Были-небылицы. Непримиримые

   Дверные створки поссорились: то ли одна больно ударила другую, то ли эта, другая, неосторожно прищемила соседку. Так или иначе, с былой дружбой было покончено, и створки соревновались, кто кому насолит покруче. Более наглая обзавелась пружиной и целый день хлестала напарницу. Обезумев от боли, та вырвала запор, распахнулась и стала беспрепятственно пропускать жильцов. Скандалистка осталась без работы и изнывала в полутьме пыльного затхлого подъезда. Вскоре она избавилась от сдерживающей пружины, но примирения не произошло. Каждая половина поступала так, как находила нужным, и разлад обострился до крайности. Когда одна створка открывалась, другая непременно оставалась закрытой, а бывало и так, что насильно удерживала соперницу в своих объятьях, да так цепко, что на обеих обрушивались удары разгневанных квартирантов. «Ничего, – подсчитывая ушибы и ссадины, утешалась нахалка, – потерплю. Зато её до обморока доведу. Вон, даже краска осыпалась. Будет помнить, как подругу обижать».
  Свара не прошла незамеченной, в открытый подъезд устремились разные тёмные личности. Одни, воровато озираясь, справляли малую нужду и поливали стены и дверь вонючей мочой. Другие присаживались под лестницей и опорожняли кишечник. Третьи, проходя мимо, швыряли в подъезд мусор; то и дело забегали выкурить сигарету, распить бутылку, потискать друг друга в тёмном углу. Створки всё видели, дышали смрадом, брезгливо содрогались от прикосновения немытых рук – и продолжали враждовать. Они настолько привыкли к новой обстановке, что перестали её замечать. Как будто с самого рождения на них брызгали слюной, запускали объедками, обдавали рвотой и пинали грязными ботинками.
    В конце концов, двери совсем перестали закрываться и болтались, облезлые и перекошенные, под порывами осеннего ветра. «Спору нет, тяжело, но у меня хоть филёнка сохранилась, а у этой стервы дыру ниже пояса пробили», – радовалась одна створка. А «стерва» гордилась тем, что с ней ещё продолжают здороваться за уцелевшую ручку. Обе не рассуждали, зачем их навесили на подъезд большого дома. Давно они никого не защищали, не прикрывали, не берегли. Одним словом, не служили. Полотна выбрали себе другое назначение – следить за мучениями друг друга и обострять их несговорчивостью, упрямством, ожесточением. Из-за чего разгорелась вражда – никто не помнил, да и не хотели вспоминать. Главным стало доказать свою правоту, выдержать характер, проявить твёрдость и непреклонность.
   Наступила весна. Разлились потоки мутной воды, переполнились сточные канавы. Подвыпивший охранник поленился обходить препятствие, огляделся и направился к разорённому подъезду. Без усилий он сорвал с петель слабую створку и перекинул её, как мостик, через канаву. Прохожие тотчас последовали за ним, створка прогнулась под их тяжестью. Теперь она видела над собой мокрые подошвы, сумки да ещё, сквозь голые ветки, – яркое весеннее небо. «А она – не видит», – подумала деревяшка о бывшей подруге и успокоилась. Она не знала, что её соперницу с проломанной филёнкой тоже сняли с насиженного места и вывезли на свалку. Там она и увидела небо – большое, чистое и свободное. А в подъезд поставили новую, железную, дверь – массивную, чёрного цвета, с домофоном. Пока служит исправно.