Але, ку-ку, бери трубу...

Алена выскочила из своего замызганного подъезда и промчалась мимо тетушек, заседающих на обшарпанной лавочке возле заброшенного палисадника. Не поздоровалась.
С утра ее все раздражало.
Ну, что этим мужикам еще надо?
Не старая, красивая, умная. Почему ей так не везет?
Никто, ну, никто не обращает на нее внимания. Вон, соседка, Алиса Евгеньевна, дура дурой. А постоянно знакомится с вполне приличными дядьками. Недавно хвасталась, что очередной сделал ей, наконец, предложение.
Или Катька Думова. 56 лет, старая дева. Сидела, сидела на лавочке у подъезда, да и высидела кавалера из соседнего дома. Иван Лукич моложе на пять лет, с квартирой, машиной и без наследников. В пятницу зарегистрировались и ходят, красуясь,в обнимку.
Алена остановила такси.
- Вам куда?
- Береговая, 10.
- Свидание в отеле? – подмигнул водитель.
- Там, между прочим, куча офисов, - огрызнулась Алена и всем видом показала: разговоры не приветствуются.
- Понял. 500 рэ.
- Очумел? Здесь ехать пять минут.
- Придется в объезд. Ремонт.
Алена махнула рукой и села на заднее сиденье.
Водитель сделал громче радиоприемник.
- Моя любимая песня! – заявил он, и безголосая певица затянула в десятый раз за день: «Алле, ку-ку, бери трубу…»
Дальше она жаловалась, что ее друг отключил телефон, а она, бедная, никак не может дозвониться и гробит свою машину, чтобы разогнать тоску. При этом задумывается: а вдруг любимый в это время дарит свое внимание другой?
Дурацкая песня и музыка - сплошной «там-там-там». Но о вкусах не спорят.
Таксист не выдержал:
- И что такая хорошенькая сердится, а? Тоже, что ли, «на ку-ку» никто не откликается?
- Угадали. Стоп, я выйду здесь.
- Но мы еще не доехали? – возмутился рулевой.
Алена бросила на переднее сиденье деньги и сердито хлопнула дверцей.
Не видя дороги, она бросилась на противоположную сторону.
Завизжали тормоза, два автомобиля въехали на тротуар. Алена кувыркнулась между ними и потеряла сознание.
Очнулась на холодном лежаке в рентгенкабинете. На ней были одни трусики, а над ней - суровая тетка в белом халате.
- Попробуйте повернуться на бок.
- Я замерзла.
- Делайте то, что говорю, и быстренько очутитесь в теплой палате.
Алена шевельнула костями, но тело не слушалось. Она скривилась:
- Не получается.
Строгий медработник окликнула санитарок, и втроем они стали вертеть Алену из стороны в сторону.
«А, пусть, все равно уже… », - подумала тоскливо и перестала чувствовать боль.
Сознание вновь покинуло жертву ДТП. И вплоть до того момента, как ее, почти безжизненную, перекинули с высокой каталки на довольно низкую и ужасно твердую кровать с ужасающими конструкциями.
Как бы не о себе она услышала:
- Перелом голеностопа, двух ребер, закрытая черепно-мозговая травма… Женщины, пожалуйста, помогайте друг другу, у нас нянечек не хватает. Судно – в углу.
Боже мой, этого еще не хватало.
- И надолго я,.. – Алена с ужасом осознала, что даже говорить толком не может.
- Лежи, детка, лежи. Месяца полтора общаться будем, - успокоила ее медсестра раза в полтора моложе ее самой.
Ну, хорошо, «детка», это не «бабушка», как недавно назвала ее трехлетняя внучка подруги Ольги.
- И что, я не смогу вставать?
- По крайней мере, четыре недели, ничего, у нас некоторые годами лежат. А тебе еще повезло: в палате ходячие все, поухаживают.
Алена закрыла глаза: «Свезло, так свезло», - сказала собачка, попав на даровые хлеба к профессору Преображенскому и став впоследствии неким товарищем Шариковым. Его хоть лелеяли и кормили вкусно, согласно фантазии господина Булгакова. А здесь загинаться придется. На дворе – лето. Подруги все на морях или на дачах, да их не так уж и много.
Дочь изучает жизнь Черной Африки. Муж объелся российских груш еще двенадцать лет назад и отправился на заработки в Корею.
Маме позвонить? Да стоит ли? Она разохается, расплачется, но не рискнет оставить на произвол судьбы и девочек из массовки молодого мужа, красавца-артиста на вторых ролях.
Одна-одинешенька, словно былинка на ветру.
М-да, былинка… Что по этому поводу сказала одна из санитарок, перетягивающих ее с каталки на каталку?.. Неважно, вот что-то новенькое…
Алена прислушалась.
На койке у окна, к которой при всем желании Алена повернуться не могла, некто, пока безликая, говорила:
- Одна беда, когда пациент тяжеленький. Вот я на таком и попалась. Работаю в больнице, почитай, четверть века, а теперь вот место занимаю. Привезли давеча дядьку под полтора центнера, да сразу на операционный стол. Везем его с Нинкой, а он, вишь ты, поудобней расположиться захотел, завертелся. Да и обрушил каталку прямо мне на ноги. Не знаю, как его, а мне самой дорога в операционную пришлась. Вот, коленки продырявили, не хожу – мучаюсь.
- У меня всего 74 кг, -  довела до сведения соседок Алена.
- Ой, очнулась, а то все что-то шептала, - обрадовалась говорливая. – Я не о тебе, так, к слову пришлось. Меня Леной зовут, а ее – Дарьей.
- Алена.
- Тезка моя, что ли?
- Нет, Алена и есть Алена, по паспорту.
- Ясно. Ты есть хочешь? Смотри, сколько нам здесь винограду да яблок со сливами нанесли. А, может, колбаски?
- Спасибо, не до еды. Если можно, пить принесите.
К постели, ковыляя, подошла миловидная низенькая толстушка. Отставила палку, присела на стул и подала бутылочку с морковным соком:
- На, попей, тебе полезно. У меня здесь ухажер есть, водитель «Скорой», ну, почти что врач, говорит: сильно помогает при переломах. Вон, полную тумбочку наставил.
Лена, видно, была общительной и веселой женщиной лет под пятьдесят.
- Ты говори, если что надо, поможем. Нашу сестру, санитарку, пока дождешься… А что? Платят сущие копейки. Вот и обижаемся, когда никакой благодарности.
- Я заплачу.
- Да брось ты, я сейчас сама больная.
Алена выпила сок. Попробовала шевелиться. Нет, больно.
В палату вошла еще одна женщина.
- О, у нас новенькая!
Она лихо скинула с широченных плеч розово-синюю накидку, щелкнула пальцами и сделала ножкой. Почти канкан.
- Не унываем, девочки?! Соскучились?
Лена встала со стула, раскинула руки и захохотала:
- Ну, и  загостилась ты дома, Инесса Яковлевна. Без тебя – зима в июле. Уж и врач поинтересовался: не оставили ли тебя детки дома насовсем. Говорят: где наша рыбка золотая, птичка певчая. Вот получишь нагоняй, что вчера не явилась.
- Ах, девочки, - крутанула необъятными бедрами дама с черно-красными волосами. – Мужа три дня поминали. Десять лет исполнилось, как похоронили моего драгоценного Вартана Исааковича. Собрались дети, внуки, друзья. Пели, пили, рассказывали анекдоты.
Алена поперхнулась. Инесса с любопытством посмотрела на нее и уселась на кровать напротив.
- Удивляешься? Он у меня весельчак был. Знал, что умирает, так велел не плакать на похоронах. Заказал веселые проводы. Предупреждал, что обидится, если мы сопли размазывать будем. Вот и теперь, вспоминали его… А есть что вспомнить!
Инесса Яковлевна прилегла, закинула мощную ляжку за ляжку и вдохновенно рассказывала:
- Было мне семнадцать. Сорвиголова! Отличница, умница, первая по крышам да по деревьям поскакать. Все думала, что никогда никому не понравлюсь, толстая потому что всегда была. Увидела Вартанчика в гостях у подружки. Он тогда в Нахичевани жил. Худой, волосатый одногодок. И решила: через месяц поженимся. Ну, через месяц не удалось, а вот через три свадьбу сыграли. Еще через пять Анька, старшая, народилась. Было ей лет пять, когда мужу моему захотелось уроки химии вспомнить.
Жили мы в двухэтажном многоквартирном доме. Накануне в деревянном туалете посередь двора чистку произвели. Ну, соседи, раз такое дело, объявили воскресник. Вышли поутру, кто с веником, кто с граблями, кто с чем, короче. Главное, что все оказались налицо в то время, когда мой муженек решил  большую нужду справить.
Как водится, взял сигаретку, докурил, и захотелось ему посмотреть, как сортирное нутро осветится голубым сиянием, согласно вступлению в контакт огня и газа.
Раздался взрыв. Дверь уборной отлетела, и Вартанчик отлетел тоже. Прямо к колонке. Штаны на лету с лодыжек соскочили. Волосы на спине, заднице и ногах, те, что остались, дымятся, на голове дыбом стоят. Кричит:
- Инка! Туши меня, туши!
Спектакль был – театр Сатиры отдыхает. Я его под колонкой от дерьма отмываю, участливые соседи помочь пытаются. Он орет от страха и боли, тело сзади-то все красное.
Короче, опыт удался.
Анька достала с комода духи и приносит мне: полей, мол, папочку. Мы его почистили, подушили. Не помогло. Дочка попросила:
- Мама, пусть папа теперь рядом с уборной живет, он совсем плохо пахнет.
Конечно, я его пожалела, а потом два дня туалет отмывала и белила. Химик!
- Хорошо жили? – поинтересовалась молчаливая Даша.
- Как тебе сказать? Не скучали. Столько диванов за 35 лет поломали! Поженились-то в 17, а в 52 Вартанчик               
отправился в мир иной. Выпить любил, а сердечко и подвело. У него в магазине всегда наготове пара ящичков коньячку была. Он не только с нужными людьми делился, но и сам пример показывал.
Лена захохотала:
- То ты сама его своей любовью уморила.
- И это сказалось, - согласилась веселая рассказчица. – С недобору перебор выходил. Жили мы в этом самом доме с сортиром посреди двора долго. Да не одни. Мамаша моя любопытная в одной комнатенке, мы с мужем и дочкой, а потом и с сыном – в другой, еще меньшей, дедушка мой – хороший был человек – при входе в квартиру. У нас там кухня совместно с коридором была, квадрата четыре, не больше. И никаких тебе дверей, одни занавески. Ой, какая я до любви жадная была! И что делать?..
Инесса Яковлевна мечтательно вздохнула, потянулась к тумбочке за яблоком, смачно откусила кусок и продолжала:
- Как-то во времена Андроповские… Вот строгость-то была, не приведи Господь: на улицах, в кинотеатрах хватали: а ты, мол, почему среди бела дня не на работе, а чем это ты занимаешься?! Да еще известно, что секса в СССР тогда не было. Так вот решили мы с муженьком на свободе оторваться, вдали от неусыпного ока маменьки и понятливого покашливания деда. Поехали на Зеленый Остров. Народу на пляже почти нет: боятся очередного рейда даже отпускники или там у кого выходной. Мы с Вартанчиком Исааковичем аж горим, не можем: смесь у нас адская. Я – наполовину еврейка, наполовину русская, он – наполовину еврей, наполовину армянин. Темпераментные оба. Огонь и пламя. Забрались в чащу: вокруг нас колючие кусты, ежевика, лопухи, как тенты, деревья и повсюду мотки проволоки, железяки… Расстелили плед, разделись, по чуть-чуть коньячку тяпнули. Этак страстно друг к другу потянулись и…
- И?.. – взволнованно, загораясь возбуждением, подтолкнула Инессу Лена.
- «Граждане! Ваши документы! Как вам не стыдно? Где ваш моральный облик? Прелюбодействуете?! Так-так, на работу и в семьи сообщим», - слова слышим, а в глазах все потемнело. Оба – в чем мать родила, а они пялятся. Когда пришли в себя, смотрим, стоят трое в штатском и строго нам пальцами грозят. Потом достали документы и показали нам: менты. Я им говорю: мы, мол, - супруги. Они хохочут и на сумки с припасами показывают. А один так и сказал: «Не принимайте нас за идиотов». Свежий воздух, зелень, река, короче, как там в песне - « А шашлычок под коньячок вкусно очень».
Я в свою дамскую сумочку лезу, у самой слезы на глазах. А самый строгий из них аж вытянулся в струнку и чуть не вопит: «Взятку хотите дать? Не пройдет! Сейчас вас сфотографируем и в отделение доставим. Ну-ну, вещи отставить».
И тут я как расхохоталась, представила себе то, что они перед собой видят: двое, скажем мягко, не особенно изящных влюбленных (Вартан после свадьбы из худого превратился в очень даже упитанного) на ярко-красном пледе в самый ответственный момент застигнуты на месте преступления. Менты оторопели: баба от стыда с ума сбрендила. А я из сумки наши паспорта достала, где черным по белому наше родство указано, дата бракосочетания и имена совместных детей.
- И что же они сделали? – Алена в третий раз услышала голос Даши. Она явно была заинтригована.
- Сначала позеленели: такое сорвалось! Им бы, может, за улов моральных преступников премию дали и почет оказали. А потом от смеха животики надорвали, когда я им объяснила, почему супруги, прожившие в браке … лет, забираются чуть ли не в тайгу сибирскую, чтобы немножко полюбить друг друга.
- Так и жили?
- Ну, не до конца. Детей пожалели и добились квартиры. Но это другая история. Хотя, признаюсь, мало что изменилось. Мамаша моя, которая меня всю жизнь пилила, за брак мой чуть не задушила, в малейшей помощи отказывала, решила, что я просто обязана ее взять с собой, кормить-поить, в лучшую комнату поселить. И по-прежнему чуть ли не нос совала в супружескую постель.
Алена немножко развеселилась, забыв на некоторое время о своих проблемах. Даже голову повернула, чтобы лучше рассмотреть своих соседок. От боли заскрипела зубами.
- Осторожнее, осторожнее, - встрепенулась Даша и, опираясь на палку, поспешила к новенькой.
Ей было лет за шестьдесят, ростом и полнотой она тоже вполне соответствовала Инессе Яковлевне. Как оказалось позже, обе  родились под знаком Овна. И при этом – совсем разные характером.
- Дарья Евтухиевна – «телка», а я – «бык», - смеялась Инесса Яковлевна. – Забодаю кого угодно.
Она незлобиво подшучивала над Дашей, говорила ей «ты» и все время пыталась внушить ей, что та полная бестолочь в вопросах секса. Потому и муж ее, донской казак, всю жизнь гулял и ни во что не ставил хозяйственную и робкую супругу-хохлушку.
Даша же вслух восхищалась Инессой, а Лене и Алене в отсутствие «громкоговорителя», как звали медработники Инессу Яковлевну, признавалась, что она все-все понимает, только не хочет конфликта.
В первый день Алену особыми расспросами не донимали. Врачи ее тоже не навестили, что было весьма удивительно. В 22.20 пришла медсестра, сделала укольчик – обезболивание со снотворным -  в ногу. Но Алена заснула не раньше четырех утра.
В половине восьмого ее разбудили взволнованные голоса. Один, очень знакомый, все спрашивал:
- Да где же она, где?
Отвечала Лена:
- Хоть скажите, кого ищете, может, не к нам?
- Да к вам, к вам. Это же 217 –я?
- Точно. Вон новенькая лежит, вчера в полдень привезли…
- Да не в полдень, Ленка! В полдень я из дому вернулась. Алена лежала уже.
- Да, да, мы ищем Алену Новогоднюю.
- Ну и зажгите свет, пора вставать, - велела Инесса Яковлевна. – Эй, Алена! К тебе пришли.
Но та выспалась и никак не могла открыть глаза. Свет зажгли, и на лицо легла тень.
- Это не она, - узнала голос подруги Гло.
Вообще-то ее звали Галиной Анатольевной. Но все, даже подчиненные, величали главу небольшой риэлтерской фирмы «Завалинка с комфортом» прозвищем, полученным ею еще в студенческие годы.
- Наша симпатичнее будет, - проговорила сотрудница Алены, многодетная мать Вика.
- Это я, девочки, -  дотронулась синеватой рукой до плеча Гло.
- А-а! – вскрикнула Галина и отшатнулась от Алены.
- Что с тобой?
-Д-да, нет, ничего.
-Ясно, дай зеркало.
-Н-не-н-надо.
- Дай, говорю.
Гло уселась на край кровати, открыла сумочку и неохотно протянула требуемое.
- Ой, - вздрогнула Алена. – Это я?
- Ну, раз признала…
М-да. Щека, словно половина арбуза без корки. Оба глаза – в ярко-синем окрасе, нос ближе к австралийско-аборригенскому.
-Ф-фу.
Растерянная Вика заморгала:
- Алик, это пройдет… Скоро. Главное – жива.
- Как узнали? – мрачно спросила «красавица».
- У тебя в сумке был паспорт, визитная карточка, удостоверение. Вчера в конце рабочего дня позвонили в фирму и сообщили, - объяснила Вика. – А я из дома позвонила Гло. Мы приехали в больницу после 21.00, нас не пустили.
- Ясно,.. Зеркало оставьте, мое, наверное, разбилось.
- Как тебя угораздило?
- Сама не знаю, что-то распсиховалась вчера спозаранку, а тут еще эта песня…
- Какая?
- «Алле, ку-ку, возьми трубу…»
- Пора к психиатру, Алик, я тебе говорила, - попыталась пошутить Гло.
Инесса Яковлевна не преминула вставить:
- Это у нее климакс.
Гло резко обернулась к веселой вдове:
- Что вы такое говорите, ей еще рано. Сорока нет.
-Значит, недостаток витамина С, - дружески констатировала санитарка-пациентка Лена.
Гло покачала головой:
- У вас не соскучишься, леди.
- Да уж, - глубокомысленно произнесла Даша.
Подруги спохватились, заявили, что забежали «на минутку» перед работой и стали выгружать сумки. Колбаса, сыр, масло, копченая курица, фрукты, овощи, соки, минералка…
- Куда мне столько? – поразилась Алена. – К моей физиономии только лишнего сала не хватало.
- Мы уже разведали, - успокоительно сказала Вика. – Здесь основное меню – гороховый супчик, манная каша и тыквенный сок. Не забывай про горшок под кроватью.
- Только о нем и думаю, - буркнула Алена, а потом улыбнулась: - Спасибо, девчонки.
- Ладно, подруга, поправляйся. Без поддержки не оставим. Телефон не отключай. Деньги на счету есть?
- Вроде бы.
- Добавим, - успокоила Вика и положила на тумбочку пачку сотенных купюр. – Аванс шеф выдал.
- Так не положено же?
- Распорядился в виде исключения как ценному, временно выбывшему из строя, кадру…
Врач появился в половине десятого. Один, без конвоя. Значит, не обход.
- Свет ясный, Александр Севастьянович! – завелась Инесса Яковлевна. – Как мы рады вас видеть! Что это вы сегодня грустноватый какой-то?
- С вами разговор позже будет, - пообещал доктор нарушительнице режима и обратился к Алене: - Рассказывайте.
- Что именно?
- Все подряд. Начнем с представления. Не люблю знакомиться по бумажкам.
Алене врач понравился: высокий, молодой, интеллигентного вида, дорогие очки, музыкальные руки, стрижется, видно, в приличном салоне.
- Алена Владиславовна Новогодняя…
- Симпатичная фамилия.
Пациентка не прореагировала и продолжала:
- 39 лет. Попала в ДТП по собственной вине. Насчет переломов, гематом, ссадин точнее, чем в бумажках, не скажу. Болит все. Еще что?
- Где и кем работаете?
- ОАО «КАРМА», консультант по организации выставок, галерей, экспозиций и т. д. и т. п.
- Очень любопытно узнать о связи слова «карма» и выставок.
Алена глубоко вздохнула:
- Никакой связи нет.  Кирилл, Аврора, Роман, Максим, Андрей. Пятеро художников-бизнесменов – КАРМА.
Врач усмехнулся и попросил назвать кого-нибудь из родных, с кем можно держать связь в случае осложнений со здоровьем.
- Увы, только со мной. Дочь учится в Москве, изучает африканские языки. В настоящее время она в центре Черного континента на реке Лимпопо. Воспроизводит в подлиннике «Доктора Айболита».
- Вы мне симпатичны – не унываете.
- Взаимно. Я бы на вашем месте от необходимости лицезреть личики и прочие органы травмированных давно бы затосковала.
Александр Севастьянович подмигнул и строго-ласково, «по-мюллеровски», обратился к Инессе Яковлевне:
- А вас я попрошу зайти в мой кабинет.
Инесса Яковлевна бойко поднялась, подобострастно вытянула подбородок, «зажгла» глазки и преданно сказала вслед:
- Как скажете! А я всегда готова.
Подхватила палку и, сильно сгибаясь влево, вышла из палаты.
- Славный мальчик, давно работает? – спросила Алена раненую санитарку.
- Какой он мальчик? – обиделась Лена. – Это наш заведующий. Год, как назначили. А вообще он пришел сюда сразу после института. Это уже лет восемь будет.
- Скороспелый.
- Он – умница. В него все медсестры и врачихи влюблены.
- А санитарки?
- И они тоже.
На следующий день, вспоминая этот разговор, Алена решила, что «и она тоже».
Не взирая на протесты медсестры, Алена стащила  с ноги лангет уже через две с половиной недели. И первое, что она сделала, изъяла из обихода светло-голубое судно. Занялась зарядкой. Потребовала от подруг принести косметику.
Выписали Алену не через полтора месяца, как грозились, а через 28 дней.
За ней приехал шеф фирмы. А провожал до машины заведующий отделением. Рабочий день закончился, и он собрался ехать домой.
Мужчины посмотрели друг на друга несколько настороженно.
- Получайте, - мрачно произнес Александр Севастьянович.
- Плохо завернули, - ответил Кирилл Павлович.
- В следующий раз постараемся лучше, - успокоил его врач.
- Спасибо, не стоит, - протянул руку начальник.
Алена подарила обоим светлую улыбку и открыла дверцу серебристого «БМВ».
Из салона донеслось : «Алле, ку-ку, бери трубу…».
Только не это, подумалось ей. И тут же услышала другое:
- Алена Владиславовна, вы забыли…
Она обернулась. Александр протягивал ей файл с больничными выписками. Женщина разочарованно поблагодарила…
- Алена, не торопись с выходом, - на прощанье сказал шеф, - отдохни, как следует. Я навещу тебя завтра.
- Хорошо, - равнодушно ответила она. – Передавай привет жене.
Дома ее, как всегда, никто не ждал. Вошла в свою безжизненную комнату и швырнула выписки на стол. Из файла вылетела страничка. Женщина, немного кривясь от боли, наклонилась и подняла ее.
«Александр Кукунин. 32 года. Перспективный. Холост. И вообще в браке не состоял. Детей не имеет. Предлагает бесплатную медицинскую помощь, уютную двухкомнатную палату на третьем этаже в новостройке ( центр города), не ожесточенное скальпелем сердце. Дочь – африканка не помеха. Влюбленное начальство тоже. Рука хирурга не дрогнет. Объявление не публикуется в печати и существует в одном экземпляре. Просьба позвонить по телефону 8-928- 174… ».
Алена упала в кресло. Телефон в заднем кармане джинсов жалобно пискнул. Она достала его и быстро набрала номер. Не успела ничего сказать, как услышала:
- Согласна?
- Да…