Summer-2. 019

SUMMER (ЛЕТО)- 2. психология, философия & приключения.
=====================================================

Алька взяв опять в ладошки её щёки поцеловала подругу в губы, но протяжным поцелуем. Сильвию стало бросать то в жар, то в холод, от такого переизбытка острых чувств и особенно от рук мальчишки, таких крепких и настойчивых, но и нежных и возбуждающих. Когда Алька провела пальцами поверх полоски трусиков  Сильвии и почувствовала, что у неё уже там более как влажно и запросто стянула с Сильвии трусики. И теперь Сильвия стала действительно задыхаться и постанывать. Стыд, желание, страх (что вырабатывает адреналин тоже), нежность, вожделение, дрожь и судорога в напряжённом теле и Сильвии казалось что она сейчас провалится в обморок. Даже с Германом она так далеко не заходила. Алька разложила Сильвию на спину, расставив той ноги и посадила Буги в её ногах, а сама села за изголовьем Сильвии и стала той разглаживать ладошками груди, щёки и волосы, порой гладила и плечи. А Буги взял в свои руки её ляжки и живот до лобка, порой гладя и талию до бёдер. Алька порой наклонялась с положения сзади и целовала Сильвию в губы. Потом Алька и Буги поменялись местами и Буги положил голову Сильвии на свои сложенные под себя ноги и стал разглаживать её щёки, плечи, шею и верх груди, порой играя с сосками. А Алька гладила пальцами промежность Сильвии, теребила подушки ляжек и массировала живот и Сильвия уже вся металась как в бреду от полового ража и экстаза, мотая и ногами раскиданными в стороны. И так впала в раж, что потеряла рассудок и... у неё потекло по ляжкам. Это была моча. Алька вытерла ей ноги и промежность и укрыла халатом. Когда Сильвия очнулась, то услышала сладкое постанывание и села, приходя в себя, и кутаясь в халат. Алька лежала почти под Буги, который немного боком нависал сверху и нежно обнимал её лаская руками, а Алька целовала его в губы заглушая стоны. Но рука Альки гладила и массировала свою промежность и по её дыханию, посапыванию и сладким постанываниям чувствовалось какое она испытывает блаженство. Буги словно забавлялся с нею, но общая картина была настолько любвеобильная и страстная, что у Сильвии снова закружило голову. Как же Алька так свободно себя ведёт с мальчишкой и оттого получает счастье, а у неё, у Сильвии; то страх, то стыд, то невесть что? И какое-то желание и ревность к Альке заполоняли её, порождая страсть и жажду быть в руках Буги. Она чувствовала себя, словно заново родилась и ей так хотелось поделиться этим состоянием с мальчишкой. И она поползла к любовной парочке, чтоб хотя бы быть рядом, теперь инстинкты заглушили в Сильвии и страх и стыд. Алька увидела Сильвию и улыбнулась, -
– «Очнулось солнышко!».
И поднялась, навстречу Сильвии. А потом посадила Сильвию к Буги. И когда он её крепко обнял, то она потеряла голову и стала страстно обнимать и ласкать его, и лезла неумело целоваться, прижимаясь к нему всем телом. И это было такое безумие и это было такое счастье...
   
– «Ну как тебе Сильвия? Есть надежда, что она выберется из омута Германа?», -
легко целовала Алька губы Буги, лёжа на нём. Она пробудившись пораньше, чтобы проскочить домой вне подозрений матушки. Солнце ещё не поднялось, но зарево уже светило из-за горизонта. Буги разгладил лицо Альки ладошками, -
– «Конечно есть надежда. Но она мне кажется какой-то глупой и горячей и я бы с тобой её равнять не стал. Мне даже кажется, она так старалась от боязни передо мной. Герман хоть какой, но он привычный ей мальчишка. Зря я его...»;
Но Алька положила ладошку на губы Буги, чтоб он не продолжал, а потом убрав ладошку, поцеловала его глубоко, прижимаясь к нему и потягиваясь и лаская его руками. Но потом словно очнувшись вскочила и отряхнув хорошенько халат, накинула его на себя.
– «Мне пора! Матушка заподозрит, драть станет. Жди меня», и ушла...

   Утро для Альки началось с порки. Матушка уже заметила и раньше что-то не то с дочкой и даже по блеску её глазок. Как пробиралась задами Алька не важно, но как пробралась в дом, матушка её ждала и во-первых стащила с неё халат и потом обнюхала его, -
– «Так с мальчишкой была! И уже не первый раз и не первые сутки!».
И затем поставила Альку нагнувшись и расставив ей ноги, пощупала промежность.
– «Что ты там ищешь матушка? Что там такого интересного спрятано?», - стиснув зубки, поддела с невинной интонацией Алька, матушку и взвизгнула получив ремнём по голым срамным ягодицам. Плевра в промежности была не тронута, но влага менструации ещё блестела на губках – значит была с мальчишкой и уж ясно что голая, без халата. Хитрая, однако, дочурка, трусики надевать не стала, чтоб не промокли от половой влаги, да и голой с мальчишкой слаще. А ведь могла спровоцировать мальчишку и на половой акт. Допытывать Альку матушка не стала, но ремнём ещё всыпала и приказала без трусов к мальчишке ни ногой. И если не хочет мочить трусы, так вставит прокладку. Мальчишку легко спровоцировать.
– «Ну что, гвардия, сегодня решающий день. Вчера мы матушку размочили, но если игра не пойдёт, то придётся идти на попятную и сдать Буги даром», - высказалась Алька на собрании штаба, где были все вчерашние «гангстеры» кроме Германа. А эту встречу организовали на завалинке на окраине села. Алька ждала что Герман может в отместку проболтаться про их акцию и ещё сломать всю игру. Новых планов не приняли и решили действовать по обстановке. Алька велела брать джип и подогнать его к общему скотному двору. Пока Алька увела ребят  приготовить кое-что к вояжу, Буги укутавшись в покрывала и устроившись поудобнее, расположился в заднем просторном багажнике джипа. И когда тронули в коттеджи, Алька велела не гнать , ибо спешить было некуда. Предполагали даже, что мамаша Буги встретит их с полицейским кордоном, но Алька ни верила в такое, да и шум поднимать мамаше было сейчас ник чему, ей рейтинг беречь тоже надо.
– «Как состояние Беримора? Я всё-таки надеюсь девочка, что ты говоришь правду. Только не понимаю, зачем весь этот театр с джипом и такими запросами? Мне кажется, вы хотите что-то получить за моего сына? Я могу дать денег и немало, но я во-первых, собираю тоже для не приданное и вообще подрастёт – запросы у молодых большие. А во-вторых, такие условия жизни тоже обходятся в большие деньги и я не ворую денег, а работаю как чёрт, чтоб обеспечить ребёнку и нормальное воспитание и приличные условия. Я понимаю, что пришёл возраст первых романов, но вам сейчас всё кажется в розовом свете. Все прошли через эту пору и я тоже не исключение. Потом реальность вам преподаст другой урок, когда подрастёте и станете зарабатывать на жизнь сами. Однако я не очень-то поверю, что у Беримора какой роман с тобой. Да и эти ранние романы, все на один раз, а надо думать о будущем. Всё не так просто детка», - маман говорила спокойно, но чувствовался какой-то холод надменности, хотя похоже маман не набивала себе цену, она такая и была по натуре. Кофе и печенье одиноко скашивали большой стол в гостинной комнате, уставленной если не богато и обильно, но со вкусом и неким скромным шиком. Но Алька не чувствовала тут какого-то духа Буги, словно он тут и не жил. С ней, это был иной мальчишка, хотя чувствовалось в нём воспитание. Похоже маман тоже борец, что боролась не жалея себя за всё это состояние и роскошь и по характеру, она скорее какая-то начальница в конторе фирмы или офиса. А значит она жила в каких-то постоянных больших проблемах, и хоть Алька не понимала ещё этого в натуре, но чувствовала этот тяжёлый характер работы и жизни этой дородной дамы и груз её положения и денег. Но тут Алька подумала, а что она вообще тут делает? Всё чуждо.
– «Я поражаюсь вам. И не могу взять в толк, как вообще Буги может жить во всём этом? Пусть он вырос в этом и привык к этому, но это вроде как чужой для него мир? Вы не знаете своего сына, вся отдавшись работе и содержанию этого всего и сына. Я пойму ещё, город – это там мафия, проституция, наркомания и прочее тому подобное, но... Буги не такой мальчишка. И не все поголовно становятся наркоманами или бандито. Я скажу грубо как селянка, манала я все эти большие деньги и роскошь, раз ради этого мальчишка не может тут быть живым человеком. Законные обязательства – какая идиотская фраза. Может это и надо для какой конторы, но он живой мальчишка. Он мне всё рассказал что тут творится и ради чего. Какие там амуры ещё? Он мальчишка, я – девчонка. И мы дали обет дружбы и мне не всё равно, как будет жить мой друг. Если друг для вас ничего не значит, то для нас живых – это куда как больше любых сопливых амуров. Деньги мне ваши нужны? Это вы так оцениваете своего сына, как саму себя. Чтоб он стал таким же. Но он не такой как вы. И я не удивляюсь, что его отверг этот бездушный мир роскоши и денег. И правильно, что он набил тут всем мордасты. Когда я его нашла, больного, избитого в лесу – я в нём увидела мальчишку, ибо он не был сломлен духом. Он просто ушёл из этого дурдома. Политика вам дороже человека. Детки мы сопливые...», - Альку переполняли чувства и она не могла их выразить, потому как ещё не понимая, любила Буги. А тут не было и духа для любви. Пора кончать эту авантюру, чужое это всё. Но что она может тут изменить и что она скажет Буги? Действительно, как принц и нищий – такие разные миры. Надо переговорить с Буги и пусть он решит сам, они друзья и она не может ему навязывать своего мнения и чувств.