Утро в городе

Утро в городе

     Город просыпается в свой выходной день. Над красным забором зелень верхних веток тополей, сквозь ветви пробиваются солнечные лучи, тонкими отдельными разовыми нитями. У станции метро ленивая тишина. У забора слева от входа в метро с тележкой, на которой одна над одной прикреплены две замызганные сумки с рисунком из синих клеток, стоит в длинном пальто и широких ботинках тетка. Она притопывает, то одной, то другой ногой, словно танцует на одном месте.
- Металлические банки из-под пива давит.

      Раздавленные плоские остатки от банки укладывает в одну из сумок, в которой еще есть место. Топтание на месте прекращается только на тот крошечный промежуток времени, который требуется для того чтобы разместить плотно остатки банки в сумке.
     На всей площадкой перед метро протянуты неподвижные стрелы высоких кранов, они неподвижны. Под кружевом стрел кранов за забором виды вагончики для рабочих, вот одна из белых дверей вагончика открылась, день хоть и выходной, но те, кто рано привык вставать, уже просыпаются.
 
     С другой стороны за длинной дальней полоской забора показалась крыша электрички, что стремилась к Москве со своими первыми пассажирами. Было видно, что это не зеленый ряд вагонов в электричке, а с красными полосками.
- Из аэропорта, наверное.

    Около одной из лавок на остановке автобусов лежит метла, с прутьями потертыми, но еще пригодными для подметания. Дворника поблизости не видно. Но метла, что перегораживает часть тротуара, никому не мешает. Через дорогу на лавочке сидели два мужчины, перед ними, чуть склонившись, стоял милиционер. Разговор был неспешным, в руках же милиционера небольшая книжечка, в которую тот что-то записывал. Потом милиционер отошел, потом поднялся еще один и тоже направился к входу метро. Третий в желтой куртке с серебристыми полосками, которого можно было принять за хозяина лежащей метлы, тоже встал. Теперь можно издали было видеть его аккуратные начищенные туфли, отглаженные брюки.
- Не дворник. Так зачем ему такая одежда?

     Пассажиров мало и автобусы изредка подходят к остановкам. Хотя стоянок для автобусов три, и на каждой может остановиться пять или шесть автобусов одновременно. Много людей разъезжается от этой станции в сторону окраин города.
      Над остановками автобусов и кое-где стоящими пассажирами как остатки завядших цветов склонились фонари на столбах, их по два. На полукруглых дугах фонарей сидят птицы, они еще неподвижны. На одной дуге несколько голубей, на другой по виду скворцы или дрозды, что прибились из ближайшего парка сюда ан прокорм перед полетом в другие места.
- Спят птицы.

    Все птицы еще спят. Воробьи на проводах, что еще остались от стоящего здесь недавно торгового городка, сделанного из железа, щитов фанеры, старых досок. Городок торговый исчез быстро, а с ним и пестрота говора продавцов и быстрый бег покупателей, что стремились сюда за дешевым товаром. Сейчас это пустая площадка,  с новым торговым комплексом вдали, которому пестрое соседство клетушек было ни к чему. 
- Пролетала утка.

     На чистом, светлом небе была хорошо видна вытянутая шея утки и тяжелый взмах ее крыльев. И хотя поле был неслышимым, но все птицы одновременно зашевелись и короткими перелетами стали менять свои места. Голуби коротким полетом спустились на асфальт ближе к тому месту, где сидели на проводах, им далеко летать не надо.
 
     В автобус, что подошел к остановке сели пять пассажиров. Мужчина и женщина с большим чемоданом на колесиках, который по выпуклой крышке коричневого цвета, туго был набит вещами. У женщины в руках была маленькая, не застегнутая белая сумка, из которой только горлышко пластмассовой бутылки из-под воды, а может быть и с водой, только на самом дне.
- Может быть, позвоним, что подъезжаем, - спросила женщина.
- Не надо, сейчас еще спят. Просто приедем, - ответил мужчина.
 
     Мужчина с сумкой стал напротив центральной двери в автобус, а женщина с белой сумкой села ан ближнее сиденье, тоже к выходу. Мимо прошли два парня, что спешил отсыпаться домой после беспокойной субботней ночи. Один прошел через турникет по билету, а второй, под турникетом, пригнувшись, без билета.
- Прошу, - сказал вежливо водитель и открыл центральную дверь.
- Нет денег, - сказал пассажир выходя.

     Теперь в автобусе осталось четверо, последней вошедшая женщина, среднего возраста, с одной сумкой в руках, маленькой, похоже ехала с какой-то ночной работы, глаза были чуть припухши, волосы туго собраны в коротки пушистый хвостик, перетянутый полосатой ленточкой с красными тонкими полосками на черном фоне.
     Женщина села с той стороны автобуса, у окна, с которой был уже виден слепящий круг низко лежащего солнца на краю дальних веток тополей. Свет солнца был таким ярким, что смотреть на него было трудно, а если чуть напрячься и не отвести взгляда, то нельзя было видеть края солнечного круга, так как он так растекался по небу, что входил в его голубизну и плавил ее своим ярким сиянием.
     Наступал осенний теплый день.