6 Рассказ. Человечек в синем комбинезоне. Из роман

АННОТАЦИЯ:
      Что происходит на полоске серого? Что происходит там, где исчезает цвет и начинается снег?
    «…Когда в мир пришли Новые Боги, они украли всё цветное, превратив людей и животных в гниющие подобия живого. Они выстроили свои черные церкви и согнали недовольных в переходы, заливая их горячей смолой.
    Именно поэтому появились волшебники. Те, кто хотели приблизить весну и вернуть цвет. Именно поэтому Я полюбила одного из них. Я всегда отличалась от новых людей. И мне кажется, если Я найду его, то смогу исправить заснеженный мир…»
      На пути главной героини будет много новых встреч и горьких расставаний, волшебных приключений и просто жизни в бесконечно белом и пустынном мире.

    ОТ АВТОРА: Данный роман был написан мной в далеком 2010 г. по принципу сборника рассказов, объединенных единым сюжетом, который, по началу ветвясь и рефлексируя, постепенно перерастает в единое стройное повествование с логичным финалом.



   На полоске серого...
   6 Рассказ.

Человечек в синем комбинезоне.

   Просто я забралась на шестой этаж десятиэтажного дома. Выше лестница в пролете обрывалась.
   В городе царила суматоха: раз или два я видела, как выбегали из переходов отступники. Они шептались по грязным углам, сбиваясь в кучи. Почти тени, одетые в слизкие шубы, будто обслюнявленные гигантами, стреноженные цепями, вечно протестующие против самих себя.
   Первое, что меня насторожило: гирлянды серых тряпок. Одна, две, три… Еще на окраине я разглядела почерневшие купола. Церковь возвышалась над остальными домами, как дерево в поле. Как будто заранее выстроенная для Богов, а не для людей. Я невольно улыбнулась ее величию, хотя улыбка вышла кривая. Конечно – для Богов, потому что Новым Богам люди безразличны.
   И не только тряпки-флажки. На покосившихся бетонных столбах были прибиты нечищеные медные таблички: «Третий день и Садрап есть Шеда». Похоже, на этот раз мне не повезло: в городе начинался праздник Песнопений.
   Я зябло потерла руки в варежках. Если на столбах медные таблички, значит, жизнь тут более менее не замерзает, а только разлагается, эволюционируя во что-то ужасное. В башнях церкви зияли дыры, и рядом качались строительные леса из гнилых досок.
   За мной оставались аккуратные выемки-следы, под снегом была грязь из чего-то слизкого.
   Тихо!
   Меня настигли внезапный свист – и шум.

***

   Спрятавшись за дверью, я осторожно заглянула в щель.
   Их было десять или двадцать. Бегущих. Один из них выделялся, а другие слились в единую кашицу.
   Переливчато звеня, цепи мешали ему бежать. Отступник. Он пытался спасти свою жизнь.
-О-ох! – он запнулся в паре метров от порога, и я отступила в тень, пряча лицо.
   Я знала, что происходит. Этого отступника «загоняли». Как дичь. Уродливые крючковатые создания, отдаленно напоминающие людей, крались быстро и умело, бесшумно обступая свою жертву. Человек приподнялся на дрожащих локтях и затравленно оглянулся. Вот недотепа: мне было не разглядеть лица, но на шее у него торчал яркий желтый шарф.
   Когда-то давно у всех были такие цветные шарфы, но зачем он надел его именно сейчас? Он же знал, чем это закончится?
   Черные создания, наконец, образовали круг. А потом к отступнику подбежал самый крупный и свирепый из них. Старший служитель. Он с разбегу прыгнул на человека, оттолкнув одного из своих подчиненных. Пристально щурясь, он воткнул в землю копье – у самой головы отступника.
   Тот кое-как смог сесть.
   Что-то подсказывало, что я должна ему помочь, но еще что-то подсказывало, что тогда я не найду Сашу.
   Отступники… А я ведь, кажется, теперь одна из них?
-Почему ты нарушил порядок Песнопений? – голос служителя карябал мою голову изнутри.
   А он оказался довольно смелым, этот отступник. Согнув колено, он небрежно обхватил его и исподлобья взглянул на говорившего.
-А-а-а, это ты, меховая сволочь? Делай то, что тебе приказали, и поживей.
   Хрясь!
   «Не надо!» - чуть не крикнула я, но вовремя спохватилась, захлопнув рот варежкой, и снова спряталась в тени.
   Дальше я только смотрела и слушала…
   Когда все закончилось и прошло еще немого времени, я нерешительно двинулась к свежему экспонату для этого города. Мороз уже пожирал туловище отступника, делая его частью дороги. Ужас.
   Он был совсем молодым. Наверное, чуть старше меня. С обмазанными черной грязью волосами. Эта его открытая улыбка, озорной изгиб пушистых бровей… Я закрыла его глаза, чтобы мороз так просто до них не добрался.
   Проникнуть в хор для Песнопений – и поменять их порядок. Какие у него были для этого причины? А может - это не причины, может, это облава? А может – причины не нужны?
   Может, он просто устал?
   Его худая рука что-то сжимала. Разогнув слипшиеся от крови пальцы, я нашла крошечный клочок бумаги.
   Немного побродив по улицам, я отыскала нужный дом. Его дом? По пути я встретила еще несколько служителей церквей, они рыскали по округе, как стаи горбатых волков, и мне становилось по-настоящему страшно, что они и меня убьют. Но в тот раз мне повезло.
   Раз, два три… – я юркнула за стену!
   Одно окно было выбито, а на другом красовался узор, похожий на хвост синего попугая. Чтобы больше не бояться, я тихонько запела песенку.
   На листке еще была указана квартира. Его квартира? Все равно дальше шестого этажа я подняться не смогла – в обрушенном пролете торчали железные прутья.
   Одна дверь на площадке была невысокой и завешана замерзшим тряпьем. Если и искать там экспонаты, придется ломать его руками, а это сложно. Две другие двери были обыкновенными.
   Вечерело и темнело, стоило поспешить с выбором.
   Ладно. Пойду в Его квартиру. Я могу не успеть найти другое убежище.
   Я взялась за дверную ручку – и тут же ощутила касание чужих ладоней. А Он здесь часто бывал – раз она сохранила память о его тепле.
   На мое прикосновение дверь откликнулась легкой коричневатостью. Хотя тут же поняла, что ее хозяин больше не вернется и заледенела навсегда.
-Извини.
   Квартира была самая простая. Если бы пол не был уставлен… ботинками?
   Они были тут. Все. И туфельки, и сапожки, сандалии и резиновые калоши, отстроченные мехом или украшенные разноцветными бусинками. Я покосилась на свою собственную обувь. Нет, не то чтобы я жадная до вещей, просто я уже так давно в ней хожу, а здесь – пожалуйста: на любой вкус и размер, и форму…
   В одной комнате обосновалась провисшая кровать с матрасом. Перед ней стоял пустой шкаф – и внутри на полке лежал набор игрушечной деревянной мебели. Видимо, тот отступник очень любил ее, раз она до сих пор не замерзла и оставалась цветной. Почему это было для него так важно? Сделанные вручную диванчик, стульчики и стол, даже крошечные ложка и тарелка. Еще одна квартирка в квартире. Молодец. Они были так тонко обработаны, раскрашены и заботливо расставлены…
   Я прилегла на кровать. Чужое присутствие сохранилось и здесь - уютно. Повернешь голову - и видишь ряды ботинок.
   Он был хорошим, тот человек. Он никогда здесь не грустил и всегда старался подбадривать окружающее.
   Не замерзнуть бы. В другой комнате, самой обжитой, я нашла чугунную печку на треноге. Напротив нее раскачивалось широкое кресло и еще одно – кукольное? А еще тут были стеллажи с книгами высотой в половину моей ладони.
   Похоже, я начинала догадываться…
   На ужин было немного печеной картошки. После я заштопала носки и прочую одежду. В квартире было гостеприимно. Я не хотела расстраивать это место раньше срока и говорить, что его хозяина нет в живых. Я хотела рассказать ему обо всем, когда буду уходить.
   За окнами внизу бегало все больше священнослужителей, тонкий свист ветра и гудение его в чердаках сменялись вскриками и запахом смерти.
   Грянул колокольный звон, в животе у меня все съежилось, и я проснулась. Меня сгибало, просто выворачивало! Спотыкаясь, я выбежала на кухню. Стена там была частично сломана – и я выглянула на морозный воздух, перевесившись через край.
   Церковь. Ее купола дрожали – и к небу возносились вопли сотен голосов.
   Мои колени тоже дрожали. Я закашлялась и упала – музыка… Что они сделали с музыкой?! Этот город, без сомнений, он уже замерз, но люди создали свои, особенные звуки и как-то продолжали гнить?!
   Неужели здесь совсем не было отступников, которые бы придумывали другие мелодии, как давным-давно? Неужели всех их постигла та же участь, что и вчерашнего человека?
   Но я ведь видела их! В городе! Их было много!
   Бом-м-м-м-м…
-Саша…
   Я открыла глаза-снежинки. Снег припорошил меня, ветер закрутил буранчики на боку. Пошатываясь, я встала и отряхнулась: гимны праздника Песнопений. Прошел год, как я ушла из дому.
   Теперь в коридор, в комнату – и на кровать.
   Туда, где тепло.
-Гы-ы-ы-ы-ы….
   А?
   Я увидела нечто…
   Человечек был ростом с мизинец. У него была овальная, приплюснутая на макушке голова в вязаной синей шапке, а тельце было одето в такой же по цвету комбинезончик с лямками не толще спички. У него были короткие ручонки, кругленькое тельце и такие же ножки. Тряпичная куколка? Статуэтка?
   Кто и как его оживил?
   Человечек улыбался, раскачиваясь на крошечном деревянном стульчике. Значит, я  правильно догадалась, зачем тому отступнику понадобилась миниатюрная мебель.
   Но Он умер, и квартира скоро замерзнет. И вообще, у меня было такое ощущение, что надо этого человечка выкинуть за порог.
   Я так и поступила: взяла его за шкирку, пошла в коридор, присела, раскачала и выпустила. Он несколько раз перевернулся в воздухе и шлепнулся на пол со смешным «шлеп», похожим на «чмок», когда ударяешь кончиком одной ладошки по ямке в другой.
   Зачем я это сделала? Без понятия.
   Просто почувствовала, что так надо. Однако человечек тут же вскочил, развернулся и побежал обратно.
«Нельзя его впускать!»
   Крошка увидел меня и замер. Смотрел – и улыбался, ждал, что я отвернусь, а он забежит внутрь.
   Это что, игра такая? Ох. Он же такой маленький, а в коридоре столько ботинок – как мне его потом искать?!
-Мяу! Ш-ш-ш-ш…
   Это еще что за чудо? Рядом с человечком появилась ну совсем уж мелкокалиберная кошка с ноготок. Она была бело-рыжей, с пушистым хвостом, прыгучая и чем-то недовольная. Она оскалилась на меня и снова зашипела, выгибая назад спинку и приседая, словно готовясь к прыжку.
   Бом-м-м-м-м… - зазвонили колокола в церквях. Черт, как больно внутри…
   Человечек!
-Мяу!
   Я точно видела кошку: как она перескочила через порог – и помчалась к ботинкам. Но человечка уже и след простыл.   
   Во мне поднялась ужасная паника! Голос внутри раз за разом твердил, что крошку надо выкинуть из квартиры.
   Поди тут выкинь!
   Ничего… Глаз у меня наметанный на поиск цветных вещей. Похожу, пооглядываюсь: наверняка его замечу!
   О! Вон он! Спрятался за женскими босоножками – высовывается и улыбается.
-Мелочь пузатая, - буркнула я, наклонившись.
   Он бросился наутек, споткнулся, упал, и я опять поймала его за шкирку. Теперь осторожно… Бр-р-р-р… Мне постоянно казалось, что я его сейчас раздавлю своими граблями: до того он был невесомый.
   Кошечка откуда-то выпрыгнула и зашипела на меня. Я присела у порога, раскачала человечка – и выпустила.
   Шлеп!
   Я поскорее закрыла дверь, чтобы он не вошел: правда пришлось немного задержаться: его кошка бегала между дверью и косяком – не придавить бы.
   Теперь он точно не войдет?
   Тревоги не убавилось. Я сидела у двери, обхватив коленки, боялась, что же с ним стало, с маленьким человечком, и боялась открыть, потому что он мог зайти.
   Почему так? Почему нельзя его впускать?
   По правде говоря, когда я проснулась, замерзшая, на полу, я увидела перед собой свои ботинки – вернее, не совсем свои – мои были старые, стоптанные, а эти были новенькими и  улыбались совсем как тот… человечек.
   Я не заслужила такого подарка. Я сделала так, чтобы он никогда сюда не возвращался и не ждал своего друга. Во сне мне это наконец-то объяснили.
   Тот отступник походил на Сашу только внешне. Он действительно жил здесь – прятался днем в переходах, а ночевал тут. Иногда проводил целые дни – рядом с маленьким человечком в синем комбинезоне.
   Я осторожно приоткрыла дверь – а вдруг он убежал?
   Кошки точно не было, потому что не раздалось «Ш-ш-ш-ш…». Дверь замерзла – и стала черной, подгнившей. У порога за ней сидела красная деревянная кукла.
   Кукла.
   Такие игрушки я видела в переходах. Бежевое лицо, круглый красный нос и высокая синяя шапка. Конусообразное тело, цилиндрические ножки и ручки.
   А кошка, наверное, замерзла.
   Я одела новые ботинки и просидела в этой квартире еще два дня у печки, огонь в ней невесело трещал, постепенно исчезая. Крошечные стулья обледенели и игрушечная мебель – тоже. Большая кровать стала отдавать изморозью.
   Проснулась я рано утром. Зашла в Его комнату напоследок. На спинке стула висел заплечный мешок. Возьму себе - он не замерз. Я специально прождала три дня, чтобы найти в квартире вещи, которые сохраняют свой цвет. Наверное, это была его любимая заплечная сумка. Я пересыпала в нее уже найденные мною цветные вещи.
   Пришло время уходить.
   Поравнявшись с церковью, я запрокинула голову. Какая же она все-таки была огромная… Такие редко встречались в городах. Праздник Песнопений был вчера, сегодня утро – и никого нет. Совсем никого. Только все равно надо прятаться. Служители никогда не спят.
   Я все-таки вернулась к телу отступника. Извини, деревянный человечек, но твоего хозяина съел мороз. Если я посажу тебя к нему на грудь, он не вернется. Похоже, я сделал все, как Он просил. Ведь ты бы возвращался туда, в вашу квартиру снова и снова. А он бы не пришел. Так что поспи пока в деревянном облике. Я унесу тебя далеко-далеко. Прочь из этого города, туда, где я еще сама не бывала.
-Жаль, что мы не встретились раньше, мы могли бы подружиться. И жаль, что у меня не было для тебя лишней пары обуви.
   Похоже, мне не стоило спускаться в переходы. Серые экспонаты тянулись один за другим, под каждой медной табличкой, прибитой к столбу.
   Я стороной обходила церкви и рынки, пересекая пустые улицы и разрушенные дома с открытыми дверьми.
-Саша, еще один город из десятков остался позади.