давно я в нём не была,  познакомиться с университетом, - сказала мама.
       В комнате кроме них никого не оказалось: основная часть cтудентов обычно приезжала в самом конце августа. Мама Евы всегда действовала чётко, одета была аккуратно и строго, соответственным был и стиль её отношений с людьми. Всё это в немалой степени влияло на то, что окружающие относились к ней, обычно, серьезно, уважительно и с симпатией.
       - Нет, проблем у Вашей дочери нет: курс она закончила на отлично, без замечаний переведена на второй курс, - ответили Вере Станиславовне в деканате.

       - Надо быстрее возвращаться домой, - сказала мама дочери - чувствую, у меня снова начинаются проблемы с желчным пузырем.
       Вечером у нее начались такие боли, что Ева вызвала скорую помощь. Маме сняли приступ. С тяжелым сердцем Ева наблюдала мучения матери, в любой ситуации остающейся красивой может быть ещё и потому, что она всегда вела себя разумно и мужественно.
       Следующий день они всё равно провели в городе, купили гостинцы. Вечером, посадив маму в поезд, Ева еще не знала, что дома ей предстоит сложная полостная операция на желчный пузырь и желудок, в ходе которой она испытает клиническую смерть.
       - Бесполезно продолжать реанимацию, война подорвала её здоровье, да и немолодая уже она, - сказал анестезиолог.
       Однако хирург лично продолжил реанимационные меры, и пациентка задышала. Имя этого врача, советского немца, стало святым для семьи.   Но обо всём этом Ева узнала много позже.