ЛЧ Часть 1б Между Глава 5. Симферополь

      Ещё неделю Ева отдыхала на море, в Евпатории, соседская молодёжь по-прежнему была рядом, но Игорь не появился на пляже больше ни разу.
       - Он уехал в Симферополь поступать в медицинский институт, - сказали Еве подростки.
       И будто море и солнце изменились для Евы, но в в чём? В том, что она сама когда то не приняла Игоря. Так пришёл Евин срок возвращаться в Симферополь. Там, зализывая раны, полученные от собственной гордыни и целомудрия, она потихоньку стала снова опускаться в интимное одиночество - свой обычный стиль жизни... если бы не её двоюродные братья, устроившие ей прогулки по Симферополю, а вечером, все вместе, с тетей Нелли и дядей Николаем, взяв пятилетнюю внучку, родственники шли гулять в парк к Салгиру. Тетя Нелли вспоминала:
       - Когда во время войны наши мужья улетали для защиты границ, мы понимали, что наши мужья летят даже не над сушей, а над морем. Упасть в холодный океан означало стопроцентную смерть. Да, и в это же время был период, когда самолет, только поднявшись в воздух, вдруг беспричинно начинал разваливаться на части в воздухе. Лётчик часто не успевал даже катапультироваться. Все жёны с особым беспокойством ждали возвращения мужей.
       - Ну, нашли же причину - конструкторскую ошибку этой модели, - вмешался в разговор дядя Коля.
       - Да, но сколько лётчиков из-за этой ошибки погибло!
       - Ты так беспокоилась обо мне? - пошутил дядя Коля над женой.


       Вернувшись после прогулки домой, тетя сменила тему: - А правда, Евушка на меня больше похожа, чем на свою маму? Вот, посмотри, какая я в молодости была - тоже красивая.
       С фотографии смотрела светловолосая и светлоглазая девушка, в маленькой, плотно облегающей голову шапочке-шляпке: она действительно напоминала Еву.
       - И фигуры у нас похожи: у меня тоже тонкая талия была и хорошие бедра. У меня она и сейчас есть, - сказала тетя, - опустив руки на талию и смотрясь с удовольствием в зеркало шифоньера. Она открыла дверцу шкафа:
       - Смотри, племянница, какие у меня были красивые платья, жаль, что они мне уже малы.
       В шифоньере висели платья из прекрасных натуральных шелковых и шерстяных тканей, благородных расцветок по моде пятидесятых годов - приталенных и с плечиками. Некоторые из них были сшиты ею самой: живя в военных гарнизонах, Нелли обшивала не только себя, но и многих женщин гарнизона.
        - Ты бы сшила или заказала себе новые платья, - вмешалась в монолог сестры мать Евы - я тебе материал подарю, вместе выберем, а то у тебя ничего новенького нет.
        - Да зачем, Вера, мне хватает.

        На таких гостеприимных хлебах, да еще и душевном в покое, Ева почувствовала, что начала толстеть.
        - Дай я взвешу тебя, племяшка, оздоровила ли я тебя, поправилась ли  ты у меня, - сказала тетя, поставив Еву на весы. - Видишь - три килограмма прибавила, - довольно подвела она итог.
        Срочно надо садиться на студенческий паек, и он уже близок - подумала Ева.


       В середине августа в общежитие университета Ева вернулась с мамой. Её мама решила не сразу возвращаться домой.
       - Хочу посмотреть, каким стал город — давно я в нём не была, да и с университетом хочу познакомиться, - сказала мама.
       В комнате кроме них никого не оказалось: основная часть cтудентов обычно приезжала в самом конце августа. Мама Евы всегда действовала чётко, одета всегда была аккуратно и строго, соответственным был и стиль её отношений с людьми. В итоге окружающие относились к ней, обычно, серьезно, уважительно и с симпатией.
       - Нет, проблем у Вашей дочери нет: курс она закончила на отлично, без замечаний переведена на второй курс, - ответили Вере Станиславовне в деканате.

       - Надо быстрее возвращаться домой, - сказала мама дочери - чувствую, у меня снова начинаются проблемы с желчным пузырем. Вечером у нее начались сильные боли, и Ева вызвала скорую помощь. Маме сняли приступ. С тяжелым сердцем Ева наблюдала мучения матери, в любой ситуации остающейся красивой может быть ещё и потому, что она всегда вела себя разумно и мужественно.
       Тем не менее на следующий день они всё равно провели в городе, купили гостинцы. Вечером, Ева посадила маму в поезд. Они еще не знали, что дома ей предстоит сложная полостная операция на желчный пузырь и желудок, в ходе которой она испытает клиническую смерть.
       - Бесполезно продолжать реанимацию, война подорвала её здоровье, да и немолодая уже она, - сказал анестезиолог.
       Однако хирург лично продолжил реанимационные меры, и пациентка задышала. Имя этого врача, советского немца, стало святым для семьи.   Но обо всём этом Ева узнала много позже.