шведский стол

Не лезьте в наш любовный треугольник, нас тут и так семеро! (с)

Человеку свойственно оправдывать себя. Каждый в душе - чистый, светлый, любящий ребенок, и в том, что случилось, он не виноват. Это все большие пацаны! Нет, не они? Возможно, был просто неправильно понят, пьян или действовал в состоянии аффекта? Тоже нет? А гороскоп? Снова мимо? Значит, вина в случившемся лежит на нелепом стечении обстоятельств.

Судьба, рок, фатум... Можно все свалить на них, они что-то там порешали за тебя. Не в той стране родился, не в то время, не таким как все… Воспитанный в стране без Бога, я не верю в предначертанное – все сделано мною. Не всегда в трезвом уме, но в твердой памяти и по собственному желанию. Я хозяин своей судьбы – меня так учили. Все сам – исключительно вот этими руками. Я принимаю решение с кем и когда мне быть. Я в это верю, но не расслабляюсь, потому что эта су... судьба все равно преподнесет сюрприз.

…Танго втроем изматывало. Лёша, Аня и Игорь, то есть – я, моя девочка и он, мой одногруппник. Если у этой безумной связи когда-то и были счастливые моменты, они растворились в бесконечных выяснениях отношений.

Свадьба Игоря должна была разрушить наш треугольник. Увы, связав себя узами брака, он не отпустил меня. Спустя несколько месяцев после торжества, на котором роль почетного свидетеля была исполнена мною блестяще, я стал ловить на себе долгие взгляды Игоря, согревающие и замораживающие одновременно. В разговорах проскальзывали осторожные намеки, что он страшно ошибся и может быть... Слова обжигали, заставляя мой мозг судорожно искать возможность реализации этого «может быть».

И снова все повторялось. Я корчился под перекрестным огнем двух взглядов, отдавая себе отчет в том, что делаю несчастными всех троих только я. Что рубить этот гордиев узел нужно именно мне. Перед сном я принимал решение разорвать круг. Наступал новый день, и я не мог от них отказаться. От двух пар голубых глаз, которые на меня смотрели. От ее моря, от его неба. Я становился спокойным и счастливым лишь когда они оба были со мной. Стоило одному из них исчезнуть, как в моей душе образовывалась пустота и, казалось, что никто не в состоянии ее заполнить. Их же объединяла взаимная ненависть. Я слышал звон стали, когда они смотрели друг на друга. Темпераментные ссоры, страстные примирения. Череда камбэков. Она уходила – я не удерживал. Просто не смел. Безумно скучал и, когда она возвращалась, я готов был пообещать ей все. Она ничего не просила. Я бросал ради нее женатого любовника – он покорно принимал мое решение. Его глаза, его желание, его боль – они были отражением моих терзаний. Умноженная на два пытка оказывалась сильнее моих намерений – я возвращался... Два страдающих любящих взгляда – умру за каждого из них, но пожертвовать одним не могу. Я чувствовал себя последним дерьмом. Возможно, в другое время или в другой стране эта ситуация вовсе не оказалась бы патовой, и жили бы мы долго и счастливо втроем. Ну, мало ли, что «возможно»…

Они меня оба бросили. Шел второй месяц как мы не вместе, я стал привыкать и почти не искал их глазами в толпе.

Последний семестр – посещение занятий свободное. Устроился в купи-продай фирмочку, вел базу данных товара. Вертелся белкой в колесе между работой и подготовкой проекта. Дата защиты совершенно ненужного диплома неумолимо приближалась.  Преподавателям и мне еще на третьем курсе стало предельно ясно – художника из меня не выйдет, но жалея о потраченном времени, диплом собирался получить. Сделав ставку на творчество, я ошибся. Увы, чем дальше, тем больше терял интерес к учебе, а к последнему просмотру готовился уже просто через «не могу». Усталость и разочарование вытеснили все чувства, и на страдания практически не оставалось ни эмоций, ни сил. Я стал забывать основную причину своей депрессии…

Офис, где я работал, был скромным – три большие комнаты, одна каморка и гараж под склад. Вот, собственно, и вся территория. Большие помещения были отведены: одна для директоров, которых оказалось трое, одна под бухгалтерию и одна для менеджеров.

В крохотной келье за бухгалтерией и находилось мое рабочее место.  В узком пространстве с трудом поместился стол с компом и мной. Стоило войти посетителю и свободная площадь заканчивалась. Но так получилось, что из всех сотрудников только я имел свой личный кабинет.

Кроме меня сильный пол был сосредоточен в директорской. Основная команда – молодые женщины. Первой красавицей считалась старший менеджер Марина. Смазливая девчонка двадцати лет, умело скрывавшая за заразительным смехом и вовремя закрытым ртом, полный сквозняк в голове. Она приходилась дочерью одному из директоров. Марина сразу дала понять, что я не того полета птица – шансов у меня нет, но привлекательности в ее глазах не лишен. Я не слишком льстил себе, видел, что с мужским контингентом в фирме напряг, а юная прелестница хочет интриги. Подчиняясь субординации, я пару раз грустно вздохнул в ее присутствии и отвесил несколько совершенно искренних комплиментов красоте и вкусу.

Девушка с удовлетворением поставила галочку напротив «поклонник, пусть будет». И такое положение меня очень устраивало. К новым отношениям я не был готов. Поэтому роль неудачливого ухажера именно то, что было нужно – остальные барышни на меня не смели претендовать. В общем, я с честью и минимальными потерями принял причастие и окончательно стал членом тесного коллектива.

Я не боролся за личное пространство, и посетители у меня были постоянно – кто покурить в окошко, кто на уши присесть, кто просто спрятаться от работы и, скрутившись на табурете, подремать. Не отказывал в болтовне, чтоб отвлечь очередную гостью от проблем, сочувствовал рабочим моментам, выслушивал, какой козел новый приятель. Благодарные коллеги платили мне обожанием, но стоило появиться Марине они тут же исчезали. Девушка даже как-то изобразила ревнивую гримаску, но я честно уверил ее, что ни у одной из барышень нет ни малейшего шанса, и не стал уточнять, что ей тоже не светит.

Сытый по горло интрижками, я замечательно устроился – мне все нравилось, – холили и лелеяли, не трогали. Закрывшись в каморке своей апатии, я не учел, что вокруг продолжает бурлить жизнь и от нее не спрятаться.

В то утро я не сразу заметил царившее в бухгалтерии оживление. Но когда Маринка не прибежала выпить со мной чашку кофе с тайной от папочки длинной коричневой мятной сигаретой, заволновался и обнаружил, что меня вообще никто за прошедшие два часа не посетил. Это было странно, и я выполз из норы за информацией. Женщины кого-то активно обсуждали. Нового менеджера. Красавчика.

Подсознание завопило, что положение любимца может стать шатким, и стоит все же сделать пару гребков, а не тупо сплавляться по течению.  Выудил из ящика стола плитку шоколада, которых осталось еще штук пять. Девочки щедро подкармливали своего питомца в моем лице, а я к шоколаду равнодушен – вот и скопился НЗ на всякий пожарный. И он, этот случай, пришел.

Надев дежурную робкообожающую улыбку на лицо, я вошел в менеджерскую. Зрелище предстало еще то, хоть картину пиши - «султан и одалиски». В центре стул, на нем, вальяжно забросив щиколотку на колено и скрестив руки на груди, восседает парень. Что-то лениво втирает сгрудившимся вокруг девчонкам. Восторг по его поводу был не преувеличен – красавчик. И, сука, блонд! Быть не может, чтоб натуральный! Мое эго прикурило и попятилось в угол, ближе к плинтусу, чтобы добить бычок.
– Саша, – парень протянул ладонь, в которой утонула моя куриная лапка.
– Алексей, – и только пусть попробует назвать Лёхой, обглодаю куда достану! По самые колени. Парень молча и крепко, но без перегиба, пожал руку.
Я оттащил Марину в сторонку, но девушке был не интересен мой лепет, она, рассеяно улыбаясь, не слушала, а пыталась не пропустить рассказ новенького. Мою шоколадку небрежно положила на кофейный столик, где царствовала большая коробка конфет.
– Саша принес, – пояснила девушка. – За знакомство.
– Ты уже уходишь? Может, угостишься? – ослепительно улыбнулся новый менеджер.

Я действительно уходил. Нужно было переварить новые условия, в которые меня ткнули носом. Ну вот откуда он взялся? Все же было так замечательно – не прилагая ни малейших усилий, я нежился в женской заботе. 
Да, я хотел остаться в одиночестве, но так, чтоб с меня пылинки сдували, а не задвинули в пыльный угол. С такой ролью я был категорически не согласен.

Чтобы остаться главным в курятнике, придется менять тактику. Как же он меня раздражал. Хитрый лис отлично понял, кто тут самый ценный приз. Марина. А это уже была война. Азарт борьбы буквально вырвал меня из трясины безразличия, куда я погружался последние полгода. Я делал шаг, он - два. На любое мое действие он имел противодействие. Я демагог до спинного мозга, и легко загонял красавчика в тупик при девчонках. Он не будь дураком – научился ловко избегать болтологии, в которой не был силен. Я работал в офисе и имел больше влияния на праздно шатающуюся директорскую дочь, он же метался по торговым точкам. Зато в свои редкие появления Саша приносил новости, а скучающие девчонки сбегались их послушать, мне же рассказать кроме анекдота было нечего. Марина наслаждалась нашим соперничеством.

Вынимая козырный туз из рукава, я пригласил девушку на торжество вручения дипломов. Марина, сгорая от любопытства, как я и ожидал, не отказала. Саша рвал и метал, но поделать ничего не мог – барышня ангажирована мною на всю ночь!

Разгоряченный состязанием, я так увлекся, что упустил главное – нафига мне этот приз?
Но легкомысленно притащил Маринку на студенческий праздник. В первый раз я задумался об опрометчивости своего поступка, поймав тяжелый взгляд из толпы. Игорь сверлил меня глазами. Рядом с ним фарфоровой статуэткой жена. Не виделись мы несколько месяцев, но как оказалось, ничего не изменилось. Меня все так же магнитом тянет к нему. Много лет мучаем один другого. Время не сглаживает углы, мы лишь запутываемся все больше и болит все так же, если не сильнее. Я замер, протянув нить взглядов через помещение. Он тоскливо перевел глаза на мою спутницу, уголки его губ дернулись в горькой усмешке. Радость от победы над Сашей растаяла в желании избавиться от девушки.

Увы, девчонка ни в чем не виновата. Я подвел Марину к компании, с которой проучился пять лет, и представил. Ребята настороженно, но вполне дружелюбно приняли девушку. По окончании официальной части, затарившись бухлом и закуской, мы, дипломированные специалисты, последний раз гудели на пятом этаже общаги.

С приготовлением нехитрого стола закончили быстро. Когда же решали основную проблему - как разместиться, - в комнату открылась дверь. На пороге стоял Саша. Он нашел глазами меня и сообщил, что пришел поздравить друга, а поскольку в руках парень держал неслабый по размерам звякающий пакет – приняли его с распростертыми объятиями. Я досадливо скрипнул зубами, с удовлетворением отметив, что мой противник достоин уважения. А вот сесть парню было решительно негде. Чтоб позлить Сашу и освободить для него местечко, я просто усадил раскрасневшуюся от вина Марину себе на колени.

Весь ужас решения пригласить девушку на этот праздник я осознал, когда резко стало тихо. В дверях стояла моя девочка. Аню любили на моем потоке. Наша история, длящаяся все время учебы, кого-то интриговала, кого-то трогала, но равнодушных не осталось.  Сплетни, пересуды – всё решали, кто виноват. Ребята выстроили свою традиционную версию распавшейся троицы.  Сочувственно смотрели на Игоря, на его тихую жену, ставшую безвинной жертвой нашего танго. Не понимали, почему я расстался с Аней, ведь избавившись от «соперника» я оказался единственным претендентом на ее общество.

Несколько месяцев без нее. Я отчаянно скучал. И вот она пришла. В полной тишине застыла и смотрит, а у меня девица на коленях. Общие приятели опомнились и втянули Аню за стол. Я готов был провалиться сквозь землю вместе со своей ношей, и пока были целы зубы, улыбался. Потому что если бы взгляды могли убивать, то двумя пулевыми я бы не отмазался.

Цепляясь за соломинку, я попросил Сашу заняться Мариной, а лучше по возможности увести ее, но парень издевательски заржал и сказал, что такого спектакля он не пропустит.

Смирившись с тем, что собственными руками окончательно все испоганил, я ухватился за единственную трезвую мысль, пришедшую в голову, и напился. Дальнейшие события воспринимал, как бессвязные картинки:
…катание в жестяном тазике по каменной лестнице.
…моя девочка что-то зло кричит мне у окна и по ее щекам катятся слезы, я молчу, мне нечего сказать.
…с кем-то пью на брудершафт.
…курим. Один из слишком проницательных  приятелей вкручивает компании, не заметив мою персону, что Игорь влюблен вовсе не в Аню, он из-за Лёхи женился. Трепач замечает меня лишь когда бывшие одногруппники озадаченно смотрят в мой угол.
…Саша оттаскивает от меня пьяного Игоря.
…дно стакана.
…м-м-м, секс?
 
Проснулся не один. Я обнимаю нагое тело со спины, судя по габаритам - вовсе не девичье, и то, что я представить себе не могу, кто рядом, напрягает. Не решаясь открыть глаза, провожу ладонью по груди, будто на ощупь могу найти ответ.

Тело развернулось ко мне передом, к стене задом, я осторожно (могут начать бить) посмотрел правде в лицо:
– Саша? – вот он был последним, кого я бы представил обнаженным рядом с собой. Он усмехнулся моему удивлению. 
– Я так устал отгонять Маринку от тебя, – тихо внес ясность парень, не отводя насмешливых глаз. Голубые, но не как море или небо. Очень светлые, цвета таящего льда под первыми жаркими весенними лучами. – Но то, что ты такую «Санта Барбару» развел, даже представить себе не мог…

Надо бы остановиться, но я уже отвечаю на поцелуй.