лиля

               
     Недавно на глаза попалась фотография – две девчонки смотрят друг на
друга. Так стало тепло на душе. Это Лиля. Мы были ровестницами, но внешне и не только абсолютно разными. Волосы у нее темные, вьющиеся, роскошные, у
меня – с точностью наоборот: блондинистые волосы. Носик у Лили тонкий, пря-мой, а я курносая, с «кнопочкой» на лице. Она свободная, я зажатая. Наш дуэт
смотрелся очень симпатично и, как я теперь понимаю, мило. На пляже у Петро-
павловской крепости как-то нас фотографировали японцы. Посмотреть бы их фо-
тографии, мощная аппаратура могла схватить все нюансы контраста. Она жила и в любви нараспашку. Всю юность и молодость любила женатого, а я была ханжа.
Сначала печать, потом кровать. История ее любви была грустной. К тому же ее мама случайно узнала об этой любви, пришла на работу и поговорила с этим муж-
чиной. Трус сказал матери:
    - Ваша дочь мне не нужна, сама вешается на шею.
    Лиля поссорилась с этим подонком, я так считаю, потом святая душа прости-
ла его. Она родила двойняшек и история любви закончилась. Я ни за что- бы не
простила предателя – гадость такую. Ее замечательная мама помогала, как могла.
   Один раз мы были вместе в полевом сезоне на Кавказе. Палатки  экспедиции, азербайджанская и наша, прижались к скале, с трех сторон был обрыв. К нам все относились очень хорошо – по отцовски. Азербайджанцы спускались иногда вниз  домой и тогда в нашу палатку тихонечко подкладывали пакеты с фруктами (это к национальному вопросу).
    Вечерами она говорила о поэзии, а я кроме школьной программы ничего не
знала. В те годы каждая девушка имела большую тетрадь, в которую записывала стихи, тогда запрещенных поэтов (жаль не сохранились тетради). Много позже я покупала томики стихов. Первым сборником стихов был А.Блок, о котором Лиля рассказывала с восторгом и многое знала наизусть.
    Иногда нас приглашали вечером поужинать у костра. То на громадной ско-
вороде полутушенный лук(ужас), а то котлеты из медвежатины. И то и другое я
не ела: лук не приняла, а другое – мишку жалко.
    Мыться мы ходили на ручей. И каждый раз из камней вырастали молчаливые «аксакалы». Они не обижали ни словом, ни тем более делом. Сначала я их боя-
лась, но Лиля к этому относилась спокойно, она их не замечала. Хотя и правда,
видок у нас был, по тем временам, экзотический, особенно для кавказских муж-
чин. Мы были в тельняшках и «трениках», т.е. в выцветших, тренировочных, трикотажных, с позволения сказать, брюках, растянутых на коленях. Свои озорные купальники мы не надевали, берегли нервы соратников.
    С той поры я стала замечать, несчастный житель большого города, живую красоту. Лиля могла остановиться около отдыхающего «греческого бога», так она
называла молодого человека, атлетически сложенного блондина и сказать:
«какой красивый». Я пошевелила своими искалеченными мозгами и думаю:
во-первых, белесый не может быть красивым; а во-вторых зачем обращать
внимание на красавца, когда ты любишь другого человека.
    Эта девочка была из другого мира и мне казалось, что рядом с ней я, как ежик в тумане. Глядя на фотографию через много лет, я подумала, что, наверное,тогда я начала внимательно наблюдать вокруг себя. Какие грациозные кошки,ежики с мягонькими, пушистыми животиками и кожаными носиками, умопомрачительной красоты бутоны роз, дети с любопытными глазками, разноцветное море, тундра с яркими грибами, серебристым ягелем. Красота и все.
       Лиля. Лиля.Где ты? Как ты?