Чё за на? Или любовь Бабы Яги

- Майкл, пора! Мы закрываемся. Майкл, ты слышишь? – грудастая официантка с силиконовыми набивными тормошила за плечо молодого человека, уткнувшегося лбом в пустой стол. Его рука с недопитой бутылкой виски стала соскальзывать, спиртное полилось на кафель, но девушка ловким движением опытного практика вернула бутылку на стол.

- Кажется, этот тоже готов.

- Можно забирать?

- Похоже, можно, - ответила официантка паре здоровых парней в форме антигеймеровской полиции.

– На завтра кто-то записан?

- Нет, завтра отдыхайте. Мы с вами свяжемся. Ну, понесли, - полицейские взяли под руки полумёртвого от выпивки парня и вытащили на улицу. Здесь их ждал небольшой белый автобус с эмблемой в виде чёрной разорванной паутины.

В автобусе сидели двое: пожилой медик и женщина лет семидесяти с опухшими от бессонной ночи и слёз глазами.

- Думаете, получится? Я давно не справляюсь с ним. Мишенька сирота с девяти лет, сама его воспитывала. Не углядела. Да и как углядишь-то? Может, ему чего не хватало в жизни? Всё, вроде, было. Умный талантливый мальчик рос, книги читать любил, стихи писал. В детстве хотел, как отец, пограничником стать, - женщина тяжело вздохнула, и её глаза вновь подёрнулись слезами. - Так незаметно изменился. Не живёт теперь, всё перед компьютером сидит, играет сутки напролёт. А тут вот и пить начал. И всё один. Даже девушки не было никогда, а уж скоро тридцать. Не работает, не женится. Обломовым стал каким-то. Не разговариваем давно, да и не понимаю я языка его, которым… - женщина  вздрогнула от звука открывшейся двери салона и осеклась.

- Доставили вашего внука, Анна Степановна. Всё будет хорошо, - подбадривающее успокоил собеседницу врач. - Не волнуйтесь, ещё гордиться им будете. Вам бы домой, поспать. Завтра всё изменится. Помните: утро вечера мудренее.

 

 

Майкл открыл глаза и обнаружил себя сидящим на какой-то длинной скамье за массивным деревянным столом, облитым и загаженным ч…т знает чем. В его руке была зажата грязная глиняная кружка с каким-то мыльным сивушным пойлом.

- Ещё налить? – обратился к Майклу сосед по скамье.

- Чё за?! – воскликнул Майкл, оглядев затуманенными глазами незнакомый плохо освещённый кабак. - Как я здесь?

Свет попадал в помещение через единственное маленькое окошко, вырубленное в бревенчатой стене. Большой стол, две длинные скамьи, закопченная печь – вот и вся нехитрая окружающая обстановка. За столом сидели какие-то люди, разговаривали, ругались, пили.

Когда глаза парня привыкли к полумраку, ужас резанул ему меж рёбер от увиденного: за столом этой смрадной забегаловки сидели его, Майкла, двойники. Мертвецки пьяные, они один за другим подписывали какую-то бумагу, после чего их в неизвестном направлении уводили похожие друг на друга бородатые мужики. Вместо ушедших возникали новые копии Майкла, заливали горло бражкой, и всё повторялось снова: подпись и под белы рученьки.

- Чё за глюки? - Майкл зажмурился и мотнул головой, надеясь избавиться от жутковатого видения.

- Что говоришь? Как твоё имя, молодец? Запишем, крестик поставишь и будешь всегда сыт и пьян.

- Чё? Какой крестик? – Майкл, набычившись, уставился на бородача рядом.

- Имя как, говорю?  Не расслышал?

- Майлк. И чё?

- Не русский, значит? Откуда будешь?

- Чё эт не русский? Русский! Михаил я.

- Вона чего – Михайло, значит. Запишем. Крестик ставь и пошли, коли пить больше не хочешь. Войско русское ждёт.

- Чё забодал со своим крестиком, тролль липучий [1]?! – Майкл взвился на дыбы, ударил кружкой об стол, добавив ему ароматных пятен и, вырвавшись из объятий привязавшегося незнакомца, выскочил на улицу.

- Чё за на?!- снова сорвалось из открытого рта парня, когда перед его взором раскинулся с одной стороны лес, а с другой - незнакомый город с деревянными срубами. – Белочку поймал [2] что ли? Завис чёта конкретно я в этом алкотуре [3].

Взгляд Майкла привлекла мигающая стрелочка на придорожном столбе. Стрелочка как взбесилась: то появлялась, то исчезала. Парень по привычке пошел в направлении указателя. Он успел сделать пять шагов, когда стрелка вновь объявилась прямо перед ним и стала бить по большому булыжнику, из-под которого торчал кусок алой материи. Майкл приподнял камень и извлёк обёрнутый в ткань блестящий стальной меч с выгравированной на лезвии надписью «Сруби головы».

- Как же его юзать [4] и где? – Майкл почесал затылок, не протрезвев ещё и не понимая, где оказался, но меч взял, рассудив, что, если в игре дают «ружьё», значит, оно в конце концов непременно пригодится. - Куда ж дальше? В город или в лес?

Майкл огляделся вокруг и увидел столб с двумя указателями: «лес» - «город». Других подсказок не было. Парень решил направиться в город, чтобы разузнать, куда же он попал. Солнце ещё было в зените, впереди целый день. «Если выбор не верный, я успею переиграть до темноты», - рассудил он.

На городской площади развернулась шумная, звенящая монетами и голосами, разноцветная ярмарка: одни купцы торговали кренделями да пирогами, другие - лошадиной сбруей, кольчугами и шлемами, третьи бусами, серьгами, вышитыми платьями, четвёртые - посудой гончарной, медной да серебряной.

- Поесть бы чего, - подумал Майкл и указал на большой пирог с малиной: - Почём?

- Одна копейка, добрый молодец.

- А рубь подойдёт? - порывшись в кармане джинс, Майкл достал новенький блестящий рубль.

Купец надкусил монету и взвизгнул от её неожиданной жесткости, однако, подивившись, принял в уплату за пирог.

«Что дальше?» - давно отвыкший сам принимать решения, Майкл огляделся по сторонам в поисках подсказки: «Ничего».

- Михайло! Вернулся, стало быть. Надумал в войско поступить, землю русскую защищать? – перед Майклом вынырнул бородатый застольник [5], недавно пристававший в кабаке.

- Забей, мужик, на свои крестики! Скажи-ка лучше, где я и где тут койку найти можно, ночлег в смысле? Скоро уж солнце сядет.

- А вот в рекруты пойдёшь, будет тебе и ночлег, добрый молодец. Ишь, великан да силач какой, нам такие богатыри в войско нужны.

- Постебаться решил? - Майкл глянул на своё субтильное тело в обтягивающих джинсах-дудочках. - Какой из меня богатырь? Однако без шуток, подскажи, где бы койку на ночь найти?

- Ну, коли в войско не идёшь, ступай в лес. Там у нас дезертиры ночлег находят.

- Жесть! Типа, куда ты денешься с подводной лодки [6], да, мужик? Кого искать-то там, подскажи.

- Ищи лешего.

- Какого лешего? Скажи ещё "православного ёжика" [7].

Но собеседник уже исчез.

 

       

Дорога расступалась широкая и пролегала мимо поля, васильками да маками поросшего. Майкла ещё вело из стороны в сторону, но от природы этой, знакомой по полузабытому детству, от трезвящего ветерка и заходящего за лес алого солнца парню захотелось петь. Он покопался в памяти, пытаясь вспомнить хоть что-то, но зацепиться было не за что. Майкл расстроился: сколько ни думал, внутри были только обрывки игр и заученные мемы [8]. Так шёл он, углубившись в свои мысли, и только когда стемнело, заметил, что дорога превратилась в еле заметную тропку, а сам он оказался в самой чаще леса.

- Где ж тут эти ливеры [9]? Когда уже левелапнусь [10]?

- У-ха-ха-ха, - раздался из зарослей скрипучий голосок, и сверкнули два зёленых глаза.

- Ливеры? Тьфу, дезертиры? Да чтоб меня! Кто здесь, метнись кабанчиком [11]!

- Не могу кабанчиком, лешие мы будем, - из-за корней дерева показался маленький мохнатый зелёный старичок.

- Тьфу, дед, превед [12]. Ты не глюк [13]?

- Сам ты – глюк? А я – хозяин леса. Вот что ты хочешь? Я тебе подсоблю.

- Дед, выспаться хочу и въехать, куда попал и как выбраться.

- Куды попал, куды попал? Попал ты, добрый молодец, так попал. Не скажу куды, сам докумекаешь. А вот ночлег я тебе устрою. Беги за мной, - ответил леший и исчез.

- Как есть, глюк! – заметил Майкл, тщетно пытаясь следовать за лохматым старичком, зелёные глаза которого быстро метались по лесу, зажигаясь то там, то сям.

Однако вновь появилась спасительная глюкавая [14] стрелочка, скачущая по деревьям и кустарникам не хуже зеленоглазого деда. По ней Майкл и направился, надеясь пройти этот уровень странной игры, в которую влип, и найти пристанище на ночь. Парень спотыкался о корни деревьев, падал, нецензурно ругался, поднимался и бежал дальше. Весь в паутине липкой запутался, мхом и репейником покрылся – к тому времени, как к дивной красоты полянке вышел, сам на лешего походить стал.

Посреди той утопающей в цветах и ягодах полянки стояла на ножках в красных кожаных сапожках изба резная - расписная. Вокруг избы частокол с надетыми на него вражескими шлемами да шапками, по одну сторону дома огородик небольшой с капустой, огурцами и помидорам, по другую – целый строй соломенных чучел в кольчугах.

- Избушка, избушка, повернись к лесу задом, а к нам передом! – зычно скомандовал леший, уже поджидавший здесь Майкла.

Избушка сделала несколько притопов, присела, встала и развернулась.

- Доброго вечера, дедушка. Как здоровьечко? – поприветствовала старика миловидная невысокого роста черноволосая девушка, показавшаяся на пороге. – Братца привести изволили?

- Вечера доброго, Яга. Не братец он нам, а богатырь – добрый молодец. Постояльца к тебе привели мы.

- Вон оно как. Грязный-то какой. В баньку его надобно перво-наперво. Пойду натоплю, - сказала девушка и исчезла за домом.

Вскоре над чащей повалил душистый белый дым.

«Яга баньку натопила,- раздалось шушуканье по всему лесу. - Значит, новый новобранец появился».

 

- Банька натоплена, добрый молодец. Проходи, - секунды спустя девушка вновь появилась перед гостями.

Майкл поймал на себе взгляд её красивых иссиня-чёрных глаз, и его как жаром обдало: «Ух ты, какая!»

Парню с его двухметровым ростом пришлось согнуться в три погибели, чтобы протиснуться в низкий дверной проём с высоким порожком. Но внутри предбанника было, где развернуться не одному добру молодцу. Майкл быстро скинул с себя грязную одежду и вошел в прогретую, дышащую лесными ароматами, моечную. Длинная деревянная лавка была зеркально отполирована. «Видать, не один лузер [15] тут лавку юзал», - подумал Майкл, принимая на ней удобную позу и намереваясь поспать.

- Сейчас парку поддам, да веничком, - послышался звонкий девичий голос, и в дверях моечной показалась черноокая красавица Яга: кожа её белая светится, волосы длинные распущены, на голове венок из ромашек и васильков.

- Чё за на? – Майкл успел задремать, мысли его расслабились, а тут это волшебное видение: то ли сон, то ли явь.

Яга вошла в моечную, сияя белым молодым телом.

- Как зовут-то тебя, добрый молодец?

- Михаил, - сглотнув слюну и скрючившись от стыда за наготу, простонал парень.

- Мишенька, значит. Это хорошо. Имя своё вспомнил – это уже полдела сделано. Сейчас отмою тебя, накормлю, ключевой водицей напою, спать уложу, а утречком и за второе дело примемся.

Жесткий веник хлестал парня по бокам и ягодицам, пар сжимал лёгкие, но сердце его колошматило от другого. «Ягушенька. Ох, Ягушенька, я лайкаю [16] тебя, красава [17] моя. Нет, не то, всё не то. Я люблю тебя, девица милая! Как стучит моё сердце богатырское, если бы ты знала…» - мысли парня становились всё яснее и разборчивей, а душа его заблудившаяся возвращалась к истокам.

- Я дурь-то из тебя выбью, - ласково ворковала Яга, гладя спину Михаила своими намокшими длинными волосами и пошлёпывая дубовым веничком.

      

- Красавец-то ты какой, Мишенька, - приговаривала девушка, потчуя гостя. Чего только ни было на столе, покрытом богато вышитой скатертью: и картошечка печёная, и капусточка квашеная, и помидорчики мочёные, и огурчики солёные. А вот мяса не было.

- Ягушенька, а мяса-то нет?

- Нет, Мишенька, не обессудь. Вегетарианка я, милый.

- Ничего, Ягушенька, всё чики-пуки [18]. Кульно [19] всё у тебя, и чика [20] ты клёевая [21]. Лайкаю [22] я тебя! – Михаил, воспользовался привычным набором слов, чтобы отблагодарить хозяйку за угощение и выразить свои к ней чувства, и его самого перекосило от сказанного.

- Опять лаешь? Не понимаю я пёсьего языка, милый. А русский-то, могучий, подзабыл?

- Прости, Ягушенька. Срываюсь по привычке. Исправлюсь, любимая.

- Исправься, Мишенька, а то как друг друга понимать будем?

Парень сиял ярче начищенного самовара на столе. Уж так ему девушка эта черноглазая да ласковая понравилась.

- Ну, перинки тебе взбила, постель застелила, ложись, высыпайся, Мишенька. Утро вечера мудренее. Проснёшься – и за дело.

- А какое дело, Ягушенька?

- Богатыря из тебя делать буду, милый. А пока спать.

 

Чуть свет - села на окошко сова ручная Ягушина и давай угукать. Пол леса, наверное, разбудила, а Михаил десятый сон видит, ухом не ведёт.

- Богатырь, подъём! – парень услышал командный голос и свалился с перевернутой кровати. – Пока горит спичка, одеться и выйти на плац! Быстро, быстро! Время пошло! Спичка догорает!

- Чё за на? – Миша с перепугу только штаны надеть успел, так на улицу и выскочил, а там Яга в полном боевом прикиде поджидает: остроконечный шлем, кольчуга, меч, палица с кистенём за поясом, колчан с луком за спиной, копьё в руке – ни дать ни взять воительница-амазонка.

- Ягушенька, да ты чего? И выспаться не успел.

- Отставить разговорчики! Упал, отжался!

Да как стукнула девица копьём о землю, как покатились по всему лесу раскаты громовые.

Упал Михаил. Отжался. Яга же счёт ведет: один, два, три, четыре… Пока чуть не издох Миша, считала, да все глазами своими прекрасными молнии покидывала.

Но на этом не окончились муки парня. Яга много чего ему приготовила для богатырского воспитания: стрельба из лука, кросс по пересечённой местности, метание копья, кросс, удары палицей, кросс, рубить мечом чучела на столбах, в землю вкопанных, кросс.

А вечером снова банька и сытный вегетарианский ужин.

Сколько дней прошло, Михаил счёт потерял. Возмужал парень, в плечах раздался так – кольчуга лопаться стала. Сам собой гордиться начал. И с Ягушей у них мир да любовь.

Но однажды говорит ему Яга:

- Луна уходить собралась. Беда придёт. Не узнаешь ты меня завтра, милый. Не пугайся, не настоящая то я буду. Помни, я такая, какой сейчас видишь.

- Не стращай меня, Ягуша. Что станется-то с тобою, коли я рядом? Защищу, живота своего не пожалею!

- Ой, Мишенька – богатырь земли русской, попомни слова свои, не забудь.

Утром проснулся Миша ни свет ни заря – привычка уже выработалась. А Ягуши его ни в постели, ни в доме, ни во дворе нет. Весь день он по лесу бегал, искал, да так умаялся, что проголодался, как волк. Когда свечерело, парень к дому воротился. Уже с порога знакомый запах картошечки печёной учуял, вбежал с лёгким сердцем, обнял со спины любимую, что у печи хлопотала, да так и застыл: обернулась на него карга старая да беззубая с крючковатым носом и большой бородавкой на щеке. Как срубленный упал оземь добрый молодец, а когда очнулся, в доме темно было, хоть глаз выколи: все ставни закрыты, ни свеча, ни лампадка у образов не горят. Тут услышал он голос Ягуши своей:

- Испугался ты вида моего старого, Мишенька. Да только не мой это облик. Заколдована я была ещё в младенчестве Змеем Горынычем. В ту пору добровольно наш народ жертву ему приносил. Собрали змею деток малых из тех домов, на которые жребий упал, а меня родители не отдали, в лесу спрятали. С тех пор нападает он на наши селения каждый год, сжигает деревни и города. А я на уходящей Луне превращаюсь в бабу Ягу, старую да страшную. Мной детишек пугают, сказки недобрые сказывают. А спасти меня, да землю нашу русскую, только ты один можешь. Тебе меч волшебный с письменами открылся. Им только головы змею снять можно. Сделаешь ли, Мишенька, не побоишься?

- Ох, Ягушенька, да ради тебя и стороны нашей любой подвиг совершу! Завтра же чуть свет и отправлюсь!

- Верю я в тебя, Миша. Только будь готов: ждут тебя искушения и нелёгкий выбор. Но если устоишь, справишься - узнаешь счастье неземное.

- Ты - то счастье, Ягушенька, тебя спасти! Другого мне и не надобно, - твёрдо ответил Михаил, приобняв во тьме костлявую на ощупь бабку.

 

С первым лучом солнца собрался добрый молодец, подпоясался, доспехи воинские надел, меч заговорённый в сильные руки взял и направился на пересечение трёх дорог подсказку искать, о которой Ягуша его предупредила. Без указателей шёл, по солнцу, по мху на деревьях, по следам заячьим путь угадывал и вышел в чисто поле у развилки дорог, где большой камень лежал. На камне замшелом надпись проглядывала: «Направо пойдёшь – Змея побьёшь или сам умрёшь, налево пойдёшь - в игре пропадёшь, а прямо пойдёшь – чарку водки нальёшь и душу пропьёшь».

Не долго думал добрый молодец, коротко, и повернул направо.

Только выбор свой сделал, как оказался у горы высокой, перед ямой глубокой, а из неё стоны людские да плач раздаются.

Змей Горыныч по небу летает, крыльями тучи нагоняет, хвостом молнии выбивает, чёрным дымом небо застилает, огнём землю сжигает.

Стойко стоит Михаил, меч в руках крепко сжимает.

Подлетел к нему Змей - богатырь ему голову "хрясь" и срубил. Но тут же на её месте новая голова выросла. Так раз, другой, третий, сотый - уставать начал добрый молодец. Взмолился он о подсказке, да понял - игры кончились: за Ягушу свою сражается, за народ свой, за землю русскую. Тут осенило Михаила, собрал он всю свою силушку богатырскую, вооружился любовью пламенной и одним махом отсёк Змею все три головы.

«Игра окончена. Игрок победил» - быстро и назойливо замигала перед глазами Михаила надпись. Он услышал звук открывающейся игровой капсулы и увидел склонившихся над ним пожилого врача в белом халате и совсем ещё юного полицейского. Майкл разглядел на рукаве молодого человека нашивку с изображением разорванной паутины и всё понял.

Эти отряды созданы были недавно по всей стране с целью избавления людей от всевозможных разрушительных зависимостей.

- Ну, что, парень, ты прошёл. Поздравляем. С возвращением в жизнь! - врач дружески похлопал Михаила по плечу, когда тот сел. - Сейчас давай в столовую, проголодался, небось. А потом в 22-ой кабинет. Лейтенант тебя проводит.

 

Михаил выбрал среди предложенных блюд варёную картошку и салат из квашеной капусты. Он ел медленно, тщательно пережёвывая, отодвигая назад подступавший к горлу комок слёз. Перед глазами молодого человека стояла черноокая его любовь, Ягуша, из пройденной игры.

 

В 22-ом кабинете Михаилу предложили ряд специальностей, к которым его признали годным. Среди них была и служба в антигеймеровской полиции. На этом последнем варианте он и остановился.

- Прекрасный выбор! Нашего полку прибыло! Поздравляю. Завтра к восьми утра приходите по этому адресу, - лейтенант протянул Михаилу брошюру с адресом и картой, как добраться.

- Спасибо.

- Да, подождите, Михаил. Не опаздывайте, баба Яга дисциплину любит. Она командует новобранцами, прошедшими игру «Любовь Бабы Яги». Её образ, кстати, лёг в основу одноимённого персонажа, - добавил лейтенант, разулыбавшись во все свои тридцать два зуба.

Услышав последние слова, Михаил понял, что такое обещанное Ягой «счастье неземное».

 

 

1, 2, 3, 4, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22 – погуглите сами! (Погуглить - поискать в Интернете, преимущественно с помощью системы Google)

 

5 - тот, кто сидит за общим столом во время застолья

Иллюстрация автора.