Ночная битва

(Из автобиографической повести в миниатюрах «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю»)

Зима подходит к концу. Мой детсад, снег, сугробы, солнце... Игры, валяюсь в сугробах, не слушаю воспитательницу, мне – весело... В итоге вернулась в помещение совсем мокрая. Переодеться было не во что. Грелась и сохла у батареи. Мама забирая меня, ругалась...

Вечером поднялась температура, началась жуткая простуда… И, – вполне предсказуемо –  воспаление легких.

...Трудно дышать. Мир смазан. Ни глотать, ни жевать не могу. Всё такое горячее. Внутри и снаружи – раскаленная печь. Голоса слышу, как сквозь вату. Есть не хочу. Сплю – и понемногу сознание уплывает, растекается, смазывается день и ночь... Ничего не помню чётким, кашель отнимает последние силы.

Уколы. Больно. Рыжая медсестра, злая. Пахнет лекарствами. Все прикосновения – неприятны. Ну почему меня не оставят в покое?

Ночь. С трудом открываю глаза. Рядом тётя. Тётя Нина? Или тётя Галя? А может и кто-то из бабушек...

Горит только ночник. Тётя дремлет.

Но я сразу забываю про неё.

...В ногах – красный, разъярённый, весь в пульсирующих щупальцах, шарообразный. Кто? Не вижу ног. А вот глаза... Глаза... Как угли. Тянет ко мне руки-щупальца. Страшно, задыхаюсь, но пошевелиться не могу. Теряю – в который раз – сознание.

Дуновение прохлады, и аромат цветов. В полуяви-полубреде – вижу рядом женщину в бело-голубом платье. Длинном. У неё светлое лицо, тёмные волосы. Но на голове тонкое полупрозрачное покрывало. И лица чётко – не видно.

Она вытягивает надо мной руки. Жар отступает, «красный», висящий в ногах, в ярости совсем малиновеет, и ещё больше разбухает.

...Дрожит струна между ними. Я то – проваливаюсь в темноту, то выныриваю. Уже не страшно, просто – плохо. Совсем плохо.

...Струна лопается со звоном. Мир взрывается искрами боли и удушья. По позвоночнику пробегает холодная волна, как будто что-то сдиралось... И я провалилась в сон без сновидений.

...Утром проснулась без зашкаливающей температуры. ...И начала поправляться...

Потом начал уходить слух. Медленно. Но – неотвратимо. И к 5 годам уже практически ничего не слышала. Потом я узнала, что тогда, во время болезни, врачи кололи мне стрептомицин – антибиотик первого поколения, от него глохнут. Всего 10 уколов. Но – слух ушёл...

Сентябрь, 2012 г.