III. Краденый меч. Глава 9. Объяснение

                ОТРИЦАНИЕ ИМЕНИ.
               
                Часть 3.
                КРАДЕНЫЙ МЕЧ.
               
                Глава 9. Объяснение.

   - Видите, - говорила Элайн детям и Анеле, - мой Сеш позаботился о Кереичиките, как я и обещала. Видите, он здесь, с нами, и мы ему поможем.
   Анеля перестала хлопать Аарна по щекам и брызгать в лицо водой, потому что тот открыл глаза и сейчас отрешённо смотрел в оконце, за которым мелькали тёмные кроны на фоне разноцветного неба: садилось солнце.
   - Это у него от переутомления, наверное, - поставил диагноз Рики, с содроганием вспоминавший прошедшую ночь. – Потому что покусали его в лесу не так уж и сильно.
   - Я бы не сказала, - покачала головой Лала. Болезненно сморщившись, она наблюдала, как её дружок накладывает свежую повязку на плечо Аарна. Марика молча убирала в аптечную торбочку разные пузырьки.
   - Дар исцеления – великий дар, - вздохнула госпожа Кис. – Мне он не дан.
   - Мне тоже, - горестно проговорил Рики, только что полечивший раны Кереичиките. – Инара, его сестра, лечит как бы сама по себе, вне магии, и меня научила немного.
   - Вне магии? Помру от смеха!
   - Ночью мы видели, насколько вне.
   - Да говорю вам: на миг огонёк засветил с недосыпу. А так-то, по шкале Моркля у меня знаете, сколько баллов, касательно способностей к исцелению? Всего один. Или у вас по-другому узнают, кто к какой магии больше талантов имеет? Я, вообще-то, думаю, что шкала эта несовершенная какая-то. Может, Моркль к тому времени, как её придумал, уже успел с ума сойти. Знаешь, тётя Кис-Кис, он ведь в старости в сумасшедший дом попал. Старость – не радость. Лет в сто сорок он стал плевать с башни на прохожих и утверждать, что проверяет этим теорию… Какую-то свою теорию. Вроде, кто громче ругается: просто всякие люди или волшебники. И чем ругань одного мага отличается от ругани другого. Но волшебники уже тогда почти не встречались. А Моркль, знай себе, плевался и что-то записывал. У него получалось, что все вокруг маги, и самый страшный колдун – это сапожник, что до сих пор живёт прямо у башни. Потому что ругался всех сильней и чаще. А как ему было не ругаться? Все в городе уже обходили и объезжали эту башню, а куда сапожнику-то деваться? Моркль соскучится на верхотуре, и ну плеваться в его сад. А то ещё и предметы разные сбрасывал. Уже и детей невозможно было из дома выпустить. Сапожник боялся, как бы Моркль не бросил на крышу горящую паклю и не устроил пожар. И в полицию обращался. Так Моркль ухитрился всех полицейских по своей специальной шкале определить. И один у него выходил семибалльный повелитель кур, а другой, будто бы, способен перемещаться по воздуху, но на два балла хуже, чем его командир, который, к тому же, на все десять баллов способен использовать Усиление Голоса и все прочие Усиления и Ускорения. Оно и понятно – командир же. Так вот, чуть зазеваешься, а Моркль уже на башне. Родные с ним никак не справлялись, Моркль ведь волшебником был. Я говорил про сапожника? Так вот, он рассказывает, что старый дурак собственную дочь в лягушку превратил. Другие дети и внуки – все прочь разбежались, жили кто где. И в башню никто войти не мог, потому что все попадали в его ловушки. Ну что было делать с таким? Еле-еле изловили и в сумасшедший дом отправили в наручниках из лиура. Там он и сидит до сих пор, если не помер. Но когда-то Моркль был нормальным, и создал эту свою шкалу. Хотите знать, сколько баллов у Миче с Петриком по этой шкале? Минус шесть. Что, не смешно разве? Повеселить вас хотел.
   - Я знаю, - заунывным голосом произнесла Лала. Настроение у неё было мрачным.
   - Кругом одни сумасшедшие, - зло высказалась Марика, помнившая о своих предках.
   - Не может быть, чтобы минус шесть, - моргнула Анеля. – Разве такое бывает?
   Госпожа Кис только сильнее нахмурилась. Рассмеялся один лишь Аарн. И Налака, обрадованный тем, что кому-то весело. К тому же он как раз отгрыз у Лалы пуговицу на рукаве, и теперь горел желанием всем продемонстрировать добычу.
   - Ты, тётя Кис-Кис, всегда прямо столбенеешь, когда я про Миче рассказываю. Стоит сказать «Миче», и бац – ты вроде табуретки, а вовсе не как живой человек. Тебе Миче не нравится, да? – обиделся Рики.
   - Ты даже не представляешь, до какой степени, - хмыкнул Кереичиките. Ощупал повреждённые места и осторожно занял вертикальное положение. – Кто такой у нас Сеш, княжна? Усатый, полосатый… твой друг?
   Госпожа Кис и вправду остолбенела и никак не реагировала на эти слова Аарна.   
   - Почему ты, княжна, решила, что твой Сеш обо мне позаботился? У меня сложилось впечатление, что забота этого типчика чрезвычайно своеобразна.
   - Откуда? Откуда сложилось?.. – белыми губами прошептала госпожа Кис. Сейчас всё должно открыться. Рики узнает о том, что его брат убит её женихом по её же приказу. Дальше всё будет очень и очень плохо. Но тут Лала воскликнула:
   - Так ведь тебя, Аарн, злые Косзины детки похитили и в своём храме держали ради своих гнусных дел. Но раз ты тут, значит сбежал! Правда ведь? Или тебя выручил дядя Сеш. Сказал тебе на Винэе где-нибудь спрятаться, но ты не послушался, решил всем помочь. Нам решил помочь! Правда?
   - Дайте поесть что-нибудь, а то ведь я два дня не ел, - попросил Аарн, и когда ему дали, сказал: - Вижу, какая-то путаница у нас с вами. Не меня похитили, а Петрика. Вместо меня. По ошибке.
   - Светлая Эя! Петрика?!
   - Королевича Охти? Терпеливая Наи!
   - Остальные остались в Текре, и, даст добрая Ви, выручат его. Я отправился за этим драндулетом, потому что с тобой, княжна, увязались Рики и Лала. Ради Марики я бы пальцем не шевельнул. До той поры, конечно, когда наш Петрик не оказался бы с нами и потребовал бы шевельнуть. Потом я, правда, подумал, что ты, госпожа, единственный человек, кто мог бы снабдить нас полезной информацией. Но не сумел поговорить с тобой в первый день, потому что за тобой следили. Мне было интересно подслушать о чём говорили те люди. А ночью у вас вообще случился форменный тарарам. То кричат, то орут, то визжат, то тысяча волшебников около крутится. Я заглядываю в окно, тут вбегает в комнату полгорода! Рики, ты применил магию! Как можно?! Пришлось бежать следом за тобой. Носиться всю ночь по лесам.
   - Ты мог бы нормально подойти к человеку.
   - Не мог бы. Кто бы тебя защитил, дурачка, от того вонючего зверя, который хотел тебя слопать? От других зверей? Был бы я человеком, не почувствовал бы, не заметил приближения. Как бы мы защищались? Как маги? Нет уж. Решил, что буду тебя так охранять.
   - Мог бы поговорить со мной, а потом охранять.
   - Зачем? Ты самостоятельный парень. И, если уж имел глупость применить магию, должен был прочувствовать, каково это – быть незаконным волшебником. Ты знаешь, как воспитывают магов. В экстремальных условиях.
   - Знаю. Это нужно, чтобы они упражнялись… Или не упражнялись.
   Рики не думал сердиться. Существуют непреложные правила воспитания юных волшебников. Даже я не всякий раз осмеливаюсь протестовать против них. И даже сам ставил Рики в такие условия. А меня никто не ставил до событий двухлетней давности, поэтому моё становление, как волшебника, было гораздо более поздним. Магия – это особая наука.
   - А я ведь сто раз твердил тебе: разделяй волшебство и повседневную жизнь, - бурчал строгий педагог.
   Справедливая Лала не собиралась терпеть нападки на друзей:
   - Да ладно тебе, Аарн. Слушай, что у нас творится: Марика теперь хорошая. А Рики ты просто прости.
   - Ладно, прощаю, - легко согласился Кереичиките и бурчать перестал. – Должен отметить, - сказал он, - что ты, Рики, на самом деле молодец, хорошо держался. Можешь вспоминать эту ночь с гордостью: ты ведь не знал, что я рядом.
   - Спасибо, Аарн.
   Анеля, глядя, как ест оголодавший волшебник, сказала с жалостью:
   - Что ж ты не поймал зайчика какого-нибудь? Ты же был волком.
   - Нет-нет, - скривился бедолага, - я не могу живых зайцев ловить.
   Аарн всегда ест только человеческую пищу. И, собственно, вторая его ночная драка была за сохранение жизни какой-то мелкой зверюшки. Но вслух он не признался. В городишке Кереичиките был таким голодным, что рылся в отбросах на задворках гостиницы. Сунулся было в кухонное окно, привлечённый вкусными запахами, но его увидела повариха. С воплем: «Обнаглела пёсья морда!» - она швырнула в Аарна надкусанной булкой. Аарн обрадовался и этому, но только разинул пасть, чтобы проглотить сдобу, как заметил неподалёку шавчонку. Собачка была маленькая, тощенькая, для неё булка такого размера – настоящий пир, не то, что для волчищи. К тому же, она недавно произвела на свет потомство, что видно было по её животику. Аарн захлопнул пасть и уступил булку собачке, а сам вернулся на помойку. И тут-то началось веселье: вопли, крики, визги в комнате девочек. Ну и так далее. Аарн ещё раньше хотел подойти к Марике и Лале, когда они бродили по двору, искали своего приятеля. Но вокруг было столько волшебников! Кто знает, не подсматривают ли в окно? Не услышат ли разговор? Да и хватит ли на него времени? Превращение в волка в случае с Аарном – это точно не магия. Но лучше не попадаться в этот момент служителям храма.
   Кереичиките знал, что за госпожой Кис следят. Он двигался медленней, чем лошади, влекущие экипаж, но нагнал его у Поперечного ущелья. Спутники госпожи Кис маячили на другой стороне, а на этой двое в белом вели о них интересную беседу. Молоденький обладатель всего одной кисточки был растерян и бледен. Его старший товарищ, весь обвешанный знаками отличия, поедал колбасу на глазах голодного и уставшего Аарна.
   - Как решит брат Муушур, - говорил старший. – Скажет, мол, публично казним их в городишке, значит, так тому и быть. Но он не скажет. Он любитель порезвиться в глухих местах. Может велеть затаиться над дорогой и стрелять по ним, может ещё что придумать. Может начать куражиться ещё в городе, а может, и на подъезде, хоть прямо сейчас. Хотя нынче такое время, что всем не до игрищ, но брат Муушур что-нибудь придумает всё равно, я уверен. Он большой любитель женского пола к тому же, а их там четыре бабы.
   - Одна девочка совсем.
   - А ему чем моложе, тем лучше. Любит брат Муушур здешние места, и я уж знаю, где он завтра может засаду устроить. Ближе к Сешевым землям, так-то. А потом поедем мы туда и займёмся мамашей князя. Тоже будет забава! Вот увидишь.
   - Сеш-то в чём провинился, не понял я.
   - А тебе оно надо - понимать это? После того, как он сделал карту и описание подземелий, зачем он Великому?
   - И всё?
   - И всё.
   - Князь Сеш мог бы ещё послужить.
   - Что б ты понимал, дуралей! Он нынче единственный претендент на престол этой страны. И так сильно зажился. Не могу я понять, что это тебя на рассуждения потянуло. Того и гляди начнёшь оспаривать замыслы Великого.
   - Да я не… - начал было оправдываться младший.
   - Обвинят его в каком-нибудь заговоре, да и дело с концом.
   - Но нет заговора.
   - Как же нет? Слыхал про Кусачку? Народ баламутит. Заговор есть всегда. Вопрос: причастен ли к нему Сеш Лииви? Если Наиглавнейший решит, что причастен, значит, так оно и будет. Не имеет ли князь целью набрать себе сторонников и оспорить власть брата Ерпя? Подозрительно, как вы, молодёжь глупая, обожаете Сеша, так и липнете к нему, как мухи сам знаешь к чему. Уж не замешан ли ты, Сервей, в Сешевом заговоре? А вот замешан, как пить дать. Гляжу я, неспроста нос от колбасы воротишь.
   - Да ни в чём я не замешан, - с некоторой даже досадой произнёс молоденький Сервей. – Ни от чего я не ворочу.   
   - Тогда на вот, перекуси, пока время есть. Что они там так долго, не пойму я.
   Обладатель единственной кисточки взял колбасу и излишне усердно принялся двигать челюстями. Старший внимательно смотрел на него, словно поедание колбасы Сервеем могло подсказать ему разгадку некой тайны.
   - Крамольные мысли бродят у тебя в голове, мой глупый брат, - сказал он. – Когда мы вернёмся, я буду говорить с Наиглавнейшим о твоём поведении.
   - Да я ж ничего такого…
   - Не понял ты чего-то в этой жизни и в служении Великому. Поэтому посоветую я Наиглавнейшему Ерпю, чтобы ты поднёс мальчишке Фако чашу с благодатью во время Посвящения.
   - Нет, не надо, пожалуйста! – не на шутку испугавшись, взмолился Сервей и побледнел ещё больше. – Не надо! Я ещё недавно сам был мальчишкой, и мы в хороших отношениях были с Фако.
   - Плохая это дружба, разве не так?
   - Так, но…
   - Тем более, следует исправить ошибку детства. Ты сам-то как прошёл Посвящение? Вот честно, не понимаю.
   Сервей молчал, понурив голову. Выручить его могла только покорность и готовность к послушанию. Носитель многих кисточек усмехнулся, видя, что тот осознаёт это.
   - Могу промолчать, не говорить с Наиглавнейшим, если окажешь мне услугу в паршивом городишке на той стороне.
   - Я готов, - тут же вскинулся парень.
   - Всего-то отнесёшь письмо, да деньги передашь кое-кому. Боюсь, меня чем-нибудь сразу же озадачат, и не успею сам этого сделать. Если же время будет, и я велю, вызовешь эту женщину ко мне на свидание. И никому не скажешь.
   - Конечно, не скажу.
   - Ну что ж… Гляди, вон, собираются ехать.
   Тут бы юноше заткнуться и молчать, но любопытство взяло верх над осмотрительностью. 
   - Это та женщина, брат Уварт, с которой ты уже лет двадцать встречаешься?
   - Что ж ты за человек такой, Сервей! – справедливо возмутился старший. – Даже если где-то услышал длинными ушами своими, не повторяй сплетен. Что они там делают, на той стороне? В лес пошли зачем-то… Верещат чего-то… Темнеет… Я бы не хотел болтаться в этих лесах ночью.
   Двое помолчали немного, потом Уварт не сдержался.
   - Не двадцать, а лет четырнадцать, а то и поменьше. Считаешь, что я древний старикашка? Двадцать! Скажешь тоже! Сын у нас, знаешь ли. Я не от вас, обалдуев, скрываюсь, а от её соседей. В том городе и убить могут женщину, если узнают, чья она жена.
   - Жена?
   - Кажется, мы заключили сделку, не так ли? – холодно спросил Уварт. - И, как ты знаешь, в храме Великого наши с ней отношения не секрет. Твоё дело письмо доставить. Ну, что они там?
   Помолчали опять. Аарн раздумывал, что может, ему выскочить внезапно, выхватить колбасу из руки простачка Сервея и быстро умчаться прочь? Но следующие слова старшего кисточконосца пригвоздили его к месту.
   - Познакомились мы с ней в тот год, как цирк Лесика Везлика колесил по этим местам. Смотрел я представление, и она смотрела. Красивая женщина, моя жена, скажу я тебе. И сын у нас подрастает красавец во славу Великого.
   - Детям Великого нельзя заключать браки с низшими существами, которые… - завёлся было Сервей, но Уварт только рукой махнул:
   - А! Тогда правила были проще. Эх, а что за представление было! Всё-то мне вспоминается. Не увидеть тебе, оглоеду, и другим оглоедам этакой красоты!
   - Почему? Ведь цирк Лесика Везлика нынче в Куке находится. Перестал кочевать, и остался там. От столицы всего ничего. Пускай нам запрещено смотреть увеселения всякие, но другие-то могут.
   Аарн чуть не выскочил из кустов с воплем: «Как в Куке? Всего лишь в Куке?»
   - Раз запрещено, значит, не положено, и ты не увидишь, оглоед, - припечатал Уварт. И закончил беседу: - Всё, поехали. Давай шустрей. Кони волнуются. Не было бы здесь хищников. В последнее время развелись и озверели просто как никогда. Из-за погоды, я думаю.
   Копыта зацокали по мосту. Ошарашенный Аарн сидел в кустах. Вот так просто оказалось узнать? И так рядом находится человек, заменивший ему отца? Здесь, в этой проклятой стране? Да что могло подвигнуть весёлого, светлого Лесика осесть в унылом Текре? Аарну, когда он разыскивал цирк, даже в голову не могло прийти для этого отправиться в Текр. А те, кого он расспрашивал, только разводили руками и строили дикие предположения о том, почему о знаменитом Лесике Везлике и его труппе так долго ничего не слышно. Возможно, цирк сгинул в море, говорили они. Или всех циркачей перебили в одной из западных стран. Не слышал ли господин о том, что на цирк несколько раз нападали, а на его хозяина были покушения? О! Об этом писали газеты. А люди говорили, будто всё из-за того, что Лесик Везлик суёт свой нос куда не надо.
   И вот, как оно оказалось! Теперь Аарн ни за что просто так не покинул бы страну, где порядки отвратительны, но которую его отец избрал своим пристанищем. Для Лесика Аарн был готов горы свернуть, что там говорить о каком-то Косзе! Воодушевление заставило его забыть о голоде и усталости и погнало вперёд. Скорей! Скорей сделать всё для освобождения Петрика, а потом уж они все вместе займутся этим Ерпем, будь он хоть трижды наиглавнейшим! Аарн был полон уверенности, что всё у них получится, он всегда был уверен в успехе, когда в решающий момент думал о счастливых годах, проведённых в цирке. Память о них и о Лесике позволяла ему надеяться и выживать там, где другой бы не выжил. Сейчас Аарн готов был даже тайно или явно умыкнуть Марику, лишь бы не тратить время потом, когда с ним будет Петрик и всё равно заставит заниматься делами хулиганки из Някки.
   Вот он приедет в эту Куку и купит билет на представление, как обычный зритель. И увидит дорогих сердцу людей – из зрительного зала. Он будет наблюдать, узнавать и радоваться, что причастен к этому чуду – родному и любимому цирку, что знает, как делаются эти впечатляющие номера. А потом он пройдёт в кабинет отца, может, даже спросит дорогу у кого-то знакомого, а тот его не узнает, и будет долго ахать, когда Аарн скажет, кто он такой. Сбегутся все, кто знал его в детстве, и отведут к Лесику. К папе. И Аарн Кереичиките, сирота и бывший раб, обретёт, наконец, свою семью, и будет счастлив, как никогда. Он расскажет отцу и всем, кто набьётся в кабинет или в гримёрку, что он женился, что у него две дочки, вот такие крохотные, что он нашёл сестру Инару, у которой тоже всё хорошо. Что сам он профессор и преподаёт в университете. Что вот теперь в его жизни всё правильно, всё, как давно должно было быть. Что больше он ни за что надолго не расстанется с папой. Что приглашает его и всех, кто захочет, в гости. И вот смотрите: никакого Косзы больше нет. Для них. Для папы, раз он так хочет жить в Текре. И сделал это он, Аарн. Конечно, с помощью друзей. Вот они: Петрик, Лёка и Миче, познакомьтесь, пожалуйста. А это кто? Это младшее поколение, которое заслуживает порки за самовольное путешествие на другую планету. За то, что отвлекает от великих дел. Счастье виделось по-детски простым и близким. 
   С такими мыслями Аарн мчался вперёд. К городишку, который в пору его детства был всего лишь большим селом, и где лечили козу Зябку, исполнявшую частушки. Здравствуй! Приятно видеть дома, которые видел когда-то, деревья, ставшие толще  и выше, попить из источника, который нынче обложили цветной плиткой. Поесть бы ещё! Даже последующие события не поубавили воодушевления Аарна. Он теперь весь был нацелен на встречу с отцом, а для этого требовалось скорое завершение всех намеченных дел. Аарн, когда ему надо – нереально целеустремлённый!
   Почему же он немного опоздал на выручку госпоже Кис на этой дороге? Причина до смешного проста. Теперь он ехал на задке экипажа, забравшись туда, когда все занимались Налакой. Он ухитрился залезть в ящик для вещей, и там сразу заснул, после всех этих событий. На ящике не было замка, однако, запирался он, как сундук. Рики подставлял палку и не давал крышке закрыться, Аарн сделал то же самое, иначе можно и задохнуться внутри. Проснулся он, когда кони помчались… Остановились… Налетел другой отряд волшебников… Подскочив, Аарн выбил подставленную палку. Помните, я уже рассказывал, что бывает в этих случаях? Ушко ловит петлю и крышку не открыть просто так. У меня, попавшего в ловушку, была отвёртка, а у Аарна не было ничего, да и в ящике не имелось щелей, как в моём случае. Спросонья он поначалу пытался открыть крышку вручную, но потом опомнился. Ещё у Поперечного ущелья Кереичиките знал, что ему не избежать применять незаконную магию на этом пути. Аарн разнёс крышку вдребезги и заставил кисточконосцев оцепенеть на обочинах дороги. И я рассказывал дольше, чем всё это происходило.
   Поохав, дети рассказали Аарну о том, что случилось с ними, и что они знали о положении дел в Терке со слов госпожи Кис. Сама она дремала, решив, что третий раз за день рассказывать одно и то же – это чересчур.
   Было ещё довольно светло, когда экипаж ненадолго остановился на поляне у запертого маленького храма Эсьняи, матери Трёх Сестёр. Храм имел вид жалкий, стекла на высоких окнах были разбиты, а на двери красовалась бумага с изображением Косзы и надписью: «Запрещено!»
   - И чего встали? - бухтел Пров. – Осталось всего ничего. Едемте скорей.
   Но вдруг оказалось, что из экипажа исчез Налака. То есть, когда все усаживались по местам, он спокойно позволил посадить себя в корзину, которая стояла на скамье, а через минуту Аарн воскликнул:
   - Послушайте, где ребёнок?
   Вот тебе и раз! А ведь вроде глаз с него не спускали, зная, какой он шустрый. Начались поиски внутри экипажа, потом – снаружи. Кто-то в панике кричал Прову, чтобы он лучше держал лошадей: вдруг малыш где-нибудь возле колёс. Кто-то ползал под экипажем, кто-то – вокруг. Только и слышалось:
   - Налака, Налака, где же ты, маленький?
   - А? Ойт, ойт Налака! - отозвался хороший мальчик на первый же зов, но его не услышали, потому что Аарн, который держал его на руках, прикрыв курткой, отошёл подальше – к старому храму. За ним семенила госпожа Кис, которой он втихаря показал Налаку и кивком позвал за собой. Оба они шагнули в храм через пустое окно. Налака увлёкся откручиванием пуговицы на рубашке Кереичиките и молчал.
   - Что, Аарн? – спросила Элайн, понимая уже, о чём речь пойдёт.
   - Как будем жить, женщина-кошка? – спросил он. – Ты велела убить Миче Аги.
   Княжна только смотрела большими несчастными глазами, и впрямь одеревенев, подобно табуретке, как выразился бы Рики.
   - Да-да, я помню про бусы, про чьё-то колдовство и чью-то волю над тобой, понимаю, что убить Миче было не твоей целью, но всё-таки…
   - Я раскаиваюсь. Мне плохо, - деревянным голосом выговорила она. – Как быть дальше не знаю. Я виновата.
   Она заплакала горько и безутешно. Наконец полностью рухнуло чужое колдовство, и бедная женщина, выполнявшая чью-то задумку, повалилась на алтарь этого заброшенного храма и умоляла Эсьняи и её добрых дочерей надоумить, как быть дальше. Как быть с мальчиком, к которому привязалась, и который, конечно, возненавидит её. Надоумить, а не понять и не простить. Потому что, плакала госпожа Кис, прощения тут быть не может. И она готова принять наказание. Любое.
   - Аття ой-ой! – сказал Аарну Налака. А сам Аарн сказал княжне:
   - Не понимаю. Зачем так уж убиваться-то? Ну, попросишь прощения, да и всё. Конечно, он тебя простит. Миче добрый. Он всех прощает. Тем более, ты заботилась о Рики и Лале. Но хорошо, что я оказался рядом, и у меня было противоядие.
   Ему пришлось четырежды повторить эти слова на разные лады, прежде, чем до Элайн стало доходить.
   - Что ты сказал, Аарн?
   Пришлось повторить в пятый раз. Налака перебрался княжне на плечо и приговаривал, поглаживая ухо госпожи Кис:
   - Ну-ну. Ну-ну. Неа слёзить.
   - Миче не умер? – спросила Элайн.
   - Нет.
   - Но Сеш мне сказал…
   - Откуда ему было знать? Он быстро убежал.
   - Ага…
   - Так что покушение не удалось.
   - Вот как? И Миче жив?
   - О чём я тебе и толкую, женщина-кошка. Скажи спасибо своей Марике. Она случайно услышала в театре вашу беседу, заговорщики. Хвала умной Ви, которая показала ей этот лаз через окошко. И поставила между тобой и Миче.
   И вот ещё одна беда на голову госпожи Кис: Марика как раз стояла здесь, в проёме окна. И всё слышала, конечно.
   - Как же я не сообразила, что это была ты, тётя Элайн? Ведь голос показался мне похожим на твой. А потом ты всё попадалась мне, как чёрная кошка, даже в доме. Подслушивала, подглядывала. Как это подло! А я тебя так полюбила! А ты хотела убить брата Рики. Зачем?
   Ответ не был ей важен. Девочка развернулась и пошла прочь.
   - Марика, стой! – крикнул Аарн. И рявкнул на подбежавшего Рики: - Возьми Налаку и ждите в экипаже. Не смейте высовываться. Марика, иди сюда.
   - А что случилось-то?
   - Делай, как я сказал.
   Обиженный Рики ушёл и унёс Налаку.
   - Что? – спросила Марика.
   - Ты бы должна пожалеть княжну, если действительно любишь.
   - Да что ты, Аарн?! Правда, что ли?
   - Понимаешь, какое дело. Нас с тобой сейчас должны интересовать такие вопросы: кто хотел убить Миче руками госпожи Кис? Чем ему Миче мешал?
   - А ведь и правда! Это тот человек, что подарил тёте Элайн злые бусы.
   - Итак: кто он?
   - Это учитель Сеша, - сказала княжна. Она подошла к ним, и теперь выглядела донельзя счастливой. – Учил его магии по желанию родителей. По разрешению храма. Сеш обязан был пойти по стопам отца. Я страшно не любила этого учителя. Прямо ненавидела. Меня трясло от омерзения. Я всегда пряталась от него, если была возможность. И была почти больной, когда он уезжал. До тех пор, как он подарил эти бусы. После этого он стал мне казаться милым. Но сам он ничего не приказывал мне. Только упомянул имя Миче, когда застёгивал замочек на бусах, и рассказал о том, что он известный в Някке предсказатель. Потом ещё раз, когда я однажды, размышляла над всем этим… Над тем, сможем ли мы победить, увенчаются ли успехом наши планы… Опять заговорил про Миче, про его предсказания… Я подумала, хорошо было бы погадать у этого Миче. Девочкам я уже рассказывала об этом. В числе прочего Миче сказал, что всё пойдёт кувырком, что все планы спутает один человек, очень неординарный, с которым я познакомилась в этот день. То есть дословно: с которым я познакомилась в этот день. Он вмешается в наши планы, и они станут как бы его планами. Я подумала: что за ерунда такая? Нам ничто не должно помешать. Надо это предотвратить. Имя Миче всегда всплывало в памяти всвязи с нашим заговором. И чем дальше – тем сильнее и навязчивей была эта мысль. И претворилась в дела.
   - Да Миче-то при чём? – не понимал Аарн.
   - Ты чем слушал, Кереичиките? Человек, с которым я уже познакомилась в этот день. С Миче я познакомилась. Больше ни с кем. И я не могу ответить на вопрос, зачем учителю Сеша было надо, чтобы Миче погиб. Имя учителя Каиз.
   - Каиз? – повторила Марика. – Как в сказке про вечного мужа. Помнишь, Аарн? Человек из Нтоллы то и дело женился… То и дело… Ох, Эя!..
   Взрослые не обратили внимания на восклицания девочки, уловившей некую смутную связь между древней легендой и тем, что происходит в Текре. Подумаешь, имя! Множество людей во всех мирах и временах носит одинаковые имена.
   - Что же ваш заговор? Это ваша с Сешем задумка или его, этого Каиза? – спросил Аарн.
   - Я теперь не могу уже ни за что ручаться. Но мне всё-таки думается, что наша, ведь началось всё ещё до бус, - устало произнесла Элайн.
   - Вот как действует этот артефакт, - протянул Аарн. – Мысль, внушённая им, вплетается в размышления об основных планах. Будь ты, княжна, обычной девушкой, то думала бы о парнях, нарядах и свадьбе. И тогда бы тебе казалось, что Миче стоит между тобой и твоим любимым. Но человек по имени Каиз выбрал тебя, потому что ты можешь путешествовать по мирам, и бывала в Някке. Ладно, поехали. Надо как-то выручить твою будущую свекровь, может, забрать её с собой в столицу, и там уже вплотную заняться Петриком и переворотом. Так?
   - Надо подумать, Аарн.
   - Мы что, прямо сразу поедем назад? – ахнула уставшая донельзя Марика. От огорчения она даже забыла обо всех сказочных вечных мужьях по имени Каиз.
   - А что делать, мышонок? В замке оставаться опасно. Налетят все эти маги, и мы долго не сможем выбраться оттуда.
   - Но ведь, если они налетят на нас на дороге, будет ещё хуже.
   - Сейчас я подумаю немного, и мы всё обсудим, Марика, - сказал Аарн. – Если ты уже простила женщину-кошку, то надо ехать.
   - Я простила. Наверное. Если ты считаешь, что Миче простит, - буркнула девчонка. И они втроём пошли к экипажу. Марика гнала от себя мыли о том, как бы ей следовало поступить, и что бы она чувствовала к этой женщине, если бы Миче и в самом деле был убит по её приказу. Ещё не сегодня, и даже не завтра Марика стала относиться к госпоже Кис как прежде. Сейчас она вернулась в экипаж потому, что ей просто некуда было больше деваться.
   - Младшим не говори, - тихо сказал ей Аарн.
   Она бы и сама сообразила. А эти младшие встретили их воплями:
   - Ну что так долго?
   - Что там у вас стряслось?
   - Нам же страшно!
   - Мы поссорились немного, а потом помирились, - ответила Элайн Кис. Вид у неё был такой, будто она получила подарок.

Продолжение:  http://www.proza.ru/2014/09/11/1418