Славное имя Алексей гл. седьмая, восьмая и девятая

Глава седьмая
МАВРА И ВАСИЛИЙ

Мавра Ивановна и Василий Данилович Усташевы, оба высокие, красивые, работящие, сильно страдали. Случилась у богатой дочки донского атамана и казачьего сироты большая любовь, но пожениться им не разрешали. Хоть Васька и был с раннего детства хозяином в своём курене и не бедствовал, но на его руках оставались после преждевременной кончины родителей две малые сестрёнки. Им нужно было готовить приданое, чтобы не стыдно было перед будущей роднёй.
Зачем атаману такой зять?
Хотел он выдать Мавру замуж за своего побратима Кузьму. А тому богатства не занимать, только возраст уж больно велик для шестнадцатилетней девицы. Сорок пять исполнилось  есаулу Хлебникову.  Да и личико его из-за трёх шрамов, полученных не в бою честном, а в драке по пьяному делу, превратили дядьку в образину.
- Не пойду за него! – объявила Мавра. – Или за Ваську, или  вековухой буду.
- Стерпится-слюбится, - махал рукой отец. – А не то нагайкой отстегаю. Будешь знать, как отцовской воле перечить.   
Но Мавру голыми руками было не взять.
- Будет по-моему.
Ну и влупил ей папаша по первое число. Оклемалась девка только через два дня.
- Будешь женой Кузьмы!
- Ни за что.
И в тот же день прибежала к любимому.
- Не быть нам вместе, Васенька. Батька убьёт, а за тебя не отдаст.
И придумали они план.
Распустил Усташев слух, что собирается с сёстрами переезжать в Америку к родственникам- купцам, которые вели там дела, да и остались на жительство. К нему сразу покупатели на усадьбу. Продал со всей обстановкой. Только оговорил условие – ждать его отъезда.
И вот уже готова телега, чтобы в город везти.
Собрал Василий сестрёнок, усадил с необходимыми вещами поудобнее. Пошёл прощаться к Мавре. На виду у всех поклонился ей, заплакал, и она зарыдала. Обнялись.
Хотел атаман с супругой возмутиться, да решили: пусть, в последний раз, а там и за свадебку.
А Вася шепнул:
- Остановимся в дальней роще. Жду. Только ты осторожно, когда все заснут…
- Я буду легка, как мотылёк. Никто меня не увидит и не услышит…
Через два дня они были в городе. Сняли квартирку в полуподвале, уж было и обосновались. Да однажды вышла Мавра на угол в булочную да и столкнулась нос к носу со станичником. Тот увидел её, закричал, заругался, хвать за руку, а она вырвалась и убежала.
Поняли: не будет житья им на Дону, надо уезжать и, правда, чуть ли не в Америку. Но как с девчонками быть? Никуда не денешь, да и не хотели они это бремя с себя снимать.
А тут случай подвернулся.
Нанялся в первые же дни Василий к купцам в грузчики, хоть и стыдно это было казаку.
Сильный, выносливый, безотказный Усташев понравился своему нанимателю и его брату. А когда узнали, что он дюже грамотный, дали ему место приказчика. И здесь проявил он себя с самой лучшей стороны: скорый на счёт, честный, молчаливый.
- Нет ли у тебя в родне девки или бабы с такими же порядками? – спросил Пантелей Иванович Старцев, глава торговли.
- А на что?
- Отправляюсь я по делам коммерческим в Индию, беру с собой Надежду, кухарку. Язва замучила, мне без её готовки никуда. Только она умеет всё правильно сварить, пропарить для меня. А жена ругается: где такую же честную да неболтливую найдёшь?
Услышал про Индию Василий, загорелся: вот бы и его с собой хозяин взял!
- Так что, парень? Ты мне не ответил.
- Жена у меня полностью под ваше требование подходит. Только у нас казачки – сами себе в доме хозяйки, не терпят власти над собой. Да я поговорю, нам сейчас не командовать над жизнью. Завтра ответ дам.
Но Старцев ждать не стал. Поздним вечерком зашёл к своему приказчику познакомиться с его семейством и выспросить ответ.
Встретила его у порога сама Мавра. Хозяина прежде не видела, но сразу догадалась по описаниям мужа. Поклонилась с достоинством:
- Пожалуйте в горницу.
- Спасибо, милая. Пройду, пройду…А где сам-то?
- Спит уже. Сейчас разбужу.
- Погоди, не надо. Я к тебе пришёл.
- Ко мне? – удивилась Мавра.
Кивнул. И глаз не сводил с семнадцатилетней красавицы. Такая лебедь белая, да в простоте живёт. Самому царю не стыдно было бы её в жёны взять.
- Говорил тебе муж о моём деле?
- Сказывал.
- Ну и как?
- Не получится.
- Почему?
- Не удалась я в кухарском деле. Мало что умею: у нас, в батюшкином доме, своя кухарка была.
- Ишь, ты.
- Я – атаманова дочь, батька за заслуги перед Отечеством пенсию большую имел, да хозяйство прибыль давало. Избытки в город свозили. Я считать и писать горазда, все счета сама вела.
- Умница. Но теперь ты – жена, должна мужу на стол подавать!
- Подать-то я подам, а вот у печи золовка моя старшая стоит. Ей только тринадцать лет, а уж придумывать блюда мастерица. Готовит, пальчики оближешь. И любит над кастрюлями да сковородками колдовать. А я не люблю, вот. Станет в тягость жизнь, уж лучше в горничные пойду.
Купец всё внимательнее присматривался к Мавре:
- А ты смела на разговор!
- Плохого не молвлю, а ответить всегда смогу.
- Значит, «нет»?
- Нет.
- Ну, и ладно. Потому что не получится задуманное. Решил я с собой в Индию приказчика, твоего мужа, взять. А куда ж муж без жены?
- Ох! – обрадовалась путешествию Мавра.
Но тут же испугалась:
- А куда ж девок девать? Нюшке – тринадцать, а Верке – одиннадцатый. Бросать их нельзя.
Задумался купец. Уж очень ему хотелось Мавру у Василия отнять: в поездке мало чего случиться может. Глядишь, Васька где-нибудь и Богу душу отдаст. Мавра ему достанется. Прогонит он свою старую супругу и женится на молоденькой.
- Говоришь, старшая – кухарка отличная? Где ж она?
Вперёд вышла высокая худенькая девочка с длинной косой и ясными синими глазами. Смотрелась старше своих лет. Взгляда не отводила:
- Я это.
- Правду невестка говорит?
- Да, я люблю и умею щи-борщи, варенья всякие  варить, жарить, печь. И давно просила братца пристроить меня на место.
- Зачем же? Неужто хлебом корит?
- Нет, такого за ним не водится. Охота мне среди чужих людей пожить, речи интересные послушать.
- Пойдёшь ко мне в дом?
- Если старшие отпустят.
Василий давно проснулся и, затаив дыхание, слушал разговор. Его берут в Индию!  Просто сказка! Теперь пришла его очередь в разговор вступить:
- Здравствуй ещё раз, Пантелей Иванович! Не решался вмешиваться, но давно уж речи твоей внимаю.
- Так как насчёт Нюшки?
- А платить что будете? – он бы согласился, и за так, чтобы девка не помешала ехать в желанные земли.
Он знал Анису Гавриловну как женщину добрую и нежадную, не боялся доверить ей сестру.
- Не обидим девку. Коли угодит, десять с полтиной целковых в первый год, питанье, комната на пару с горничной, платье, чулки, башмаки в награду купим.
Глазки Нюшки загорелись. Она умоляюще посмотрела на брата, что всегда был ей за отца.
- Согласен.
- Спасибо, братец.
Старцев  почесал в затылке, была у него такая вредная привычка. Ещё подумал, потом важно произнёс:
- Про Индию расслышал?
- Точно. И дышать не смею, чтоб не спугнуть ваше решение.
- Хочешь со мной?
- Десять лет жизни отдал бы, чтобы посмотреть, как там люди живут. Но не возьмёте же вы нас троих…
- Точно. Двоих беру: тебя и жёнку.
Понурился Василий:
- Сестру бросить не могу.
Заплакала Верка, предчувствуя недоброе.
- А кто ж тебе это предлагает? Обижаешь, парень. А ты сопли утри. Грамотна?
Верка отчаянно замотала головой. Брат вступился:
- Не склонна она к постижению наук, Пантелей Иванович. Пытался я её азбуке выучить, так у неё, как буквы увидит, сразу личность краснеет, слёзы градом, голова трещит. Глупа, господин купец.
- Да-а… глупа… А кто хвалил меня за шитьё? – обиделась девочка.
- Что правда, то правда. В обеих девках таланты завелись. Нюшка по кухонному делу, а Верка и заплатку поставит, и чулок заштопает так, что и не заметно будет. Соседская баба Люба юбки да кофты недоумку нашу шить научила.
Старцев хлопнул себя по лбу:
- Во, дела! И забыл совсем. Швейка, что наших купчих обшивает, слыхал, ищет помощницу, чтоб годами была невелика, а все работы могла делать за стол и жилье.
Верка в испуге схватила брата за руку. Она ещё не была готова расставаться с семьёй.
- Не надо, - промолвила Мавра, ей было жалко недалёкую, но добрую и покладистую малышку.
А купец расхваливал:
- Анна Васильевна – портниха знатная, важная барыня. Живёт в своём доме с антресолями. Помощниц у неё много. Она их кормит пирожными и леденцами, уж не говорю о жареных цыплятах, колбасах и сырах. Одевает в красивые платья, по воскресеньям гулять в сад отпускает. Спят все на чистых простынях и мягких перинах.
Верка чуть выступила вперёд. Раскрыла рот и пустила слюни от восторга.
- А когда мы к ней пойдём? Сейчас?
- Завтра. Но ты ж позволения спроси?
- Вася добрый, он меня отпустит…
Через три месяца купец Старцев с братом, приказчиком Василием с женой и прочей свитой ступили на индийскую землю.
Путешествие прошло без осложнений, хотя путь был непростой.
Мавра и Василий ничего не подозревали о коварных планах Старцева. Тот умел держать себя в руках и утешался мыслью, что ему удастся извести приказчика уже совсем скоро.
И случай представился почти сразу.
К цели путешествия, небольшому городку Магара,  плыли в большой лодке по Гангу.
Усташевы радовались, как дети. То и дело толкали друг друга, показывая на домики на берегу, купающихся смешных людей, проплывающие мимо лодки.
Их судно сильно покачнулось и накренилось.
- Ай! – вскрикнул Василий и побледнел.
- Казак! – усмехнулся громко Старцев. – Ты что ж, в воде оказаться боишься?
Василий нахмурился:
- Ничего смешного. Тонул я однажды в Дону в малолетстве. Едва откачали. После этого и в лодку сажусь, коли она к пристани привязана или на берег вытянута. В воду – ни ногой. В Индию очень хотелось, вот и превозмог себя.
- Бывает, - задумался Пантелей Иванович.
Спустя минуту, он велел через толмача передать лодочнику приказание ускорить движение. В Магаре купец  бывал дважды. Знал, что вскоре река сделает крутой поворот.
Он подсел к Василию, поменявшись местом с Маврой, и стал о чём-то ему толковать. Заинтересовал. И потихоньку стал прижимать парня к низкому бортику.
Васька заслушался красноречивого рассказчика, расслабился и на повороте не удержался, свалился в воду.
- А-а-а!!!
- Держись, Вася! – «испуганно» крикнул хозяин. Скинул кафтан, сапоги и сиганул «спасать».
Только так старался, что приказчик и на поверхности больше не  показался.
Мавра рвалась из лодки за мужем, но её крепко держал брат хозяина, который знал о его планах. Однако казачка сильнее оказалась, вырвалась и, было, прыгнула в воду, но Константин снова схватил её одной рукой, а кулаком другой оглушил.
- Убил?! – ахнул, забираясь в лодку, Пантелей.
- Не, я легонько…
Мавра уже вторые сутки лежала в горячке, но на всякий случай дверь её комнаты запирали. Туда могли войти только лекарь, полурусский-полуангличанин, да ещё и с дальними турецкими корнями, сиделка и кухарка Надя.
Последнюю уже поставили в известность, что хозяин хочет поменять жену. Надя сразу возненавидела Мавру. Хозяйка была с ней и добра, и щедра, и даже в минуты гнева на мужа или детей её не обижала, не срывала зло. По секрету, от Константина, который в минуты своего тайного пьянства был слишком болтлив, она намёками узнала, что Василий погиб не случайно, братец руку приложил.
Надя сразу же предположила, что согласие Мавры на это было получено. А теперь она разыгрывает драму:  молодая кухарка очень любила ходить в театр на дневные постановки.
- Очнитесь, хозяюшка, - с издёвкой сказала она, когда увидела, что веки Мавры приоткрылись. – Пора, наконец, отобедать, а то откуда силы-то возьмутся для управления этаким капиталом.
- О чём ты?
- А то не ведаешь, мужеубийца! Пусть меня выгонят прямо здесь. Среди дикарей! Всё ж я молчать не буду.
- Му… муже… мужеубийца?!
Мавра снова потеряла сознание.
Только через три дня Надя узнала правду о происшедшем, а Мавра – о намерениях Старцева.
Она была умной и поэтому вроде бы примирилась со своей участью, но просто искала способ жестоко отомстить погубителю любимого. А потом пусть с ней будет, что будет. Без Васи и жизни нет.
Но судьбе было угодно помиловать её.
Василий ожил и явился за своей женой. Да не один, а со старшиной русской деревни, основанной эмигрантами ещё сто лет назад.
Парень не утонул. Придавленный тяжестью свалившегося ему на голову купца, отличного пловца, он ушёл под воду в неописуемом ужасе. Но вдруг случилось то, что иногда происходит: клин вышибают клином. Исчез его страх перед водой. Он сразу осознал, что происходит. Старцев хочет погубить его. В мгновение вспомнилось его внезапное решение взять с собой Усташевых после того, как увидел Мавру. Его взгляды, которые наивный Василий принимал за заботливые, отеческие. Его поглаживания по густым русым волосам жены, от которых она деликатно уклонялась.
Бессовестный! Как он мог?!
Мавра! Сестрёнки!
Он стал биться в сильных руках купца, но тут его что-то захлестнуло, рвануло вниз и утащило прочь. Василий перестал дышать, потом потерял сознание.

Глава восьмая
         «РЮСИ» ИШИ И МИССИОНЕР ФЁДОР

Очнулся он на берегу. Рядом сидел почти нагой индиец с непокрытой лысой головой и острой палочкой вытаскивал из носа «утопленника» речной ил.
- Больно! – вскрикнул Васька.
Темнокожий парень заулыбался, оскалив гнилые зубы, что-то радостно залопотал.
- Не понимаю.
Спасший его человек указал на реку, потом на него и показал, что он вытащил тонущего из воды. Потом воздел руки к небу и стал кланяться.
Ясно: надо благодарить Бога.
- Спасибо, спасибо тебе, незнакомец. Ах, ты не понимаешь! Не сможешь помочь! Мне надо спасать Мавру, бежать за ней!
Вася был в отчаянии.
Индиец прислушался к его словам и медленно, запинаясь, но понятно произнёс:
- Пас-сиби… Спас-сить… Без-зать… О-о- о, Мавр, да, да есь у няс Мавр…
Василий вскочил, бросился обнимать парня:
- Понимаешь!!! Русский язык понимаешь? Да?
- Рюси, да, рюси…
Он ударил себя в грудь:
- Есь рюси Иши я. Есь Бозя.
Он указал пальцем в небо
-  Иисусе, - потрясение Усташева, его надежда были очень велики.
- Неужто ты христианин?
Индийцу, называвшему себя русским, было тяжело выговорить это слово:
- … исти- а-ни…
Он радостно закивал головой, встал с колен и поманил Василия за собой.
- О, Боже! – вскричал Усташев, чуть не споткнувшись о то, что он посчитал сначала куском каната.
Это была толстая, метра три длиной, мёртвая водяная змея.
Василий вопросительно посмотрел на нового друга. Тот снова показал на реку, на змею, на него, потом на себя и жестами изобразил: водяная тварь не ядовита, но она душит свою добычу в воде, а потом заглатывает. Иши купался и нырял, когда увидел, что один человек столкнул другого с лодки, а потом бросился сверху, конечно же, чтобы утопить. Иши хотел спасти тонущего от убийцы, но вмешалась змея. Она оплела тело мужчины и потащила в своё логово. Иши убил змею.
- Хороси руси  я?
Вместо ответа Василий обнял и поцеловал своего избавителя в на удивление чистую и свежую щёку.   
Иши привёл его в маленькую колонию  русских переселенцев. Вернее, это уже была смешанная деревня, как и Имати. Проживали здесь индианки и индийцы, вступившие в брак с потомками переселенцев.  Все довольно бойко разговаривали на обоих языках и знали много английских слов, фраз и выражений.
Старостой деревни был некий Фёдор Павлович Леврецкий. Ему уже исполнилось девяносто, но это был крепкий и сильный старик. Помимо хозяйственной, руководящей работы выполнял он и миссионерскую: обращал селящихся в деревне индийцев в христиан, учил их языку, грамоте.
Он был сыном главного из первых русских, построивших здесь дом, бежавшего от правосудия и кровной мести дуэлянта князя Павла Леврецкого и его супруги, в девичестве грузинской княжны Софьи Иманишвили. Та тоже была известная авантюристка и любительница пострелять.
Фёдор 88 лет прожил в Индии. Родители его прекрасно образовали, но воспитывали в своём духе: спорт, охота, рыбалка, веселье, никаких соплей и слюней. Его не жалели, не баловали, но по-своему любили. Больше времени, однако, уделяли совершенствованию в воинских искусствах. Так оба при защите разросшейся деревни от известных нам уже вахеев и погибли: с оружием в руках и азартной улыбкой на лице.
Фёдору исполнилось восемнадцать лет.  И каким-то образом отлучился он от мирских страстей. Не всех, конечно. Женился, обзавёлся детьми, но жил с молитвой, Библией и добром.
Он внимательно выслушал соотечественника, посочувствовал и решился помочь делом.
Фёдор Павлович отправился с Василием. Иши, его воспитанник, не захотел расставаться с наставником, пошёл с ними. А на всякий случай прихватил лук со стрелами, нож и надел по требованию духовного отца длинные шаровары и рубаху.
Василию было известно, куда и с какой целью направлялись купцы. Это очень облегчало задачу.
Путь лежал в Магару.
Леврецкий объездил всю Индию, много путешествовал, но всегда возвращался в свою деревню. И к нему приезжали в гости те, с кем он сводил знакомства. Среди них оказалось много влиятельных чиновников и стражей порядка, индийцев и англичан, в чьей совестливости, честности и добросердечии миссионер-христианин не сомневался.
Один из друзей, высокопоставленный начальник из старых офицеров, преданных Британской короне и искренне любящий страну, в которой прожил двадцать лет, жил в Магаре.
К нему и направилась наша компания.
Узнав о происшедшем, полковник Дуглас повёл Фёдора Павловича с его спутниками к главному судье.
Тот был строг:
- Вы готовы дать присягу в правдивости ваших слов?
Иши и Вася выполнили необходимое условие для того, чтобы судья предъявил иск Старцеву.
Было написано и оформлено заявление о предумышленном покушении на убийство.
А дальше - всё просто.
Счастливую Мавру вернули мужу. Павла и Константина в дальнейшем, уже в России, после короткого суда, не дав им направить аппеляцию к русскому царю о незаконности следствия,  услали на каторгу.
Преступление должно быть наказано.
Холостому полковнику очень понравилась Надя, и вскоре она стала его невестой. В свой дом взял он и нескольких слуг Старцева.
Усташевым назад пути не было.
Приютил их Леврецкий.
Всей деревней помогли молодым супругам дом построить. Для обзаведения хозяйством кто курочку с цыплятками принёс, кто петушка, а кто и поросёнка молочного не пожалел
В свой срок Мавра подарила мужу сына. Крестили его Алёшей.
Мальчик родился крепким и красивым.
А девочки, которые появились через год, к великому горю родителей оказались уродливыми карлицами.
- Это нас Бог наказал, - решил Василий Данилович. – Видно, неправильно поступили со Старцевыми. Нужно было их не так наказать.
- Что ты говоришь! – возмутилась раздобревшая Мавра Ивановна. – Если бы ты не объявился, я бы своими руками страшный приговор исполнила. Сама б не жила, и Пантелея этого гадкого с собой прихватила на тот свет. Это им, наоборот, милость Божья была.
На том пока и успокоились.
Шли годы.
Сынок в двенадцать лет уж среди поселян имел славу первого красавца и силача. Но был он не горд. Рос добрым, заботливым. Не только в своём доме со многими хозяйственными делами справлялся, но и с радостью помогал всем старикам. За малых детей заступался. На счету его уж немало подвигов было…

Старушка Агапка замолчала.
- Бабушка, дальше рассказывайте, так интересно! – попросила Май.
- Тс-с, - приложила мельничиха палец к губам. - Лани засыпает…
Мальчик с трудом разлепил веки:
- Нет… Я слушал… Только куда-то проваливаться стал. Мамочка ещё не пришла?
- Нет ещё, малыш. Спи, утро вечера мудренее.
- А я не буду спать. Не смогу. Дождусь бабушку Пашу.
Агапка прислушалась:
- Кажется, сестрица вернулась.
Она спустилась вниз и узнала, что посланница благополучно исполнила поручение. Немая радовалась, что спасла маму и тётю малышей от разрыва сердца.
Паша быстро жестикулировала и помогала себе притопыванием и вспышками, исходящими из её «говорящих» глаз.
Май показалась на лестнице:
- Бабушка, что вы узнали?
- Паша была у мистера Ву. Вместе с ним пошла к вашим, отдала записку. А полковник уверил женщин, что у меня на мельнице вы будете в полнейшей безопасности. Придётся вашей маме погостить в Имати подольше.
Май успокоилась. С мамочкой всё в порядке, а ей самой на мельнице очень даже нравилось. Тем более,  бабушка Агапка такая замечательная рассказчица. Завтра они узнают конец этой грустной, но такой увлекательной истории.

Глава девятая
ГРУСТНАЯ ИСТОРИЯ

Мёд с лепёшками были очень вкусны. Май облизала пальчики, хотя это делать было совершенно неприлично. Брат последовал её примеру.
Агапка только улыбнулась. А Паша поставила перед ребятишками молоко и печенье.
- Вы можете поиграть, пока мы займёмся делами, - сказала Агапка. – Я знаю, что дети любят копаться на чердаках. Вы найдёте на нашем чем заняться, разрешаю. Вход – в конце лестницы
Она улыбнулась и жестами показала Паше: пора трудиться. А та уже взвалила на плечи огромный мешок, больше её самой.
Такой же мешок без труда забросила себе на спину и Агапка.
Май с Лани, обрадованные предложением хозяйки, понеслись на чердак.
О, там было много интересного!
- Посмотри, сестрица, что я нашёл!
Показал старый пробковый шлем английского офицера со следами клыков хищника и  тёмными пятнами.
- Как ты думаешь, это кровь?
- Ой, Лани, брось его!
- Ни за что! Я спрошу у мисс Агапки… А у тебя это что?
- Не знаю, но чудесная штука, правда?
Лани равнодушно отнёсся  к какому-то изделию из дерева.
А Май просто любовалась им.
- Я тоже хочу узнать у мисс Агапки, что это такое. Может, она подарит мне…
Больше трёх часов провозились маленькие Форсайты на загадочном чердаке мельницы.
Пробыли бы там ещё, но позвала хозяйка.
- Ну-ка, малышня, помогите мне.
Она сидела на низенькой скамеечке перед огромным деревянным корытом, в котором был светло-коричневый порошок. Рядом стопкой лежали полотняные мешочки.
- Садитесь возле меня и черпачком насыпайте муку в мешки.
- А что это?
- То самое, о чём писала госпожа Форсайт своей подруге Кэт.
- Чудодейственное средство! А можно мне немножко для мамочки? Я хочу, чтобы она всегда оставалась молодой!
- Миленькая, я бы с радостью подарила тебе то, что ты просишь, если бы оно могло пригодиться. Тот, кто распускает слухи о моей мельнице, не знает правды. Вашей маме оно совсем не нужно.
Май надула губки. Лани последовал примеру сестры.
- Не обижайтесь. Пока мы будем работать, я доскажу вам свою историю, и вы всё поймёте. Так вот, слушайте…

Неожиданно деревенское население показало себя с другой стороны. Оказалось, что радушие, доброта, сердечность соседей были недостаточно глубоки, а, может, на самом-то деле, их и вовсе не было. Так, показуха одна.
Красоту и любят, и ненавидят, но преклоняются перед ней.
А уродство смешит или отвращает. И жалость вызывает совсем у немногих.
Никому не было дела до того, что Агриппина и Павлина ничуть не менее Алёши всегда готовы услужить, быть полезными.
Их никто кроме родителей не любил, не привечал. Дети не хотели играть с ними: дразнили, смеялись, и часто пытались обижать. Только брат не позволял. Мальчишек лупил. С девочками поступал иначе. Он мог в самой красивой отыскать изъян души или тела и указывал на их собственные недостатки. И так красноречиво, что те, краснея, убегали прочь.
Мавра, Василий и их сын были единственными, кто дарил ласку и тепло несчастным.
А они росли и достигли того возраста, когда в Индии большинство их сверстниц уже были жёнами или невестами.
В четырнадцать лет девицы достигли метра двадцати сантиметров и перестали расти. Зато знатно ширились, хотя обжорством и ленью не страдали.
И зашёл как-то на богатое подворье Усташевых старец с посохом, попросил воды напиться. Выскочила из дома Агапка, поднесла ковш.
Выпил. Спросил:
- Кто ты, творенье Божье?
К тому времени всё семейство Усташевых во всю разговаривало не только на принятом повсеместно английском, но и ловко управлялось с индийским языком. Но «роднее» всех стал язык смешанный. Сильно упрощённый для восприятия.
Странник говорил по-русски чисто, как будто знал, что дорога свела его с земляками.
- Дочь хозяина, - ответила девушка.
- Бедняга, - он ласково погладил её по голове. – Незавидна твоя судьба будет, если Господа нашего Иисуса Христа чтить не будешь.
- Я чту, дедушка. Мы – православные. Молимся часто.
- Вот и хорошо. А ну-ка, позови батьку с мамкой.
А они уж и сами во двор выходили.
Поклонились, поздоровались, обрадовались соотечественнику.
Пригласили в дом. Разговор вели за хлебом-солью. Уговаривали отдохнуть недельку. Отказался, поблагодарив:
- Добрые вы люди, спасибо вам. Мне в дорогу пора, ждут меня дома.
- А где вы живёте? – полюбопытствовала Паша, она тогда ещё разговаривала.
- В Россию мой путь лежит… Но не спрашивайте меня ни о чём больше, не стану о жизни своей говорить, пока не отмолил ещё всех грехов. Скажу одно: был я священником, да согрешил тем, что взял на себя право людей исцелять помимо Бога, да будущее предсказывать. А то нам Библией не велено.
Вот уже много лет прошу Отца нашего небесного простить меня… Но уж больно жаль мне вас. Попробую помочь.
Мавра и Василий, и смышленый Алёшка мигом поверили седовласому путнику и рухнули перед ним на колени:
- Помоги, добрый человек, век будем и мы Бога за тебя молить… Просите, девки!
Повалились в ноги случайному гостю Агриппина и Павлина, впрочем, совсем не понимая, чем он может помочь.
- Встаньте! – потребовал старец. – На колени только перед Богом падайте, да почаще. Вина на вас всех страшная…
Василий мрачно ответил:
- Да, и все годы я сожалею о содеянном.
Он думал о том, что Старцевы неустанно проклинают его и Мавру, если живы ещё на своих рудниках.
Но путник говорил не об этом.
- А если чуешь вину, так надо срочно исправить!
- Но как?!
- А то не знаешь, казаче?! Где это видано, чтобы настоящие православные люди в грехе, без венца, жили и детей растили? За то Бог и наказал вас близнецами-карлицами. Ваш грех на них лёг, и девицы вечно гонимыми будут.
Василий встрепенулся:
- Откуда знаешь, что мы не венчаны в церкви?
- В чём и каюсь – ясно мне и прошлое, и будущее вижу. А уж о своих, казачьих кровей, так и всё сказать могу.
- Так ты с Дона?!
- С Дона. Был выучен на священника, а потом… Ладно, то моё дело. А вам мой наказ – не медлите, ступайте в Магару, есть там церквушка, служит отец Леонид. Повинитесь, покайтесь, почувствуете облегчение. И времени у вас мало.
Мавра заволновалась:
- Ты что-то не договариваешь, старче. А сердце моё бьётся так, что вот-вот вырвется из груди. Не молчи, ведь может случиться ещё худшее, хотя… что может быть ещё хуже?
- Может, - твёрдо сказал странник.
Указал на Павлину:
- Ей суждено онеметь!
Все в ужасе вскрикнули.
- Не тратьте времени на пустое. Собирайтесь в путь. Но помните, вы должны идти к церкви пешком, можете подъехать на телеге, но ни за что, слышите, ни за что не садитесь в лодку.
Помогая себе посохом, он быстро замелькал пятками по густой пыли.
Первым опомнился Алексей и строго сказал растерявшимся родителям:
- Вы не должны были нарушать заповедь Господню. Но не мне судить вас. Отец, вели готовиться. А я отправлюсь с вами.
- Ты должен присмотреть за сёстрами.
- Мы и сами за собой присмотрим, - возразила более сообразительная, умная и решительная Агапка. – Пусть брат будет вашим защитником. Идти придётся через чащу. Два ружья лучше одного.
Немножко тугодумная Паша, безропотно вручив старшинство Агапке, схватила Мавру за руку:
- Матушка, не покидай нас. Пусть батя один идёт.
Остальные горько усмехнулись.
Медлить не стали. Но не послушались. Быстрее было отправиться по реке, и они рискнули
- Старец знает, что в это время Ганг становится опасен. Но мы успеем, - решил Василий Данилович.
- Да, надо думать о Пашеньке, - поддержала его жена.
И только Алексей был против:
- Гость наш не велел этого.
- Можешь оставаться дома, - рассердилась мать.
Сын смирился.
И напрасно.
Коль скоро уготовано было Василию погибнуть в воде, то так и случилось. Но из-за его неверия распрощалась с жизнью и Мавра.
Перевернулось плохонькое судёнышко и затонуло.
Алёшку успели спасти. И кто бы вы думали пришёл на помощь? Возвращавшиеся из Магары Фёдор Павлович и его верный Иши.
Леврецкий завершал уже первое десятилетие своего второго века. Но, казалось, время не берёт его. Он всё ещё был крепок и бодр.
А Иши по приблизительным подсчётам подходило к сорока годам.
Когда к месту катастрофы подплыла их лодка, паренёк в последний раз показался на поверхности воды.
Иши спас отца, отложив приговор судьбы, спас и сына. Но теперь он не намерен был отпускать от себя своего должника. Тем более что после случившейся трагедии юноша не то, чтобы потерял рассудок, а стал блаженным с большими странностями. По-прежнему Алёшка охотился, ловил рыбу, работал по дому. Но как бы мыслями существовал  далеко от родных. Улыбался, смеялся и плакал без всяких причин.
После смерти Фёдора Иши перешёл жить к Усташевым.
А Паша вскоре онемела.

 - Не буду рассказывать, как мы разорились и нас выгнали из деревни. Скитались долго, пока не набрели на  вот эту мельницу в джунглях. Старик-мельник был одинок и уже на пороге смерти. Он выполнял важную работу и всё время молился Богу, чтобы, ему, выходцу из России, Иисус послал преемников-земляков. Он приютил, обогрел нас. Мы не казались ему уродинами. И с радостью остались здесь жить, вдали от людей.
Матвей Анисимович передал мне своё мастерство, так как Паша может быть только исполнителем.
А шестнадцатилетнему Алёше не понравилось здесь, и он вместе с Иши отправился странствовать по Индии. Навещали они нас раз в два-три года.
Мы с Пашей так ждали их появления!..
Агапка замолчала. Работа сделана. Паша внесла новый мешок муки и высыпала содержимое в корыто.
- Это на потом, - Агапка встала и заставила подняться помощников. – Пора обедать.
- Бабушка, бабушка, а дальше? А про целебное средство? – заволновалась Май.
- Позже.
- Скажите хоть, ваш брат и Иши живы?
- Да, но Иши совсем стар. Они сейчас живут в Калькутте, помогают в усадьбе одного английского писателя.
- Писателя?
- Знаете, детки, что путешественники часто попадают в различные переделки?  Вот и с ними случилось много загадочных, почти волшебных историй. Однажды судьба столкнула в джунглях Алёшу и Иши с охотниками на львов. Те накормили голодных путников, а взамен попросили  рассказать что-нибудь о своих приключениях. Там был писатель. Он высоко оценил  талант Алёшки-рассказчика.
Агапка рассмеялась хитро:
- Нам ли не знать об этом? Сколько разных историй услышали мы от него. И вот уже пять лет, как их слушает мистер Джеймс Гудвин. 
- А вы их помните?
- Конечно.
- Расскажете?
- Если успею. Бойга сообщил  Паше, что вахеи ушли к северу, и она после обеда отправится в Имати. Скоро за вами явятся родные.
Май и Лани очень обрадовались, что скоро увидят маму и папу, и тётю Ламунию с дядей Томом. Но одновременно и огорчились: значит, они не услышат о замечательных приключениях Алёши и Иши.
- А можно мы придём к вам, когда в следующий раз приедем в гости? – тревожно спросила Май.
Старушка хотела ответить, но её перебил Лани:
- Бабушка Агапка, но пока за нами не пришли, я хотел бы узнать историю пробкового шлема. Ведь, правда, что на нём следы зубов зверя и кровь?
- Да, этот шлем подарил брату один молоденький капитан, спасённый  Алёшей чудесным образом.
- А я хотела узнать про вот эту штуковину, - Май принесла и показала свою находку.
- Ты никогда не видела веретена?
- А это оно и есть?
- Да, детка.
- Я знаю, что веретено используют для того, чтобы прясть шерсть. Но как выглядит, не знала.
- У этого веретена тоже есть своя история. И не менее увлекательная. Но сейчас обедать!   
Похлёбка из гусиных потрошков, кореньев и трав  была вкусна необыкновенно. Её аромат разлился по всей мельнице, но дети  так торопились управиться со своей порцией, что не почувствовали ни вкуса, ни запаха.
Агапка и Паша тоже спешили. И даже не стали ставить на стол жаркое.
Немая быстро собралась в дорогу  и спокойно вышла  прямо из дома в джунгли.
- Так скорее, - показала она жестом.
Но через минуту вернулась и взяла большой клеёнчатый плащ.
- Дождь? – спросила сестра.
В ответ кивок.
- Сильный?
Паша показала: пока нет, но к ночи будет ливень, надо успеть переправить детей в деревню.
Помощница мельничихи ушла. А  Агапка чего-то сильно забеспокоилась и решила сама выглянуть из дома.
Вернулась ещё более взволнованной.
- Что с вами? – спросили дети.
- Не надо было мне сегодня отпускать Пашу. Скоро будет гроза.  И сильный ливень размоет почву. А если ещё ветер разгуляется, ждать бурю. Придётся со сказками повременить, нужно принять кое-какие меры.
Агапка тоже надела плащ и пошла заниматься хозяйственными делами.
Окна в большом зале не было. Дети поднялись в спальню, где было небольшое окно, затянутое прозрачной плёнкой, уселись возле него и стали выглядывать родителей. Они правильно рассчитали, что окошко находится как раз над «парадным» крыльцом. На удивление время шло быстро. Этому способствовала сама природа. Она преподнесла много сюрпризов всего за пару часов.
За окном то темнело, то светлело, дождь усиливался. Ветер действовал порывами, хотя в чаще это было не слишком заметно: негде особенно было развернуться, плотно стояли деревья, кустарник, высокие травы. Только по последним и было видно, что стихия собирается не на шутку разгуляться.
И вот резко почернело вокруг. Небо прорезали кривые линии молнии.
В ту же минуту в дверь сильно постучали.
Агапка давно уже вернулась под крышу и возилась с травами, принесёнными с «уличной» просушки.
- Иду, иду!!! – заспешила она.
А дети  мигом скатились с шаткой деревянной лестницы и бросились обнимать отца и мать, дядю с тётей.
Раздался гром. Такой силы, что все вздрогнули. Потом снова и снова.
Прибывшие успели набраться страху и перепачкаться донельзя, пока шли к мельнице. Сапоги мужчин и женщин, которым, не смотря на все запрещающие законы для белых дам и жён служащих и офицеров, пришлось переодеться в мужские костюмы, вовсю хлюпали. Все были мокры до последней нитки.
- К камину, быстро к камину, - заторопилась Агапка. – Вы простудитесь. Паша, займись одеждой. У нас много разных вещей. Отведи женщин наверх к Алексею, мужчин в комнату Иши.  А я приготовлю горячий грог с травами…
Через полчаса все сидели у камина и грелись грогом и жарким огнём.
Стихия разыгралась не на шутку. Не было и речи о том, чтобы этим же вечером вернуться в Имати. Дай Бог, чтобы это можно было сделать через два-три дня.
- Мы очень благодарны вам, госпожа хозяйка, но вы будете так стеснены! Лично я в отчаянии от того, что наша компания причинит вам неудобства, - низко поклонился карлице Том Форсайт.
Остальные мимикой и жестами подтвердили его слова.
- Ах, не беспокойтесь, - возразила Агапка. – Были времена, когда на этой мельнице, и совсем не от непогоды, укрывалось до тридцати человек.  С тех пор мы с сестрой всегда держим достаточно припасов на всякий случай. А места у нас много.
Когда дети рассказали, что с ними приключилось, а Агапка дополнила их рассказ, наступило молчание. Все переживали случившееся.
Прервала паузу Май:
- Бабушка, вы обещали рассказать про веретено.
- Нет, про шлем! Про шлем,  -  Лани не терпелось услышать историю.
Агапка оглядела присутствующих, улыбнулась:
- Может, взрослым будет неинтересно?
Сначала все заторопились уверить, что с удовольствием послушают, только из вежливости, так как они устали и хотели спать. Но уже после трёх-четырёх фраз мельничихи замерли в ожидании продолжения…